Место, где любят и ждут.

— Мне стыдно. Я видела, что происходит с моим сыном. Знала, что он таскал мои сигареты с сумки, знала что курить начал. Видела эти ужасные шрамы на его руках. Мы молчали, когда его запястья перебинтовывали врачи. Мне до сих пор снится та ванна и Саске в ней, весь в крови… Я ведь знала, почему он пытался это сделать. Отец только ничего понять не мог, поэтому и упек Саске в больницу для душевно больных, практически на год. Вернувшись Саске молчал. Постоянно молчал. На любой вопрос, даже взгляда не поднимал. Вся проблема была в Итачи. Я выкинула все его фото, что бы ему хоть как-то стало лучше. Саске не просто скучал, он потерял смысл существовать… Мы все перепробовали: терапию, таблетки, психологов и психиатров. Ничего. Ничего не менялось. Все было бесполезно. В шестнадцать лет от него постоянно стало пахнуть алкоголем. В его рюкзаке я находила эти маленькие бутылочки с виски. Я пробовала говорить с ним, но Саске делал только музыку в наушниках громче. Он постоянно в них ходил, не снимая. Учебу забросил, не приходил домой ночевать. Я просто не узнавала своего сына… Микото смахнула слезы с лица. Наконец, она освободила себя от оков тайны, что поглощала ее изнутри. Но стало ли лучше? Нет, стало еще ужасней, от осознания того, что она рассказала это именно избраннице Саске. — А потом он встретил тебя… — Сакура отвела глаза, в проблесках затуманенного алкоголем разума метнулась мысль: — «А если я лишь замена Итачи? И что Саске необходимо было просто отвлечься?» Она всплакнула, помрачнела разом. Нежная рука легко встряхнула девушку за плечо, будто прочитав, о чем та подумала. — Он любит тебя… Даже если Саске никогда этого не говорил. Он все равно любит. Понимаешь, сердце женщины не обманешь. Такой как Саске не стал бы делать те, или иные вещи если бы по настоящему этого не хотел. Нам сложно это понять, но нам нужно просто это принять. Он весь в отца, эмпатии в нем мало. Но любовь в нем живет. Хоть он может и не показывать ее. Мы нужны им. Ты нужна Саске… Сакура хмыкнула, вытирая слезы. «А нужна ли ему я?» Девушка ехала в машине, крепко держа в левой руке бутылку «шардоне». Чувства сами собой накрывали с головой, окутывая своей мрачной тенью. Проблески надежды не угасали, верить в чудо было единственным, чего хотелось больше всего. Чувства захлестнули потоком разнообразных вариаций дальнейших происходящий событий. Микото заверила девушку лишь в том, что узнает номер Итачи, по связям. Всеми возможными способами, легальными и нет. Но это будет потом. Одиночество давило на хрупкие плечи. Девушка плакала, распустив длинные волосы, откинув на лицо передние пряди. Написала подруге, с просьбой о том, что бы дочь пробыла в их доме еще как минимум сутки. Сакура не хотела, что бы хоть кто-то сейчас видел ее в подобном состоянии, тем более родная дочь. Вечно с сияющей улыбкой на лице, с блеском в глазах, она не должна предстать такой. Убитой, растоптанной, выпившей, уставшей морально и… Такой грустной. Нет. Кто угодно, но не мама. Сакуре хотелось просто забыться. Забыть все, что ей сказала Микото, которая наверняка ненавидит себя за весь этот разговор, за слова, которые невозможно уже было забыть. Они подъехали к дому. Увидев черный Лэнд Крузер со знакомыми номерами, по телу пробежала мелкая дрожь от мысли, что все это было вероятно полной глупостью, женской истерией на фоне необычного явления. Саске дома… Нужно ли ей вообще было ехать к Микото и расспрашивать ее? Теперь это казалось каким-то бредом… Она почувствовала себя жалкой. Вроде тех женщин, что она открыто порицала, смеялась в глаза, в душе понимая, что она такая же. Та, которая с недоверием смотрит за каждым движением, шагом мужа. Проверяя телефон, смс, звонки. Та, которая лично угрожала секретарше Саске, видя в каких откровенно коротких юбках, ходит особа, виляя плоской задницей. Она ревновала. Но больше боялась потерять. Ступеньки дались невозможно трудно, с каждым шагом ведя к неизведанному. Словно это была грань неизбежного, разделяющие ее счастливую жизнь. Руки дрожали, в глазах двоилось, идти вперед не было никаких моральных сил. «Вот сейчас Саске будет в шоке, увидев меня такой! Пьяненькая жена, пришла в восемь утра, еще и с бутылкой в придачу. Смех и только!» Неожиданно для себя, она тихо засмеялась, эхом обдавая пустой подъезд. Ей самой стало смешно от абсурдности всей ситуации, что произошла. Хотя эти сутки можно назвать крайне несуразными за всю ее жизнь. Открыв дверь квартиры, девушка почувствовала едкий запах сигарет. Все помещение было охвачено столбом дыма. Сакура медленно прошла внутрь, на кухню, не удосужившись скинуть пальто и снять обувь. Саске сидел за столом, облокотившись на локоть, держась за голову левой рукой. Курил. Рядом стояла наполовину пустая бутылка «Джека Дениелса». Мужчина слышал как зашла жена и села рядом, но не поднял голову. Сакура взяла пустой стакан, налив вина, скинув бежевое пальто на пол. Ее глаза прошлись по по всем предметам на кухне, стаканам, грязной посуде. Не важно было куда смотреть, главное не повторять взгляда на эти багряные следы на шее любимого. Вот она реальность, ту, которую она боялась больше всего увидеть, отвергая. Реальность, которую Саске даже не пытался спрятать и прикрыть. Они сидели молча, повесив головы вниз, не смея смотреть друг на друга. Казалось каждый боится допустить эту ошибку. Словно раскатом грома, прерывая гнетущую тишину, Сакура услышала то, чего больше всего на свете не хотела услышать. — Я тебе изменил… Она всхлипнула, наконец дав волю горячим слезам. Надрывно в голос, отчаянно зарыдав. Смысла скрывать и утаивать не было. Его засосы, помятая одежда, покусанные губы кричали об этом. Саске впервые захотелось быть честным, с собой, с женой, со всем чертовым миром. Не осталось никаких сил претворяться, пытаться забыться в пьянящем дурмане самообмана и лжи. Даже если после его правды, разрушиться все, что он так долго строил. Кто он такой, кто для него Сакура. Мужчина не имел ни малейшего понятия. Саске Учиха долго пытался понять, может быть вспомнить, но ничего не приходило на ум. Эмоции притупились. Все, что было когда то важно, покинуло его в один момент, его же совершенной ошибки. Он смотрел на Сакуру. На ее щеки, на слезы, что стекали с ровного подбородка. Возненавидел себя в одну долю секунды. Отбрасывая прежний эгоизм. Саске мог с уверенностью сказать, что раньше он присутствовал, но нет. Не сейчас. Сейчас он думал лишь о жене и дочери. Впервые он действительно почувствовал боль Сакуры, ненароком вспомнив глаза матери. Во всех глазах, что он смотрел очерчивались эти нотки. Он не хотел быть тем, кто зарождал их. — Я позвоню юристу. Ты можешь забрать квартиру. Я думаю будет лучше если Сарада останется с тобой. С лица мужчины побежали слезы. Ему сейчас как никогда было жаль. Но он испортил все сам. Своими руками. Быть одному и существовать в одиночестве было единственно верным решением, что бы больше не причинять никому боль. Саске было все равно, что с ним станет, как и было все равно прежде… Люди рядом с ним не должны страдать. Не должны отвечать за его собственные ошибки. Чувство вины поглощало, втаптывало свои пороком в неизвестность. Саске казалось, что он всегда был одинок… Лишь сердце, что буйствовало в груди, смотря на Сакуру, дало понять, что он вновь пытается обмануть самого себя. Тусклыми красками бежали моменты пленки их прожитых дней, раскрашиваясь с каждой секундой все ярче. Моменты, что казались не важными, упущенными, проявлялись полной картиной с каждым жалобным всхлипом. Оригиналы того, к чему нужно было присмотреться получше. Саске сам все испортил. Нет. Не в один миг, а много лет, не обращая внимания на то, что поистине было важным. На людей, которые его по настоящему любили, которых он всю жизнь принимал как должное. Лучшего друга, которого он не считал, казалось бы, и другом. Но, который, на весь его холодный и порой отталкивающий характер, подставлял плечо. Отца, что дал работу, в своей фирме. Да, работу, которую он не особо любил, но все же, которая была ему пригодна и где он мог выпустить свои лидерские качества. Со справкой из психбольницы, он вряд ли бы устроился на хорошую работу… Саске был благодарен отцу, хоть они толком и не общались. Был благодарен матери, что пыталась вывести его с душевных терзаний. Была всегда рядом, поддерживала и заботилась, пусть толком и не зная как помочь. Саске был благодарен супруге, которую он довел до истерического состояния и слез, что никак не могли остановится… Саске посмотрел на длинные волосы Сакуры, печально улыбнувшись. Он ведь любил ее. Он знал, что любит. Черные глаза закрылись, ему вновь захотелось убежать, что бы не видеть последствий своего глупого поступка. Выбежать с этой чертовой реальности, где он — причина всех бед. Саске просто хотел быть дома… Но ведь дом, это — место, где любят и ждут… С разрывом сердца, он понимал, что его место тут. Нет. Не в этой старой, затхлой квартире, ни на прокуренной кухне. Его дом, рядом с женщиной, которая пахнет духами «Шанель № 5» с французским маникюром, с той, что не умеет готовить, говорит невпопад. С той, кому он причинил столько боли… Рядом с Сакурой. С горечью в душе и замиранием сердца он понимал, что он тянулся всегда к тому, кому никогда не был нужен. Саске никогда не был нужен Итачи… Сейчас это уже пройденное, вновь забытое, ненавистное имя. Саске всей душей попытается его забыть, стереть из памяти из жизни, с мольбой в голосе, прося Бога о том, что бы никогда вновь не увидеть этого человека. Оборвать все связи, воспоминания, эту ошибочную страстную ночь! Ничего не было… И не должно было быть! Он должен был захлопнуть дверь за старшим братом и вновь вернуться к рутине. К привычной жизни, что проглатывала его своей серостью с каждым новым пробуждением. С каждым отчаянным вздохом. Но он отпустит это. Перейдет с фокуса на задний, размытый план. Саске отныне будет верен лишь тем, кто поистине его любит. И простит… Осторожно погладив Сакуру по голове, он притянул ее ближе в объятья, робко поцеловав в лоб. — Прости меня. — Вымолвил дрожащим голосом мужчина. — Я действительно сожалею… Зеленые глаза встретились с черными. Такой искренности она прежде не видела в нем никогда. Неуверенно, мягко приобняв в ответ, прижалась к груди, слушая биение сердца. — Давай начнем все сначала… Купим дом, переедем. — Легкий поцелуй в губы. Саске улыбнулся. Тепло разливалось по венам. Девушка медленно кивнула. Саске был ее принцем, был тем человеком, за кем она последовала бы хоть на край света. Со временем все забудется… Станет как раньше. Нет! Даже лучше чем было! Она простит эту глупую, ночную инсинуацию. Ее супругу это было нужно… У него своя правда, та, в которой она надеялась, он разобрался. В конце концов, Саске дома, рядом с ней, а не с Итачи. Ее любовь сделает Саске лучше, она будет его маленьким светом в темноте, будет его вести, даже если мир исчезнет из-под ног. — Я люблю тебя… — Тихий шепот в унисон и поцелуй в мягкие губы. Это его мир. Такой в котором он существует. Саске попытается открыться. Но трещина временами будет напоминать о себе в виде снов, воспоминаний. Но он не станет заострять на этом внимание. Как прежде… Временами, Саске Учиха будет думать: " Что бы было, если бы они с Итачи уехали вместе? Как бы сложилась его жизнь?» Упадет пепел от сигареты, первой и последней за долгое время. Он улыбнется и вспомнит текст из старой песни:        «Ты вычитала это в своих глупых книжках.       Один рай на двоих это слишком...»