inner demons

      Иногда Феликс осознавал, насколько люди вокруг него бывают недалёкими. После Австралии многие вещи в Корее казались просто абсурдными, а те, что были нормой для него, оказывались для других диковинкой и чем-то, выходящим за рамки. У него был один единственный друг, с которым он мог разговаривать нормально, так как остальные просто не понимали его английских сокращений и выражений в сообщениях или речи. Крис показался ангелом, когда при знакомстве выяснилось, что они земляки. Для Феликса он вмиг стал «оззи-бро».       Однако Феликс никогда не думал, что недопонимание между ним и кем-то из его корейских друзей станет огромным плюсом. Подобная ситуация просто не укладывалась в голове, пока на горизонте не появился Хан Джисон. Увидев его, так смешно вставляющего разные фразочки на английском, да ещё и в этой дурацкой майке с огромными вырезами для рук, что было видно «delightful boobs» — как позже написал в переписке с Чаном он, — нельзя было думать ни о чём другом. Господи, он писал поэмы своему старшему другу о том, как бы, да простят его родители, объездил бы Сона, сжимая бёдрами его тонкую талию. Чан его едва не заблокировал.       И, как Феликс заметил, Джисон был очень даже не против этого. Ну, не того, чтобы Ликс раздвинул для него ноги — по крайней мере, он был не уверен, — но явно не против получать неоднозначные взгляды и поддержку своих навыков английского. Чан обычно терпеть его вставочки не мог, помирая от кринжа, а вот его младший друг очень даже был заинтересован.        Хан постоянно ошивался рядом с ними двумя под предлогами «помочь хёну», «увидеться с хёном» и прочее. Они очень быстро начали общаться намного ближе, чем предполагалось. Что ж, было чрезвычайно весело смущать его во всех смыслах различными пикап-фразочками: никто ещё из окружения Феликса не реагировал дёрганьем и невинным «fine» на стандартную «how you doing». Было очевидно, что Хан явно понимает, что что-то не догоняет, но менять это не собирается. Ликс находил его чертовски милым, особенно когда в эти моменты Джисон неосознанно выпячивал грудь и складывал руки.       Идеальная смесь милого парня со двора и тупого качка. Только для Феликса.       Он намерен заполучить этого мальчика себе, хотя бы его член. Дальше — как пойдёт, верно? Он жесток, да, разбивать сердце не охота, но Ли и сам не уверен в своих чувствах. Пусть они оба получат это удовольствие, завтра будет завтра. Поэтому одним вечером он пишет с предложением Джисону туснуться у себя на выходных, раз Крис уедет куда-то; под куда-то обычно имелся в виду Со Чанбин, про которого, наоборот, Бан протрещал уши Феликсу. Желая вновь бросить намёк — в лоб — в конце на вопрос Хана о развлечениях он лаконично отвечает: felixlee: u n me. netflix n chill ;)       И жирнее намёка не придумать. Ну кто не слышал эту фразочку? Она должна стать прямо-таки спусковым крючком для их отношений. Если только…       …Джисон не понял. Феликс понимает это, когда Хан на полном серьёзе приносит с собой кучу вкусняшек, бросая что-то типо «с тебя хата — с меня хавчик», а после кропотливо и дотошно выбирает сериал на ёбаном Нетфликсе, который ни один из них ещё не видел. Феликс от силы смотрел парочку самых известных хитов и то не полностью.       Его настроение хоть и болтается возле отметки «неплохо», ведь всё-таки его друг пришёл к нему с ночевкой, и они собираются в любом случае хорошо провести это время, мысленно он всё равно возвращается к образу-мечте, как Джисон, понявший намёк, прижимает его с порога к ближайшей стене и страстно целует. Блять, он точно так умеет! Феликс губы кусает от обиды, но едва вспоминает своё имя, когда смотрит за тем, как друг стягивает толстовку через голову и остаётся в свободной майке. Хан вообще в курсе, что все его богатства — не только накачанные руки — видны сбоку? Этот рельеф можно было бы трогать прямо сейчас, но нет, они на кровати в комнате Ликса, вокруг полумрак из-за света телевизора и пары ночников и выбирают какой-то сериал.        Останавливается Джисон на чём-то про зомби, и, возможно, сериал немного интересный и даже грустный, но Феликсу как-то кристально похуй. Он жуёт какие-то кислые конфеты и напряжённо думает, что делать дальше. Хан даже спустя две серии не пошевелился в его сторону. Бесит ужасно, ведь его взгляд чувствуется на коже перманентным маркером — а зря что ли Феликс лёг на живот, чтобы, во-первых, перестать пялиться на грудь Сона, и, во-вторых, выставить получше аппетитные бёдра и задницу в домашних шортах.        Когда после очередных титров Джисон нажимает «смотреть следующую серию», терпение лопается. Действуя медленно, как и нужно действовать с такими балбесами, как его друг, Ли решает плавно, «попой вперёд» пересесть к изголовью кровати, улавливая глаза на себе, а после ловко перекинуть ноги через бёдра Хана. Чувствуется, как парень напротив затаил дыхание, выпучив глаза.       — Феликс, что ты-       — Enough Netflix for today, babe, — Ли довольно улыбается, когда чувствует, как Джисон неосознанно кладёт руки на его ноги. Растерянность на его лице широкими мазками оставлена, рот дёргается в попытке произнести что-либо, но как только лицо Ликса оказывается чуть ближе, то его губы смыкаются и между ними разносится оглушающее сглатывание слюны, до этого скопившейся у Джисона мгновенно от взгляда — они сами на него посмотрели! — на симпатичные очертания ягодиц под шортами. — Let’s start chilling?       Шёпот глубокий и чарующий, Феликс гладит Хана по горячим щекам, мечтая уже наконец коснуться сильной груди, что так сильно вздымается прямо сейчас от всего происходящего. Словно Джисону не хватает воздуха, но показывать он этого не хочет. Плохо получается, Феликс чувствует жажду в его глазах и действиях всем телом.       — Ликс, я не совсем понимаю, — словно подросток в рассвете пубертата, Хан мнётся и вжимается в спинку кровати. Он говорит медленно, будто еле связывает слова между собой. Взгляд так усердно держится на уровне лица, а не бёдер по бокам от своих ног, что зрачки вот-вот затрясутся от напряжения. — Вроде бр-       — Ещё хоть раз ты скажешь это слово, — Феликс угрожающе закрывает ладонью рот парню, почти скрипя зубами. Оковы этих «бро-братанов-братишек» так невыносимы, что проще заткнуть и так кое-как разговаривающего Джисона, чем услышать это обращение вновь. К счастью, угрожать он умеет, — и я встану с тебя и уйду.       Хватка на коже крепчает, глаза распахиваются будто бы шире, и Хан по струнке выпрямляется. Спустя пару секунд Феликс ведёт своей такой мягкой ладонью уже по его шее, большим пальцем легко оттягивая нижнюю губу вниз.       — Ты долго будешь «смотреть, но не трогать»? — вопрос риторический, Феликс улыбается расслабленно, прекрасно зная, что Джисон уже никуда от него не убежит. Хану дурно, воздух вокруг приятно наваливается тяжелым одеялом, будто скрывая их от всего на свете и давая им время. Кадык скачет под кожей шеи, неловко будто бы прерывая молчаливую сцену.        Джисон не знает, что сказать. Он совсем не думал о взаимности его влечения, хотя давно уже подозревал, что порой он упускает в общении с людьми слишком многое, не видя их настоящих мотивов. Начиная с тех, кто им пользовался, заканчивая… Феликсом. В общем, он опять не увидел очевидного, ведь похоже, что Ли просто надоело совать ему под нос намёки. Кажется, теперь он готов использовать все свои орудия.       — Do I need to talk to you like that for you to make at least one move? — щёки Хана становятся рубиново-красными, чем Феликс упивается. Он мягко посасывает мочку уха парня, не забывая гортанно стонать от удовольствия, и неспешно трётся своим членом об уже такой твёрдый член снизу. Господи, кажется, он был создан для этого момента. Заставлять Джисона держать при себе все звуки блаженства, кусая губы, — определенно лучшая награда за его страдания. Метить его шею и прекрасно знать, как сложно будет скрывать все эти алчные засосы, — идеально.        А тот блять не шевелится, будто нарочно приклеил руки к туловищу. Порой парни — грёбаные недотёпы, или только Феликсу попадаются такие чаще всего? Везде их нужно направлять. Неужели он настолько шокировал своим поведением Хана, что тот просто сломался? Или смена языка так его затормозила? Неважно, Ликс со своего пути не свернёт.       — Touch me right now, honey, — чувствует, как парень под ним ёрзает, уже хорошо. Поднимает голову и смотрит в совершенно преданные щенячьи глаза, Джисон будто бы готов в ногах его валяться ради любви и ласки, отчего становится только проще. В конце концов, Феликсу всегда нравилось то, как рядом с ним часто теряли голову. — Wanna feel you touching me, so bad.       И это Хан понимает великолепно, потому что в следующую же секунду уводит руки под футболку, что кажется долгожданным потеплением в зимнюю стужу. Движения неуверенные, но вряд ли Джисон способен их отслеживать, ведь он внимательно и преданно смотрит на реакцию Ли, словно не имея права на ошибку. Губы такие влажные от покусываний, что блестят в свете различных ночников будто блеском намазанные. Их обладатель смелеет и всё же опускает взгляд ниже, задирая при этом футболку на чужом теле, любуется прессом и аккуратными сосками, о которых мечтал каждый божий день.       Джисон был ужасно и безнадежно влюблён: его восхищала каждая деталь во внешности или характере Ликса, возбуждала одна мысль или воспоминание о его английском, а также волновали все фразы про меню и витамин U, которые он не мог нормально перевести, из-за чего просто смотрел, как Чан и младший переглядываются и подхихикивают. Однако, даже если он понимал всё, что ему говорили, он искренне не верил, что всё это были реальные подкаты. Чтобы Феликс подкатывал к нему по-настоящему, а не как бро? Глупость.       Тогда более глупо то, что прямо сейчас он расцеловывает тело предмета своих воздыханий и прижимает его к себе так, словно отпускать больше никогда не собирается. Сладкое чувство, которое обрывает сам Феликс, когда не даёт поцеловать себя в губы, шепча о терпении. Джисон ждать не намерен и даже пугается собственных последующих действий. Он переворачивает на спину и подминает под себя Ликса, нависает почти победителем, но с таким смущенным лицом.       — Does a good boy turn bad? — его уверенность крошится об более твердую уверенность младшего. Это же сколько раз он так делал, или почему он не испытывает никакой неловкости? В попытке поразить Джисон атакует с новой силой грудь парня под собой и фиксирует его руки в замок со своими. Поверженный стон Ли затекает мёдом в уши. Хан действительно приятно удивляет: играется с горошинками сосков так сладко и умело, посасывает с нежной оттяжкой, горячо выдыхает на влажную от слюны кожу, заставляя твердеть все нужные места. Однако потом тот всё равно возвращается к лицу Феликса, глядя в игриво блестящие глаза.       Джисону всё-таки позволяют прижаться поцелуем к великолепным губам, теперь он, удерживая руки Ли над головой, расходится и до самой нехватки воздуха не позволяет себе оторваться. Однако, главное, что он делает, — забирается рукой в лёгкие шорты, до этого так смущавшие, и сжимает через бельё твёрдую плоть Феликса. Гладит по всей длине с нажимом, что даётся тяжело в силу боксеров сверху, легко ласкает головку. Парень снизу шипит, бёдра вскидывает, заставляя и вовсе через пару мгновений стянуть мешающуюся одежду с ног. Джисон тяжело сглатывает, едва можно удержаться при взгляде на эту натянутую на костях таза кожу. Возможно, когда он отпустит руки Ликса, тот сразу же вновь перехватит инициативу на себя, однако не сказать, что Хан этого не хочет. Ему безумно кружит голову такой Феликс: уверенный, направляющий, обращающийся с ним как с глупым мальчиком — если уж на то пошло, то Сон в целом заслужил, потому как был слеп к любым его намекам, — и такой, такой красивый. Теперь лишь задранная футболка и длинные носки остались на нём, что позволяет воображению разыграться не на шутку.       Джисон сдаётся и по-стыдному быстро перемещается вниз по телу Феликса, чтобы оставить засосы и поцелуи на выпирающих косточках и нежных крепких бёдрах. Ли, будто хищник, караулящий жертву, неторопливо зарывается рукой в отросшие волосы Джисона, иногда поглаживая, и испускает сладкий низкий стон, чувствуя, как парня между его ног передергивает. Ликс позволяет ему поиграться.       Хан вскоре начинает жадничать, будто вот-вот готовый съесть Феликса, так что тот ласково отстраняет увлекшегося старшего от себя, притянув для очередного поцелуя, а после меняется с ним местами. Смотрит вновь так многозначительно, с приказом в глазах, отчего Джисон тут же принимается стягивать с себя футболку.       — What a sweet boy, trying so hard for me right now, — Феликс гладит по щеке застывшего и тяжело дышащего парня, не удерживаясь от того чтобы ещё раз наклониться и поцеловать эти мягкие расслабленные губы. — Is it time for the main reward?       Чужие руки опускаются на ягодицы, а сам Джисон кивает не хуже болванчика. Хану кажется, будто он находится под влиянием чар, его тело и разум сосредоточены только на Феликсе, на желании быть для него хорошим и удовлетворить его полностью. Он следит за тем, как тот изящно берет из тумбочки, а затем раскатывает презерватив по его члену, как иногда подмигивает ему в процессе, как выдыхает короткие «fuck», пока достает из себя пробку, которая — Хану тут же мысль в голову бьёт — была в нём весь этот гребаный вечер.       На рефлексе или просто необходимом инстинкте Джисон сам проникает двумя пальцами в младшего. Терпение заканчивается от ощущения горячих, растянутых гостеприимных стеночек, но это удовольствие на лице Феликса от осторожного и трепетного, но в то же время такого ненасытного обращения с ним стоит всех секунд ожидания.        — Take it already, — отчаяние в голосе действует как спусковой сигнал, Хан будто только этого и ждал, чтобы наконец начать проникать в Ликса своим членом.       Когда задняя поверхность его бёдер встречается с бёдрами Джисона, Феликс замирает. Он так полон и так долго хотел этого. Будь что будет, но чувствует он себя сейчас восхитительно. Он тянется к груди Хана и мягко сжимает мышцы, указательными пальцами играя с сосками, отчего того выгибает. Ощущения только усиливаются от начавшихся движений Ликса на нём.       Плавность быстро сменяется более активным темпом, а комнату до отказа заполняют смешанное дыхание обоих, английские и корейские слова. Феликс двигается как бог, словно вообще не испытывая усталости, Джисону остаётся только подмахивать ему навстречу и придерживать на всякий случай. Всё получается само, его давние желания толкают их и придают им сил, позволяя наслаждаться телами друг друга. Феликс смотрится на нём так красиво, гонясь за своим освобождением, что Хан просто преследует его, будто тень. Ему не верится, что он был настолько слеп и упускал такое.        — G-gonna cum, — этот срывающийся голос не делает лучше для сердца старшего, который, кажется, стал совсем зависимым от английского из уст Ликса, который, через пару секунд после предупреждения, изливается себе в кулак. Следом за ним, как и будто бы было всегда положено, кончает Джисон.       Теперь они просто лежат рядом на кровати. Наэлектризованный воздух не даёт им так просто отлипнуть друг от друга. Избавившись от презерватива, Хан нависает над Феликсом только чтобы извиниться.       — За что? — младший глазами хлопает удивленно, выйдя из своего горячего образа. Теперь он просто взлохмаченный, взмокший и раскрасневшийся Ликс, которого Джисон всегда знал.        — Я адски тупил и не понимал твоих намёков, — даже самому как-то стыдно признавать, отчего он прячется в шее возлюбленного. — Да даже недавно я, наверное, так глупо пялился на тебя! Ты просто-       — Зато теперь я знаю, как тебя привести в действие, — Феликс хихикает, перебирая волосы старшего. Ему никак не хочется, чтобы Джисон себя корил за что-то, ведь всему своё время, как бы Ли до этого ни жаловался на то, что его не замечают. — Да и то, как ты потерял дар речи, глядя на меня, было очень даже очаровательно.       — О боже, не говори так!       — Alright, let’s take a shower then, honey.       С поверженным стоном Джисон убегает в другую комнату. Всё-таки, если Феликс продолжит говорить этим своим сексуальным английским, то он окончательно уверует. Да и вообще, пора найти подкат, который тот на нём ещё не пробовал.       Ну а младшему пора разобраться в своих чувствах, ведь, кажется, Хан Джисон со своей робостью и искренним восхищением уже давно не минутное физическое увлечение или подопытный кролик для заигрываний. От этого сердце стучит гулко в тишине комнаты, прерываемой только звуками титров закончившейся серии сериала.