СЕНТЯБРЬ 2000 ГОДА
Драко Малфой ненавидел Лондон. Это было худшее место, в котором ему доводилось жить, а жил он во многих местах Великобритании.
Драко Малфой ненавидел Лондон, потому что там было полно чокнутых психов. Он бы появился тут только в случае крайней необходимости и даже тогда Тео пришлось бы втаскивать его в дверь их общей квартиры в пригороде.
Прогуливаясь по городу, он всегда вспоминал о том, как сильно его ненавидит. Это случалось не слишком часто, учитывая, что он пытался избегать появления на улице, как будто там была драконья оспа, но это был не тот случай, когда можно было остаться дома. В конце концов, Малфой был мошенником, а мошенничество обычно включало взаимодействие с другими людьми.
Что ж, мошенник — слишком громкое слово. Не обязательно, что он обманывал людей, просто он был замешан в некоторых вещах, которые были не совсем законными. Обычно это приводило к тому, что он пытался обмануть и шантажировать своих деловых партнеров, чтобы те держали рот на замке. Он умел быть красноречивым. Хотя мир и знал его как Драко Малфоя-предпринимателя, но на самом деле он был Драко Малфоем-контрабандистом незаконных магических товаров, продуктов и услуг. Все это, чтобы поддерживать жизнь в почти исчезающем волшебном мире.
Ах да, волшебный мир. Место, где нужно быть. Вернее, раньше это было место, где нужно быть. У Драко были отношения в стиле любовь-ненависть с этим местом и его бессмыслицей. Он любил его, когда рос — магия была причудливой и элегантной. Поначалу Хогвартс был веселым, идеальным местом для того, чтобы стать лучше и показать всем остальным. Но в последние годы учебы стало не так весело. Он помнил, что соперничество между ним и его однокурсниками из Гриффиндора временами становилось слишком жестоким. И определенно не было весело, когда в конце его пятого курса эта несносная шайка гриффиндорцев решила публично отказаться от магии, потому что Гарри, мать его, Поттер не мог сделать ничего такого, что не стало бы достоянием общественности.
Они лишились магии, и все пошло к черту. Это было не обязательно потому, что они лишились своей магии, а скорее по странному совпадению. Но Драко не верил в совпадения. Волшебный мир был вынужден существовать в тайне еще в средние века, во время печально известных процессов над ведьмами, о которых все узнали на уроке истории магии у профессора Биннса. Но после того, как эти имбецилы покинули его, волшебный мир был вынужден затаиться еще сильнее, чем когда-либо прежде. Хогвартс по большей части содрогнулся. На следующий год после выпуска Драко он все еще функционировал, обучая студентов следующих за ним курсов, но новых первокурсников уже не принимали. Он узнал по слухам, что магглорожденных ведьм и волшебников отправляют в безопасные места, чтобы научить контролировать свою магию и снизить возможность разоблачения, но не более того. Ведьмы и волшебники, чьи родители были также волшебниками, получали частные уроки от них и приглашенных учителей, преподающих в школе. Министерство магии практически не существовало, поскольку большинству людей было запрещено использовать магию за пределами их собственных домов или специально отведенных мест, где они собирались.
Конечно, это не означало, что все прислушивались к их правилам. Нет, Драко вообще очень редко прислушивался к каким-либо правилам. Тео был немного более послушным и не раз спасал его от юридического наказания и многого другого, но они оба не были законопослушными волшебниками.
Если они покидали свою общую квартиру, то только для поиска других деловых сделок. Косой переулок стал центром их мира, точнее, их мира торговли нелегальными, ну или не полностью нелегальными товарами. Если раньше Лютный переулок был центром подобных действий, когда Драко и Тео были моложе, то сейчас, когда их мир был вынужден скрываться, Лютный съежился, а Косой переулок занял его место. На каждом углу были продавцы, тайные обмены и неожиданные сделки. Это было захватывающе и не совсем законно, но именно это дало Драко возможность жить как змея, которой он был.
Естественно, Косой переулок стал единственным местом, куда Драко любил ходить. Независимо от того, был ли он мошенником или нет.
— Ты готов, приятель? — раздался по дому знакомый голос, когда тело, которому он принадлежал, появилось в дверях комнаты Драко. Тео стал соучастником Драко в преступлениях (буквально), почти сразу после того, как они закончили Хогвартс. Они вместе учились в школе, но никогда не были близки. Просто обменивались сдержанными приветствиями в коридорах и общей гостиной, но ничего больше. После того, что случилось с его матерью, Тео был единственным человеком, который постоянно был рядом с ним. Блейз всегда был где-то в другом месте, а у Пэнси была своя империя моды, но Тео оставался рядом, поддерживая его, когда никому не было дела. Просто так получилось, что Тео был так же красноречив, как и Драко; он был блестящим со-мошенником, ну, и не только мошенником. — Мы должны встретиться с Джагсоном в "Дырявом котле" через пятнадцать минут.
— Да, я готов, — выдохнул Драко, вставая из-за стола и направляясь к своему шкафу, чтобы взять пальто и накинуть его, когда он последовал за Тео вниз по коридору к точке аппарации. Прошло всего мгновение, прежде чем они унеслись прочь, приземлившись на брусчатку Косого переулка.
Проблематичным аспектом, связанным с повышением безопасности в волшебном мире, было то, что они больше не могли аппарировать в уединенный переулок на маггловской стороне Дырявого. По словам Фаджа, “риски были слишком высоки” или что-то в этом роде. Единственный способ попасть в Дырявый котел с помощью аппарации состоял в том, чтобы перенестись на другой конец Косого переулка и пройти по улице, пока не доберетесь до нужного заведения.
Вся прогулка была для Драко занозой в заднице. Косой переулок, по сути, умер и провалился в преисподнюю. Сгорбившиеся ведьмы в нишах, продающие мусор, который не имел никакой ценности. Бывшие темные ведьмы и волшебники, которые занимались бизнесом, похожим на бизнес Драко, сидели на корточках в заброшенных магазинах и пытались продавать прохожим старые артефакты и незаконные магические предметы.
Он не был настоящим мошенником и поэтому ненавидел находиться рядом с другими, более реальными мошенниками. Прогулка по Косому переулку только укрепила это чувство, как всегда. Фигуры были отрывочными, прятались по углам и переулкам и торговали вещами гораздо более темными, чем те, которыми занимался Драко. Он покупал только непонятные зелья и менее разрушительные артефакты, но не настолько опасные для жизни вещи, которые продавали эти торговцы. Драко это терпеть не мог, потому что они были темными, а это означало, что он тоже был темным по ассоциации. Все они делали одно и то же, только в разной степени.
Драко ненавидел это. Его отец был темным волшебником. Но он не был таким или, по крайней мере, не был настолько темным. Скорее мрачный. Да, он был мрачный.
Когда они свернули за угол переулка, отмеченного как точка аппарации, сцена, развернувшаяся перед ними, немного отличалась от обычной.
— Какого хрена здесь так много людей? — спросил Тео, оглядываясь по сторонам. Его плечи напряглись и, кажется, поднялись до ушей.
Действительно, почему? В переулке было невообразимое количество людей, и все они рвались к торговцам, которые были печально известны своим товаром. Драко даже не был уверен, что в его мире осталось так много ведьм и волшебников.
— Понятия не имею.
Тео пожал плечами, засунув руки глубоко в карманы и прочистил горло:
— Неважно, приятель, — уклонился он, делая несколько шагов в сторону от точки аппарации, и прошёл дальше по переулку. — Давай просто доберемся до Дырявого, чтобы мы могли быстро всё закончить и убраться отсюда.
Драко кивнул, проверяя свою палочку, лежащую в кобуре на руке под плащом, прежде чем последовать за Тео сквозь толпу. Его ботинки из драконьей кожи стучали по брусчатке.
Обычно, когда они шли по переулку мимо продавцов, мошенников и других сомнительных личностей, их в основном игнорировали. Хмурые взгляды и репутация их семей в сочетании с тем, как они шли, как будто им принадлежал весь мир, отгоняли окружающих от них, которые никогда не общались с ними, не делали ничего, кроме как смотрели, когда они проходили мимо. Тогда Драко задался вопросом, почему сегодня было иначе?
— Эй, Малфой, — окликнул один старый придурок, довольно вызывающе, как показалось Драко. — Ты слышал, что у нас есть?
— Мне все равно, я не собираюсь слушать тебя или любую твою ложь, Робинсон, — огрызнулся в ответ светловолосый волшебник.
— Пфф, тебе это будет интересно.
— Нотт, может быть, тебе нужен новый проект? Что-то более ценное, чем поддельные зелья и артефакты для покупателей, которые не смогут отличить палочку от метлы?
— Отвали, Хьюз. Я вполне доволен своими зельями и артефактами, большое спасибо, — парировал Тео, ускорив шаг, пока они продолжали приближаться к Дырявому Котлу.
Драко даже не понял, что Тео не было рядом с ним, пока он почти вплотную не подошёл к двери. Когда он обернулся, то увидел его, схваченного в заложники одной из продавщиц, которая соблазнительно наматывала гриффиндорский галстук на шею Теодора, пока Драко не схватил его и не утащил прочь.
— Но разве ты не хочешь остаться? — крикнула ведьма высоким и насмешливым тоном. — Я уверена, что Принцесса была бы рада вернуть свой галстук. Кроме того, я просто знаю, что она была бы в вечном долгу перед парнем, который вернул ей это.
Драко был раздражен.
— Что, черт возьми, это было? — он зашипел, когда они вошли в Дырявый котел. Тео поправил куртку с таким же раздражением.
— Не могу тебе сказать, но уверен, что мы не хотели бы это знать.
— Малфой! Нотт! — позвал знакомый голос из-за бара, когда его владелец помахал им рукой.
Прежде чем они подошли к мужчине, Драко обнаружил, что его глаза блуждают, обыскивая заведение в поисках человека, с которым они должны были встретиться, чтобы обсудить поставки. Конечно, он еще не пришел. Это означало, что слизеринцам придется сидеть с невыносимым барменом, пока он не объявится. Очевидно, сегодня был не их день.
— Мистер Робертс, — воскликнул Тео с вежливой улыбкой, пожимая руку мужчине, когда они вдвоем заняли свои места в баре. — Как ты себя чувствуешь сегодня?
— Очень хорошо, спасибо. Кто-нибудь из вас хочет чего-нибудь выпить? Я готов угостить вас за счёт заведения, только ради вас.
Тео, казалось, уловил раздражительность Драко и ответил за них обоих:
— Два огневиски, пожалуйста.
Робертс повернулся, схватил бутылку виски и начал что-то бормотать, наливая им напитки.
— Итак, вы двое уже слышали слух, гуляющий по переулку этим утром?
— Слух? — спросил Тео, наклонившись вперед и подперев подбородок ладонью. — Так вот почему сегодня такое сумасшествие на улице?
Бармен обернулся, со стуком поставил стаканы с виски на стойку и уставился на слизеринцев с выражением недоверия на лице.
— Только не говори мне, что вы двое на самом деле ничего не слышали. Разве ты не читаешь
Пророк, мой мальчик?
—
Пророк полон лжи, — вставил Драко, забирая свой стакан у здоровяка и делая глоток, внимательно глядя на него. — Это началось с тех пор, как все были вынуждены уйти в подполье, и министерство прекратило проверку фактов, которые он опубликовывает.
— Это не ложь, Малфой, — прорычал он. — У меня есть все основания полагать, что все, что я читал, все, что читали все, было на сто процентов правдой. Я сомневаюсь, что кто‒то осмелится выдать себя за Минерву МакГонагалл в
Пророке...
— МакГонагалл? — спросил Тео, чуть не выплюнув свой напиток, продолжая говорить. — Что профессор МакГонагалл писала в Пророке? Неужели Хогвартс действительно так сильно развалился?
Робертс покачал головой, вытаскивая из-под стойки знакомую бумагу кремового цвета и кладя ее на стойку.
— Нет, не в этом дело, Нотт, она кого-то ищет. Вы двое помните момент, когда все было загнано в подполье? Поттер и его жалкие друзья не смогли справиться с магией, поэтому им пришлось отказаться от нее?
Тео засмеялся:
— Да, да, они лишились магии, и все пошло к черту. Продолжай, Робертс.
— Министерство время от времени проверяет их, чтобы убедиться, что они не попадают в неприятности и все такое, но это держалось в секрете в течение многих лет, — объяснил он, прислонившись спиной к стойке напротив них. — За исключением того, что, по-видимому, один из этих маленьких придурков пропал. — Он скрестил руки на груди. — Вы когда-нибудь слышали историю о пропавшей принцессе Гриффиндора?
Драко усмехнулся:
— Принцесса Гриффиндора? Это звучит как плохая детская сказка.
— Она, по-видимому, пропала без вести в 96-м году. МакГонагалл искала ее, но до сих пор ничего не говорила. Я думаю, что ей надоели поиски, и она просто хочет получить точную информацию. Она даже предлагает заплатить за девушку.
— Заплатить? — спросил Тео, с любопытством наблюдая за мужчиной, в его глазах заплясали искры. — С какой стати тебе рассказывать нам об этом, когда ты, несомненно, хочешь сам получить вознаграждение? Ты что-то выигрываешь от того, что отправляешь нас в погоню за дикими гусями или что-то в этом роде?
Робертс покачал головой:
— К сожалению, я не могу пойти на поиски. Половина парней в переулке планируют схватить случайных девушек и отвести их МакГонагалл, чтобы попытаться получить деньги, так что я должен остаться здесь и наблюдать. Я просто подумал, что это может быть по вашей части, учитывая, что у вас сейчас перерыв между проектами и вы учились в школе вместе с Принцессой. Грейнджер, верно? Гермиона Грейнджер? Именно так ее называла МакГонагалл.
Грейнджер. Драко не думал о Гермионе много лет, с тех пор как предположил, что она была частью группы, которая по-королевски испортила ему жизнь. Не то чтобы он много думал о ней до этого или что-то в этом роде.
— А тебе-то что за это будет? — прошипел Драко. Его плечи становились все более и более напряженными, когда в его голове сработала сигнализация, предупреждающая его, что Робертс просто пытался надавить на него.
Глаза бармена метнулись к нему напряженно, они сердито посмотрели друг на друга на мгновение, прежде чем он подошел к стойке и полез под нее, вытаскивая антикварную вещь, которая напомнила Драко о шкатулке с драгоценностями, которую его мать обычно держала в своей комнате. Рука бармена легла поверх нее, когда он положил ее на прилавок, оценивая глазами двух молодых людей.
— Кончай свои игры, — протянул Тео. — Что в коробке, Робертс?
Губы старшего мужчины изогнулись в понимающей ухмылке:
— Я искренне верю, что МакГонагалл не примет за чистую монету любую случайную девушку. Вы должны дать ей что-то, чтобы она поверила, что вы нашли ее Принцессу. Я думаю, у меня есть именно то, что вам нужно.
Быстрым движением руки он проворно откинул крышку, за что мужчине надо отдать должное, учитывая его ненормально большие пальцы. Внутри, поверх мятого бархата, лежал не что иное, как золотой артефакт, о котором он раньше только читал.
— Это...маховик времени? — спросил его друг, опередив Драко. Их глаза расширились, когда они посмотрели на объект. Драко даже не осознавал, что протягивает руку, чтобы коснуться его, пока…
— Не так быстро, Малфой, — огрызнулся Робертс, закрывая крышку и едва не придавив пальцы Драко. — У меня это было в распоряжении уже несколько лет, но все в переулке говорили, что им нужно что-то подлинное от Грейнджер, чтобы убедить старую каргу, и, по-видимому, общеизвестно, что Гермиона Грейнджер была печально известна тем, что использовала маховик времени на третьем курсе в Хогвартсе. Можете это подтвердить?
Драко поймал себя на том, что цепляется за самое слабое воспоминание о том, как однажды вечером за ужином он издевался над ведьмой со своими друзьями, насмехаясь над ней за то, что она посещала практически все занятия. Пэнси предположила, что она как-то заполучила маховик времени, но Драко не был уверен…
— Мы можем подтвердить это, — вмешался Тео, отвлекая Драко от его мыслей, прежде чем он смог прийти к такому же выводу. — Сколько ты хочешь за него?
— Сколько ты предлагаешь? — мужчина определенно дразнил их.
— Прекрати играть в игры и скажи нам цену, Робертс, — прорычал Драко, и что-то в глубине его мозга подсказывало ему, что даже если они с Тео решат отказаться от этой затеи, они не смогут сегодня покинуть Дырявый без этого маховика времени.
Его хитрые глаза метались между ними, прежде чем, наконец, остановились на Драко, когда он сказал:
— Пятьсот галеонов.
Тео возразил:
— Пятьсот галеонов?!
Драко повезло, что он не оторвал взгляда от мужчины, наблюдая, как его губы двигаются так, как он ожидал с самого начала их маленькой игры.
— Почему бы тебе не отдать это за тысячу.
— Одна тысяча...
— Договорились, — перебил наследник Малфоев, протягивая руку бармену и пожимая ее, прежде чем ни у него, ни у Тео не было шанса отказаться от этого соглашения.
Как только бармен передал шкатулку с драгоценностями в руки Драко, другой посетитель с противоположного конца заведения позвал его, оставив молодых слизеринцев наедине.
— Ты с ума сошел? — обвинил Тео, его голос был драматически громким шепотом, который и близко не был скрытным.
Драко проигнорировал его, сразу перейдя к единственному вопросу, который был у него на уме.
— Мы сделаем это, верно?
— Ты серьезно думаешь, что мы сможем найти настоящую Гермиону Грейнджер, — он сделал паузу, пробежав пальцем по бумаге, — до Рождества? Если да, то я понятия не имею, почему я до сих пор не отправил тебя в больницу Святого Мунго.
— Нам не нужно искать настоящую. До тех пор, пока мы найдем кого-то, кто будет достаточно похож на нее и может вести себя достаточно правдоподобно, как Грейнджер, у нас все будет хорошо. Я сомневаюсь, что у кого-то еще есть настоящий маховик времени, чтобы преподнести его МакГонагалл.
Тео вопросительно посмотрел на него.
— И откуда ты знаешь, что это настоящий маховик времени, хм? Что-то не похоже, чтобы мы его осматривали, прежде чем приобрести.
— Я знаю, Тео. Ты просто должен довериться мне в этом вопросе.
Пристальный взгляд его друга был настороженным, когда он изучал его, казалось, пытаясь понять, как крутятся и передвигаются шестеренки в его голове.
— И почему ты так сильно хочешь это сделать? Насколько я знаю, у тебя была личная вендетта против всего Гриффиндора, особенно против этой компании.
Вопрос Тео был хорошим. С одной стороны, для него было бы здорово нанести удар этим проклятым гриффиндорцам, доказав, что он может показать им, даже если они больше не в его мире, чтобы увидеть это. С другой стороны, денежное вознаграждение было совсем не лишними камешками под его ботинками. После этого они с Тео могли бы собрать вещи и уехать из Великобритании, больше не работая с невыносимыми зельями и еще более невыносимыми поставщиками, если они объединят свое наследство. С другой стороны, та штука, которую он держал в тени под столом, даже если попытка получить деньги Макгонагалл провалится, у них обоих теперь был маховик времени в полном распоряжении. Самое меньшее, что они могли сделать, это вернуться в прошлое и остановить этих слабоумных львов от лишения магии. Драко предположил, что так им будет гораздо лучше.
— Я закончил работать с поддельными зельями, — солгал слизеринец. — Если мы все сделаем правильно, то сможем навсегда выбраться отсюда и никогда больше не ступать на эту забытую богом аллею. Итак, ты в деле или нет?
Лицо его друга было непроницаемым в течение долгого мгновения, прежде чем его глаза сверкнули, и его фирменная понимающая ухмылка вернулась.
— Я в деле.
Может быть, Драко все-таки был мошенником.
***
Джин никогда особо не нравилось ее имя. Это было обыденно, просто, даже на грани скучного. Она много раз предполагала, что могла бы изменить его и выбрать что-то другое, но это казалось ей неправильным. Ее имя было единственной вещью, которая принадлежала ей, по-настоящему принадлежала ей, даже если казалось, что это не так. Это было имя, которое она могла использовать в качестве второго имени для дочери, особенно если оно было в предыдущих поколениях семьи. Но что-то ей подсказывало, что это не ее имя. Хотя она его так и не изменила.
Она могла бы сменить его после своего двадцатого дня рождения, когда наконец переехала из детского дома, в котором жила столько, сколько себя помнила. Шарлотта Тернер была единственным человеком, напоминающим мать, которого она когда-либо знала, но она все равно не могла заменить ее. Эта женщина была грубой, но все же потребовала, чтобы Джин оставалась в приюте, пока она не встанет на ноги. Ее двадцатый день рождения был днем, когда ей разрешили наконец-то быть свободной.
Вскоре после этого Джин купила собственную квартиру, скопив деньги, работая в книжном магазине в самом центре Лондона, спрятанном в красивом переулке, расположенном немного в стороне от обычной городской суеты. Она была маленькой, но это все же было ее домом. Когда она достала ключ и впервые занесла свою маленькую сумку с вещами в помещение, она была удивлена, обнаружив, что не одна.
Пушистый оранжевый кот ждал ее, уютно устроившись в центре того, что должно было стать ее гостиной.
Она изо всех сил старалась избавиться от кота, прекрасно понимая, что не сможет должным образом позаботиться о нем, но проклятая тварь упорствовала. Джин каждый день приходила домой с работы и находила его на том же самом месте, где тот был в первый день. Это всегда заканчивалось тем, что она брала его и выводила на улицу, говоря, чтобы он убирался обратно домой, но каждое утро она просыпалась и обнаруживала его, ожидающего в гостиной.
Она сдалась через неделю, рассудив, что иметь кота, должно быть, не так уж и плохо, верно?
***
— Как мы тебя назовем, мистер кот? — задумчиво спросила Джин, наблюдая, как он царственно смотрит на нее. Он всегда так делал. Был таким аристократическим пушистым маленьким существом.
Джин наблюдала, как ее новый сосед по комнате запрыгнул на диван, который прилагался к купленной ею квартире. Он уютно устроился прямо на подушках, которые она купила в попытке сделать это место более уютным, прежде чем уставиться на нее; агрессивно-обеспокоенное мяуканье сорвалось с его крошечной мордочки.
Она рассмеялась. Он пел, как сверчок.
— Точно! Крикет , — усмехнулась она сквозь смешок, подходя к нему, чтобы нежно погладить его по голове. Он без колебаний уткнулся носом в ее руку. — Знаешь, Крикет, ты, кажется, уже чувствуешь себя здесь ужасно комфортно. Твой прежний владелец оставил тебя здесь?
Кот не ответил. Джин почти ожидала, что он так и сделает.
— Ну, больше не думай об этом, — сказала она, погладив его один раз по голове, прежде чем сесть рядом с ним и положить одну из своих любимых книг с кофейного столика себе на колени. — Мне придется придумать, какой едой тебя кормить, но я уверена, что мы сможем это выяснить, — Крикет еще теснее прижался к ней, его голова покоилась на уголке книги Джин, лежащей у нее на коленях.
Это показалось странно знакомым.
— Мы что-нибудь придумаем.
***
С тех пор как Крикет официально принял ее в свой дом, у них с Джин установился регулярный график, который они оба, казалось, ценили. В течение недели оба просыпались рано, чтобы Джин могла приступить к своей работе в «Фольклоре и Чистом стихе». Он всегда издавал свои маленькие сверчковые звуки в знак протеста, но он сразу становился счастливее, как только она кормила его. Она возвращалась домой, чтобы проводить с ним обеденный перерыв каждую среду, и после закрытия магазина они вдвоем обедали в гостиной, пока Джин смотрела фильм или читала книгу. Выходные были посвящены приключениям в парках или походам по магазинам. Джин работала по субботам до середины дня, и после они обычно выходили в сад или читали. Никогда не было особых развлечений, учитывая, что они были только вдвоем.
Сегодняшний день ничем не отличался. Проснулась, принесла Крикету его еду, приготовила завтрак, оделась и пошла на работу. Работа была не так уж плоха. «Фольклор и Чистый стих» было достаточно приятным местом. Миссис Флетчли была замечательной работодательницей, которая всегда давала Джин отгул всякий раз, когда она, не то чтобы часто, просила об этом. Книги, которые она держала отложенными, всегда были любимыми книгами Джин: классика и дикие фантазии о принцессах и принцах и обо всем на свете. Посетители были достаточно милы и никогда не требовали от нее слишком многого.
Откровенно говоря, это была идеальная работа.
Джин любила книги. Чтение было ее спасением от одиночества, в котором она так часто оказывалась. Персонажи выскакивали со страницы, наполняя ее душу свежим воздухом, поскольку они позволяли ей чувствовать себя немного более нормальным человеком. Настолько нормальным, насколько может быть человек без своих воспоминаний. «Фольклор и Чистый стих» дал ей все, что она хотела. Как будто только тут она была собой. Джин могла навсегда потеряться в проходах и страницах, никогда не чувствуя себя хуже, чем дома. Ну, настолько дома, насколько она могла чувствовать себя, все еще оставаясь одна.
Она погрузилась в мечты о том, какой была бы ее жизнь, если бы она вернула свои воспоминания, когда к прилавку подошел особенно раздражающий посетитель. У него были самые ужасные рыжие волосы, которые Джин когда-либо видела, в сочетании с неуклюжей россыпью веснушек на переносице. К счастью, в тот день он не был ужасно приставучий, и только один раз поспорил с ней о ее рекомендации книги для его друга вместо обычных трех или четырех раз.
К концу рабочего дня она была измотана, ее первоначальные мысли о внимательности ее постоянных покупателей полностью исчезли после вихря пережитого дня.
— Как прошел сегодня день, Джин? — позвала миссис Флетчли с площадки второго этажа, перегнувшись через балкон и наблюдая за девушкой, стоявшей за прилавком и сортировавшей квитанции.
— Довольно беспокойно, если честно, — ответила Джин, кладя журнал на специальную полку. — Я думаю, что могла бы пойти выпить пару стаканчиков, прежде чем отправиться домой.
Пожилая женщина появилась рядом с ней внезапно, как будто из воздуха.
— Тогда тебе следует уйти сейчас, — настаивала миссис Флетчли, забирая бумаги у нее из рук и уворачиваясь, когда Джин попыталась дотянуться до них. — Молодость дается нам только один раз, милая, с таким же успехом ты могла бы начать вести себя так же, как я. Не переживай, я позабочусь о бухгалтерских книгах сегодня, ты можешь идти.
— Но я еще не закончила свои обязанности здесь...
— Как я только что сказала, ты можешь идти. Твоя зарплата не будет урезана, ты не уходишь раньше, ты уходишь с работы вовремя. — Миссис Флетчли остановилась, повернулась и посмотрела на Джин так, что девушка почти задалась вопросом, не жалеет ли ее женщина. — Ты не знаешь, что тебе нужно, пока не попробуешь. Так иди и попробуй. Ты заслуживаешь отдыха от всей этой чепухи.
Женщина смотрела на Джин добрыми глазами, напоминавшими ей человека, которого она никогда не встречала, но знала, что он ждет ее. Она чувствовала себя виноватой, но ведь она могла уйти? Миссис Флетчли давала ей шанс – не шанс, а приказ – уйти.
С теплой, хотя и слегка натянутой улыбкой Джин подошла к вешалке и схватила свои вещи, прежде чем выйти из магазина, кивнув миссис Лоуренс, которая крикнула ей вслед:
— Повеселись, Джин!
Паб, в котором она оказалась, был тем, в который она всегда заходила, когда ей нужно было выпить. Он был спрятан так же, как и книжный. Место, которое она, казалось, могла найти только тогда, когда действительно хотела этого, хотя она знала, что его местоположение никогда не менялось. Сегодняшний день ничем не отличался.
Она зашла внутрь паба, направляясь к бару, как только ее мозг прояснился и позволил ей найти дорогу. Сделав несколько глотков своего первого шота водки с клюквой, она почувствовала, как ее кожу начало покалывать, а ее мысли начали разбегаться.
Почему всякий раз, когда она оказывалась в пабе, она всегда была одна? Оглядевшись, она увидела группы людей, расположившихся в заведении, смеющихся с друзьями, когда они пили и закусывали. Никто из них не был одинок.
Еще глоток.
Почему она была одна? Почему вселенная должна была так поступить с ней? У нее были Крикет и миссис Флетчли, но Крикет был котом, а миссис Флетчли была ее боссом. Она могла общаться с ними обоими только в том объеме, который считался нормальным.
Но у нее больше никого не было.
Еще глоток.
Где были ее родители? Почему они до сих пор не пришли за ней? Шарлотта Тернер сказала ей, что ее не бросили в детстве, как большинство других девочек, но она пришла сюда в одиночестве, испуганная и уже будучи подростком. Почему ее нашли одну в таком возрасте?
Неужели она сделала что-то не так и заставила своих родителей отказаться от нее?
И все же, еще один глоток.
Кем она была? Она знала, почему ей дали имя Джин. Шарлотта с самого начала сказала ей, что, когда они начали спрашивать у нее имена людей, которых она знала, она постоянно повторяла "Джин" и "Роджер", снова, снова и снова. Поэтому Шарлотта дала ей имя Джин. Но это было не ее имя. Она знала, просто знала, что это неправильно.
Она хотела найти своих родителей. Хотела выяснить, кто она такая. Она хотела знать, почему ей нравилась ее работа в «Фольклоре и Чистом стихе», почему она не любила чай, и почему единственным бродвейским мюзиклом, который она могла слушать без перерыва, был "Призрак оперы".
Вот почему она оказалась в туалете, склонившись над раковиной, а слезы текли по ее лицу. Она отчаянно пыталась избавиться от них, ее пальцы ловили одну слезу за другой, но это было бесполезно. С каждой прошедшей секундой ей казалось, что все больше и больше воспоминаний ускользает, вырывается из ее рук, когда ее затягивает обратно в бурные воды, которые были ей неизвестны.
Она даже не поняла, что находилась в помещении уже не одна, пока чья-то рука не легла ей на плечо.
— Ты в порядке, малышка? — спросил голос тоном, который Джин истолковала как искренне-озабоченный.
Уже через секунду ладони Джин прижались к ее глазам, вытирая слезы, когда она взглянула на девушку рядом с собой. Если угадать, незнакомка была примерно ее возраста, с ярко-зелеными глазами и короткими вороновыми волосами, обрамляющими ее лицо. Она была высокой, а черные туфли на каблуках только увеличивали разницу в росте.
Ей казалось, что она откуда-то ее знает.
— Я в порядке, — отмахнулась Джин, отворачиваясь от девушки, чтобы еще раз взглянуть на себя в зеркало.
— Ты не выглядишь в порядке, — настаивала она, продвигаясь дальше в личное пространство Джин. Она молчала, пока девушка изучала ее, и прошло долгое мгновение, пока они вдвоем существовали в одном пузыре.
— Пэнси.
Джин подняла глаза, пораженная внезапным звуком после минуты молчания, в которую погрузилась пара.
Девушка ‒ Пэнси, казалось, уловила ее удивление, быстро продолжив:
— Это мое имя, если это хоть как-то поможет. Я никому не расскажу ничего из того, что ты мне скажешь, так что не стесняйся. Начинай говорить и не останавливайся. Мы, вероятно, все равно больше никогда не увидимся, так что в этом нет ничего плохого, верно?
Возможно, за нее сейчас говорил алкоголь, но, несмотря ни на что, Пэнси была права. Джин, по-видимому, никогда больше не увидит ее после сегодняшнего вечера, а это означало, что все, что она ей скажет, не сможет причинить ей вреда. Во всяком случае, Пэнси могла бы помочь ей, заставить ее чувствовать себя лучше, пока она не вернётся домой, к своему коту, книгам и уюту своей крошечной квартирки.
Ее крошечная квартирка. Принадлежащая девушке, которая не знала, кто она такая.
Джин потеряла самообладание прямо в ту же секунду.
Слезы лились без остановки, нельзя было найти причины, по которой она горевала. Она оплакивала себя, свою неизвестную личность, своих родителей, о которых она не помнила и не знала, были ли они мертвы или живы, будущее, о котором она не знала, и возможность никогда не почувствовать себя полноценной без обширной информации о своем прошлом. Искаженные слова слетели с ее губ без колебаний, и, прежде чем она осознала это, она выложила всю историю своей жизни или то, что она знала о ней, этой девушке, Пэнси, которую она никогда раньше не встречала.
— Дом, который не чувствуется как дом, — причитала Джин, держа Пэнси за руку, когда та гладила ее завязанные в пучок непослушные кудри.
— Детка, я знаю, что это, вероятно, не то, что ты хочешь услышать, но ты мало что можешь с этим поделать. Ты уже добавила в свою жизнь вещи, которые тебе нравятся. У тебя есть домашнее животное, плюс вы живете там уже какое-то время.
Ей не понравился ответ девушки. Джин знала, что это так, но все же…
— Но, — продолжила Пэнси, поворачиваясь к зеркалу, чтобы подправить макияж, в то время как Джин поправляла волосы аналогичным образом, — Если ты действительно хочешь узнать больше о своих родителях, я думаю, что знаю кое-кого, кто мог бы тебе помочь.
Она моментально подняла голову и отвернулась от зеркала.
— Ты знаешь? Ты знаешь кого-то, кто мог бы помочь мне найти моих родителей?
Ее губы скривились в ухмылке, граничащей с усмешкой, когда она закончила прихорашиваться и отошла от зеркала, направляясь к выходу.
— Очень может быть.
Джин начала подыскивать слова, ошеломленная очевидной осведомленностью и обаянием девушки, в то же время скрывающей информацию, которая могла изменить всю ее жизнь.
— Что? Это все? Ты не можешь просто оставить меня с...
— Ты знаешь Драко Малфоя?
Она замолчала, наблюдая, как Пэнси обернулась через плечо, чтобы посмотреть на реакцию Джин.
— Я... я боюсь, что нет. Он твой друг?
— В некотором смысле, — пожала плечами Пэнси. — Он знает всё обо всех. Если ты хочешь попытаться найти своих родителей, тебе понадобится его помощь.
Человек. Человек, который мог бы помочь ей понять, кем она была, к какому прошлому принадлежала. У нее было имя, за которое можно было ухватиться.
— Где я могу его найти?
Пэнси ухмыльнулась, но не насмешливо, а почти восторженно.
— Если ты дашь мне свой адрес, я попрошу, чтобы он тебе написал. Может быть, когда-нибудь ты сможешь договориться о встрече.
С этими словами она повернулась, покачивая бедрами в манере, которая, как знала Джин, не была вызвана алкоголем, и стремительно вышла из туалета, оставив ее одну.
Одну, но с зацепкой, которой можно было
воспользоваться.
