present

в нежную кожу шеи больно впиваются металлические вставки. ошейник, как для собаки — почти строгач, с шипами вовнутрь. такие надевают на бешеных псов, которых как следует не воспитали в щенячестве. джинкс воспитывал силко и это всё объясняет: из этого в целом не могло получиться ничего хорошего. севика смотрела. год за годом она наблюдала за тем, как запутанная девочка взрослеет, крепчает и всё дальше и дальше уходит за черту безумия. она была достаточно безумна, чтобы ничего не бояться. севика была выше её почти на тридцать сантиметров, в три раза шире и в два — старше. она колотила девчонку до гематом когда та была ещё младше, таковы жестокие уроки папочки силко, который картинно отчитывал севику за свои же задания, прижимая к себе девчонку. он хотел сделать её сильной. джинкс полюбила быть слабой. с тем, как она взрослела, превращаясь из раздражающей девчонки в молодую девушку, вся её боль стала настолько привычной, что хотелось больше. чего-то выходящего за грань. джинкс начала убивать. в ужасных количествах, и папочка силко успешно закрывал на это глаза, пока севика продолжала на неё внимательно смотреть. в ней росла злость. для севики было невыносимо видеть, как семнадцатилетняя педовка сто шестьдесят сантиметров ростом разносит весь чёртов мир, не получая и малейшего наказания. но она никогда не думала, что чёртова джинкс опустится до такой шутки. севика думает, что она бы назвала это так — шутка. шалость. ей просто снова стало скучно, и почему-то не нашлось ничего лучше, чем выбрать очередной своей жертвой наёмницу папочки. девчонка сидит перед ней на коленях и очень хорошо играет роль. её глаза затянуты фальшивой, блестящей пеленой слёз, одна рука покорно лежит на бедре, вторая призывно протянута в сторону женщины, а в ней — тоненький жгут поводка. севика давно не посещала бордель. ей как-то было не до того, в пылу сражений с чернью зауна, а иногда и с самой собой. она не любила оставаться наедине, не любила думать потому что мысли непременно приводили её в тёмные дебри. помогало только физическое удовольствие. севика и подумать не могла, что мелкая псина силко осмелился на что-то вроде этого. пробраться в её комнату, где она ожидает очередную шлюху. надеть на себя ошейник. предложить воспользоваться собой, сделать себе больно. севика точно знает, что джинкс как-то, но использует это против неё позже, но злость, поднимающаяся в ней была куда сильнее. в конце-концов, севика может её убить и выкинуть труп куда-то на помойку. а потом силко оторвёт ей голову и наденет на штырь в своём кабинете, чтобы всё видели и боялись. это похоже на глупый сон. — по-твоему это смешно? джинкс слегка сжимается, конечно, наигранно, ведь ей в самом деле совсем не страшно. севика аккуратно принимает из её рук поводок и наматывает его на кулак, заставляя девчонку выгнуться в спине. — смешно? — выдавливает из себя джинкс, — разве я выгляжу так, будто мне смешно? несмотря на то, что она выглядит напуганной и жалкой, рука девчонки легко приходится по чужому колену. потом ладонь расправляется и с нажимом ложится на внутреннюю часть бедра. севика чувствует, как начинает звереть. от прикосновения по телу бегут мурашки, оседая под кожей микроскопическими иголочками. взгляд джинкс замирает на спокойно лежащем на кресле протезе и севика это видит. она помнит, как душила девчонку до отключки этой рукой, когда ей было от силы лет двенадцать. никакого удовольствия она тогда не получила, только слабое чувство отвращения к самой себе, но задание есть задание. силко хотел, чтобы она сделала это, и севика подчинялась. сейчас она с удовольствием представляет задыхающуюся в её руках девчонку и никакого чувства вины нет. — теперь ты шлюха, да, паудер? образ овцы спадает с лица джинкс за секунду. севика не даёт ей подорваться с пола, сильно дёргая поводок на себя и девчонка оказывается прямо у её лица: горящие малиновым злые глаза, ногти впились севике в бёдра. она улыбается. джинкс. вот теперь это джинкс. швыряя девчонку обратно на пол, севика улыбается почти искренне. она удобнее открывается на кресле и смотрит на неё сверху вниз. — ну раз мы уже тут собрались, сегодня ты всё-таки шлюха. довольна? — не довольна. ты меня ещё не трахнула. с каждым разом, с каждым днём она удивлялась севику всё больше. женщина тянется к своему ремню, расстёгивая его. её взгляд говорит «заслужи» и она дублирует это вслух. девчонка неуклюже пытается снять с неё штаны, и когда у неё, не без помощи, получается, замирает в неуверенности. она никогда ни с кем ни была: ни с женщиной, ни с мужчиной. севика кладёт руку ей на затылок. привычные косы начинают раздражать. — если мне не понравится, я тебя убью. севика откидывает голову — ей невыносимо хочется смотреть, но это всё ещё похоже на сон. девчонка аккуратно касается её языком, особо не понимая, что вообще нужно делать, помогает себе пальцами, и это точно не лучший куннилингус в жизни севики. технически. когда она всё-таки опускает взгляд, джинкс слишком красивая. возбуждение, которого, сначала почти не было, начинает нарастать внизу живота и она сжимает руку в синих волосах, впиваясь в кожу головы под косами и подаётся вперёд. джинкс кидает на неё взгляд: беглый и совершенно пьяный, стараясь доставить ей удовольствие. скальп ноет, но она хочет, чтобы севика тянула её за волосы сильнее, челюсть болит от старательных движений, но она не останавливается. она хочет, чтобы севике было приятно, она хочет заслужить своё удовольствие. но, кажется, её стараний недостаточно. севика оттягивает её за волосы, секунду любуясь на поплывшую подводку на её лице и мокрые губы. тянет вверх, приближая её лицо к своему. джинкс хочет, чтобы её поцеловали. она морщится от боли. — на что ты вообще надеялась? — врывается в её сознание тихий грубоватый голос. — да даже самая неопытная заунская шлюха лижет лучше, чем ты. джнкс хочет ответить, но успевает только улыбнуться в предвкушении, когда металлическая рука севики сжимается у неё под подбородком. ошейник впивается в шею с новой силой и, хоть её даже не начинали душить, джинкс чувствует, что вздохнуть полной грудью уже не может. она смотрит в лицо женщины, на насмешливо улыбающиеся губы и ей становится стыдно. настоящая рука севики ложится на её промежность сквозь одежду и с нажимом приходится по клитору. джинкс вздыхает, подаваясь навстречу и умоляет одним взглядом. это севике нравится уже больше. раз уж девчонка ничего не умеет, севика просто заставит её задыхаться, как и хотела. — если ты сейчас меня не трахнешь, — отрывисто произносит девчонка и сглатывает. движение её горла под протезом заставляет возбуждение севики усилиться. — я расскажу силко. севика быстро пробирается под её брюки и белье, без прелюдий. она не может отвести взгляда от лица девчонки, её красных губ, тут же открывающихся в безмолвном стоне, когда она с первой секунды набирает быстрый темп. рука инстинктивно сжимается крепче на её горле, и их этих губ вырывается первый стон: короткий, вымученный. у девчонки глаза закатываются, она откидывает голову, пытаясь насадиться на пальцы и стонет сильнее, впиваясь в плечи женщины ногтями. ей будет больно? девчонка хочет кончить уже через минуту и севика останавливается так же резко. сжимает её шею крепче и смотрит-смотрит-смотрит, как джинкс начинает задыхаться по-настоящему. её глаза снова обращаются к севике, и в них нет желания вырваться. пять секунд, десять, и севике хочется её съесть. разорвать, уничтожить, снять с неё кожу. когда хватка, наконец, ослабляется, джинкс пьянеет от долгожданного глотка воздуха. её тело горит в ожидании разрядки, и севика возобновляет свои движения: так медленно, тягуче, что джинкс хочется плакать. горячая рука подбирается ко входу, и вот тут становится немного страшно. севика кладёт большой палец на её клитор, вводя сразу два пальца и движется нарочито медленно, разнося боль по телу девчонки тягучими волнами. она закусывает губы, но молчит. не просит остановится и не кричит, хотя желание избавится от горячих пальцев внутри уже через пару секунд становится невыносимым. севика любуется ей, желая большего и, как только лицо джинкс немного расслабляется, ускоряется. девчонка горячая и тугая, она коротко вскрикивакт от боли и её глаза застилают правдивые слёзы. она смотрит на женщину как жертва на зверя, задыхаясь на её пальцах, всё ещё чувствуя острую боль, но отложенный оргазм неожиданно накрывает её с новой силой уже через пару минут. она умирает от удушения и проходящей по телу тяжёлой дрожи. она надеется, что севика её убьёт. иначе джинкс захочет ещё.