Тонкие запястья

— Здравствуйте, а мы как раз закончили. — улыбнулся Слава, открывая дверь Арсению, который пришёл ровно через час после начала приёма. Всё это время Попов не находил себе места, он даже не стал уезжать, весь час просидев в машине, закапываясь в своих мыслях. Он даже успел позвонить Воле, который сказал, что нервничать нужно Антону, который сидит один с психиатром и ему ещё нужно что-то говорить. Паша не то, чтобы успокоил его, он посеял в нём ещё больше страхов и заставил его нервничать ещё больше. — Я не помешал? — нервно спросил Попов, он боялся, что прервал разговор. Может быть Тоша только начал говорить про своё состояние, а он его прервал и теперь ему очень неловко. — Арс, нет, всё отлично. — успокоил его подросток и подошёл к нему. Историк сразу заприметил его красные глаза. Надо будет спросить у Комиссаренко. Мальчику было настолько плохо из-за воспоминаний и он расплакался? — Малыш, иди пока в машину. Мне нужно поговорить с Вячеславом. — мягко произнёс учитель и отдал ключи Антону. Он не стал возражать, молча взял ключи и вышел из квартиры. Зеленоглазый даже не обернулся на историка, просто быстро выбежал из квартиры. — Арс, я не буду тебе врать. По-хорошему, ему бы сейчас в больницу. — он увидел неуверенный взгляд голубоглазого, который поджимал губы. — Я знаю про его боязнь, поэтому я назначу лечение, и вы будете лечиться дома. Он прошёл порог здорового похудения, и это уже истощение. Я его поставил на весы, и Антон весит 54 килограмма. Я вообще удивлён, что он ещё ходит. При таком весе он должен еле стоять на ногах и шататься при любом упоминании ходьбы. — проговорил психиатр. — 54? — вытаращил глаза историк. — Он пару дней назад весил 59 килограмм. Как это вообще произошло? Как можно за пару дней сбросить около пяти килограмм? Слав, пожалуйста, помоги ему. Я не имею права отправить его в больницу против его воли, хоть он и несовершеннолетний. Я понимаю, что без лечения он может умереть в любой момент, и от этого мне ещё тяжелей. — При истощении человек начинает худеть мгновенно. Там бывает, что утром один вес, а вечером уже на килограмм меньше. Я постараюсь помочь, обещаю. Антон теперь мой пациент. Вот лечение. — он передал ему лист с огромным количеством названий лекарств, которые были очень непонятны Арсению. Он уверен, что никогда их не слышал и не видел. — Тут два вида антидепрессантов. По крайней мере, на первое время это будет полезно. Также я назначил капельницы через день, вот это как раз для вытягивания его из анорексии. Это витамины и глюкоза. Думаю, что Нурлан согласится вам помочь с этим. — Антон меня с ума сведёт. — Попов провел рукой по волосам. — Но это хотя бы не клиника. А что с едой делать? Я не хочу впихивать в него. Я же не садист какой-нибудь, всё-таки. — Смотри, пусть съедает столько, сколько хочет, а потом запихивай в него ещё одну ложку.— посоветовал врач. — Ещё кое-что. Нам пока нужно прекратить терапию. Займитесь его физическим здоровьем, а потом залезем в моральное. Его и так хрупкие нервы не выдержат такого напора. — Хорошо, я тогда сегодня напишу Нурику, чтоб уже завтра приехал. — вздохнул мужчина. — Спасибо, Слав. Спасибо, что спасаешь его. Я пойду тогда, а то Антоша разнервничается. — Ага, до встречи. Он очень тобой дорожит. — улыбнулся Комиссаренко. — Антон сказал, что он готов хотя бы попытаться лечиться ради тебя. — улыбнулся врач. Арсений тоже не смог сдержать улыбки. Ему однозначно было приятно, и это вселило в нём надежду, что Шаст ещё не до конца потерял смысл в жизни. — Слав, у него были глаза красные… — Он про маму рассказывал. Про её похороны и так далее. — объяснил Слава и прикусил губу. — Ладно, пока. Я напишу тебе после первого прихода Нурика. *** — Ёжик, ты хорошо себя чувствуешь? — спросил историк, когда перевёл взгляд на стрелку часов и понял, что Антон молчит уже второй час. В машине он не сказал ни слова, дома отвечал кивками на все реплики историка. Попову уже стало немного тревожно из-за поведения школьника. На него настолько повлиял поход к психиатру? Или он чувствует себя ненормальным из-за этого? Или он вообще обижен на Арса за то, что отвёл его к нему? Все эти мысли прочно засели в арсеньевской голове. — Ага. — отрешённо прошептал парень. — Слава очень хороший. — Я бы для тебя другого и не выбрал. Ты же мой ёжик. — улыбнулся учитель. — Не хочешь рассказать, как всё прошло? — Арс, я правда могу умереть? — спросил Тоша с глазами котёнка. И так не хотелось говорить ему, что это правда. Голубоглазому хотелось легонько ударить его по носу и сказать, что он дурачок и ему нужно думать о ЕГЭ, а не вопросе жизни и смерти. Но реалии жизни Антона менее красочны. — Малыш, анорексия - это серьёзно. Я буду рядом. И Слава, и Паша, и Дима, и Оксана, и Ляйсан, и Аляска тоже будут рядом. Все будут тебе помогать. Мы все будем тебя поддерживать. — тихо говорил Попов. — Не хочешь поесть? — А можно какао? — осторожно спросил мальчик. — Конечно, можно, хоть это и не еда. — коротко усмехнулся учитель и пошёл на кухню. Его не было пару минут, или просто Антон не заметил, как время прошло. — Ёжик, вот твой какао. Странно вообще, что оно у меня есть, ты раньше не просил. Тогда завтра схожу в магазин и куплю тебе ещё. — Да не знаю, что-то сильно захотелось. В детстве постоянно пил. А сколько я не буду в школу ходить? — резко спросил подросток, аппетитно потягивая свой напиток. — Пока не выздоровеешь. — усмехнулся Арсений. Шастун поставил уже пустую кружку на стол и перевёл взгляд на учителя. Последний заметил на уголке губ школьника капельку какао и осторожным движением вытер её. Шаст в ответ улыбнулся и поцеловал его палец. Со стороны эта сцена выглядела до ужаса мило. Да и самому Шастуну хотелось пищать от любви к Арсению. — Я сейчас Лясю к нам принесу. — Антон встал с дивана и не смог удержаться на ногах даже пяти секунд. Он не потерял сознание, но сил у него явно не было. Попов не подвёл своего мальчика и ухватился за его талию одной рукой, а другой его плечо. — Тебя уже ноги не держат. — вздохнул историк и посадил зеленоглазого обратно на диван. Парень выглядел помято, лицо было бледным, а глаза были немного прикрыты. — Арс, всё нормально. — протянул парень. И вот от его спокойствия Попов буквально взорвался. — Ничего нихрена не нормально! — воскликнул он, уже не сдерживая злость. Он уже не боялся задеть подростка, он хотел его задеть. Он считал это правильным в данной ситуации. — Ты шатаешься на ровном месте! Ты весишь на килограмм тридцать меньше нормы! Антон, ты понимаешь, что именно сейчас ты умираешь? Ты понимаешь это? — спросил Арсений, с вызовом глядя на ученика. — Да, я понимаю. — тихо ответил парень и отвёл взгляд в сторону. К нему прибежала Аляска, и он аккуратно посадил её рядом с собой. Подросток стал аккуратно поглаживать спинку собаки, от чего она выгибалась и тихонько мурчала. Но Арсений явно был не в духе и не стал успокаиваться. — Тогда почему ты говоришь, что всё нормально? Прекрати обманывать себя и пытаться обмануть меня! Антон, ты для меня родной человек, и я боюсь, что случится самое страшное, и я потеряю тебя. И вот сейчас мне уже всё равно, и я готов впихивать еду в тебя. Я сделаю всё, чтобы не побывать на твоих похоронах! — воскликнул мужчина и сильно сжал подбородок парня, поворачивая его лицо на себя. — Арс, я понял тебя. — прошептал зеленоглазый. — Слава тебе назначил лечение. Завтра придёт Нурлан. — сообщил учитель. — Вот любыми способами тебя спасу, говнюк мелкий. — А Нурлан зачем? — удивлённо спросил парень, в его голове стали зарождаться разные мысли. — Он в меня будет лекарства запихивать? —Я, конечно, люблю тебя, но капельницы в тебя тыкать я побоюсь. — фыркнул историк и положил руку на Лясю. — Арс, я не согласен! — вскрикнул Шастун и вскочил с места. — Ты не можешь распоряжаться моим телом и мной! — Сядь, а то в обморок бахнешься! — рявкнул Попов. — Я один из немногих, кто имеет право этим распоряжаться. Если придётся тебя держать, то я и это сделаю. И мне абсолютно всё равно, что ты не хочешь. Ты довёл себя до состояния полутрупа, поэтому сейчас потерпишь. То есть, не жрать неделями подряд тебе нормально, а потерпеть сраные уколы прямо тяжело? — зло проговорил учитель, когда закончил кричать на подростка. — Ты не имеешь право меня что-то заставлять! И худеть было не больно, мне от этого хорошо. — процедил сквозь зубы парень. — Если в твоём понимании падать в обмороки и шататься на месте — это хорошо, то у меня очень плохие новости для тебя. — Шастун демонстративно отвернулся от Попова. — Ты же любишь издеваться над собой? Значит лечение тебе очень понравится. — саркастично произнёс историк, на что Антон недовольно цокнул. — Арс, я не собираюсь потакать всему, что ты хочешь. Мне нравится быть худым, не надо пытаться сделать из меня стокилограммовое существо! — воскликнул парень. — Иди ты нахуй, Антош. Это не моя прихоть, балбес! Ты одной ногой в могиле, а я пытаюсь тебя спасти! Ты думаешь, мне хочется видеть твои слёзы и мучить тебя? Если ты так думаешь, то я не знаю, какая я тогда мразь. — вскричал мужчина. — Ты хочешь, чтобы я потолстел. Ты хочешь, чтобы я мучился с жирным телом. — сказал зеленоглазый, глядя в глаза Арсения со злобой. — У тебя вместе с килограммами мозги вытекли? — рявкнул Попов. — Я ухожу. — крикнул Антон и выбежал из квартиры. Арсений за ним не погнался. Он даже не обернулся. Голубоглазый всё смотрел в одну точку, и только спустя десять минут он перевёл взгляд на коридор и понял, что Шаст не надел куртку, видимо, ему было плевать, что сейчас двадцатые числа января, а он ещё не до конца выздоровел. — Господи, что же я наделал. — прошептал Арсений, когда сел на диван и взял в руки Аляску. Она сразу же стала лизать его руку, будто понимая, что её хозяину нужна поддержка. Шастун сейчас ходит совершенно один. Его могли обокрасть или избить на улице. А может он вообще лежит мёртвый в какой-нибудь канаве? Антон даже не взял с собой ингалятор, который ему нужен, а во время болезни - особенно. Он уже десять раз мог задохнуться по дороге. Или это ушастое недоразумение в обморок упало, потому что единственное, что он ел — это какао. Ему же никто скорую не вызовет, ведь всем всё равно. Он так и останется лежать на улице, пока не умрёт от переохлаждения. Арсений медленно берёт телефон со стола и набирает давно заученный номер. — Паш, я такой идиот. *** Антон очень умный парень, но он забыл о том, что все люди знают, где находится квартира его бабушки. По крайней мере, по пути к своей старой квартире он думал совершенно о другом. Зеленоглазого бесило поведение Арса, его настойчивость и чрезмерное беспокойство. Падать в обмороки — это не так плохо, он же не в кому впадает. Павел Алексеевич тоже довольно худой, но Арсений не пытается вылечить его. Его стучащие зубы не давали ему забыть, что он ходит в одном худи по холодным улицам Питера. Люди, одетые в пальто и тёплые куртки, странно на него поглядывали, а других на улице и не было. Самоубийца тут один ушастик. Уже возле дома его шнурки резко развязались, и он поскользнулся. Зеленоглазый был готов почувствовать боль от падения и по инерции закрыл глаза. Но удара не почувствовал. — Котёночек, я не дам тебе упасть. — прошептал голос возле его уха. Шастун разомкнул глаза, но не спешил оборачиваться. — Ты боишься меня? Не нужно, ведь мы сейчас с тобой повеселимся,.— улыбнулся Игорь. Кошмары сбываются, не так ли, Тох? — Отпусти меня. — тихо произнёс Шастун, дрожа то ли от холода, то ли от прикосновений не арсеньевских рук. — Отпущу, когда получу то, что не получил в прошлый раз. Твои ножки стали даже более сладкими. Идём в твою квартиру, а то на улице будет неудобно. — улыбнулся во все тридцать два мужчина и потащил за собой дрожащего подростка. А Антон даже и не сопротивлялся, у него просто напросто не было на это сил. *** — Сука, дверь открой! — заорал в очередной раз мужчина. Антон не проявлял эмоций и почти спокойно поддавался, когда Игорь вёл его в квартиру. Но в парне что-то щёлкнуло, когда отчим стал раздевать и трогать его. У ослабевшего Шастуна не было сил, чтобы ему сопротивляться. В момент, когда мужчина захотел перейти к следующему этапу, Антон пнул его ногой по колену и, схватив свою одежду, забежал в свою комнату. Чёртово дежавю. Его трясло от понимания, что сейчас отчим трогал его всего. Игорь не успел его изнасиловать, но Шастун чувствовал себя использованным. По щекам ручьями текли слёзы, и он знал, что нервы отчима не железные и он в конце концов проломит дверь. Хоть это и была другая квартира, но она тоже находилась на первом этаже, и он мог спрыгнуть с окна. Но зеленоглазому было элементарно страшно, ведь тогда он весил больше. Сейчас же у него есть все шансы переломать ноги или вообще череп проломить. Антон почувствовал, как в дверь ударяется что-то тяжёлое и понял, что лучше останется инвалидом, чем будет изнасилованным. — Господи, надеюсь, что я умру. — прошептал Антон и прыгнул с подоконника. На своё большое удивление он приземлился на ноги, но немного не удержался и поскользнулся на месте. Всё-таки баланс не самая сильная его сторона. Он быстро вскочил на ноги и куда-то побежал. Ему нельзя было идти к Димке, тот бы по-любому отправил его к Арсу, даже не спрашивая, что случилось. Поз, наверное, уже давно считает зеленоглазого психом. К Окси тоже нельзя, она вообще не знает ничего и тоже позвонит Арсению, а потом и Диме. К маме на кладбище нельзя, там его будут искать в первую очередь. В голове остался только один логичный вариант. Тот, кто не знает про Арсения Сергеевича и не будет осуждать парня за то, что у него из глаз льётся водопад. — Макар, я могу пожить у тебя какое-то время? Ты не дома? Чёрт. Я могу взять ключи у соседки? Спасибо, братишка.