Flash back…
Антон что-то уверенно записывал в блокнот, забавно хмурясь при этом. Арсений, сидящий напротив своего мальчика, тихо хихикал. Наконец Тоша отложил ручку в сторону и выключил телефон, из которого недавно переписывал что-то. Попов выжидающе улыбнулся. — И? — нетерпеливо произнёс альфа, сгорая от любопытства. Шастун, в свою очередь, гордо вскинул голову, тряхнул своими кудряшками и ухмыльнулся, будто сделал величайшее открытие. — Готово, — радостно оповестил Тоша, — я нашёл в интернете рецепт блюда, которое тебе беспрекословно понравится, — уверенно заявил омега. — Ого, ну давай, удивляй меня, — с тёплой улыбкой и нежностью в голосе, своеобразно подбодрил Антона альфа, — что же это за блюдо? Как называется? — Арс по-детски пытался заглянуть в блокнот Тоши, но все попытки оказались тщетны. — Узнаешь потом, — с хитрецой улыбнулся Шаст, поднимаясь с места и подходя ближе к собеседнику. Антон протянул руку своему альфе, — ты на работу опоздаешь, — напомнил Антон, коварно посмеиваясь. — Повезло же кому-то, — буркнул Арсений, в шутку намекая на несправедливость, ведь у Шастуна отменили пары, поэтому он был свободен. — Давай-давай, — поторопил Тоша и уже сам пытался поднять любимого с нагретого места. Арс театрально вздохнул и утянул своего омегу в коридор. Антон непринуждённо обвил шею альфы, заключая в свои нежные объятия. Попов притянул его к себе ещё ближе. Между двумя телами не было ни малейшего расстояния. Кажется, они слились в единое целое, показывая всем, насколько крепка их любовь и связь. Арс слегка отстранился, но только для того, чтобы вновь податься вперёд и поцеловать своего непоседливого малыша. Антон без раздумий ответил на нежности, вкладывая в поцелуй всю свою любовь. Они всегда прощались так. Со стороны многие могли их осудить, мол, не последний раз видитесь. Но для Арса и Тоши это было подобно ритуалу. Они всегда, когда приходилось расставаться, напоминали друг другу насколько сильна их любовь. Антон на прощание чмокнул Арса в нос, а затем по-домашнему произнёс: — Хорошего дня, Арсюш! Люблю тебя! — И я тебя люблю, Тоша, до скорого! «Тоже» Арсений никогда не произносил в ответ на признание это слово. Впрочем, как и Антон. Потому что «тоже» означает — недоверчивое или отрицательное отношение к чему-либо. И Арс, и Антон считали это слово неправильным. Возможно, говорить «Я тоже тебя люблю» — очень даже нормально, но иногда людям неприятно слышать эти лишние буквы. На признания или тёплые слова оба отвечают без этого надоедливого слова. Когда входная дверь закрылась, Антон направился на кухню. Он был счастлив. По-настоящему. Они с Арсением счастливы. Тоша может легко готовить для своего любимого разные блюда, получать за это всю любовь Арса. Они могут болтать о ерунде, пока уплетают вкусные блюда Антона. Могут смотреть сериалы, смеяться и спорить на дурацкие темы. Разве не в этом заключается счастье? Антон размышлял над этим, напевая под нос какую-то песенку и рассматривая продукты в холодильнике. Наконец, достав всё необходимое, Антон в сотый раз перечитывал рецепт в блокноте. Неожиданно он услышал за своей спиной шуршание и попытался повернулся, чтобы удовлетворить своё любопытство, как сзади его крепко обняли. — Телефон забыл, — осведомил Арсений, прижимая Антошу ближе к себе. Шаст машинально накрыл его руки своими, прильнув ближе к крепкому телу. Наступило умиротворение. Пусть они не виделись каких-то пару минут, но всё равно было так спокойно и тепло. — Угу, — улыбнулся Антон, когда его поцеловали в щёку, укладывая подбородок на хрупкое омежье плечо, но не сильно, наоборот, нежно и ласково. Антон треплет парня по волосам, аккуратно перебирая мягкие волосы, — не хочу, чтобы ты уходил, — жалобно проговорил Тоша, позабыв о новом блюде. — И я, хочу остаться с тобой, — прикрыв глаза, парень тяжело вздохнул, а затем слегка отстранился, — но нужно, я уже опаздываю. Антон повернулся лицом к своему истинному, запечатлев на его губах нежный поцелуй. С щемящим сердцем и тоской Арс всё-таки оторвался от любимого и ушёл. Шаст ещё пару минут стоял и смотрел в стену. На его лице расцвела улыбка, благодаря которой Антон был похож на умалишенного. Немного погодя, подавив детскую радость внутри, парнишка вернулся к рецепту. Он непринуждённо начал резать овощи и мясо, вновь утопая в своих мыслях. Сейчас он находился не на кухне в квартире своего любимого, а где-то далеко, куда ни разу не проникла ни одна человеческая душа. Отношения Арса и Антона развивались очень быстро. Сначала они были друг для друга просто знакомыми, точнее Арсений Сергеевич был репетитором Тоши. Потом они перешли в стадию дружбы, много болтали, так как у них небольшая разница в возрасте, затем стали вместе проводить время. Однажды, когда оба поддались мимолётной слабости, Антон понял, что уже влюблён. Навечно и бесповоротно. И дело не в запахе, не в какой-то там истинности, а лишь в Арсении, который показал Тоше мир другими глазами. Тот самый Попов, открывший свою душу этому несносному мальчишке. Тот самый Арс, который согрел и полюбил Антона настолько, насколько это вообще было возможно. Приятные мысли и воспоминания согревали не только сердце, но и душу. Становилось так легко и непринуждённо. Антон, поджав губы и сдерживая идиотскую улыбку, начал закидывать мясо в разогретую кастрюлю. На кухне царила спокойная атмосфера. Тоша держал нож уверенно, будто родился с ним в руках (в хорошем смысле). Готовка всегда поднимала Шастуну настроение, а когда готовишь для любимого человека, так радость переполняет всё нутро. Мальчик возился с овощами, как вдруг, неожиданно почувствовал запах гари. Антон, немного задумавшись, не заметил, что огонь слишком сильный и мясо начало подгорать. Парень спохватился и неаккуратными движениями оттолкнул сковороду. Он сделал это грубо и необдуманно, поэтому раскалённое масло выплеснулось, а руку сковало жгучей болью. — Ёб твою мать! — Антон выключил плиту, подбегая к крану и включая холодную воду. Боль обожженного места сместилась и на пару секунд даже исчезла. — Сука, мать его, Попов, — беззлобно прошипел парнишка, намекая на то, что слишком отвлёкся, думая о возлюбленном, — ну, сука, волдыри останутся! Парнишка отнял руку от крана и возмущённый поплёлся в сторону комнаты, где хранилась аптечка. Антон долго копошился в куче вещей, стоящих на полке, наконец откапывая заветную белую коробочку. Мази от ожогов найти так и не удалось, поэтому Тоша просто замотал руку бинтом, лишь бы просто приготовить чёртово блюдо. Обычно, омеги нетерпеливы к боли, но не Антошка. Он с детства притворялся кем угодно, но не слабым полом, поэтому привык терпеть физическую боль. Ещё с минуту поворчав, парень вернулся к готовке. Он точно должен сделать идеальное блюдо, хотя бы ради своего любимого Арсюши.***
Арсений поднимался на лифте в ожидании. Он ужасно соскучился по Антону, хотя и прошло не так много времени. Арс был влюблён, как маленький мальчик или подросток в переходном возрасте. Единственное, что отличалось — это была настоящая любовь. И он знал это. Просто представить себе не мог жизнь без своего Тоши. Она казалось мрачной и бессмысленной. Он готов был отдать всё ради своей любви. Ради Антошки, который наверняка воркует на кухне. Мужчина благополучно вышел из лифта и подошёл к своей квартире, внимательно прислушиваясь. Не услышав никакой ненормативной лексики (ибо, если у Антона что-то не получается приготовить, он много матерится), смело вставил ключ в замочную скважину. Пару раз прокрутив его, Арсений распахнул железную дверь и оказался в коридоре своей родной квартирки. Мужчина ожидал, что к нему в объятия бросится его мальчик, но этого не произошло. Арса передёрнуло от плохих мыслей. Он был мастером накручивать себя на пустом месте. Осторожно сняв обувь, Арсений прошёл на кухню, а после мило заулыбался. Его малыш спал прямо на столе, видимо, устав его ждать. На часах было около десяти, обычно Антон засыпает гораздо позже, но, судя по всему, на этот раз очень устал. Арсений недолго рассматривал своего мальчика, пока вдруг не заметил небрежный бинт, завязанный вокруг ладони и запястья правой руки. Брови Попова свелись к переносице. Он, подойдя к парню, взял того аккуратно на руки и отнёс в спальню. Антон был лёгким, несмотря на рост. Парень не страдал анорексией, ел очень много, но не поправлялся и не худел. Был в своей массе, и это было с одной стороны хорошо, а с другой — настораживало. Опустив парнишку на кровать, Попов улыбнулся и бережно накрыл тельце омеги одеялом. Затем, также нежно взял руку и размотал потрёпанный бинт. Улыбка на время исчезла, и Арс, обречённо вздыхая, аккуратно поцеловал обожженную руку. — Эх, Тошенька, опять поранился, — с жалостью проговорил Арсений, вставая. Он окинул взглядом своего мальчика, а затем вновь расплылся в тёплой улыбке, — надо в аптеку сгонять, у нас не осталось противоожоговых мазей… Арсений снова благополучно покинул квартиру…***
Тоша спал, как убитый, поэтому даже не заметил, как Арс ходил туда-сюда. Мужчина присел на другой край кровати, вновь взял тоненькое запястье и поцеловал с трепетом и нежностью. Он ловко открутил крышку от тюбика и, выдавив холодную мазь, начал лёгкими движениями втирать её, стараясь не доставлять дискомфорт. Закончив с терапией, учитель поднялся и обошёл кровать. Он поцеловал парня в лоб, затем нос, ушко, уголок губ, и, в общем, расцеловал всё лицо юноши. Тот скромно засмеялся во сне, но так и не покинул мир Морфея. Смотря на Тошу, Арсу хотелось всегда защищать своё чудо. Любить его, дорожить и нежничать. Помогать с трудностями и никогда не бросать. Как же Арсений был жалок, думая, что всегда будет с Антоном… А в тот вечер ему пришлось в одиночестве есть наивкуснейший карри…Наше время
Кира смотрела сквозь папу, наблюдая за птичками, что ворковали, сидя на их окне. У них с Антоном не было тайн. Девушка даже знала причину, почему Антон и её отец расстались, и как все произошло. По мнению Тоши, его дочь достаточно взрослая, чтобы знать всю правду. Он не хотел таить от неё это. Если она что-то спрашивала, Антон всегда отвечал. Не было ещё ни разу, чтобы тот соврал или промолчал. Но всё всегда заканчивается, к сожалению. — Пап, — Кира не всегда могла читать эмоции и настроение папы, но именно сейчас её родитель был опечален, — а… прости, если что-то не так сделала или сказала, — от безысходности проговорила девушка. Ей была интересно отчего Папа так грустит. — А? Что ты, принцесса, всё хорошо! — начал размахивать руками Шаст, выдавливая более искреннюю улыбку. — Просто это блюдо наше с… с твоим отцом любимое блюдо, вот я и задумался, не бери в голову. — Как его звали? — неожиданный вопрос заставил Антона стереть улыбку с лица, — Как звали моего… его… ох, короче, отца, — девушка опустила взгляд, ожидая ответа, но какое-то время ничего не происходило. Вскоре, Антон неуверенно произнёс : — Извини, солнышко, но я не могу сказать, — виновато проговорил Тоша, но девушка не расстроилась, одарив родителя тёплой улыбкой. — Ничего, если не хочешь, то не нужно! — радостно заверила Кира. — Кстати, а Илья куда ушёл? — А, он на работе, поэтому до вечера точно не явится, можешь не переживать. — Это хорошо! Далее последовал непринуждённый разговор. И теперь Кира знала семейное блюдо их «семьи». Хотя, можно ли назвать его семейным…