Бенгальский огонь

Запястья саднили – Черноусов оставил присущую ему деликатность, когда связывал их за моей спиной. Плотный воздух, наполненный тяжёлым восковым запахом, стоящий в ритуальной комнате одной недвижимой массой. Может, из-за этой духоты чертовой или из-за неудобной позы у меня так нечеловечески ломит каждую, нахрен, кость. Тебе вроде надо волноваться, что тебя убьют, но ты уже и так ощущаешь себя полутрупом. В метре от лица зависла морда этой жуткой коричневой зверюги со стеклянным немигающим взглядом. Если я дёрнусь, она сломает мне что-нибудь, что больнее и страшнее всего ломается. Если буду тихо себя вести – она будет мучать очень медленно, потихонечку, выжигая изнутри всё живое этим своим немигающим взглядом. – Убери от меня свою хуйню, – мрачно потребовала я. – Чш-ш, потерпи ещё немного, – с притворной ласковостью ответили мне. Вряд ли Егор вообще расслышал, что я там от него хотела. Он увлечённо возился у стены, в своих экзотерических принадлежностях, готовил последнее к ритуалу. – Ты оглох совсем, урод? Убери эту тварь! – я гневно тряхнула головой, и будто в ответ на это вибрация прошла по воздуху быстрым зарядом, будто током ударило. Чудовище конвульсивно извернулось в воздухе, неловко дёрнулось и растаяло угольно-чёрной бесшумной дымкой. Вот теперь Черноусов обернулся ко мне. И даже в свечном удушливом полумраке комнаты отчётливо видно было, как кровь сошла с его лица, оставив его абсолютно серым. Но почти сразу же эта мимолётная паника сменилась едва ли ни ликованием. – Ну надо же! Ты её уничтожила, просто под ноль смела, – голос от восторга дрожал. За всё время, что мы знакомы, я не видела Егора таким. Он подошёл, склонился низко, чтобы заглянуть в лицо, показать мне свои пылающие глаза. – Моя девочка, для заклинателя духов вроде меня ты сущий кошмар. Как хорошо, что есть старая добрая физическая сила, способная тебя сдержать. Скулу обожгло очередным ударом, и потеряв то шаткое равновесие, я больно ударилась затылком. Под щекой: шершавый и пыльный пол, от которого тянет холодной сыростью. Расфокусированным зрением, даже сквозь заволакивающие его красные круги, я всё равно смогла рассмотреть ритуальный кинжал в руке бывшего. «Он убьёт тебя в кругу пентаграмм» Да, именно это он и собирается сделать. Лощёный мажор с выбритыми висками. Тот самый студент, который едва ли появляется на занятиях. Хренов оккультист, одержимый идеей о вечной жизни, в которой не придётся платить по счёту. Почему я вообще потратила на него столько времени? Всю жизнь пыталась быть хорошей девочкой, чтобы всё, как у людей: парень, универ, работа на полставки на детских курсах. Теперь я страшно жалею, что не сделала чего-то безумного за весь этот недолгий бездарный путь. Чего-нибудь такого по-будаевски паранормального, безрассудно конченого. Сумасшедшего. Исступлённого. С последствиями. Надо было, наверное, тогда, на кухне… Да, жаль я его не поцеловала. Огонёк вспыхнул на секунду в груди и почти сразу потух под натиском горечи. Я почувствовала, как по щекам катятся слёзы, срываясь с подбородка внутрь ритуального круга. Отчаяние, едкое и безвыходное, выедало грудную клетку, и сердце заходилось от ужаса. Черноусов под аккомпанемент из бессильных и злых проклятий, которые я выплёвывала через разбитую губу, намотал мои волосы на кулак и запрокинул голову, чтобы обнажить шею. Кожу обожгло холодом ритуального ножа, и я зажмурилась. Серёгу жалко. Он так старался, чтобы меня вытащить. Что теперь с ним будет… Над моей головой зазвучали первые строчки заговора, потусторонний монотонный голос, он как будто дрогнул в какой-то момент, сбился, сошёл на шёпот, и звук металла, упавшего на бетон, словно выдернул из оцепенения: кинжал выскользнул из пальцев Егора, ударился об пол. И только спустя пару секунд я тоже это почувствовала. Словно электричество в воздухе. Копилось, множилось, давило на тебя. Какая-то совсем другая сила, завораживающая и пугающая, переворачивающая всё с ног на голову. И сердце замирает от одного только её присутствия. Егор выпустил меня из хватки и медленно отступил к стене, туда, где без сознания всё ещё лежала Ира. И тотчас два проворных лисьих духа обвились вокруг меня, окутывая теплом, отрезая от гнетущего страха, сгущавшегося в воздухе. Сердце пропустило удар. Неужели?.. Дверь медленно, как в фильмах ужасов, потянули на себя. И в следующее мгновение я забыла как дышать: в проёме действительно стоял Кирилл. Не похожий на себя. С очень серьёзным взглядом, сосредоточенным и острым. И если бы не окутавшее меня тепло, я бы, наверное, растерялась не меньше Егора. Надо будет попросить этого шамана научить меня бурятскому мату, как раз на подобный случай. Черноусов потянулся дрожащими пальцами в карман, вытащил оттуда что-то похожее на маленькую флейту, серую, аккуратно сделанную. Но поднести к губам не успел, мимолётная вспышка, взметнувшаяся в воздухе, будто ошпарила его. Егор с шипением схватился за запястье, свистулька выскользнула у него из пальцев и прокатилась мне под ноги. Судя по выражению лица – это было его концом. Столько эмоций разом от полного замешательства до животного, ничему не подотчётного страха. – В чем дело, чародей? – Кирилл склонил голову набок, прищурившись. – Никогда не видел настоящего заклинателя духов? И по Черноусову отлично ясно было, что та гнетущая тяжесть, сковавшая самый воздух здесь, окончательно сломила его волю именно в тот момент, пригвоздила собой к стене практически намертво. Он безвольно опустил руки. Кирилл шагнул внутрь и почти сразу упал рядом со мной на колени, сразу же привлекая к себе, и как-то сразу стало ясно, что это тот прежний Кирилл, который тёплый и дурацкий, и который немножко раздолбай. – Какое счастье, живая! – он обнял меня, поцеловал в висок, и сердце ухнуло вниз, от того как естественно у него это вышло, как просто. Я тяжело дышала от переполнявших меня чувств, и их пока не удавалось сложить в слова. Казалось, что первая же попытка заговорить окончится слезами, а реветь перед ним не хотелось. Кирилл аккуратными движениями, совсем не причиняя боли, освободил меня от верёвок, а потом неловко замешкался как будто, оглядываясь на замершего у стенки заклинателя. – Знаешь что… постой пока… в коридоре. Я тут разберусь. Получалось только кивать, что я и сделала. Мне помогли подняться, проводили до двери, и в коридор я уже вывалилась сама, прижимаясь разбитым затылком к противоположной стене и с наслаждением вдыхая сырой и прохладный воздух. Звуки из-за двери доносились такие, будто кого-то основательно и методично возили мордой об стол. Показавшийся из ритуальной комнаты Кирилл подтвердил мои ожидания: костяшки у него были сбиты. Я усмехнулась уголком рта. Когда ты шаман, но всё равно не отказываешь себе в удовольствии отпиздить всяких мудаков собственными руками. Будаев остановился так близко, что я могла ощутить его дыхание на своей щеке. Мы почти касались друг друга. – У тебя кровь, – подметил обеспокоенно и тихо, оглядывая потраченную толстовку. – Да это ничего. Это даже почти не больно. Подняла лицо, и взгляды наши встретились, обожгло. Я ведь думала о том, чтобы поцеловать его тогда, с кинжалом у горла. Это желание никуда не исчезло сейчас. Просто стало казаться ещё безумней. Он твой препод по межкультурке, Ника, очнись. Да какой он, нахрен, препод по межкультурке. Теперь ещё и в щёку ткнуть пальцем хочется. – Ч-чего ты так смотришь? – с опаской спросил Будаев, и я просто помотала головой, тяжело сглатывая. – Идти сможешь? Нам бы поскорее убраться отсюда, – он оглянулся так, будто чего-то ждал. Или даже скорее боялся. – Подожди, как идти, тут остались мои друзья. – Они оба в порядке. Серый скоро придёт в себя, он знает, что говорить. – А в-вот Егор… – С ним разберутся те, кому нам с тобой на глаза лучше не попадаться. Поторопимся? Я отчётливо осознала, что на с ног валюсь от усталости и кровопотери, что совершенно не хочу выяснять, кого он имеет в виду. Если даже Будаев их опасается, наверняка, в том, чтобы столкнуться с ними, нет ничего хорошего. Поэтому я просто положилась на его слова и позволила себя увести из бункера, в котором по ощущениям прошла пара определённо худших часов моей жизни. На воздухе стало полегче, в голове немного прояснилось. Где-то внутри теплилась надежда, что адреналина в крови хватит, чтобы дотянуть до дома, не отрубившись где-нибудь по дороге. Я бы, наверное, закурила, если б не грёбаная аллергия на табак. – Как ты понял, что я в беде? – спросила, привалившись спиной к фонарному столбу, глядя, как наверху, в его свете кружится снег. А ещё выше – в тёмном ночном небе – духи. Длинные платиновые существа, с гибкими телами и когтистыми лапами, походившие на драконов из японских мифов. Всё ещё не верилось, что Кирилл Будаев стоит рядом, хотя несколько минут назад я была уверена, что никогда больше его не увижу. Мне не очень был важен сам ответ. Просто хотелось услышать голос. – Я вчера гадал на тебя, карты опять показали нехорошее. Думал пересечься вечером после пар, но не поймал. Начал звонить Серёге, и когда он в какой-то момент перестал брать трубку, подумал, что всё. Ты не представляешь, как я испугался. И я лишь на последней фразе заметила, что что-то не так, что голос его стал ниже и напряжённей, прямо как тогда, на кухне. Тут же схватилась за Будаевские плечи, меняясь с ним местами, прислоняя его к фонарному столбу, чтоб не сполз на слякотный тротуар. – В чем дело, он задел тебя? – Я в порядке, – решительно помотал головой Будаев. – Кирилл, ты мне совершенно очевидно пиздишь, – кинув этот злобный укор, я беззастенчиво полезла ему под футболку, видневшуюся из-под распахнутого пальто. Совершенно не представляя, что, нахрен, буду делать, если увижу там то же, что и в прошлый раз. – Отставить попытки меня раздеть! – запротестовал тот, оттягивая край футболки вниз и очень смущая меня этой своей фразой. – Я бодрячком, мне ещё зачёт двадцать третьего принимать у вашей группы. – Ах ты собака, – я чуть на грудки его не встряхнула, – у нас зачёт послезавтра, а ты только сейчас об этом напоминаешь?! Ладно, – смиловалась, предпринимая тактическое отступление. – скорая или такси? – Такси. – Ну конечно, такси, – угрюмо хмыкнула я, тыкая в экран приложения замёрзшими на ветру пальцами. Вокруг Кирилла вихрями собиралась темная энергия, закручивалась спиралью и затягивала кольца одно за другим, как удавка. Что-то подсказывало, что это не для участкового фельдшера задачка. – И позо… кх… позови Ясю, – прохрипел задыхающийся Будаев. Я бросила отрывистый обеспокоенный взгляд на него лицо, и только сейчас в мерцающем свете фонаря заметно стало, что тонкими тёмными струйками кровь стекает у него из носа и уголка рта.