Слишком идеально.
Невольно Кейске думает о всей важности подобного выбора и понимает, что вряд-ли когда-то смотрел на кого-то ещё с таким же трепетом и разбить это хрупкое доверие такого же как он парня, было бы непростительно для него самого. Ему не раз приходилось разочаровывать близких людей из-за своего ебанутого характера и он, словно заглянув немного в будущее, боится принести ему одни неприятности. Он не тот человек, с которым можно прожить всю жизнь, и даже не тот, кто будет всегда рядом… Он есть, пока в нём нуждаются. — Тебе кто-нибудь нравится? — весьма неожиданно, разрывая поцелуй, спрашивает Баджи. — Нравится? — опешил Мацуно. — Да, нравится? — повторяет вопрос Баджи. — Никто, — бросает Чифую, но перед глазами сейчас всплывает образ Кейске, который прежде уже признавался ему в подобном. Возможно ли это было только из-за алкоголя? Ведь больше парень этой темы не поднимал, хотя оба, однозначно, чувствовали, что это не просто влечение. — Ты кого-нибудь любишь? — меняет вопрос Баджи, сводя свои ровные бровки у переносицы и, видимо, уже думая, что в сердце Чифую есть та, о которой он не может забыть. — Никого, — так же растерянно отвечает блондин, но щеки предательски заливаются краской. — А что насчёт меня? — подводит к главному Кейске. — Чего ты сейчас ждёшь от меня? — вопрошает Чифую, который в любви ему признаться ещё не готов, даже если это и так. — Жду пока скажешь, что я этот человек. — Спокойно признается Кейске, заставляя Мацуно краснеть ещё больше и опускать взгляд, чтобы по глазам тот не понял, как Чифую теряется и выпадает из реальности. Как итог: Чифую, который сам же хотел выяснить отношения, не смог признаться. — Посмотри на меня, — приподнимая за подбородок, в самые губы произносит Кейске, — думаешь я поверю? — голос его тихий и чуть хриплый, как после сна. — Надеялся, — сдается Мацуно. Свободная рука Баджи с подбородка скользит по щеке к затылку и, зарываясь пальцами во влажные волосы, тянет немного назад, чтобы блондин выгнул шею, и тот мог свободно её поцеловать, едва задевая кожу зубами после очередного поцелуя, но не оставляя лишних следов. Естественно, нутро его требует грубости и хочется оставить после себя хотя бы один след, но он не смеет, не сейчас, любуясь такой светлой кожей с несколькими родинками у ключиц. — Баджи… сан, — истошно выдыхает Чифую, издав весьма приятный для слуха вздох. Голос его томный, горячей волной разливается по всему телу Кейске, заставляя напрячься самый чувствительный орган и это сейчас так не вовремя. Стараясь хоть немного успокоиться, брюнет опускает голову, закрывая глаза и вспоминая самые отвратительные моменты своей жизни, чтобы сбавить обороты, иначе этому парню не поздоровится. И вопреки его действиям, Мацуно делает по-своему. Холодная ладонь отодвигает футболку друга и пальцы так плавно скользят под штаны, что Баджи не успевает опомниться, когда тот уже оказывается под его одеждой. — За вчерашнее, — проговаривает Чифую, продвигаясь и самостоятельно начиная поцелуй, рукой сильнее сжимая чужой***
Перелёт прошёл весьма спокойно, многие из тех, кто боялся летать впервые, уже более спокойно переносили перелёт, отчасти избавившись от страха, и спустя пять с половиной часов Окинава осталась лишь воспоминанием о прекрасной поездке, а красивые сувениры были тому подтверждением. Токио всё такой же суетливый, поэтому вернувшись с райского острова, пришлось сразу окунуться в серость будней. Вместе добравшись до школы, ученики разошлись по домам и поскольку вернулись они в субботу, впереди был ещё один выходной день, чтобы привести мысли в порядок и приготовиться к учёбе. Доракен суетливо выискивал взглядом знакомого коротышку, но тот, видимо, незаметно слился и поговорить с ним, у него не получится. «Завтра» — обещает себе Рюгуджи, готовясь и признаться и признать, что был не прав.***
Неспеша перебирая ногами и смотря, как чёрные мокасины касаются асфальта, Сано всерьёз задумался о том, что ростом он не выдался, да и какая, разница? Со спины Кена видок был получше и он даже скучает по тем временам. Но тем не менее, навязываться не станет. Всё, что мог, он сделал и как бы Манджиро не старался — достучаться до непробиваемого Рюгуджи у него не вышло. «Жалкий» — Сано впервые может сказать о себе в таком ключе. Именно так он выглядел тогда, однозначно. Показывая другим свои слабости, будь готов оказаться не понятым и именно так произошло. Всё же Майки надеялся, что между ними абсолютное понимание, что Рюгуджи пусть если и не любит, как он, то хотя бы сможет понять. Увы. Задумавшись, он уже почти пришел к своему дому, но за гаражами, рядом с площадкой, где они по детству играли, слышались непонятные звуки. Словно кто-то бил немного спущенный футбольный мяч, и тот ещё успевал кряхтеть. И возможно, это сравнение было бы идеальным, если бы Сано не слышал подобного прежде. Глаза его холодные и лицо самое апатичное и из переживающего за разбитое сердце юноши, он становится безразличным ублюдком, смотрящим на всё надменно, с презрением. И это одна из частей его жизни, одна из его сторон, которую он показывал только тем, кто заслужил подобного, а после они глубоко сожалели о том, что встретили непобедимого Майки. — Если ещё раз подойдёшь к ней, отброс, я тебя… — не договорил невысокий юноша, явно харкаясь желчью в сторону лежащего у его ног парня. Трое за спиной бьющего, видимо, были не просто для подстраховки, раз несмотря на свои дерьмовые удары, их лидер, возвышался над изуродованным телом. Лицо избитое настолько, что одного глаза не видно вовсе, а нос давно сломан, или даже, размазан по лицу. — Ты его, что? — спокойно спрашивает Манджиро, приближаясь к парням и выходя в свет из тёмного переулка. Лицо бьющего меняется в одночасье, и он делает пару шагов назад, весьма трусливо становясь рядом со своими прихвостнями. — Не твоё дело, — стараясь не утратить своей уверенности, но явно дрогнувшим голосом, начинает Кисаки. — Рад снова встретить тебя, Майки, — противно тянет имя пришедшего, высокий брюнет и улыбка его нездоровая коварно растягивается на лице. — Что вам нужно от этого парня? — спокойно интересуется Манджиро, присаживаясь у еле двигающегося юноши, который кажется ему знакомым. — Суёт свой нос куда не надо, — зло выдает Кисаки, — если ещё раз попадёшься на глаза, — уже обращаясь к лежащему, говорит Тетта, но, к сожалению, не успевает договорить, потому как Сано, явно раздраженный его наглостью, бьёт парня не сильно и всего один раз рукой так, что нос его издает противный хруст, а очки трескаются надвое и падают на пол, а за ними и сам Кисаки. — А так дерзко разговаривал, — разочарованно подмечает Майки, — он мой друг, — предупреждает остальных Сано, — и, да, — чёрный огонь в глазах Манджиро направлен только на Шуджи, — если бы Баджи не был таким павлином и не просил не лезть в его дела, ты лежал бы рядом, — заявляет Майки и, поднимая избитое тело, закидывает руку парня на плечо. Сано уходит, слыша усмешку в свою сторону со стороны Ханмы, жаль, что ему поебать сейчас.***
Резко подорвавшись с постели, Такемичи оглядывается по сторонам, понимая, что он совсем не дома. Спина чертовски ноет и лицо опухло настолько, что смотря прямо, он может видеть свою щёку и с левым глазом то же самое. — Очнулся, — слышится бодрый голос Манджиро, и Ханагаки не понимает, как они вообще оказались здесь вместе. Голова раскалывается, видимо, от сотрясения, но тем не менее, он безумно рад, что оказался не в больнице. Перед глазами смутные воспоминания, словно в полубреду он видел, как кто-то пришел за ним, после чего Кисаки и его дружки хорошенько его отделали. — Спасибо, — решив, что эти слова самые нужные сейчас, проговаривает Ханагаки, слегка поклонившись. — За что они тебя? — интересуется Манджиро, ведь прежде он так и не понял в чем дело, но даже несмотря на это встал на защиту едва знакомого парня. — Мы с Хиной договорились встретиться, но на месте встречи меня поджидали эти. Кисаки сказал, что Тачибана теперь его девушка, чтобы я не думал соваться и даже близко к ней не подходил. Майки немного призадумался и он помнит, что в одну из их встреч, когда те сидели в кафе, Хината и правда проявляла интерес к этому парню, по крайней мере, Сано так показалось и плюс ко всему — подруга его сестры слишком хорошая девочка, чтобы связаться с кем-то вроде Кисаки. Но женское сердце неподвластно логике. Собственно, любое сердце не подвластно, поэтому не слишком-то углубляясь в подробности, Манджиро решает, что в любом случае поступил правильно. — Я не раздевал тебя, — поясняет Майки. — Эма помогла мне обработать твои раны, пока ты был в отключке, но под одеждой тоже ссадины. — Юноша достает из-под стула, на котором сидел, бутылку рисовой настойки, которую они с сестрой удачно стащили у старика Мансаку, чтобы обработать раны, и именно с такой целью Манджиро протягивает её парню, но тот не растерявшись, открывает затычку и делает бодрых глотков пять с горла. Лицо Такемичи краснеет и он прикрывается рукой, видимо, не ожидая, что алкоголь окажется настолько крепким. Ханагаки отдает Сано бутыль, немного покашливая оттого насколько его горло обожгло. — А ты забавный, Такемич-чи, — посмеивается Сано, — ты мне нравишься, — невзначай бросает он, заставляя Ханагаки смутиться ещё больше, — добираться домой уже слишком поздно, можешь остаться, — предлагает дружелюбный Манджиро и Такемичи не против такого предложения, да и денег с собой на такси у него нет. Майки по душе этот парень, слабый и никчёмный, но такой искренний, что ему комфортно рядом с Ханагаки. — А, кстати, телефона не найдется? — потирая ушибленный ранее затылок, спрашивает юноша, — боюсь моему совсем крышка, — смотрит он на сотовый, лежащий рядом с ним на прикроватной тумбе, и на вид по устройству словно машиной проехались. Теперь дома достанется скорее всего. — Я тоже заметил, что он «немного» разбит, — протягивая свой, проговаривает Манджиро и Ханагаки, как и полагается, звонит домой, чтобы сказать, что задержится, ссылаясь на то, что его телефон разрядился. Конечно, завтра придется сказать правду и ещё как-то объяснить свой внешний вид, но сегодня лучше не заставлять маму волноваться на ночь.***
Доракен просыпается рано даже в выходной и сегодня целью подъёма стал поход к Манджиро, с которым он в последние несколько дней не в лучших отношениях и, немного нервничая, всё же стоит многое объяснить Майки, Рюгуджи выходит из дома, вернее, с места, которое он считал таковым. По пути парень заходит в один из прилавков со свежей выпечкой и покупает другу его любимые печеньки, посчитав, что это будет не плохим подспорьем и пока рот Сано будет занят, тот изложит всё, к чему пришёл за последние дни. Странное чувство волнения закралось в душу, словно он впервые готов сказать кому-то настолько важные вещи. Дорога до Майки занимает не так много времени и Доракен, направляясь к знакомому дому, застаёт весьма интересную картину: Сано отчего-то слишком рано для своего обычного пробуждения, выходит из дома в сопровождении какого-то парня. И с каких пор у него есть такие близкие друзья, что те даже остаются с ночёвкой? Рюгуджи достаточно удивлён, но пойти за ними сейчас было бы глупо. Зайти домой к Сано, чтобы дождаться его там — кажется не лучшей идеей, всё же с Эмой тоже не лучшие отношения. Доракен не уловил того момента, когда из «любимчика семьи Сано» стал человеком, которого избегают. Начало марта и в Токио уже по-весеннему тепло, но не настолько чтобы гулять без куртки. Утренняя прохлада приятно проникает в лёгкие, стоит только вдохнуть поглубже. Кен остаётся ждать у остановки неподалеку от дома Майки, надеясь на его скорое возвращение. Такемичи сам не понял почему они вместе пошли к нему домой и как Майки на ходу выдумал историю, о том, что Ханагаки споткнулся, пока они помогали его дедушке чинить протекающую крышу их семейного додзё и заодно выронил телефон из кармана, и тот разбился. В глазах госпожи Ханагаки, сын был настоящий благодетель, а не гопник, который очередной раз вляпался в неприятности. «Ну раз упал случайно — главное, что цел, а телефон это вообще дело наживное» — приняла решение женщина с глазами цвета синего льда, как у самого Такемичи. На этом Сано, пожалуй, помог другу решить проблему и они вместе направились немного прогуляться. Проходя вдоль набережной, двое парней купили себе вкусной еды и поскольку угощал Ханагаки, это были жареные лепешки окономияки, которые вполне сошли вместо завтрака для обоих. Сано, не удержавшись от сладостей, всё же купил в придачу стаканчик шоколадных чипсов, которые в итоге доедал Такемичи, потому как Манджиро понял — не то совсем. — Не знаю почему, но ты уже дважды спас меня, — посмеиваясь заметил Ханагаки, — но спасибо тебе ещё раз. Ставшее в один момент серьезным лицо Майки, тронула добрая улыбка. — Просто ты такой лох, Такемич-чи, — издевается Манджиро и уже не скрывает свой смешок, что его друга немного, но раздражает. И вообще кто так прямо говорит человеку о его недостатках? Ханагаки не обижается, всё же Майки слишком добр к нему и даже по его обращению это понятно. Пока они доедали купленное, сидя на каменном парапете у берега, Ханагаки успел вспомнить пару забавных моментов из их с Сано прошлых встреч, например, как тот ни с того ни с сего украл его первый поцелуй и, как бы печально не было это признавать, всё было не так плохо.***
Возвращается домой Сано ближе к двум часам после полудня и ко всему своему удивлению вдалеке видит знакомую фигуру, направляющуюся навстречу ему. Лицо Майки отчего-то приобретает серьезный вид и Доракен тоже не особо улыбчив. — Йо, — словно бы бодро начинает Рюгуджи, — где пропадал? — Гулял с другом, — холодно улыбаясь, отвечает Сано. — Ясно, — стараясь натянуть улыбку в ответ, бросает Кен, но выходит скорее криво дёрнуть уголком губ, что больше смахивает на недовольство. — Что за друг? — Такемичи-кун, — ведя плечами, отвечает Сано и Доракен ещё сильнее раздражён. У Кена, в отличие от Майки, хорошая память на имена и лица, поэтому он помнит этого мальца, а ещё помнит момент, когда Сано, не раздумывая, поцеловал первого попавшегося парня, когда они играли, и это ещё больше бесит. Возможно, Манджиро без разницы к кому приставать и эта мысль тяжёлым камнем ложится на его сердце, словно сейчас он испытал укол ревности. — Если это всё, то я пойду, — словно уже утомившись этим разговором, проговаривает Манджиро и Кен не смеет перечить. — Эй, Майки, — бросает в след своему когда-то лучшему другу Рюгуджи, — он тебе тоже нравится? — Кен выделяет слово «тоже» настолько, что даже Сано понимает — его это с какой-то стати задело. — Это так очевидно? — улыбаясь и смотря на друга в пол оборота, произносит Сано. Он бы хотел сказать, что всё совсем не так, что Доракен, возможно, не понял его, но раз в его глазах он именно «такой», то почему бы нет? — Понял, не стоило мне спрашивать, — усмехнувшись и опуская взгляд к своей такой интересной сейчас обуви, проговаривает Рюгуджи и, бросив: «ладно, до завтра», разворачивается и уходит, пряча трясущиеся от эмоциональной нестабильности руки. Ему впервые приходится переживать такое чувство, словно Сано уделал его одним ударом, как и большинство своих противников, жаль только, что Доракен уже напридумывал себе лишнего. Сано уходит домой, а Рюгуджи снова на остановку и, бросив на сидение свой пакет с давно остывшим тайяки, решает, что это уже не пригодится.