Им не спастись

Горизонт светлеет и розовеет, но на лице нет даже намека на легкую улыбку, нет радости очередной пережитой ночи, которая была каждое утро до этого. Хочется раствориться в уходящей тьме, закрыть глаза и больше никогда-никогда не открывать, чтобы не думать, не спать и не жить. Потому что это чертовски неправильно. Надо идти дальше, будто ничего не случилось, чтобы не тормозить, не подвергать опасности себя и других. Но разве можно так поступать? Ларри не знает и знать не хочет. Солнце просыпается, улыбается своими яркими, но далеко не теплыми лучами, словно все хорошо, ничего не случилось. Как будто всем плевать. –Джонсон, – хриплый голос разрывает тишину, –иди спать, не мучайся. Трэвис смотрит пристально и, что удивительно, прямо на Ларри, а не сквозь него, как происходит обычно. Глаза пустые, только где-то совсем глубоко прячется страх и что-то, что Ларри не в силах расшифровать, возможно, злость, возможно, беспокойство. –Дежурство закончилось, – тихо произносит Трэвис, чуть хлопая по чужому плечу. –Так и будешь сидеть? Ларри не двигается, только отворачивается и прижимает к себе спящую Соду, наглым образом игнорируя и без того раздраженного друга. Совсем скоро пожалеет о своих действиях – он уже жалеет, что тут говорить, – но ничего не может изменить. Не хочется, а может быть, нет сил, а может, нет смысла. Есть ли разница? Но вместо ожидаемой ругани слышится только тяжелый вздох. –Знаешь, – поражает, что Трэвис еще не посылает его на все три буквы, а продолжает говорить почти спокойным голосом, –я в душе не ебу, что дальше делать. Как и ты. Как и вообще все в этом помещении. Не знаю, что ты чувствуешь, – он на мгновение замолкает, –и не чувствуешь. Ларри хмыкает. Верно подмечено. Он не чувствует, странная пустота внутри с примесью животного страха. –Но даже не думай подыхать. Сам себя в могилу заведешь, ей-богу, быстрее зомбаков справишься, –резко и жестко. –Погаснешь ты – погаснет Сода, а за ней и все остальные. Кажется, мы только на её смехе и держимся... Но дело твое, конечно, – добавляет последнюю фразу и грустно усмехается, замечая, что Ларри замирает, задерживая дыхание. –И иди уже, достаточно себя потрепал, уснешь. Трэвис как будто знает и понимает Ларри куда больше, чем он сам. Это могло бы пугать, но сейчас и проблемы похлеще, и до невозможности плевать на все и всех. Пусть хоть читает, как открытую книгу! Только потом пусть поделиться содержанием, потому что его не знает никто. Даже сам Ларри. Он – книга на выдуманном, никому неизвестном языке. Хотя вернее будет сравнить с огромной библиотекой, где бесчисленное количество книг и бумаг, которые находятся в вечном беспорядке. Там не найти начало и конец, не понять строки, потому что даже слова разбросаны в хаотичном порядке по страницам, не навести столь желанный порядок. Ларри не знает себя. Он аккуратно встает на ноги, стараясь не потревожить Соду, хотя она сама должна вот-вот проснуться и побежать всех вытаскивать из сна. Лучший будильник, который не выключишь и не отложишь. Многие тщетно пытались. Сода смешно морщится, когда ее кладут на скамью. Ларри ложится рядом и приобнимает ребенка. Теперь они будут спать так. Он будет вместо Мэйпл отгонять кошмары, целовать в лоб и иногда напевать колыбельные, даже несмотря на тихий смех Трэвиса. Сквозь тревожную пелену сна Ларри чувствует, как Сода начинает ворочаться, потом медленно встает и соскакивает со скамьи, с громким топотом начиная бегать от одного спящего человека к другому. Одного лишь Ларри не трогает, дает возможность отдохнуть. Лучше бы не давала. Хочется исчезнуть, понимая, что когда осознанные мысли отпустят сознание, все события повторятся. Повторятся раз и два, повторятся с отклонениями в худшую сторону, повторятся в кошмарах. Но сил хвататься за реальность нет. Ларри засыпает. И снова, блять, убегает. Пытается спастись и спасти, но безрезультатно. Бодрствуя, ты способен закрыться от мыслей, поменять их направление, но, погружаясь в сон, ты теряешь контроль, и подсознание достает с самых дальник углов чердака твои страхи, тревоги, все то, что ты так тщательно прятал от самого себя. ты каждый раз боишься, как в первый, хотя знаешь каждый сюжет наперед. Ложась в кровать, ты можешь предугадать предстоящий сон, но кошмар все равно заставляет плакать и кричать от страха и полного непонимания происходящего. Все кажется слишком правдивым: дороги точь-в-точь, как в реальности, те же внутренние ощущения, только, может, ноги немеют быстрее, те же зомби. Даже во сне от этих ебаных тварей не спастись. Ты споткнешься или поскользнешься, забежишь в тупик или просто-напросто выбьешься из сил. Тебя догонят. А в последние секунды ты сможешь разобрать лица и вдруг узнаешь там своих родных и друзей, увидишь знакомые черты, а иногда даже голос (подсознанию плевать хотелось, что зомби издают только рычание и непонятные звуки). Мэйпл, зовущая к себе. Вот чего боялся Ларри. И что, собственно, получил. Разнообразие снов пошло, блять, мечта! Наверное, Ларри даже вскрикивает, когда просыпается. Почему? Почему опять? Когда получится уснуть и увидеть черную пустоту без звуков и картинок? Он просто хочет спокойствия. Это же не так много... –Дядя Филипп, покатаешь меня на спине? – раздается совсем рядом радостный голос Соды. Ларри медленно поворачивает голову, надеясь, что никто не заметит, что он проснулся. Очень хочется побыть отделенным от всех остальных. Чтобы не трогали, не спрашивали, не рассматривали с сочувствием или непониманием. Ларри боится одиночества, но сейчас нахождение с людьми отнюдь не приносит хороших эмоций. Он хочет быть рядом, стоять в стороне, но не с ними. Проще пережить все одному. –Солнце, давай-ка ты к кому-нибудь другому подойдешь? – аккуратно спрашивает Филипп, копаясь в рюкзаке. –Иначе кто будет готовить? Два раза просить Соду не приходится. Она только кивает и разворачивается на пятках, оглядывая присутствующих, выискивая того, кто согласится с ней поиграть. –Идем, капитан! – зовет ее Сал, подбегая к Филиппу. –Нож у Эшли, если что. –Да? Спасибо, чувак, я уж думал, мы его прое..теряли, – тот сразу убегает, не удосуживаясь даже закрыть рюкзак. –Кэмпб, я иду, ты только не ругайся. Он еще в самый первый день придумал это обращение, сократив фамилию Кэмпбелл. Непонятно, чем его не устроило «Эш», но Кэмпб звучало роднее и дружелюбнее, легче и свободнее. Больше ничьи имена и фамилии Филипп не коверкал – а жаль, было бы интересно, – только иногда можно было услышать привычное Лар или Трэв. –Попробуй тут ругаться, – голос Эшли слышно плохо, но все равно улавливаются нотки усталости. Она была едва не лучшей подругой Мэйпл еще со школьной скамьи. Сколько Ларри помнит, они всегда были вместе. На переменах, на улице, на общих сборах. Если они не рядом, то они точно переписываются в какой-нибудь соц.сети. Не зря говорили, что они не разлей вода. Именно так и было. Эшли едва не труднее всего сейчас, но она продолжает идти дальше, бороться и не дает друзьям лишнего повода для беспокойства. Ларри не видел её слез, только когда только-только вернулся с вылазки, успел заметить блестящие на свету глаза. А потом лишь спустя много часов на дежурстве слышал заглушенные всхлипы. Эшли сильна. Как и все остальные. Ощущения, что никто не раскисает так сильно, как Ларри. Каждый пытается справиться с осознанием, надеждой и отчаянием. И пока что справляются.Трэвис прав, нельзя подыхать и потухать. Еще все впереди. И счастье со спокойствием тоже впереди. «Надо жить». И Ларри живет, храня в себе благодарность Трэвису за его слова, но боясь её высказать. Живет с натянутой улыбкой, ложной радостью и скрытым страхом. Зато не тонет в болоте, которое он создал собственноручно. Если больно – улыбнись, станет легче. До жути глупое правило, но оно помогает выплыть со дна. Дни складываются в недели, совсем скоро конец ноября. Погода подтверждает даты, становясь всё холоднее и мрачнее, а дожди идут реже, но намного сильнее и дольше. Тревоги утихают, начинается принятие. Мэйпл...не вернется. Прошло уже слишком много времени. Столь желанный покой почти наступает. До еще одного страшного дня, который запускает страхи по очередному кругу. Ларри стоит рядом с Тоддом, но, по словам второго, «не рядом, а точно над моей бедной душой». Тодд сказал, что Нилу в какой-то момент удалось засечь сигнал. Один раз. Не более. Теперь Ларри от друзей почти не отходит, стоит, сидит, он бы и спал, серьезно! Но больше ничего поймать не удается, может, в тот раз были какие-то помехи? Филипп и Эшли после дежурства отсыпаются, а Сал уже какой день сидит над картой, выискивая более или менее безопасные пути. Они слишком долго находятся в церкви, а зомби все больше и больше. Сода играла с гадалкой где-то на скамьях, иногда заводя разговор с дядей Салли-кромсали. Все как обычно. –Блять, где Сода? – раздается хриплый голос Трэвиса. У Ларри сердце на мгновение замирает. –Она же только что тут сидела. Ребята... На месте её нет. Нет спящей в спальниках, нет на полу. Все подрываются, отрываются от своих дел. Сода никогда не промышляла побегами и прятками, она всегда крутилась где-то рядом в поле зрения. Если ее нет, значит, что-то случилось.Все идут в глубь церкви, потому что даже не рассматривают варианта, что Сода ушла на улицу. Кроме Ларри. Перед его глазами вырисовывается четкая картинка, где девочка тихо выходит из церкви так, что никто не обращает внимания. Ларри бежит в противоположную сторону от друзей. И оказывается, блять, прав. Не так далеко – пропажу заметили вовремя, – бежит Сода. Бежит почти беззаботно, как бегает обычно в церкви, по направлению...к силуэту. Который медленно расхаживает из стороны в сторону, кажется, вовсе не замечая приближающегося человека. И слава всем святым! Что вообще так привлекло ребенка? Она же знает, что вокруг бродят зомби, знает, что опасно. Так какого хуя убегает прямо им навстречу?! Дороги от дождей превратились в кучи не до конца замерзшей грязи, отчего Ларри несколько раз чуть не падает, но умудряется удержать равновесие. Он догонит Соду быстро, но как быстро они убегут назад? Убегут ли? Надо вести себя тихо, потому Ларри молча бежит, а не зовёт. Но трескающиеся под ногами лужи и без голоса способы привлечь внимание зомби. Наверное. Никто до сих пор не узнал, какой у них слух. Очень хочется верить, что и не узнают никогда. –Тихо, – шипит Ларри, беря Соду на руки и тут же разворачиваясь. Ларри видит выглядывающих из церкви друзей и ускоряется, крепче прижимая ребёнка к себе. Главное, не упасть и не добежать. Все остальное не имеет смысла Минута, и все закончится. Всего минута, пожалуйста. Пусть эта тварь не заметит, пусть поскорее уйдет, не оборачиваясь. Блять, Господь, если ты существуешь... Помоги. Дай хотя бы шанс проснуться завтра утром.