***
— Вирджиния? Волк снова почесал затылок, как он делал, когда нервничал. Вирджиния раздумывала над обслуживанием частных мероприятий — идеей, которую она вынашивала еще, работая в ресторане. Сейчас она не могла работать официанткой, и эта мысль, которая пришла ей в голову, казалась как раз тем, что нужно, а с правильными людьми могла стать вполне реальной, когда родился ребенок. Она взглянула на Волка, на его нахмуренное выражение лица, на его очевидную озабоченность. Она отложила ручку. — Волк, ты в порядке? — Да, да, я гулял, вдыхая запах Рождества, и, о, он так полон новых восхитительных ароматов, и на улицах столько людей, и, уф-фуф, ты будешь скучать по Тони, не так ли? На Рождество. Вирджиния помолчала пару мгновений. Волк просто прервал свою речь внезапным вопросом, поставив Вирджинию в тупик. Она была слишком озабочена другими вопросами, но ее муж все еще выглядел обеспокоенным, и она знала, что сделает только хуже, если промолчит, поэтому ответила: — Да… Ну, мы всегда были вместе на Рождество, даже когда все шло не очень хорошо. Но… Она положила руку на живот — путешествие между Королевствами было небезопасным на этой стадии ее беременности. Она будет скучать по своему отцу, особенно в этом году, теперь, когда их отношения стали ближе, чем когда-либо за последние годы, и у ее отца все складывалось так непривычно удачно для него — он все еще пытался найти способ изготовить пластик, необходимый для надувного замка Вэнделла. И, хотя он часто жаловался, Вирджиния знала: ему нравится это поручение, как и его высокое положение в Королевстве Вэнделла, что неудивительно. Они могли путешествовать через зеркало в начале беременности Вирджинии, но не сейчас. Прошло много времени с тех пор, как она видела его в последний раз. Теперь приближалось Рождество, и они находились в совершенно разных местах, не вместе. Вместо рождественских песен Вирджиния то и дело ловила себя на том, что напевает «Белее мела». Волк издавал тихие звуки, как и всегда, когда был обеспокоен. Ему не нравилось видеть Вирджинию подавленной из-за чего бы то ни было. Вирджиния сделала над собой усилие, чтобы улыбнуться. — Как только ребенок родится, мы будем видеться чаще. Это просто очередная трудность, которую нам нужно преодолеть. Волк примостился рядом с ней, и Вирджиния обняла его, радуясь, что ей больше ничего не нужно было говорить. Этот год и впрямь был невероятным. И он еще не закончился. — Это все еще может быть семейное Рождество, любовь моя, — искренне подбодрил ее Волк. — Ты, я и детеныш. Наше первое Рождество вместе. Это было правдой. Вирджиния поцеловала его, цепляясь за эту мысль. Волк удовлетворенно прижался ближе, с энтузиазмом отвечая на ее поцелуй. Эти его жесты, слова очень помогали. Она сосредоточилась на них и надеялась, что так будет и на Рождество, и после него. — М-м-м, наше первое Рождество. — Она невольно улыбнулась, когда они разорвали объятия. — Ты хочешь послушать о рождественских блюдах, не так ли? Мягкое поскуливание Волка, то, как каждая его частичка, казалось, встрепенулась при одной мысли о новой вкусной еде, заставило Вирджинию еще больше погрузиться в печаль. И этого было достаточно.***
Итак, на Рождество была индейка — Волку она очень понравилась на День благодарения — и начинка, овощи, и бекон, и колбаса. Также всевозможные десерты. Волк не мог перестать хвалить стряпню Вирджинии, болтая без умолку во время еды. Вирджиния была рада, что ее утренняя тошнота — иногда продолжающаяся целый день — прошла, и она тоже могла наслаждаться едой. Волк на самом деле был хорошим помощником на кухне, пока она заставляла его обещать не есть то, что ему предстояло готовить. У него была такая же сильная любовь к еде, как у Вирджинии, и энтузиазм, который вдохновлял ее, когда не утомлял. Погода была холодной и ветреной, а в теплой квартире стояла маленькая украшенная рождественская елка с кучей подарков под ней. Волку, казалось, нравился запах дерева, и ему было трудно устоять перед более яркими украшениями. Он любил Рождество, каждую его составляющую, и восхищался подарками, подаренными Вирджиней. Она поставила диск со сказками Десятого королевства, чтобы развлечь его, и взяла листок бумаги со меню стейков, которые он любил (работа в ресторане означала, что Вирджиния знала очень хороших поставщиков, а Волк любил охотиться). Вирджиния была приятно поражена подарком от Волка — вырезанными на дощечке паре волков с их детенышем. Она провела большим пальцем по гладкой деревянной поверхности, по будущему, которое было очень реальным и быстро приближалось. Она пристроила его среди ветвей рождественской елки и в тот день, каждый раз, когда она замечала эту картинку на елке, ее сердце бешено колотилось. Ее отец не смог прийти к ним на праздник. Волк прыгнул через зеркало с парой свертков и вернулся обратно с свертками от отца Вирджинии и Вэнделла, которые, очевидно, тоже хотели им что-то подарить. Вирджиния думала об обоих своих родителях. Очевидно, не она одна — в подарок Вэнделл передал красивый розовый хрустальный бутон розы, подвешенный на прочной золотой нити. О. Вирджиния попыталась проглотить горе и сожаление, которые беспрепятственно возвращались к ней. Ее мать была мертва, это была ее вина, она была могущественной ведьмой, она была всем. Женщина повесила подарок на елочную ветвь, наблюдая, как он покачивается и отражает тысячу разных моментов. Волк обнял ее и прижался теплыми губами к ее дрожащей щеке.***
Вечером, когда мир за окном казался темным и сверкающим, Волк учуял что-то в воздухе и вскочил на ноги. — Давай, Вирджиния. Пришло время. Вирджиния с трудом открыла глаза, ее разум был затуманен усталостью от тяжелого дня и их ребенка. — Что?.. — Уже вечер, Вирджиния, пора. Волк выглядел таким взволнованным и… точно, вечер. Они говорили об этом. Поэтому Вирджиния собралась и покинула их теплую квартиру, ее рука в перчатке переплелась с рукой Волка. Они направились в Центральный парк в поисках места, которое Волк счел подходящим. Он нашел Вирджинии место, где можно было сесть, и протянул ей свечу, чтобы она зажгла ее. Затем в темноте, глядя на луну, которая всегда звала его, он начал петь. Вирджиния не понимала всех слов, но ей и не нужно было. Волк не мог быть в том месте, которое он всегда называл домом, и у него не осталось никого, кого он считал семьей, но он мог привезти немного всего этого в Десятое королевство, к Вирджинии. Он мог праздновать так, как всегда праздновал это время года. По его сигналу Вирджиния зажгла зажигалку и поднесла к ней фитиль свечи. Волк продолжал петь, в его глазах отражался желтый цвет и что-то еще, такое незнакомое и чарующее. От этого у Вирджинии перехватило дыхание, и она не могла отвести от него взгляда, все остальное отступило перед лицом этого момента. Она попыталась запомнить некоторые слова, беззвучно произнося их ртом, пока Волк не закончил и не пересек густую траву, чтобы обхватить свою супругу руками, а затем задуть свечу.***
Этой ночью они вышли в парк и вернулись в квартиру. Волк лежал на полу в гостиной, уставившись на рождественскую елку, настаивая на том, чтобы Вирджиния присоединилась к нему. Вид был таким прекрасным, и от елки вкусно пахло хвоей. Они лежали бок о бок, разговаривая, пока совершенно случайно не заснули. Огни дерева отбрасывали на них сверкающие тени, образованные розами и волками, звездами и колокольчиками, и по-волшебному мерцали. Волк храпел, рука его лежала у живота Вирджинии, его тепло было именно тем, в чем она нуждалась. Его ноги иногда подергивались, как будто он гнался за кем-то. Вирджиния спала почти мирно, «Белее мела» эхом отдавался в ее снах с резким запахом бобового стебля, яблок и ели. В своей руке она все еще сжимала остаток недогоревшей свечи.