Daddy

      Последний год обучения, практика за практикой, причём не только в стенах родного университета, но и за его стенами. Ещё немного, и прощай бакалавриат. Ники не терпелось поскорее выйти в большой мир, тем более она чувствовала, что стояла на две ступени выше своих однокурсников. Да, они все находились примерно в одинаковых условиях, проходили практику на фармпредприятии, и Ники понимала, как это всё работает на самом деле. Перед ней открыты многие двери — в том числе и благодаря Джонатану.       Практика вне универа хороша ещё и тем, что к будущим специалистам приглядывались не только как к свежеоперившимся студентам, но и как к потенциальным будущим сотрудникам. По окончании трёхнедельной практики из десяти студентов трое получили приглашение на работу — после окончания учёбы. Ники оказалась в числе счастливчиков и очень гордилась собой.       В тот день она ворвалась вихрем в дом и, перескакивая через ступеньку по лестнице, вбежала в спальню и закричала, переполненная радостью:       — Представляешь?! Меня пригласили в «Фарм-Стандарт»! Вот письмо! Декан сегодня передал!       Она развернула листок и потрясла им.       Джонатан, даже не соизволив выглянуть из своей домашней лаборатории, иронично отозвался:       — Правда пригласили?       Ники тогда сразу не понравился его тон, но, ещё находясь под воздействием воодушевления и эндорфинов, она затараторила, что не всем так вообще-то везёт, а она избранная. Ещё не закончила универ, а уже с работой!       — Я в этом нисколько не сомневаюсь, Николь, — холод голоса доктора Крейна отрезвил почти моментально, будто он плеснул на неё ледяной воды. — Но позволь мне вставить ремарку: «Фарм-Стандарт» не твой уровень.       — А… почему?.. — растерянно спросила Ники, не понимая, почему Джонатан не рад.       — Потому что это мелководье, а кто барахтается с мелочью, и сам никогда не добьётся большего. Так понятнее?       — Вполне… — разочарованно ответила она.       А мама бы точно обрадовалась, ведь попасть в крупную фирму, при этом без блата — почти невозможно.       Хотелось, конечно, топнуть ногой, как обиженный ребёнок, а потом крикнуть, что Ники в этом доме никто не ценит и не понимает. Её ведь пригласили не за красивые глаза, а за реальные знания! Её оценили по достоинству! Но, несмотря на целый шквал негодования, Ники при этом понимала: Джонатану в некотором роде виднее, кто и что из себя представляет. И раз он сказал, что «Фарм-Стандарт» слишком мелковаты, значит, так оно и есть. Хотя мог бы для приличия и порадоваться! Похвалить! И Ники оправданно дулась на него.       Это было в прошлом месяце. Ники иногда возвращалась к прошлому, обдумывала, что да как. Но с Джонатаном разговор больше не заводила о приглашении в «Фарм-Стандарт». Тем более он быстро свёл бы разговор к тому, что у Ники ещё бакалаврская работа не дописана, а на дворе уже начало марта.       Ники в последнее время нездоровилось. То ли витаминов не хватало, то ли общая усталость от учёбы и от зимы накатила. Авитаминоз, весенняя апатия, все дела. А может, всё сразу. К тому же аппетит испортился, просыпаться стало тяжелее, а днём так вообще наваливалась такая дикая сонливость, что ни о чём другом как о кровати с одеялком думать не получалось.       Ники не позволяла себе расслабляться и расклеиваться, ей стоило титанических усилий держаться на плаву.       От любимого кофе — да что там от вкуса, даже от запаха — начало воротить, и Ники стала обходить любимые кофейни стороной. Даже булочки с шоколадом и сладкой начинкой из яблок больше не могли её заманить.       Первый звоночек прозвенел, когда в одно утро, ничем не отличающееся от всех остальных пробуждений, Ники выбралась из кровати, и организм, не подав никакого сигнала в виде стандартного начала отравления, изволил вывернуть желудок наизнанку. Никакой тяжести, не было ни единого ощущения отравления. Всё случилось быстро, а после прошло само собой. Разве что сонливость небольшая накатила. Больше пока не тошнило.       Суббота. Джонатана не было дома, он как всегда весь в делах, суета на суете. Может, оно и к лучшему. Ники залила в себя стакан простой воды и пошла до ближайшей аптеки, попутно мечтая о лимоне с сахаром.        «Этого не может быть!» — разрывалась голова.        «Бред!» — поддакивали испуганные мысли.        «И всё-таки…» — диверсия.       Купив четыре теста от разных производителей, Ники в нетерпении вернулась домой.       Уже через десять минут перед ней лежали на бочке унитаза четыре тонких теста, и сердце замерло в ожидании. На первом и втором вторые полоски появились сразу же, на третьем — с небольшим опозданием, а на четвёртом — ни одной. Ники прочитала инструкцию: «Отсутствие контрольной полоски говорит о том, что тест бракованный. Сделайте тест ещё раз, возьмите новую упаковку». Зато первые три вынесли однозначный вердикт: девочка, ты немного беременна.       И что теперь? В смысле как такое возможно? Может быть, это вселенский заговор каких-нибудь тайных корпораций?       Ники всегда думала, что уж она-то точно готова к любым сюрпризам в этой жизнь: всё-таки живёт не с каким-то там забулдыгой третьесортным, а с… преступником. Разве что-то могло ещё больше удивить её в этом мире? Оказалось, что да. Могло. Ники сгребла все четыре теста в кулак, а упаковки из-под них замотала в туалетную бумагу и комком бросила в ведро. Оглядела туалет, даже зачем-то потолок. А потом пошла ставить чайник, но почти сразу вернулась обратно на второй этаж и принялась перерывать комнату, не понимая, впрочем, зачем.       Нервы.       Сигареты нашлись в другой комнате, служившей когда-то давно спальней. Или кельей. Заветная отрава лежала там, где когда-то её оставила Ники: в дамской сумочке, служившей косметичкой из разряда «тут всё, что выбросить жалко, вдруг пригодится, мало ли».       Чирк! Чирк-чирк!       Яркий огонёк выскочил из зажигалки, как нахальный чёртик из коробочки. Ники нервно зажала между зубами безвкусный фильтр и поднесла сигарету к яркой капле огонька.       Пх-х-х. Глубокий вдох, и тихий-тихий шелест тлеющей бумаги. И сразу густая горечь во рту — с непривычки-то!       А вдруг Джонатан захочет оставить это недоразумение в её животе, а она это недоразумение травит! Спохватившись, Ники открыла окно и выбросила сигарету на улицу, затем шумно захлопнула рамы и скривилась от гадкого привкуса во рту. Пришлось заливать в себя сладкий чай и заедать едкую горечь печеньем.       После чая Ники порылась в ящике прикроватной тумбочки, выудила оттуда блистер с таблетками и пересчитала колёсики, сверяясь с календариком. Так и есть. В этом месяце она ничего не пропускала. А вот в прошлый… Был один пропуск, и организм тут же воспользовался ситуацией и устроил диверсию. Но ведь она этот пропуск закрыла согласно инструкции! Всё честно!       Чёртова фертильность! Вечно природа подталкивает всё мало-мальски живое к размножению, будто ей мало семи миллиардов людей на планете!       Ладно, с природой не поспоришь, так как у неё очень плохое чувство юмора, атрофированное. Вопрос-то на самом деле в другом: как обсудить этот щекотливый вопрос с Джонатаном?        «Ты станешь папой!» И тест на подносе.       А он поймёт, что это значит? В смысле, две полоски. А вдруг он вообще не в курсе, что какие-то там тесты на беременность бывают? Он же мужчина! Пусть врач, но мужчина!        «Нас теперь будет трое!» Только их и так трое: Ники, Джонатан и Пугало. Тогда четверо? А доктор Крейн оценит шутку? А если у Ники тоже сорвёт крышу и у неё появится альтер-эго, то пятеро?! Какая-то неправильная арифметика, в школе такому не учат.       А может, он уже сам всё понял, поэтому стоило сделать вид, что всё нормально, и ничего не говорить? И подождать, вдруг само всё рассосётся.       Или прямо сегодня бежать в поликлинику и требовать немедленный аборт? И пусть это будет тайной.       А может, не мудрить и сказать как есть: да, беременна и нет, она не знает, как так получилось. Оно само. Ну то есть… мужчина, женщина, и вот — бац! — неожиданность-то какая.       В конце концов Ники решила, что она достаточно взрослая для того, чтобы рассказать как есть о своём положении. А там будь что будет! Вот если бы было ей лет четырнадцать, тогда да, самый настоящий повод хвататься за голову. А сейчас… Да тоже не легче!       Смирившись, она стала ждать возвращения Джонатана.       А всё равно в ожидании чуть ли не кусала локти. У неё вроде хоть и немного сдвиг по фазе, по сравнению с некоторыми, но Ники всё равно понимала, что они с доктором Крейном НЕ ТА семья, которая создана для гнёздышка: им суждены не погремушки и подгузники, а вечное изгнание из общества. Добровольное. Тем более у Ники и в мыслях никогда не было, что, оказывается, семья — это не только «М + Ж», но ещё и кто-то в подгузниках.       А дальше?       Они же ни разу не обсуждали «план Б», если однажды случится осечка. Может, из-за того, что Джонатан весь в работе с головой, а у Ники выпускная работа на носу. Ей тоже не до бытовухи. И вообще! Она ещё маленькая! Какие дети?       Хоть за голову хватайся!       Потому что хорошие новости — это «у меня зачёт!» или «мою статью приняли в журнале, ура!» А новости о беременности немного не входили в планы на ближайшую жизнь.       Наверное, сначала нужно было позвонить маме. Ники посмотрела на часы и погладила переносицу. Поздновато для паники в этом ключе, Джонатан вернётся минут через двадцать.       Он пришёл через двадцать три минуты, Ники места себе не находила, сидела на кухне и гипнотизировала минутную стрелку. Двадцать минут она пропустила мимо себя, как время, от которого не откупишься, а дальше началась пытка. Где он? Почему так долго? Двадцать первая минута перешагнула рубеж. Неужели задержится? Завалили работой? Или сам себя завалил? Он бы позвонил и предупредил. Или нет? Ники принялась вспоминать, бывали ли случаи, когда Джонатан не предупреждал о том, что не вернётся вовремя.       Двадцать две минуты. Мир начал переворачиваться и сжиматься до размера циферблата. Ники внимательно прислушивалась к входной двери и по-прежнему ревностно следила за часами. Пусть хоть стены начнут двигаться, но она не перестанет следить за временем.       Двадцать три. Тик-тик-тик. Так-так-так.       В замочной скважине повернулся ключ. Ники сразу же вскочила со стула, бросилась в коридор и уже на подходе к двери кое-как спрятала волнение за нервной радостью.       — Как прошёл день? — прощебетала она.       — Приемлемо, — устало ответил мужчина и повесил куртку на крючок. — А ты чем занималась весь день?        «Ждала тебя!»       — Да так… То, сё…       — Бездельничала, — подытожил мужчина и прошёл на кухню.       Вымыв руки, он сначала достал из холодильника спагетти и подливку, потом потянулся к шкафчику за бокалом и вином.       Может, ещё не поздно отложить разговор? Хотя бы до завтра, например. Или на недельку. Или пока живот не появится. Или пока ребёнок сам как-нибудь незаметно не родится. Ники бы удивилась, дескать, ах, как же так, а я и не знала, думала, может, переела просто.       Джонатан накинул пиджак на спинку стула и ослабил галстук, потом сел за стол. Ники поставила перед ним тарелку с горячими спагетти и подливкой, нарезала сыр, положила рядом на блюдце. Мужчина сделал небольшой глоток красного полусладкого и кивнул на стул напротив.       — Хватит суетиться, Николь. Сядь и расскажи, что случилось.       Она села на стул и закинула ногу на ногу.       — А… разве что-то случилось?       — «Разве что-то случилось?» — передразнил он и строго посмотрел на неё, давая понять, что хочет услышать ответ, а не играть в угадайку.       Отнекаться не удалось бы. Ники вздохнула, налила себе воды из графина, выпила полстакана и на одном дыхании протараторила:       — Я беременна, мы будем родителями, то есть ты будешь папой, а я вроде как мамой.       Под тяжёлым придирчивым взглядом Ники замолчала и сгорбилась, постукивая пальцами друг о друга под столом.       Джонатан как раз донёс вилку до рта, но не успел прожевать спагетти. На словах «а я вроде как мамой» он поперхнулся, постучал по груди, помогая протолкнуться еде, после дотянулся до бокала и отпил.       — Хм… Так, а… Когда ты об этом узнала?       — Утром… Сделала тест. Четыре теста.       Джонатан нервно сделал ещё один глоток вина и, выдохнув, поставил бокал на место. Посмотрел в одну точку, потом отпил ещё раз вина, а третьим нетерпеливым глотком осушил бокал.       — Почему сразу мне не позвонила?       Ники виновато пожала плечами.       — Примерно срок знаешь?       Она задумалась.       — Недели четыре, наверное. Если ты не хочешь, ещё не поздно подумать…       Он отмахнулся.       Ники поёрзала на стуле и покосилась на бутылку вина. Ей бы сейчас тоже не помешало пропустить бокал-другой, чтобы немного усмирить нервы.       Джонатан отложил вилку и встал из-за стола. Прошёлся из угла в угол, потом остановился у окна и взъерошил волосы, приговаривая: «Так-так-так…» Да уж, мистер Собранность, кажется, тоже вышел из строя.       Вернувшись к столу, Джонатан плеснул вина в бокал и двумя большими глотками осушил его, затем плеснул ещё на два пальца.       — Что мы будем делать? — подала голос Ники. Эй! Ей тоже нужны ответы!       Мужчина осушил бокал и поставил его обратно на стол. Затем развязал узел на шее и стянул галстук, отбросил его на стол и несдержанно постучал по столешнице пальцами.       — Мы оставим ребёнка, — как Ники ни старалась, она не смогла уловить сомнения, за которое смогла бы ухватиться.       — Уверен? — осторожно уточнила она.       Джонатан наклонился к пиджаку, порылся в карманах и достал пачку дорогих сигарет. Не ответив, он достал одну сигарету, зажал её между губами и чиркнул зажигалкой. В последнее время Крейн стал много курить. Причина — выход на более крупные поставки наркотиков и токсинов, более тесная связь с мафией и нехватка времени на свои собственные опыты. С первыми тремя пунктами он готов был мириться, так как они приносили ему доход, а вот последнее — всё равно что отобрать у ребёнка конфету.       Ники вздохнула и поднялась из-за стола, чтобы налить себе чаю. Хорошо бы для начала потренироваться на фикусе, например. Если не сдох бы в течение полугода, то и ребёнку нечего бояться. Лучше пожертвовать фикусом, чем хрупкой жизнью ребёнка.       Ну какие из них родители?       Ники оглянулась и посмотрела на Джонатана, он курил и допивал вино.