***
Пробуждение оказалось паршивым. Даже от одной лампочки на потолке слепило глаза. Голова болела и гудела, словно по ней долго и упорно били. А еще было неприятное ощущение в животе, которое... - Бвэ! – Джой едва успела перевалиться через край матраса, как ее стошнило. – Твою ж... Бвэ! Содержимое ее желудка теперь находилось на полу. Почти переваренный рамен, смешанный с соком и... когда ее стошнило в третий раз, девушка чуть не потеряла сознание от бессилия. Едва отдышавшись, она осмотрела комнату. Комната казалась знакомой. Смутно напоминала помещения, в которых жили... - О черт! Я дома... – выдохнула она, пытаясь сесть на матрасе, не касаясь при этом блевотины на полу. Она едва отдышалась, как ее внутренности скрутил новый приступ тошноты. Джой резко встала и побежала за дверь. Едва успела сориентироваться и ломануться в полуразрушенный туалет. Переключившись на более близкую цель, она блеванула в раковину. - Черт... – повторила она и открыла вентиль. Вода пошла не сразу. Сначала что-то зашумело, загудело, а уже потом из крана выплеснулась ржавая вода. Смыв почти всю рвоту, струя наконец начала обретать нормальный вид. Джой ополоснула лицо и посмотрела на себя в зеркало. Ну и видок! Она вся бледная, растрепанная, измазанная в остатках грима. Новый рвотный порыв дал о себе знать очень быстро. На этот раз девушка устремилась в одну из уцелевших кабинок и блеванула уже в унитаз. Еды в животе уже не оставалось, однако, кажется, ее организм это не волновало. Проведя в обнимку с унитазом добрых полчаса, Джой поняла две вещи. Во-первых, ей реально хочется сдохнуть. А во-вторых, если она не сдохнет, то навсегда заречется пить. Видимо, одного печального опыта в ранней юности ей оказалось мало. Черт знает, о чем она думала, когда пробовала это пойло в баре! И думала ли вообще... Неприятные воспоминания начали падать на нее, как карточный домик. И, учитывая ее больную голову, эти карты состояли из кирпичей. Груда кирпичей, которая раздалбливала ее и без того хрупкое сознание. Последнее, что она помнила, – это драка... выпивка... и какой-то тип с пушкой... Всё так смутно и так тяжело... - Паскудство, – выдохнула Джой, садясь на перебитый кафельный пол и опираясь спиной на стенку кабинки. Как же ей было хорошо в забытье! Вот бы сейчас снова окунуться в это состояние. Не знать, где она сейчас. Не вспоминать, что произошло. И ни в коем случае не думать о... Ее глаза закрылись, и мозг снова погрузил девушку в сон. Она прямо так и заснула: сидя на полу, опираясь на стену кабинки в полуразрушенном туалете. Ей даже снился сон. Абстрактный такой. Какие-то переплетенные разноцветные линии в пространстве. Они плясали, извивались, а потом начали превращаться в Робина. Джой тянула к нему руки, а Робин удалялся от нее и снова становился разноцветными пляшущими линиями. А потом линии превратились в дорогу, по которой Джой бежала, однако очень скоро выбилась из сил и просто упала на нее. Ей хотелось, чтобы кто-нибудь помог ей, донес до какой-то невидимой цели, однако никто не помогал. А потом дорога начала извиваться и волнообразными движениями попыталась скинуть Джой. Девушка хваталась за разноцветные линии, но вскоре не выдержала и упала в пустоту. - Хрм, – Джой резко проснулась. Услышала храп и запоздало поняла, что он принадлежит ей. Она храпела? Правда? Осмотревшись по сторонам, она поняла, что снова попала в мрачную реальность, которая едва ли лучше сна. Голова до сих пор раскалывалась на части, неприятный привкус во рту и дикая жажда тоже давали о себе знать. Не найдя другой альтернативы походу на кухню, Джой с трудом поднялась на ноги и вышла из туалета. Доковыляла до общего зала, где наемники по старой привычке резались в карты и смотрели телевизор. Отборная ругань за игральным столом в купе с взрывами на экране телевизора отдавались просто жутчайшей болью в голове. - ВСЕМ ЗАТКНУТЬСЯ И ВЫРУБИТЬ ЭТУ ДРЯНЬ! – рявкнула на весь зал Джой. В другой ситуации она сама бы поразилась силе своего голоса и количеству злости в нем, однако сейчас ее ничего не волновало, кроме тишины, которая внезапно наступила с ее рыком. Фрэнки, у которого был пульт, мигом выключил телевизор, игроки за столом замолкли и застыли, все взгляды были обращены на девушку. Но Джой было уже всё равно. Она прошагала на кухню и взяла в руки графин с водой. Осушила его почти полностью. Поставила на стол с громким стуком и снова вышла из кухни. - Найдите мне что-нибудь от головной боли, – бросила она бандитам и начала подниматься наверх. Она не удостоила вниманием новенькую дверь, что красовалась на входе, взамен выломанной старой. Зашла в свою комнату, открыла комод и взяла первые попавшиеся домашние вещи. Бросила короткий взгляд на чистый и выглаженный праздничный сюртук, в котором она слонялась весь вечер. Сюртук аккуратно висел на спинке стула, и Джой едва удержалась от того, чтобы не перевернуть стул к чертовой матери. Ненависть вскипела в ней, словно в жерле вулкана. Она была готова убить свою мать, если та попадется ей на глаза! Никто не был виноват в их с Дэмианом расставании больше, чем Харли Квинн! Это она заразила Дэмиана своим безумием! Джой вышла из комнаты и громко хлопнула дверью, надеясь, что мать выбежит из соседней спальни и нарвется на разгневанную дочь. Но этого не произошло. Тогда раздраженная девушка устремилась в ванную комнату на этаже. Она закрылась и включила душ в надежде, что это улучшит ее состояние.***
Не улучшило. Джой спускалась вниз чистая, в домашней одежде, но такая же злая, как и до похода в ванную комнату. Душ не помог. Совсем. - Джой, нам надо поговорить, – раздался суровый голос в стороне. Рик поднялся из кресла, когда остальные бандиты кучковались у дивана. Видимо, кто-то из них (а возможно, и все вместе) стуканул, пока она принимала душ. Однако Джой проигнорировала Рика: она направилась на кухню, не удостоив своего няня даже минимальным вниманием. На столе она увидела стакан с прозрачной жидкостью и таблетку рядом с упаковкой, на которой была изображена шипучая вода. Недолго думая, Джой закинула таблетку в воду, а когда та зашипела и растворилась, выпила всё до дна. Если это не поможет, она кого-нибудь прибьет. - Джой, ты не можешь вести себя так, будто ничего не случилось, – произнес Рик, входя следом. - Я и не веду, – ответила она и снова направилась к дверям, однако мужчина преградил ей путь. - Ты никуда не пойдешь, пока мы не поговорим, – сказал он. Джой попыталась в наглую протиснуться между ним и дверным косяком, но не получилось. Тогда она прорычала и оттолкнула его что было сил. В то недолгое мгновение, пока Рик пытался удержать равновесие, схватившись за холодильник, Джой удалось выбежать в зал. - А-та-та-та! – цепкие пальцы ухватили ее за локоть раньше, чем она успела добежать до ступеней. – Куда собралась, пироженка? - Отпусти меня! – Джой попыталась дернуться и вырваться из хватки отца, но тот лишь сильнее сжал ее руку и притянул к себе. - Не раньше, чем мы поговорим, – ответил Джокер. Джой с гневом посмотрела на отца, с ненавистью – на мать, которая стояла поодаль с видом побитой (что правда) и несчастной дворняги. За спиной Джокера с гаденькой ухмылкой и недобрым блеском в глазах стоял Шторм, что сразу проясняло, кто именно осмелился позвать ее родителей. Недалеко от них находилась нервная Шэрил с Эйсом на руках. Малыш, пожалуй, был единственным из всех, кого не волновало происходящее: он жевал игрушечную гранату с полным безразличием, не обращая внимания на собравшихся вокруг взрослых. - Итак, с чего ты решила, что можешь покидать дом, да еще таким наглым способом? – спросил ее Джокер, повернув к себе за подбородок. Его пальцы сжимали челюсть с такой силой, что хотелось кричать. – Особенно тогда, когда тебе запретили это делать. - С того, что я уже взрослая, – процедила Джой. – И если ты не забыл, вчера был мой день рождения. - О, так тебе захотелось прогуляться и с помпой отметить этот счастливый праздник? – в тоне отца звучала издевка. – Не могла дождаться семейного выхода в свет? Вечером я бы обязательно сводил тебя в какой-нибудь миленький ресторанчик. - Мне не нужен никакой ресторанчик, пап. И семейные выходы в свет мне тоже не нужны. Она снова дернулась, пытаясь отстраниться, но отец рывком вернул ее на место. - Конечно, вместо этого тебе хочется шляться по помойкам и напиваться до беспамятства! – рычит Джокер ей в лицо. – Очень хороший способ отметить день рождения! - Ты не понимаешь! - О, так объясни мне! Давай! Что сподвигло мою ненаглядную дочурку на столь идиотский поступок?! Джой сжала губы. Сейчас в ней боролись негодование с желанием бросить отцу правду в лицо, словно перчатку, и инстинкт самосохранения, который изо всех сил бил в колокола, призывая не делать ситуацию еще хуже, чем она есть. - Ты не поймешь, – повторила Джой уверенно. – И никто здесь не поймет. - Нет-неееет, ты расскажешь мне, – с недоброй улыбкой произнес Джокер, погладив дочь по щеке и притянув ее к себе с такой силой, что она зашипела. – Говори, что с тобой происходит, если не хочешь, чтобы я запер тебя до конца жизни! - Джей, я не думаю, что... – тут же решила вставить свое слово Харли. - МОЛЧАТЬ! – Джокер наконец оторвался от дочери и залепил женщине такую пощечину, что та отшатнулась. – Если еще раз откроешь свой поганый рот, я зашью его тебе, ясно?! Харли вздрогнула и послушно замерла, сжав губы. Тем временем Джой осмотрела комнату: вход заслоняли двое головорезов; чтобы убежать в один из коридоров, нужно было миновать родителей; выбраться через кухню тоже не представлялось возможным, так как вход загородил Рик. Был единственный путь – наверх. Воспользовавшись тем, что отец переключил внимание на мать, Джой ломанулась вверх по лестнице. Джокер заметил это слишком поздно. Ему не хватило доли секунды, чтобы ухватить ее за ногу. Он чертыхнулся и пересек лестницу вслед за ней. Джой захлопнула дверь своей комнаты как раз перед его носом. Заперла дверь на засов. - Открывай! – проорал с той стороны отец, дергая ручку. - Не открою! – ответила в такт ему Джой, становясь с края комода и начиная толкать его к двери. - Открывай, или я выломаю нахрен эту ёбаную дверь! А потом тебе же будет хуже! - Ломай! – ответила Джой, когда комод скрипнул по полу в последний раз, прежде чем заслонить собой вход. БУМ! БУМ! Послышались глухие удары, свидетельствующие о том, что Джокер и правда пытается выломать дверь. Судя по тому, как она дрожала, почти удачно. - БУТЧ! – проорал Джокер за дверью. Джой отчаянно соображала, что же ей делать дальше. Несмотря на то, что голова болела и не хотела работать, решение было очевидным – нужно бежать. Вот только как? Окна в ее комнате заколочены и зарешечены. Через них не выберешься при всем желании. Разве что стену сломать, но это долго... - Выломай эту чертову дверь! – послышался с той стороны голос Джокера. БУМ! БУМ! Звуки стали сильнее, а несчастная дверь держалась из последних сил. Джой начала осматривать химикаты на своем лабораторном столе. Даже если их смешать, это не даст нужного эффекта. Мощную взрывчатку с ними не создать; кислоты, чтобы прожечь решетку понадобится больше, а принять яд... БУУМ! Новенькая дверь слетела с петель. Между забаррикадированной дверью и проемом начал просовываться отец. Не дав ему этого сделать, Джой налетела на дверь, припечатывая ее своим весом. - Сука! – Джокер зашипел, когда его руку прижало. – Ну держись! Он вытащил больную руку и снова навалился плечом на дверь. Комод съехал чуть в сторону, но Джой быстро задвинула его на место. - Ты напрашиваешься на неприятности, Джой! – проорал Джокер из-за двери. - Большей неприятности, чем несчастье родиться в этой семье, со мной точно не случится! – ответила ему дочь. - Что ж, тогда плохо будет не только тебе, но и остальным! Из-за двери раздался грозный рык, а потом... всё стихло. Джой прислушалась к происходящему и услышала только тяжелые шаги. Папа ушел? Вот так просто? Девушка понимала, что что-то здесь не чисто и на всякий случай отступила от двери.***
- Паскудство! – прорычал Джокер, спускаясь вниз по лестнице. Следом за ним шел Бутч, которому явно хотелось находиться как можно дальше от босса. Когда Джокер спустился вниз, он окинул взглядом всех присутствующих. И взгляд этот не сулил ничего хорошего. - Положение дел следующее: моя дочь забаррикадировала дверь и не хочет решать всё мирным путем, а стало быть, мне придется пойти на крайние меры, – сказав это Джокер достал из кобуры револьвер, откинул барабан в сторону и проверил его на наличие пуль. – Поэтому Я БУДУ УБИВАТЬ ПО ОДНОМУ ЧЕЛОВЕКУ ИЗ ПРИСУТСТВУЮЩИХ ЗДЕСЬ КАЖДЫЕ ПЯТЬ МИНУТ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ДЖОЙ НЕ ВЫЙДЕТ ИЗ СВОЕЙ КОМНАТЫ!!! Джокер проорал это так громко, что, казалось, его можно было услышать на другом конце города, и уж тем более – на втором этаже. Джой не могла не услышать своего отца, и все это знали. - Исключение составляют только члены семьи, – добавил маньяк уже гораздо тише. – И уточняю: члены семьи – это родные для Джой люди. По крови. То есть мать и брат. Всех остальных угроза тоже касается. Рик и Шэрил заметно напряглись. Последняя даже присела на диван, когда у нее подкосились ноги. Джокер же не обращал на это внимания. Он снова зафиксировал барабан и начал по очереди указывать дулом пистолета на подручных. - Эни. Мини. Майни. Мо, – произнес Джокер, и остановился на Винсе, глаза которого расширились от ужаса. – Не повезло, Винни, ты окажешься первым в очереди. Парень побледнел в один миг и затрясся, как осиновый лист. Он неотрывно глядел на дуло пистолета, а его губы дрожали в беззвучной мольбе. БАМ! Неожиданно рука Джокера сменила направление, и пуля пробила деревянный пол в паре дюймов от того места, где стоял Шторм. Присутствующие аж подпрыгнули на месте. Эйс испуганно заплакал на руках у Шэрил, которая сама была недалека от истерики. - За попытку к бегству ты будешь вторым в очереди, Шторм, – выдал Джокер абсолютно ледяным голосом. Шторм застыл на месте. Он слыл одним из самых преданных людей Короля Преступности, помогал Джокеру задолго до получения им титула, его авторитет вместе с наглостью распространялся куда дальше, чем мог себе позволить какой-либо из подручных Короля-Клоуна, не считая Рика. Однако сейчас это не имело никакого значения. И впервые за годы, проведенные здесь, в глазах Шторма читался страх. Но Джокера это не волновало. Он снова перевел пистолет на Винса, который от страха рухнул на колени. На штанах парня теперь виднелось большое мокрое пятно. - Пожалуйста... пожалуйста... – молил он, содрогаясь всем телом. - Четыре минуты и пять секунд, – произнес лениво Джокер, смотря на наручные часы на другой руке. - Мисс Джой... – дрожащим голосом проговорил Винс. – Мисс Джой, пожалуйста! - Четыре минуты ровно. - МИСС ДЖОЙ, МЕНЯ УБЬЮТ! Винс прокричал это что было сил. Однако наверху не было слышно ни скрипа, ни шороха. Тогда парень сложил руки в мольбе и зарыдал. - Позвольте мне поговорить с Джой, – тут же вызвался Рик. – Я объясню ей ситуацию, и она выйдет. Джокер скривился. Задумчиво глянул на часы, хмыкнул. - У тебя три минуты сорок пять секунд, – махнул рукой Джокер. Не теряя времени, Рик помчался наверх. Он перескакивал через ступени, игнорируя пульсирующую боль в голове. Подбежал к выломанной двери и попытался ее оттолкнуть, но комод стал серьезным препятствием. - Джой, выходи немедленно! – велел он. – Твой отец убьет Винса, если ты не спустишься через три минуты! Ответом ему стал горестный всхлип. И шмыганье. Джой плакала в своей комнате. - Джой, послушай меня: ты должна выйти, – уже более мягким тоном произнес Рик. - Почему... – сквозь всхлип прогнусавила Джой. – Почему я в-всегда... должна же-жертвовать... собой... ра... ради других? Сердце Рика сжалось от этих слов. Он прекрасно понимал чувства Джой, и ему было жаль свою подопечную... Но сейчас не осталось времени для жалости. - Потому что ты хороший человек, – ответил он. – А хорошие люди не могут оставаться в стороне, когда другим нужна помощь. За дверью начался новый приступ неконтролируемых рыданий. - Пожалуйста, Джой! Винсу очень нужна твоя помощь! Он умрет, если ты не спустишься. - Он... он бросил меня, – сквозь всхлип произнесла Джой. – Робин... - Боже, – тяжело выдохнул Рик, а потом произнес в узкий проем между дверью и комодом: – Мы обсудим это позже, а сейчас выходи, РАДИ БОГА! Джой снова всхлипнула и наконец послышались шаги. Раздалось кряхтение, и комод начал отъезжать в сторону. Дверь повисла на одной петле, и Джой вышла из комнаты. Заплаканная, растрепанная и такая... уставшая. Рик очень хотел ей посочувствовать, но понимал, что это может подождать. Он схватил девушку за руку и потянул ее к лестнице. - Я привел ее! Она вышла! Рик тащил ее следом по лестнице, однако Джокера, кажется, это не удовлетворило. Он задумчиво посмотрел на часы. - Тридцать девять секунд. И что же стало причиной твоего ужасного поведения, м? - Всё из-за какого-то мальчишки. Ничего нового, – замотал головой Рик. - Я спросил свою дочь! – гаркнул на него Джокер, отчего присутствующие содрогнулись. Винс испуганно всхлипнул и начал бормотать какую-то молитву, раскачиваясь взад-вперед. Джой посмотрела на него с тревогой. - Да, папа, так и есть, – проговорила Джой, глядя на скорчившегося на полу парня. – Всё, как сказал дядя Рик. - Опять мальчишки... – Джокер закатил глаза, не отводя при этом пистолета. – Когда же ты наконец повзрослеешь? - Я уже, – буркнула Джой. - Что? – переспросил Джокер и взвел курок. Винс часто задышал, приближаясь к гипервентиляции легких. - С этой минуты, пап, – послушно ответила Джой, опустив голову. Джокер буравил дочь своими черными глазами. Та не шевелилась, хоть и чувствовала на себе его взгляд. В итоге Джокер снова посмотрел на часы. Вздохнул и... опустил револьвер. - Еще бы четыре секунды и... – Джокер многозначительно постучал пальцем по циферблату часов. По комнате пронесся всеобщий облегченный вздох. Шторм с ненавистью смотрел на Джой, из-за которой началась эта заваруха, Шэрил наконец прижала к груди хнычущего Эйса, а Винс переводил взгляд с Джокера на его дочь. Его трясло и, кажется, он не верил в то, что всё-таки остался жив. - Я... можно мне побыть одной, папа? – спросила Джой, едва сдерживая приступ истерики. Джокер вздохнул, но потом натянул на себя улыбку. Больно потрепал дочь за щеку. - Ты же знаешь, что я не могу тебе отказать, пироженка, – проговорил он с фальшивой сладостью в голосе. – Но будь так любезна, спустись вечером на праздничный обед. - Конечно, папа, – с болью в голосе проговорила Джой. Она хотела уйти, но тут Винс бросился к ее ногам. - Спасибо-спасибо-спасибо! – благодарно бормотал он. Джой проглотила вдох. Она смотрела на то, как Винс хватает ее за ткань пижамных штанов, как осыпает поцелуями ее домашнюю обувь, целует ее лодыжки, колени, прижимается к ней, как верный пес перед хозяином. Эта картина выглядела настолько безумной и жалкой, что Джой едва подавила вскрик. Ей хотелось кричать. Хотелось бежать. Хотелось оказаться как можно дальше от этого проклятого места! - Я отведу ее наверх, – сказал Рик, беря девушку за плечи и уводя ее обратно к лестнице. Кое-как ему удалось избавиться от прилипшего к ней Винса. Джокер же не обратил на это никакого внимания. Просто махнул рукой, заходя на кухню. - Дядя Рик... Дядя Рик... – Джой позволила себе содрогнуться в рыданиях только когда они оказались в ее комнате. - Тише, Джой, тише, всё хорошо, – успокаивал он ее, заключая в объятья и прижимая к своей груди. - Нет. Не хорошо. Совсем не хорошо, – прогнусавила Джой. – Это ужасное место, дядя Рик... Здесь нет ни-ничего, кроме же... жестокости... и безумия... Я не хочу здесь... не хочу... Я в ло-ловушке... Она рыдала, содрогаясь всем телом. Рик прекрасно ее понимал. Он и сам чувствовал себя точно так же. Однако в отличие от Джой, у него был выбор – верная служба или могила. Это страшный выбор, хуже не придумаешь. Вот только у Джой не было и его. И недавний инцидент это очень хорошо показал. У нее нет другого выбора, кроме как вечно оставаться с родителями. Жить так, как они хотят. Вести себя так, как они хотят. На этом фоне могила действительно была предпочтительнее. Но Рик этого не сказал. Вместо этого он усадил Джой на кровать и дал ей выплакаться. - Я думала... думала мы сбежим... с Ро-Робином... – гнусавила Джой. – Мы должны были... хотели... нас бы не... не нашли... А потом... я пришла, а он... он начал... начал чушь нести... это мама его... мама оду-одурачила... я знаю... она. Всё она! В отчаянии Джой ударила Рика в плечо кулаком, в ответ тот лишь сильнее прижал ее к себе, начал укачивать. - Тш-ш-ш, успокойся, – проговорил он. - Он бросил меня, дядя Рик. Бросил! – завыла Джой, пачкая слезами и соплями футболку мужчины. – Он... он сбежал. Как трус! И я одна... осталась... - Ну что ты, Джой! Ты не одна! Я с тобой. Я тебя поддерживаю, ты помнишь? - У... угу, – прогнусавила она, чуть успокоившись. - Ты всегда можешь со мной поговорить, а я всегда выслушаю тебя, – сказал Рик с улыбкой, погладив ее по голове. Его язык заплетался на длинных предложениях, однако он не смог промолчать и добавил:– И вообще я считаю, что Робин тебе не пара. Он просто наглый самовлюбленный мальчишка, который... - Дядя Рииик! – вновь завыла девушка. – Не надо! Он хороший! Он просто... просто... - Он бросил тебя, Джой, а значит, он не такой уж и хороший. - Я люблю его, дядя Рик! - Ничего, разлюбишь. Когда-нибудь разлюбишь. - Нет! - Найдешь себе другого парня, который тоже будет тебя любить, – Рик не стал дожидаться очередного возражения и жестко добавил: – И который никогда – никогда! – тебя не бросит. - Я не хочу другого, дядя Рик! Я хочу этогооооо! – она слезно простонала, утыкаясь в его плечо. - Ну так, все хотят, – усмехнулся Рик. – Знаешь, сколько у него поклонниц? Да каждая девчонка в городе... - Аааааааууууу! Рик понял, что сболтнул лишнего, когда Джой завыла в два раза сильнее и громче. И ему снова пришлось ее укачивать, чтобы вывести хоть на какой-то уровень спокойствия. - Боже, да не денется никуда твой Робин, – раздраженно шикнул ей нянь. – Он слишком гордый, чтобы подпускать к себе кого попало. Ну! Разве не так? - ...так, – всхлипнув и чуть успокоившись, ответила девушка. - Ну вот! Так что останется твой Робин ни с чем. Походит злой пару месяцев и поймет, какую девушку потерял... - А потом вернется? – тут же с надеждой вскинула голову Джой. - Ну, – Рик задумчиво потер затылок и зашипел, коснувшись ушибленного места. – На самом деле вряд ли, – заметив, как ее глаза снова увлажнились, нянь добавил: – Но лишь только потому, что ты к этому моменту оправишься и найдешь себе другого парня. - Я уже сказала, что не хочу другого! – обиженно выдала Джой. - Это сейчас не хочешь, а потом захочешь. - Нет! Робин единственный! - О, да брось! – закатил глаза Рик. – Я знаю еще троих парней, которые в свое время назывались Робинами. Так что единственным тут даже не пахнет! Как Джой ни старалась, ей не удалось подавить смешок. Заметив это, Рик тоже усмехнулся и погладил подопечную по голове. Поцеловал в макушку. - Дэм всё равно лучший, – буркнула Джой уже не так расстроенно. - Лучший – не лучший, а повел себя, как мудак. Такое не прощают, знаешь ли. Девушка выдала сомневающийся нечленораздельный звук. - На этом Робине свет клином не сошелся, Джой. Сейчас, может, кажется иначе, но через недельку-другую ты это поймешь. И станет легче. Джой грустно шмыгнула. Рик потянулся к тумбочке, чтобы взять пачку с одноразовыми салфетками. Когда он зажал пачку между коленями, девушка вытащила сразу две и громко в них высморкалась. - Полегчало хоть немного? – спросил Рик. - Чуть-чуть. - Чуть-чуть – это тоже хорошо. Джой взяла еще одну салфетку, чтобы вытереть слезы. Снова всхлипнула и посмотрела на Рика. Он выглядел слегка осоловелым, но в общем-то это был всё тот же нянь, который возился с ней всю ее сознательную жизнь. Который всегда ее поддерживал и сглаживал углы в конфликте с родителями, какими бы острыми они ни были. Тот самый человек, который наполнял светом и теплом ее хрупкий мир. Каждый день. Всю ее гребаную жизнь! - Дядя Рик! – глаза Джой снова повлажнели, и она бросилась на Рика с объятьями. Рик чуть не упал с кровати от такого эмоционального порыва. - Оу, осторожнее, Джой! – сказал он, пытаясь восстановить равновесие. – У меня немного барахлит координация после твоего удара по голове. - Прости, дядя Рик, – слезно произнесла Джой. - Ну, после того, как пройдет тошнота, головокружение и сойдет большая гематома, я уверен, что смогу тебя простить, – выдал он чуть заплетающимся языком. - Меня тоже тошнит и голова болит, – захныкала она. - Меньше пить надо. - Да я вроде немного... - В твоем случае даже немного будет ощущаться, как целая бутылка, – невнятно проговорил Рик. – Я помню, как тебя воротило после той вечеринки лет так пя... - Дядя Рик, кончай нудеть, – буркнула Джой. – Ты вообще-то должен меня поблагодарить за то, что я спустилась и папа никого не убил. Рик вздохнул. - Поблагодарить за то, что расхлебала кашу, которую сама же и заварила? – выдал он скептически, но все же сдался: – Ладно... Спасибо тебе, маленький монстр, за то, что спасла от пули головушку дяди Рика и других несчастных. Такая благодарность устроит? - Угу, – довольно выдала Джой и сильнее сжала Рика в объятьях.***
Весь день Джой пролежала в кровати, пытаясь излечиться от похмелья всеми мыслимыми и немыслимыми способами. К вечеру ей стало лучше, и к вечеру же мать позвала ее на «праздничный» обед. Джой не хотела идти ни на какие обеды, тем более что-то праздновать, но она дала слово отцу, так что... Она не стала наряжаться для обеда. Лишь расчесала волосы и скрутила их в два пучка-фонарика на макушке, как она это обычно делала. Она спустилась вниз всё в той же домашней одежде, в которой ходила весь день. Ни макияжа, ни каких-либо украшений. Это уже не имело для нее значения. Она обещала отцу спуститься на обед – и она спускается, а в каком виде – это дело десятое. Когда она шла по лестнице вниз, подручные поприветствовали ее нерешительным «С днём рождения, мисс Джой!» Девушка ничего не ответила, лишь сжала губы при виде нелепых украшений и праздничных растяжек, что висели в комнате. Их ребята сидели в разноцветных колпаках в окружении нескольких коробок с пиццей. Сюрреалистичное зрелище. Такое мог придумать только папа: заставить приспешников украшать зал и «отмечать» ее день рождения, который был вчера. После того, как из-за нее их всех чуть не настигла смерть. Жутко это как-то... На кухне обстановка была чуть менее странной. Папа, мама и Шэрил, которая держала на коленях Эйса, сидели за столом, облаченные в праздничные наряды. На малыше тоже был черный детский смокинг. На столе полно еды, а комнату также украшали всевозможные растяжки, банты, цветы и прочая праздничная дребедень. - С днём рождения! – раздалось громкое поздравление. БУМ! – папа встал и выстрелил из большой хлопушки разноцветными спиральками. - Спасибо, – буркнула Джой и уселась на свое место, напротив матери. - Почему ты одета не по случаю? – нахмурился отец. - Потому что мой день рождения был вчера. И я не хочу наряжаться, – ответила Джой с совершенно безразличным видом. - Ох, но не забывай, что мы не отпраздновали его вчера только потому, что КОЕ-КТО СБЕЖАЛ ИЗ ДОМА! – последние слова отец громко проорал ей в ухо, отчего Джой отстранилась и скривилась. – Быстро наверх переодеваться во что-то подобающее! - Пап... - Живо! - Это долго! – упрямо выдала Джой, глядя своими черными глазами в точно такие же глаза отца. – Пока я буду переодеваться, обед остынет, и праздник будет испорчен. Я остаюсь! В знак протеста она сложила руки на столе. Джокер с шумом выдохнул. Казалось, сейчас разразится буря. - Не порть нам праздник, пап, – сказала Джой раньше, чем Джокер успел выдать гневную тираду. – Ведь ты так ради него постарался! В словах Джой читалась ирония. Она безбоязненно смотрела в глаза отца и понимала, что шансы на благоприятный исход практически равны нулю. Однако Джокер сделал пару вдохов, сжал кулаки и медленно опустился на стул. - Харли! – рявкнул он. Словно выдрессированная собачка, Харли Квинн среагировала на команду. Ей даже не нужно было продолжение фразы: она и без того прекрасно знала, чего хочет ее мужчина. Она ловко подхватила его тарелку и положила туда значительную порцию картофельного пюре, самый большой стейк, пожаренных на гриле овощей и полила всё соусом. С улыбкой поставила тарелку перед Джокером, а после метнулась к емкости с алкогольным пуншем. Джой наблюдала за представленной картиной с тем же отвращением, с которым, кажется, она будет смотреть на всё в этом доме. Побитая женщина в нарядном черно-красном платье старается угодить своему мужчине-тирану. Цвет синяков на мамином теле едва отличался от цвета овощей на тарелке: темно-синие кровоподтеки, красная кровь, запекшаяся на губе и на заштопанной брови, желто-зеленые синяки тут и там. И натянутая улыбка. Такая же фальшивая, как и вся мамина сущность! - Ешь, Джой! – настоял отец, когда все тарелки оказались наполнены. Девушка сжала губы. Отец выжидающе смотрел на нее, очевидно, решив передать право начать трапезу дочери. Джой обвела взглядом присутствующих. Это было неловко. Никто не станет есть, пока этого не сделает она. На секунду в ее голове промелькнула мысль отказаться, и тем самым оставить всех голодными, но... это будет подло. Так делать нельзя. И они семья. Они по-прежнему семья... Джой взяла вилку, зачерпнула ей горстку пюре и положила его в рот. Сразу же ощутила, как атмосфера на кухне стала менее напряженной. Джокер хмыкнул, и его губы растянулись в довольной улыбке. - Хорошо, пироженка, – произнес он. – Надеюсь, с этой минуты вечер станет гораздо приятнее. - Я тоже надеюсь, пап, – кое-как заставила себя улыбнуться Джой. - Эм... Может быть, ты скажешь тост, Пудинг? – проворковала Харли, поднимая свой бокал с пуншем. Джокер пронзил ее холодным взглядом, однако снова перевел его на дочь, которая презрительно фыркнула, лишь только мать подала голос. Он переводил взгляд с одной на другую, подозревая неладное. А потом все же лениво поднял бокал и сказал: - За мою милую дочурку! За мою сладкую пироженку! За Принцессу Преступности, что когда-нибудь обязательно займет мое место! За Джой! «За Джой!» – повторили сидящие за столом и подняли бокалы, салютуя дочери Джокера. Сама же именинница смущенно кивнула, надеясь, что румянец с ее щек сойдет раньше, чем члены семьи допьют свой пунш. - Дзой! – повторил Эйс вместе со всеми и радостно захлопал в ладоши. - Молодец, Эйс! Похлопай сестренке, – проворковала Шэрил, надежнее обхватывая малыша. Наконец все принялись за еду, оставив праздничные формальности. Джой съела пюре, немного овощей и кусочек стейка. Обычно она любила мясо, но сейчас кусок в горло не лез. Не только из-за выпитого ранее спиртного, но и из-за ситуации в целом. Слова отца, вроде бы, и не имели особого веса, однако странным образом кольнули Джой в самое сердце. Она действительно его сладкая пироженка. Его дочь, в которой он души не чаял. Папа всегда заботился о ней и оберегал, и пусть это было не так, как хотелось бы Джой, но... но он это делал. Тот самый Джокер, которого боялся весь Готэм, страшные легенды о котором ходили далеко за пределами города, ночной кошмар не только обычных граждан, но и преступников. Ее папа. С ней он был другим, и ей не нужно было его бояться, никогда. Никогда рядом с ним она не чувствовала этого леденящего душу ужаса. Потому что он ее папа, а она его маленькая пироженка. Его принцесса. Принцесса Преступности, которая когда-нибудь должна будет занять место Короля. Папа надеется на это, но Джой знает, что не готова к такому. И папа тоже это знает, но... всё равно продолжает надеяться. Почему? Он ведь прекрасно всё понимает. Почему он всё ещё надеется? - А теперь, пироженка, пришло время дарить подарки! – восторженно произнес Джокер, вставая с места. Без каких-либо предисловий он схватил дочь за руку и буквально вырвал ее из-за стола. Джой едва успевала перебирать ногами, когда отец вывел ее из кухни, а потом и из дома. - Та-дам! – прокричал Джокер, указывая на роскошную машину, стоящую под светом уличных фонарей. Уже по одной ее конструкции можно было сказать, что машина очень и очень дорогая. Однако выкрашена она была в сине-оранжевые цвета Джой с желтыми полосами по бокам. На капоте красовалась картинка из большой игральной карты — пикового туза – внутри которой желтым цветом была выведена большая буква «J». - Бугатти Широн! – восторженно объявил отец. – Одна из лучших машин современности! Тысяча пятьсот лошадиных сил! Разгоняется до ста километров в час за две с половиной секунды! Восьмилитровый шестнадцатицилиндровый W-образный двигатель! Эта крошка – королева дорог! Бэтмобиль просто жестянка по сравнению с ней! Джокер достал коробочку с ключами, на которой была выгравирована большая желтая буква «J» на синем фоне. Однако как только Джой протянула руку, чтобы взять ее, Джокер предупреждающе поднял палец вверх. - Но знаешь, что самое интересное, принцесса? Это не просто бугатти, это бу-га-гатти! Поняла, пироженка? Бу-га-гатти! – расхохотался Джокер. - Да, пап, я поняла. Очень смешно, – произнесла без особого веселья Джой и приняла у отца коробочку с ключами. Честно говоря, ей было всё равно, что это за машина, какая у нее скорость, цена и все остальные характеристики. Зная свою способность к вождению, Джой понимала, что у этой навороченной тачки есть все шансы оказаться в скором времени на свалке. Может, через неделю, может, через две, или вообще на следующий день. К тому же... машина – это не то, что было нужно Джой. Не то, чего она хотела и чего желала. Какие бы искренние побуждения ни были у папы, а он упустил главное – интересы дочери. Может быть, кто-то и мечтает о такой машине, но точно не она. - Что ты такая серьезная, принцесса? Не рада папочкиному подарку? Джокер задумчиво хмыкнул, глядя на дочь, но та даже не повела бровью. - Ну же, пироженка! Я хочу видеть улыбочку на этом милом личике! – сказал Джокер и взял дочь за щеки, насильно вытянул ее рот в улыбке. – Улыбнись папочке, детка! Когда отец отпустил щеки дочери, та рефлекторно их потерла, убирая болезненность. - Пап, я не в настроении... - Не в настроении? Чепуха! У моей дочери не может быть плохого настроения! Тем более после такого подарка! Или он тебе не нравится? Джокер нахмурился, а Джой нервно облизала губы. Ей не хотелось расстраивать папу. Особенно после сегодняшних событий. Особенно тогда, когда он так воодушевился. Но и врать отцу она тоже не хотела. - Машина хорошая, пап, но сегодня у меня был трудный день и... я не уверена, что могу оценить все ее достоинства сейчас. - Еще оценишь! – ухмыльнулся отец и положил руку на плечо дочери. Снова завел ее в дом. В помещении наемники вовсю чавкали, поглощая пиццу и пиво, а на кухне уже гремели тарелки в мойке – показатель того, что «праздник» можно считать завершенным. Ну и хорошо! Значит, есть повод снова скрыться в своей комнате. - Ладно, пап, спасибо за праздник и за подарок... Я пойду, наверное, хорошо? Джой поплелась было наверх, но отец ловко схватил ее за плечи и притянул обратно. Девушка вздохнула, повернулась к отцу и посмотрела на него замученным взглядом. - Что еще, пап? - А знаешь о чем я подумал, пироженка? Давай-ка мы с тобой глянем киношку, а? – глаза Джокера загорелись фанатичным огнем. – Ты ведь давно хотела провести время со своим стариком! - Пап... - Тот дурацкий фильм! Как его? Про хитреца Барнума! С розовыми соплями вместо правды. «Великий наебщик»? - «Величайший шоумен», пап, – со вздохом поправила его дочь. - Да-да! – хитро подмигнул ей отец. – Он самый! Джой отвернулась, сжимая губы. В любой другой день она бы многое отдала, чтобы провести время с папой вот так: без коварных планов и разговоров о «работе» и Бэтмене. У экрана телевизора, как нормальные отец и дочь. Можно было по пальцам пересчитать те моменты, когда им это действительно удавалось. Как же удачно должны были сложиться звезды, чтобы он вот так снизошел до нее! И стал для нее просто любимым папой. Однако вчерашний день всё изменил. Она уже не чувствует того ликования, которое могла бы испытать. Нет восторга. Нет удивления. Нет даже заинтересованности. Только пустота. И это самое поганое! Как же ее долбанула жизнь, что она готова отказаться от вечера, проведенного вместе с папой?! После стольких лет поиска его внимания и одобрения... - Извини, пап, я... я не знаю почему, просто... Я бы хотела, но... Ее глаза внезапно увлажнились. Она поняла, что не может сдержать слезы, стоя перед отцом. И это так... так позорно! Он не любит, когда она плачет. Когда распускает нюни. Никогда не любил. Он всегда говорил ей, что нужно быть сильной. Но сегодня что-то... сегодня она просто не может... - Прости, пап, – сказала она, вытирая слезы тыльной стороной ладони. Она хотела было отвернуться и уйти, как Джокер притянул ее к себе и обнял. Его жилистые руки обвили ее спину, а паукообразные ладони впились в плечи, сжимая крючковатыми пальцами ткань ее кофты. Выше ее макушки слышался хрипловатый смех. Любому другому человеку от этого стало бы не по себе, но только не Джой. Для нее эти объятья были такими желанными, что словами не передать! Она прижалась к худощавой груди отца и обняла его в ответ. Дважды всплакнула. - У тебя был плохой день, пироженка. Это, без сомнения, повод ненавидеть всех и вся, – сказал Джокер, запуская длинные пальцы в ее волосы на затылке. – И твой старик понимает это лучше, чем кто-либо. Джой всхлипнула. - Я знаю, пап, – судорожно произнесла она. – У каждого... хотя бы раз в жизни был... один плохой день. - Именно! – Джокер чуть отстранился от дочери и вытянул перед ней длинный указательный палец. – Один плохой день, способный перевернуть всю жизнь. Он старательно смахнул этим пальцем слезы с одной, а затем и с другой щеки Джой. - И знаешь что, пироженка? – сказал он, ухмыляясь. – Мне кажется, что этот день не самый плохой в твоей жизни. И поэтому нет повода расстраиваться! Губы Джокера растянулись в широкой кровавой улыбке. - Давай, принцесса! Улыбнись своему старику! Он снова оттянул края ее губ, но Джой лишь дернула головой отстраняясь от отца. - Пап, хватит! – с болью в голосе проговорила она. – Извини, но... я не могу больше улыбаться, понимаешь? - Пфф! Из-за мальчишки? – насмешливо скривился Джокер. – Из-за какого-то жалкого сопляка? - Он не жалкий сопляк, пап! - Ну конечно! Он гораздо хуже, если заставил мою дочь киснуть. Джой вздохнула и собралась было пойти наверх, как Джокер перехватил ее руку, не давая той уйти. Держал он не то чтобы очень крепко, но ощутимо надежно. - Пап, отпусти! – Джой нахмурилась и дернула руку, желая вырваться из его хватки, но тщетно. - Ты не оставляешь мне выбора, пироженка, – вздохнул Джокер, а затем гаркнул в сторону подручных так, что содрогнулись стены: - А НУ ПШЛИ ВСЕ ПРОЧЬ ИЗ ДОМА! ВАЛИТЕ НАХРЕН, ПОКА Я ВСЕХ НЕ ПЕРЕБИЛ!!! Дважды повторять не пришлось: бандиты ломанулись из здания быстрее, чем можно было себе представить, забыв про пиццу, пиво и телевизор. Затем Джокер заглянул на кухню, в которой на мгновение всё замерло. Он улыбнулся и произнес сладковато-опасным тоном: - Дамы, будьте так любезны свалить куда подальше и побыстрее. Если не хотите искупаться в кислоте. Харли с Шэрил сначала опешили, а потом выбежали из кухни и устремились наверх. Прошло всего несколько секунд прежде, чем стихли стук каблуков и недовольное хныканье Эйса. Когда зал опустел, Джокер подвел дочь к дивану, выключил телевизор и достал из кармана свой телефон. Ничего не понимающая Джой смотрела на него с недоумением. Зачем он всех прогнал и что собирается делать? Примерно с минуту Джокер копался в своем телефоне, выдавая за это время на лице самые разнообразные эмоции. Джой даже успела безнадежно вздохнуть и опереться на спинку дивана, привыкая к тому, что отец держит ее за запястье. И наконец, после некоторых манипуляций, Джокер нашел-таки то, что искал. Он нажал на кнопку своего телефона и из динамика зазвучала приятная мелодия. Джой нахмурилась еще больше, а отец, наоборот, улыбнулся, прибавил звука и положил телефон на спинку дивана. - Фрэнк Синатра никогда не стареет, – сказал он, выводя дочь на середину зала. Теперь его рука сместилась с запястья дочери на ее ладонь, а другая ухватила Джой за талию. Секунда потребовалась Джой, чтобы понять, что происходит. - Ты серьезно? – фыркнула она, двигаясь в танце вместе с отцом. - That's life, that's what all the people say, – подпевал Джокер, не обращая внимания на ее слова. Он поднял руку и позволил дочери сделать оборот в танце. - Ох, пап, брось! – скривилась Джой, все равно подчиняясь движению отца. - You're riding high in April, shot down in May, – продолжал Джокер с улыбкой, ведя дочь в танце. - Это смешно! – Джой попыталась сказать это раздраженно, но получилось больше снисходительно. Ее губы едва дрогнули, однако она сдержалась. - But I know I'm gonna change that tune, When I'm back on top, back on top in June, – продолжил подпевать Джокер, сильнее прижимая дочь к себе и кружа ее в танце по залу. В итоге Джой не выдержала и улыбнулась. Она опустила голову, попытавшись спрятать улыбку, но Джокер тут же поднял ее подбородок своим указательным пальцем. Его тонкие губы растянулись в кривой ухмылке, и он подмигнул дочери. Та усмехнулась и расслабилась в папиных руках, позволив ему увлечь себя в танец. Они двигались в такт, подпевая песне в два голоса. Джой улыбалась впервые за долгое время. Она смеялась, когда отец резко уводил ее в сторону, меняя ритм и направление так, как ему вздумается. - Запомни, пироженка, ни один парень на свете не стоит твоей улыбки, – сказал Джокер, кружась с ней в танце. Спустя пару оборотов он снова прижал ее к себе и прошептал, качаясь с ней в такт из стороны в сторону: – И никто никогда не полюбит тебя больше, чем твой папка. - Пап... Джой и сама не поняла, как так получилось, что на ее глазах навернулись слезы. Она была рада, но при этом плакала. А отец до сих пор улыбался ей. Джой чувствовала себя в каком-то волшебном сне. В порыве чувств она крепко обняла папу и прижалась щекой к его груди. - Папочка! Она плакала пока Джокер гладил ее по голове. Обнимала его так крепко, будто он мог исчезнуть в этот же миг. Боялась, что это сон, который может кончиться. Но сон не кончался. Всё было реально. Настолько реально! Она крепче прижалась к папе, вдохнула носом знакомый аромат его дорогого одеколона. Почувствовала его щеку на своей щеке. И рыдала, рыдала, рыдала... - А теперь давай наконец посмотрим твой гребаный фильм, – с улыбкой на лице произнес Джокер, когда дочь наконец выплакала все слезы. - Отличная идея, пап, – улыбнулась Джой. Она прижалась к отцу и впервые за эти два дня ощутила спокойствие и легкость на душе. Тревоги ушли. Печали канули в Лету. Казалось, что они остались одни во всём мире. И это было прекрасно!