Тонкие запястья

- Здравствуйте, я к Антону Шастуну. Алексей должен был вас предупредить обо мне. - сказал Арсений, стоя у стойки регистрации в больнице. - Да, он предупредил. Пойдемте со мной, только халатик наденьте. - улыбнулась девушка и передала мужчине вещь. Тот накинул её на свои плечи и пошёл за ней. - Он в реанимации? - удивлённо спросил историк, когда увидел, какую дверь открывает медсестра. - Да, состояние до сих пор тяжёлое. - проговорила девушка, поджимая губы. - Антош, к тебе пришёл Арсений. - она легко подтолкнула Попова, а сама направилась в противоположном направлении. - Я вас оставлю. Вы можете хоть целый день тут сидеть, Алексей Сергеевич разрешил. - Солнышко моё. - прошептал учитель, падая на место рядом с кроватью. - Я так испугался, родной мой. Я так люблю тебя. Антон выглядел плохо, даже ужасно. Лицо было белее, чем одеяло, которым был укрыт Шаст. Пальцы на руках немного дрожали время от времени, тем самым создавая впечатление, что у него судороги. Возле губ были еле заметные остатки запёкшейся крови после его приступа. На руке было несколько проводов, показывающие температуру и пульс, которые были видны на аппарате сзади кровати школьника. Арсений не знал их названий, да и не очень хотелось. В руку было воткнуто две капельницы, в одну втекала белая жидкость, а в другую красная. - Арс. - прохрипел мальчик, еле заметно улыбаясь. - Что у тебя с рукой? - спросил он, смотря на руку учителя, на которой было несколько ссадин и пару синяков после вчерашнего психоза. Хоть мужчина и удосужился её обработать, но всё равно было видно,что с ней что-то случилось. - Это абсолютно неважно сейчас, не думай и не нервничай об этом. Глупый вопрос, но как ты себя чувствуешь? Тебе не больно? - взволнованно поинтересовался учитель, осматривая парня. - Нормально, правда. Рука немного ноет, но терпимо. - он решил слегка приподняться, но болезненно застонал, и зажмурив глаза, опустился на подушку. - Тише, тебе сейчас лежать нужно, ёжик. Не двигайся лишний раз, пожалуйста. - Арсений поцеловал его в нос, придерживая свой вес руками, чтобы не касаться Антона, боясь сделать ему больно. - Арсений, здравствуйте. - поздоровалась медсестра, заходящая в палату. Попов сообразил, что это та же девушка, что и проводила его к Антону. - Я еду для Антоши принесла. Обед принесу ближе к часу дня. - сказала она, кладя на тумбочку поднос с йогуртом и зелёным чаем. - Вы сами справитесь? - Справлюсь, не переживайте. Ему же вес надо набирать. Почему так мало? - удивлённо спросил учитель. - Потому что еда давно не усваивается в организме, засчёт булимии. Если он съест больше, чем это, то его потом будет тошнить, даже если он рвоту вызывать не будет. Я не уверена, что он и это всё съест, для его желудка это довольно много,.- грустно произнесла девушка, смотря на парня. - Хорошо, я сейчас покормлю его, не переживайте. Спасибо вам большое. - такой же улыбкой ответил он ей, и она, легко кивнув головой вышла, оставив их одних. - Арс, я не хочу. Мне очень плохо. - тихо проговорил он. - Прости, но я больше не могу потакать тебе в этом, ёжик. Сейчас немного позавтракаем и тебе станет лучше. - спокойно произнёс мужчина. - Давай сначала чай попьём, а то потом остынет, ладно? - Арсений взял в руки кружку чая. Мужчина зачерпнул ложку и положил её в открытый рот парня. - Он сладкий. - прошептал парень, глотая напиток. - Когда последний раз ты пил чай с сахаром? - спросил Попов, понимая реакцию подростка. Арсений не помнит момента, чтобы Шаст употреблял что-то сладкое. Грёбанный счёт калорий. - Наверное летом, где-то в начале августа. Это было в тот день, когда я решил похудеть. - ответил юноша, углубляясь в воспоминания. Он решил умолчать, что это случилось на следующий день после смерти мамы, историк и так смотрит на него глазами полными жалости. - Почему ты решил начать себя убивать? - Арсений увидел, что Шастун открыл рот, чтобы ему возразить и голубоглазый перебил его. - Даже не думай возражать, ты начал себя убивать в тот момент. Это нельзя назвать здоровой диетой. - Игорь сказал, что я жирный. По сути, так всё и началось. - тихо проговорил школьник. - То есть ты гробил себе здоровье благодаря этому ублюдку? - чуть не рявкнул Арс, засовывая очередную ложку с чаем в рот Антона. - Убить его хочется. - Пожалуйста, давай не о нём. - попросил школьник. - Вчера я думал, что мы больше не увидимся. Знаешь, я будто чувствовал, что умираю. Я клянусь тебе, что я прям уверен был. - Ты не представляешь, как мне было вчера страшно. - сказал Арсений, поглаживая парня по пшеничным волосам. - Мне страшно до сих пор. Ты же понимаешь, что это не конец? Сейчас нам обоим будет ещё труднее, нам предстоит буквально бороться за тебя. У нас будут персональные голодные игры. - Арс, я проиграл анорексии, она поглотила меня. Я не смогу справиться. - Ты же доверяешь мне? - спросил мужчина и Шаст быстро кивнул. - Я буду справляться за тебя, родной. *** - Здравствуй Антон. Здравствуйте Арсений. - произнёс, зашедший в палату Алексей. - Температура немного высокая, но в этом ничего страшного нет. Думаю, что к вечеру спадёт. Что-нибудь ещё болит? - Голова и от еды немного мутит. - ответил парень, Арсений гладил его по ладони. - Голова болит от температуры, если будет совсем плохо, то позовёте медсестру, и она сделает тебе жаропонижающее. Тошноту придётся потерпеть. Кровью больше не кашлял? - спросил врач, записывая что-то в блокнот. - Нет. Вы ему кровь капаете? - поинтересовался историк, смотря на парня, который каждый раз морщился, когда смотрел на свою руку. Он морщился не от боли, а от понимания, что это чья-то блядская кровь. - Да, это донорская кровь, мы никого не убивали ради этого. Антон, не смотри туда так. - с лёгкой улыбкой попросил он парня, а потом снова обратился к Арсению. - У него уже тяжёлая форма анемии и гемоглобин мы только так и поднимем, по-другому не получится. Сейчас уже таблетки не помогут. Но я могу вас порадовать. В общем и целом всё стабильно. - заключил он. - Если что-то будет не так, то лучше зовите, не стесняйтесь. Я тут нахожусь, чтобы помочь и вылечить. Я тогда пойду, до встречи. Вечером ещё раз зайду. - мужчина вышел из палаты. - Всё хорошо? - спросил голубоглазый, смотря на подростка, который выглядел немного напуганным. - Арс, я не хочу умирать. - Я тебе не дам. - подросток неуверенно взглянул на него. - Ты же доверяешь мне, помнишь? Я обещаю тебе, что спасу тебя. Я сделаю это, даже если это будет последнее, что я сделаю в своей жизни. - Даже если я умру, то всё равно буду любить тебя, Арс. Никакая смерть не разрушит то, что есть у нас. Я слышал из какого-то фильма, что смерть не может остановить настоящую любовь, и мне кажется, что это подходит нам. - голубые глаза мужчины медленно наполнялись влагой. Он слушал его, и в нём что-то ломалось, семнадцатилетний подросток не должен рассуждать о смерти. - Антош, я люблю тебя, сам не зная как, почему или даже откуда. Я обещаю тебе, что мы будем с тобой вместе ещё долго. Ты поступишь в университет и будешь мне жаловаться на вредных преподов и бесячих однокурсников, а я буду обнимать тебя и целовать твои холодные и полные металла руки. Жизнь будет нелёгкой, даже очень трудной, хотя я всё ещё надеюсь, что в будущем для тебя главной трагедией будет сессия. - он вытер пальцем слезы, застывшие в глазах. - Нам с тобой придётся за тебя бороться каждый день, и если ты будешь не справляться, то я буду бороться за нас двоих, потому что ты мне нужен. Ты единственное, что имеет смысл для меня. Сейчас я даже не смогу представить свою жизнь без ушастого недоразумения, которое свалилось на мою голову. - Арсений положил голову на ладонь Шастуна, и мальчик почувствовал, как рука стала мокрой. Попов не всхлипывал, слёзы просто текли водопадом из его глаз. - Я обещаю, что буду пытаться бороться ради тебя, потому что ради себя я не вижу смысла. *** - Антош, мне Паша написал, что он и Димка приехали. Хочешь их увидеть? Если не хочешь, то на тебя никто не обидится, малыш. - проговорил Арсений, целуя его руку. С момента их общей истерики прошло пару часов, Арс успел покормить его йогуртом, хоть Антон и не доел его, но съел довольно много. У него была шикарная мотивация - после каждой съеденной ложки он получал поцелуй от историка. Такой способ уже срабатывал, и Попов решил не импровизировать в этот раз, а пойти по “протоптанной дорожке”. - Ну, пусть придут. В принципе всё нормально. - неуверенно прошептал он и перевёл взгляд на окно. - Смотри, ёжик, не нужно соглашаться только потому что так правильно. - мягко улыбнулся он, поглаживая парня по волосам. - Ты уверен, что тебе будет не трудно с ними разговаривать? Тебе нельзя сейчас напрягаться, тебе нужно отдыхать. - Мне очень страшно. Я боюсь, что они меня возненавидели. - честно ответил он. - Не говори глупостей. - Попов резко прекратил разговор, услышав стук в дверь. - Кто там? - удивлённо спросил историк, в реанимацию обычно не стучат. - Те, кто хотят дать по ушам Шастунишке. - послышался голос, и Воля с Димкой почти влетели в палату. - Ну ты и сука, Шастик. - прорычал очкарик, и учитель нахмурился. - Дима, ты хоть и мой ученик, а я твой классный руководитель, но я могу и въебать. - спокойно сказал Арсений, целуя ученика в нос. Позов наигранно фыркнул. - Ребёнок, мне так жаль тебя. - сочувственно проговорил Паша. - Перед приходом хотел надавать тебе, а сейчас так жалко тебя стало. Ты тут лежишь такой худенький, бледненький и грустный, что хочется разрыдаться. У меня тоже сын есть, как подумаю, что тоже такое вытворит, то у меня прям руки дрожат. - А мне всё равно хочется его прибить. Если честно, то сейчас даже сильнее. - уверенно произнёс Поз. - Самое главное, что справедливо. - грустно улыбнулся Антон. - Ты же не сказал Окси? - Ты дурак? - возмутился подросток. - Если бы она узнала, то ты бы отсюда услышал её крик. Да и я пока не бессмертен, а она бы убила меня, если бы узнала, что от неё что-то скрывал. Я ей сказал, что ты и Арсений Сергеевич уехали на его дачу, типо воздухом подышать. - Шаст облегчённо вздохнул. - Ляйсан очень рвалась к тебе, но она осталась в деревне с Робертом, он заболел. Она просила тебя сфоткать и прислать ей, но я не буду, ты выглядишь слишком плачевно. Я лучше скажу, что забыл. Ляся расплачется, если тебя увидит. - тихо проговорил мужчина. - Не портите ей нервы, мне и так очень стыдно. - почти прошептал подросток. - Дим, прекрати на меня так смотреть. Мне кажется, что ты во мне дыру протрёшь. - Арсений Сергеевич, Павел Алексеевич, вы серьёзно? Вы серьёзно так спокойно с ним разговариваете? Вы оба закрываете глаза на то, что он грёбанный мазохист, который почти полгода сознательно выбрасывал или просто отказывался от еды. Это кем надо быть, чтобы смотреть на своё костлявое тело в зеркало, а потом идти в туалет и вызывать рвоту? Анорексики не жертвы, они убийцы. Хотя и убивают они только самих себя. Вы делайте, что хотите, конечно, хоть за уши его подвешивайте. Но я пока не готов общаться и видеть его, мне слишком тяжело. Я возненавидел себя за то, что закрывал глаза. И я не хочу увеличивать своё чувство вины, смотря на него. Странно, что вам, Арсений Сергеевич, до сих пор не тошно от себя, - бросил парень и выбежал из палаты реанимации, под ахуевший взгляд Воли. - Ёжик, он просто слишком сильно волнуется… - Арс, он прав. - перебил его парень, смотря прямо в глаза учителя. - Я правда ещё та мразь. - Я пойду тогда, Шастунишка, выздоравливай. - быстро проговорил учитель русского и покинул двоих, понимая, что им нужно поговорить. - Антош, это было сказано на эмоциях, не воспринимай его слова всерьёз. - произнёс голубоглазый, пытаясь придать своим словам правдивости. Историк понимал, что несовершеннолетний подросток сказал то, о чём у взрослого мужчины не хватало смелости даже подумать. Как же он был чертовски прав. - Вот не говори мне, что ты не согласен ни с одним словом и считаешь, что он неправ. - фыркнул парень, поджимая губы. - Он не прав только в одном. - Шастун напрягся, ожидая, что он назовёт его не то чтобы убийцей собственного тела, а сразу больным ублюдком, не щадящим чувств близких людей. - Мне невероятно тошно от самого себя. Каждой клеточкой тела я ощущаю, что виноват. Я никогда в своей жизни так не проёбывался.