Шиворот-навыворот

Джокер сидел на кухне у капитана Гордеевой и исходил слюной. Причин было аж две. Прямо как поется в известной песне: «Первая причина — это ты…» Во-первых, Арина Ильинична щеголяла по дому в очаровательной розовой пижамке с котятами. Скажи кому-нибудь искушенный Джокер, какие желания вызывал в нем этот трогательный домашний наряд — засмеют же! Во-вторых… Во-вторых, Гордеева жарила блинчики. Комолов, которого Ворон гонял в хвост и в гриву то с одним поручением, то с другим, не успел не только позавтракать сегодня с утра, но и поужинать со вчерашнего вечера. А тут, понимаете ли, два соблазна сразу: и вызывающе одетая (или точнее будет сказать — раздетая?) гражданка начальница, и румяная горячая выпечка, аппетитной горкой сложенная на огромном блюде… Джокер мужественно сглотнул и сделал, как принято выражаться, «морду кирпичом». Он на работе все-таки. Хотя домашние запахи, завернутые живописными треугольниками блины и тарелочки с вареньем, сметаной и сгущенкой впридачу на рабочий лад не настраивали от слова совсем. Мелькнула даже крамольная мысль, что на его собственной просторной кухне Арина Ильинична смотрелась бы куда органичней, нежели в тесной кухоньке этой насквозь ментовской служебной квартиры. Впрочем, проще Тельцова убедить не брать взятки и бросить пить, чем уговорить Гордееву на проживание под одной крышей с представителем местного криминалитета. Тут никакой авторитет Ворона не поможет. Клинический случай, короче говоря.       — Никакого покоя от бандитов честным гражданам даже в законный выходной, — посетовала товарищ капитан, ловко переворачивая на сковородке очередной блинчик. — Или что, гражданин Комолов, совесть замучила, решили с повинной явиться? Так это не ко мне, а к Коробицыну. Или сразу к Завьялову. Джокер скроил свою фирменную ухмылку.       — Не, гражданка Гордеева, мне в тюрьму не за что, да и нельзя, без присмотра преступность на Охте совсем оборзеет.       — Да куда уж больше, — подала Арина реплику в сторону, выключая плиту. — Ну а что тогда? Просто развлечения ради пришел с утра пораньше аппетит испортить? «Нет бы позавтракать предложить», — проворчал про себя Джокер, в полной мере оценивая черствость и бессердечность отдельно взятого сотрудника полиции. А еще говорят, что «участковый» от слова «участие»!..       — Я вообще-то по поводу Шрама, — не теряя каменного выражения лица, успокоил Комолов. — Не грохал он этого коммерса, его тогда вообще в Питере не было, вот билеты туда и обратно, — и протянул два бумажных прямоугольника, которые Гордеева изучила с нескрываемым скепсисом. Кто их знает, мало ли какие умельцы у Ворона в подчиненных ходят, они не то что фальшивые билеты состряпают — склепают снимки того, как вся бравая команда ВениаминСергеича в полном составе на Луну летала с научной экспедицией…       — Разберемся, — буркнула Арина Ильинична и подозрительно уставилась на Джокера: — А чего это ты сам ко мне домой явился, да еще и с утра? Нельзя было операм отдать?       — Ага, чтобы они «совершенно случайно» их где-нибудь потеряли? — скривился Комолов. Не признаваться же, что просто лишний раз хотел в гости заглянуть к сотруднику полиции. Не по-пацански это. — А ты у нас душная… в смысле, честная. Гордеева состроила зверское выражение лица и даже деревянной лопаткой на незваного гостя слегка замахнулась. Жест Комолов понял безошибочно — пора выметаться. Да уж, с такими строптивыми сотрудниками полиции каши не сваришь… И блинов не поешь.

***

Джокер сидел в «Воронке» и гипнотизировал взглядом меню. Видимо, надеялся, что от его взгляда на бумаге появятся позиции, которых изначально там в принципе не имелось. Икра в горло не лезла совершенно. Один вид устриц вызывал отвращение. Крабы так вообще виделись какими-то инопланетными чудищами, которые съедят тебя раньше, чем ты их надрежешь. Хотелось нормальной человеческой еды, как у мамы в детстве. Жареной картошки со сметаной. Куриного супчика. А больше всего…       — Блины со сгущенкой мне принеси, — по-хозяйски приказал Комолов, отшвырнув папку с меню. Официант воззрился на помощника владельца со смесью изумления и опасения. Опасения то ли за душевное здоровье посетителя, то ли за целостность частей своего организма.       — П-простите?.. — проблеял робко и для верности отступил на пару шагов.       — Ты че, глухой? — Терпение в список добродетелей Джокера никогда не входило. Впрочем, «добродетели» и «Джокер» в одном предложении могли использоваться разве что в ироническом смысле. — Блинчики. Со. Сгущенкой. Или тебе доходчивей объяснить?       — Я все понял, все будет, — на манер китайского болванчика закивал несчастный официант и спешно попятился в сторону кухни, гадая, что делать сначала: вызывать психиатра или звонить Вениамину Сергеевичу. Не каждый день все-таки его родственники умом повреждаются… Ничего не подозревавший о мыслях официанта Джокер мирно прихлебывал облепиховый чай и размышлял об открытии еще одного ресторана — на этот раз с домашней кухней. Даже если с семейной жизнью не складывается, это не повод отказывать себе в маленьких радостях вроде вкусной еды. Других-то удовольствий от гражданки Гордеевой все равно не дождешься…