~
—Что же это ты, Серен, так бесстрашно приводишь меня к себе домой? — Риндо аккуратно уложил ложку в тарелку, по звукам, видимо, облизывая губы. —А что? — Я нарезая яблоки даже не повернулась, слушая краем уха новости по старенькому радио, которое привезла с дома. —Криминальный мир Японии, Токио - это не сказки. Район Роппонги кто держит по твоему? — Вальяжно расплывшись на кухонном кресле, он блаженно улыбнулся, вводя меня в замешательство. —Криминал? Риндо, я приехала учится в Токио, а не познавать якудзу. — Я хмыкнула, убирая яблоки в мисочку, уходя к раковине, чтобы вымыть руки, и, наконец, посмотреть в глаза этому клоуну и обработать его незначительные раны. И совершить большую ошибку. Потому что его глаза окажутся самым настоящим катализатором запуска влюблённости если не зависимости. Потому что его омуты, с невероятно мягкими цветами поглотили меня безвозвратно, накрыв приятным властным голосом и утонченной красотой рук. И уже было плевать, что он там держит, кого убивает... Ему понравилось блюдо моей страны, мои ямочки на щеках и россыпь белых точек в глазах. А ещё он отважно терпел мою неуклюжесть в попытках аккуратно промоченной ваткой коснуться его ран, в надежде помочь.~
Мой район принял меня как всегда дождливо и тускло, провожающие уличные фонари пытались мне подмигнуть, выводя из раздумий. Микото-сан закрывала свою пекарню после тяжелого дня, совсем не обращая внимания на прохожих, а значит, не замечая свою постоянную клиентку, которая пропала на длительное время. Я закусив губу везла чемоданы, иногда останавливаясь посреди улицы в попытках вновь набрать номер его телефона, слушая, как автоответчик произносит всё те же слова о несуществовании номера или неправильности его набора. Трясущиеся руки ослабевали, отказываясь тащить сумки на колесиках, хотя уже оставались считанные на пальцах шаги до..нашего подъезда. Путавшимися движениями, не с первого раза попадая в замочную скважину ключом, я залетела в квартиру тяжело дыша. Не было ничего, что доказывало присутствие Риндо в этом помещении. Ни его вещей, ни совместных покупок, ни картин, что я для нас рисовала. Ни-че-го. Абсолютно. «—А существовал ли он?» — и я задыхаясь осела на пол, держась за бешено стучащее сердце. Тело охватил жар, перекрывая попытки ровно дышать. Неужели один человек способен на такое?~
—Блять, ты как малявка, Серен. — Хайтани вытер руки о бумажное полотенце, глядя на то, как я кривляюсь перед зеркалом. —Ну я же явно младше тебя. — С всё ещё влажных рук стекали капли, и они отличным образом полетели на серьезного Хайтани. —Ты... — Он метнулся ко мне, вставая слишком близко за спиной, обжигая ухо своим горячим дыханием. —Успокойся, иначе мне придётся сделать это самому. Мурашки коснулись сердца, импульсом вскружив голову. —Сделай. — Я обхватила его руку расположившуюся у меня на талии, утыкаясь затылком в его широкие плечи. Горячий поцелуй в шею - и я уже не чувствую под ногами земли. И только он может одним своим присутствием развеять тревоги или переживания. Одним поцелуем заставить забыть о них навсегда. —Всегда знай меру своего поведения с другими мужчинами. Никто не будет с тобой так поблажлив, как я. «—А мне не нужны другие мужчины, Риндо».~
—Когда ты спрашивала у меня о том, как мне Риндо, мне казалось твоя болезнь прогрессировала и я молча с тобой прощалась. Хотя никогда не опускала руки так быстро! Никогда так просто не верила в такие вещи! Потому что в клубе мы были вдвоём... Мне кажется ты выдумала его. Такого идеального. Чтобы помочь себе. — Панда вытирала мои щёки бумажными платками, держа свободной рукой стакан воды.~
Ветер был грязным, я чувствовала застоявшийся запах выхлопных газов, какой-то дешевой забегаловки и выпечки. Колючий плед бабушки совсем не грел. Я скучаю за запахом дома: там пахло газом и свежим хлебом. Мама пекла вкусный хлеб, хоть и не любила водится с тестом. Влажное от слез лицо стало катализатором мурашек заставлявших слабеть и дрожать. А вот Риндо очень трудно было согреть, ему всегда было безумно холодно, такую злую шутку сыграл с ним не одноразовый нервный срыв на почве тяжелой работы. И вот он, холодный, подрагивающий, обнимает меня со спины, укладывая голову на макушку, до чертиков испугав своим появлением. —Плакать очень полезно. Так ты не накапливаешь свои эмоции, разогревая их до праведного гнева, которым одаришь своих близких. — Я чувствовала его размеренное дыхание и спокойный пульс. Он увлечённо смотрел на проезжую часть под моим домом. —Я скучаю за своей семьей. Так хочется... — Я всхлипнула, закрывая глаза. Уже не было сил плакать, но слёзы текли. Я не могу жаловаться. Мне трудно. Мне страшно! —Не бойся. Ты не жалуешься, а выговариваешься. Хайтани понимал меня без слов, принимал всю боль. Но зачем он это делал? Но если бы не было желания - не было и действий, ведь так? И я окутанная лаской и заботой поблагодарила его, утаскивая греться тёплым чаем, расспрашивая о проведённом дне, накрывая его плечи бабушкиным пледом.~
—Уходи, прошу. — Задыхаясь в воспоминаниях, вдалбливая в себя все возможные его наставления я просто не могла поверить в происходящее. —Уходи. —А вдруг тебе станет хуже? — Вскрикнула она, закусывая губу. —Я не могу тебя оставить! —А ты оставь! Оставь меня в покое! — Стакан воды с её рук ужасным грохотом влетел в стену, его осколки разлетелись не только на кровать, а и по большей части комнаты. Моя рука начала кровить, я перевела на неё взгляд переполненный гневом. И она ушла. Тихо закрыв дверь. Его не может не существовать. Такого просто не бывает. Я помню его касания, голос, его яркие глаза и обжигающие руки. Я не выдумала его. Она врёт. Ужасное стечение обстоятельств, не более. И черепная коробка была готова вот-вот треснуть, затопить своими мыслями весь город. Каждая проведённая с ним минута обваливалась грузом на голову, на плечи, подкашивая только устоявшиеся, в жизни и в этом городе, ноги. Температура поднималась всё выше, откашливаясь я увидела кровь - голова начала кружиться, рассыпаться. И я осела, глядя на ванную, расплываясь в помещении и его душащих воспоминаниях.~
—Всё, от чего ты получаешь удовольствие - становишься от этого зависимой. Я не хочу тебе делать больно, но и не хочу стать твоей зависимостью. — Капли стекали по его лицу падая прямо на меня, щекоча моё тело. Я с удовольствием слушала его голос и звуки того, как пена для ванны растворяется. Нас окутывал запах зажжённых свечей, что совсем недавно я купила в супер маркете по скидке, и они оказались вполне неплохими, ещё присутствовал запах заваренного чая с мятой. Сидеть в огромной ванне и пить чай стало моей слабостью уже очень давно, но с его появлением в моей жизни, этот процесс стал менее длинным. С ним не было времени гонять чаи в ванной. —Ого как загнул. — Выдыхаю я. —Что за наставления? — Я робко протягиваю руку к его лицу, аккуратно поглаживая. Чувствую его разгоряченную кожу, удостоверяясь, что это не сон. И понимаю как же глупа я и как же глупо то, что происходит между нами. Да он давно стал зависимостью! Он без лишних расспросов и моих рассказов стал тем, кто помог мне; поверить в себя и начать ценить жизнь. Поэтому, я не могу представить своё существование без него? Его горячее дыхание опаливало шею, рука аккуратно коснулась бедра, поднося ближе к себе. Риндо умело обращался с моим телом, изучив его слишком быстро, и слишком хорошо зная каждую слабую точку. Я терялась. Терялась от обилия приятных касаний ими же обжигаясь и его присутствия. —Знаешь, — я улыбаясь расплылась, укладывая голову на край ванной выгибаясь в спине, —твои глаза похожи на плоды калликарпа, такие же прекрасные; на родине они созревают осенью, прямо тогда, когда мы познакомились. Но в Японии ягоды созревают раньше из-за другого климата. Их выращивание требует особого ухода и внимательности. — Я закусила губу, прикрывая глаза. Он тихо цокает, и я чувствую как улыбка охватывает его лицо. Мне нравится болтать, но слушать его - намного приятнее и полезнее, чем мой постоянный вынос мозга про звёзды и ботанику. Ему больше нравится, когда я слушаю, параллельно рисуя. А в перерывах я разминаю руки делая ему массаж, взаимное удовлетворение.~
Как высоко ценят женщины цепи, которыми они прикованы.
© «Унесённые ветром» - Ретт Батлер.
Тело ломило, проведённая в ванной комнате ночь пару дней назад до сих пор давала о себе знать крепатурой. Жгла спина. Спать я не могла уже давно. Риндо приходил ко мне во снах. Устало смотрел в стол закрыв лицо рукой, а я щебетала, что-то рассказывала, чтобы впервые заполнить тишину, что мы оба любили, выставляя аккуратно оладьи. Потом были сны тяжелее; щемящие в груди слова до сих пор отзывались эхом, ударяясь о стены квартиры. «—Я не оставил тебя. Не бросил. Никогда бы не сделал этого. Я всегда в твоём сердце. Просто позволь себе возвращаться ко мне, когда тебе нужна будет помощь. Ведь..ты не умеешь о ней просить.» Желание покидать своё собственное тело вдруг начало убывать. Медленно вливая в головной мозг то, что Риндо бы разочаровался в том, что я опустила руки. Сдалась. Я трусиха. Но без него я бы точно утонула, - это было давно. Если я и впрямь ценю, люблю его, то не предам. Я сделаю всё, чтобы нас запомнили. Пока ещё могу ходить: расскажу каждому пьянице историю нашей любви. Пока ещё могу держать ручку, кисть в своих руках: облачу белые листы ежедневника нашими воспоминаниями, выписав это так, как ты умел говорить, и напишу десятки картин с твоими невероятными глазами и прекрасными руками. Но болезнь сильнее любой веры. Она медленно поглощала Серен, забирая только физические силы. Морально она была готова на любую войну, лишь бы жить в память о чём-то прекрасном. Жить в память о Риндо и их осеннем романе, что мог бы стать любовью всей жизни, существовал бы он. Что-то светлое, что освещало весь мир, дарило тепло и развевало его по ветру, касаясь каждой потерявшейся души. Серен обрела силу, окрылилась тем чувством, что насыщало её жизнь смыслом и силой. Она расцвела осенью и бережно билась до последнего в надежде жить ради неё самой и Риндо, единожды опустив руки, тогда же пожалев. И она вовсе не была слабой, раз поверила, верила и продолжала это до последнего вздоха и удара сердца. Каждая картина, где она аккуратно писала звёзды, где она вырисовывала все оттенки своей души, каждого закоулка - должен был увидеть мир. Она велась чувством, которое подвластно всем и все достойны почувствовать это. Взглянув на картину, чтобы самому создать свою историю.