Семь лет спустя...

Движимая странным безотчетным порывом — желанием предотвратить уже ставшую неминуемой катастрофу, женщина стремглав бросилась к тому самому треклятому столику. Впрочем, судя по зеленым струям, уже безжалостно стекающим вниз по светлым волосам ведьмы, и темным несимпатичным пятнам, теперь красовавшимся на алой клетчатой рубашке, стало понятно — она опоздала. — Что ты делаешь? — разъяренной кошкой прошипела она, хватая за руку несостоявшуюся любовницу. — Ты совсем сбрендила, да? — Я сбрендила, да? А ты не охренела ли на всяких телок пялиться? — дернувшись, она усилием воли все-таки вырывалась из мертвой хватки, инстинктивно попятившись. — Так вы это что, специально? — глазам Ванг предстал запятнанный (и все же такой, черт возьми, прекрасный) вид шокированной и не очень довольной Лариной, недобро переправившей разъяренный взгляд со своей обидчицы на…саму Джулию! Черт! Женщина инстинктивно закрыла глаза, будто бы всерьез полагая, что это простое действие сможет укрыть ее от светлых очей ведьмы. — Джули? Это ты? Джулия осторожно открыла глаза, устремив несмелый взгляд на Таню. Слава Бездне, в глазах Лариной она не заметила никаких оттенков недовольства или ярости. Лишь удивление и, возможно, радость — но в это отчаянно, совсем не хотелось верить, чтобы не обманывать себя надеждами… Какие, твою мать, здесь могут быть надежды?! — Подождите. Так вы что, знакомы? — без того незабвенная Саша решила вновь напомнить о себе. — Ланг что, жив? — изумленно развела руками девушка, переведя неверящий (радостный?) взор с одной фаворитки пятнадцатого сезона на другую. — Твою мать… — уже тише добавила она, схватившись за голову. — Мне кто-нибудь объяснит, что здесь вообще происходит? — разъяренно спросила Ларина, вытирая влажной салфеткой следы катастрофы с пострадавших частей тела и одежды. — Мама, а что такое Ланг? — неожиданно раздавшийся подростковый голосок сделал ситуацию еще эпичнее. — Ничего, — разгневанно тряхнула головой Татьяна. — Значит так, девушка: если вы действительно облили меня этой гадостью специально, то вы обязаны возместить мне ущерб! — А как возмещать-то? — скрестила руки на груди Александра. — Не, я могу, конечно, раздеться и отдать вам свое платье, да боюсь, размерчик не подойдет! — Прекрати паясничать! — Ванг едва удерживалась от того, чтобы дать этой обнаглевшей девице в морду. — А я и не паясничаю! Кстати, если Ланг правда жив, можешь снять с себя и отдать ей свою блузку! Хотя не, ребенку такое видеть рановато, — хихикнула мерзавка. — Почему рано? О чем она говорит? — недоумевал Гриша. — А спроси об этом у своей мамочки! — гордо вскинув голову и развернувшись на высоких каблуках, девица стремительно и шумно, как и ворвалась, устремилась к выходу из кафе. Джулия проводила ее невеселым взглядом. Видимо, выхода не осталось, и отвечать, то бишь расплачиваться, придется ей. — Сколько стоила твоя блузка, Ларина? — развернулась она к экс-коллеге, не оставляющей попытки спасти свой наряд. — Говори номер карты. Которая на миг отвлеклась от своего занятия, воззрившись на Джулию, как баран на знаменитые вороты. — Ванг, ты…чего? Если уж на то пошло, то возмещать ущерб должна не ты, а она, да и я почти уже все оттерла… Закину в машинку — и будет, как новенькая. — Нет, — Дух Хаоса полезла в сумку. В кошельке набралась какая-никакая сумма. Негусто, но хоть что-то. Что ж, придется сегодня ехать на метро, а не на такси. Чертова Ларина! Разве ж ты стоишь таких жертв? Нет. Но твоя блузка — стоит. — На, держи, — она положила на стол, за которым сидели Ларины, две бумажные купюры номиналом в полторы тысячи рублей. — Ванг, ну прекрати ты, — ловкими пальчиками сгребя со стола нехитрую сумму, Таня тут же всучила ее обратно. — Что за глупости, Джу? — наконец оторвавшись от процесса приведения своей одежды в более-менее надлежащий вид, она устремила взгляд на Ванг. Которая словно бы провалилась — нет, не Бездну, а в бездонный омут неизменно печальных изумрудных глаз, безвозвратно укравших несуществующую душу еще там, в две тысячи четырнадцатом. И, кажется, сейчас. Уже в две тысячи двадцать первом. — Да ты присаживайся, — к удивлению и (счастью?) женщины, Таня жестом указала ей на место напротив. — Столько лет не виделись. «И лучше б не виделись еще столько же», — следуя ее указанию, с досадой думала Джулия, проклиная себя, оказавшуюся не в то время и не в том месте, Ларину, по злому року судьбы оказавшуюся там же, и эту проклятую Сашу с ее ревностью и склонностью идти по головам к своей цели. По ее голове. — Ну рассказывай, Джулия, — поправив волосы в привычном жесте и лукаво, озорно усмехаясь, начала Ларина. — Почему ты Джулия? А не Томас? Черт. Ванг опустила глаза, внимательно разглядывая свои сцепленные в замок руки. Конечно же, конечно же, она спросила об этом. И значит, ей нужно отвечать. Емко. Четко. Иронично. Чтобы не дать Лариной ни на секунду усомниться в том, что она все еще тот самый бесчувственный и невозмутимый Дух Хаоса, который стебался над Далецким в перерывах между съемками, показывал «факи» Сафронову и мастерски изображал Гитлера, соорудив «усы» из собственных колец. Как же тогда смеялась Таня! Интересно, она помнит? Впрочем, сейчас речь не об этом. — Томас временно ушел в другие миры. Поэтому его место временно заняла Джулия, — вроде бы получилось вполне правдоподобно и остроумно. Да и Таня осталась довольна — судя по удовлетворенному блеску где-то на дне изумрудных глаз. — А если серьезно — зачем тебе все это? — неожиданно спросила она, делая глоток чего-то из стакана. — Ну, игра в этого Томаса. Я ж реально думала, что ты…того. В смысле, операцию сделала, — во взгляде ведьмы отразилось что-то наподобие сочувствия. — Ну ты же знаешь, какой у нас гомофобный народ. Для них трасгендерные люди — все равно, что красная тряпка для быка. — Быки не различают цвет, Ларина. Они реагируют лишь на действия тореадора, — хитро прищурилась Джулия, не сводя глаз с бывшей соперницы. — А наши люди реагируют на любое действие, связанное с сексуальными меньшинствами. — Это точно, — усмехнулась Таня. — Меня эти Ланги до сих пор атакуют. Представляешь! Столько лет прошло, а все не уймутся никак. — Завидую я твоему терпению, Ларина. Я б давно забанила всех без суда и следствия. Собственно, я так и сделала. — Жестоко, Джули. Но, наверное, только это и правильно. Они смотрели друг другу в глаза не отрываясь. Казалось, для них перестало существовать все. Неугомонные посетители кафе, шумно снующие туда-сюда и обсуждающие насущные проблемы. Красивая завораживающая мелодия, доносящаяся будто откуда-то издалека… Весь этот суетной, неспокойный мир, который стал не более, чем голограммой. Были только они. И незримый для окружающих безмолвный диалог, понятный только им обеим. Нужны ли здесь слова? Когда есть что-то выше. Глубже. Сильнее. Когда самое главное говорится без слов… — Э, о чем вы там переглядываетесь? Расскажите, мне тоже интересно, — задорный голос Гриши беспардонно прервал их милую визуальную беседу. Пришлось резко отвести глаза и синхронно нервно засмеяться — будто и не было этой неприличной многозначительной паузы, таящей в себе тысячи высказанных и невысказанных чувств и слов. — Погодите, я же вас знаю, — внезапно воскликнул Гриша, воззрившись на Духа Хаоса. — Вы же с мамой участвовали…тогда в «Битве экстрасенсов»? Из-за вас она еще «Руку» не взяла. — Гриша, я… — опустила глаза Ванг, чувствуя острый укол вины, как в тот самый торжественный и роковой момент, когда Башаров объявил победительницей ее, а не ее любимую сумеречную ведьму. Чему, кстати, Ванг была совсем не рада. — Ну, во-первых, рука у меня есть своя. Даже две, — она шутливо покрутила в воздухе худенькой изящной ладонью. — Во-вторых, это дело прошлое и давно забытое. Эта страница уже закрыта и… — Кстати, Джу, — неожиданно, будто бы опомнившись, щелкнула пальцами Таня. — Я давно хотела у тебя спросить — зачем ты удалила свою страницу «Вконтакте»? Джулия опустила глаза, смачно закусив нижнюю губу. Блин. А она думала, что неудобные вопросы на сегодня закончились… — Просто ты же сама предлагала мне встретиться, — прежде, чем Ванг успела хорошенько испугаться, неожиданно продолжила она. — Помнишь? Неделю назад я приехала в Москву и хотела написать тебе, обсудить детали встречи. Смотрю — а писать-то и некуда. Ванг сильнее закусила губу. А вот сейчас действительно можно было посыпать голову пеплом. Не говорить же Тане, что она два месяца назад, будучи в жуткой депрессии после разрыва с очередной пассией и адском пьяном угаре, написала бывшей сопернице по «Битве экстрасенсов» и, по совместительству, бывшей же возлюбленной! Протрезвев следующим утром и, конечно, пожалев о своем импульсивном порыве, она намеревалась тотчас стереть его следы с просторов всемирной паутины, но было уже поздно. Ларина ответила. Черные буквы на девственно-белом фоне были буквально пропитаны позитивом и желанием встретиться! Соблазн казался слишком великим, но женщина сумела взять себя в руки и не поддаться: вновь начинать эту слезливо-романтическую эпопею, которая закончится для них обеих одинаково плачевно, не было ни желания, ни сил. Но отвечать, что она передумала, или же вовсе оставлять сообщения без ответа, означало бы спасовать, что, безусловно, противоречило высоким принципам Духа Хаоса. Тогда в его светлой (во всех смыслах) голове, словно спелая слива на пике лета, созрела гениальная и вместе с тем простая идея — удалить страницу к чертям собачьим! А там ведьма пусть думает, что нашло на взбалмошного и непредсказуемого Томаса-Джулию. Правда женщина была убеждена, что вечно занятая съемками и обслуживанием населения Ларина не будет обременять себя думами об этом странном действе — впрочем, как и о ней самой. А оказалось…иначе. И это наполняло несуществующую (ага-ага) душу странным, нежным, почти позабытым теплом… Которому, впрочем, давно уже не было места в ее вечном царстве Холода и Безразличия. Теперь уже — точно. Точнее, чем в далеком пятнадцатом сезоне, когда она проявила непозволительную слабость и позволила этому треклятому теплу проникнуть в свое сердце. Да только вот тепло оказалось адским безжалостным пламенем, поглотившим его, словно щепку, и оставившим в груди лишь жалкую горстку пепла — которая почему-то продолжала качать кровь и никак не давала сдохнуть… — И у Духов Хаоса бывают дни, когда хочется устроить Апокалипсис. Пусть даже в пределах собственной страницы… Незатейливая мелодия рингтона не позволила Лариной ответить. — Да. Да, я помню. Я скоро буду. — Официант! — подозвала она проходящего мимо молодого человека, едва бросив трубку. — Счет, пожалуйста. Гриша, собирайся. — Джули, извини, у меня сейчас прием, — как заведенная тараторила она, поспешно рассчитываясь за обед. — Ты оставь тогда свои координаты, а то я не обладаю ресурсами времени, позволяющими мне разыскивать твою светлую персону среди миллионов фейков. — Координаты? — нахмурилась Ванг. — Зачем? — Затем, чтобы встретиться, — невозмутимо отвечала ведьма, облачаясь в верхнюю одежду. — Ты же так и не рассказала мне, зачем хотела со мной пообщаться, а сейчас обсудить этот вопрос мы уже не успеем. Гриша, надевай шапку! Чего ты как маленький?! — поучала своего отпрыска Ларина, а Ванг молча смотрела на сие действо, с ужасом понимая, что отвертеться уже не получится. Да и, честно говоря, не особо-то хочется… — Ладно, Ларина. Записывай мой номер, — ладно уж, соблюдем нормы приличия. В конце концов, ведьма нечасто бывает в столице. А бывает не загружена здесь какими-либо магическими третьесортными проектами — еще реже. Так что вероятность того, что эта встреча всего же состоится, равна не более, чем проценту. Может, и того меньше. Оно и к лучшему. Хватит с нее любовных похождений! Для них прекрасно подойдут какие-нибудь Саши, Маши, может быть, Ани. Но не Тани. Они остались в далеком две тысячи четырнадцатом году, когда с экранов всех телевизоров транслировался пятнадцатый сезон, в группах, приближенных к «Битве экстрасенсов», прозорливые детишки сходили с ума по «Лангу», а реальные прекрасные представительницы этого пейринга верили в то, что все еще возможно… Впрочем, это уже слишком больно, чтобы вспоминать…