По праву нареченного

      — Князь демонов в Небесных чертогах!       Истерический вопль разнесся по сети духовного общения, как лесной пожар, пожирая на своем пути разум за разумом и сея настоящую панику. Небожители переполошились и поспешили сбиться в небольшие группы, где хотя бы один из них был альфой: так надежнее, да и не так страшно. В последний раз, когда в столицу столь нагло заявлялся Князь демонов, он похитил омегу — сиятельного Повелителя Ветров. Пробился к нему силой, когда того не выдали добровольно, как предписывал старинный договор, покалечил большинство сильных альф, что встали на защиту, и сбежал со своим невенчанным супругом, полный самодовольного золотого огня в глазах.       Большинство роскошных дворцов обратились грудой обуглившихся иллюзий, яшмовая пагода покрылась сетью уродливых трещин, которая на первый взгляд подозрительно походила на огромную паутину, и где-то там, скрытое во мраке дремало чудовище. Цветная глазурь на фасадах обратилась грязными подтеками и заковала остатки дворцов в плотные стеклянные клетки-куполы, из которых парочка-другая небожителей не могла выбраться до сих пор. Главная площадь походила тогда на городские трущобы: грязная, полная копоти и вздыбившихся частоколом камней. Зрелище было не самое приятное, но запоминающееся. Небожители-омеги всегда боялись Князей, а после случившегося и вовсе дрожали в ужасе от одного только упоминания о них.       — Который из?.. — привычно сухо осведомились по сети голосом Владыки Линвэнь. В отличие от многих, она предпочитала не терять голову и не впадать в отчаяние. В первую очередь в ее обязанности входил сбор информации, чтобы скорее предоставить ее Императору. А раз по столице не слышно грохота и болезненных стенаний, значит, Князь явился с миром. По крайней мере, пока.       — Они пока не могут определиться, — раздраженно фыркнул Му Цин и, судя по его тону, привычно закатил глаза. — Носятся по площади Шэньу, как стадо баранов, потерявших пастуха, и вопят глупости. Непревзойденный еще даже по лестнице не поднялся. Вариантов, в конце концов, не так много.       Его Высочество Саньлэ устало выдохнул и покачал головой: кажется, он появился в столице не в самое удачное время. Прежде он никогда не сталкивался с «правом нареченных» лично, лишь периодически слышал, как опасливо шушукались омеги, когда Князь добирался до ритуального зала и указывал на будущего супруга. Надо было все же прислушаться к тихонько звеневшему шестому чувству, а теперь придется пройти в ритуальный зал вместе со всеми. В конце концов, Се Лянь, несмотря на все свое могущество и статус карающей руки Императора, оставался свободным омегой.       Под ногами резко вспыхнуло голодное черное пламя, заставив нервных чиновников Средних небес с оглушительным визгом отскочить в сторону. Огонь слабо обдал их могильным холодом, и Се Лянь качнул головой, будто соглашаясь с невидимым Му Цином. Судя по цвету, к ним в столицу действительно прибыл Непревзойденный, мертвый демон, а не Священный. Тогда сигнальное пламя окрасилось бы в багрянец, как бы подтверждая статус крови, полученный по праву рождения, а не прохождения горы Тунлу. В таком случае, Князей, оставшихся без нареченного, можно было с легкостью пересчитать по пальцам одной руки.       Лазурный фонарь — капризный демон, сыплющий проклятиями, как из рога изобилия, как ни смешно, сам являлся омегой. Так что Ци Жун — дражайший кузен Се Ляня — отпадал сам собой. Повелитель Черных вод уже утащил в свое мрачное логово желанного омегу, а значит, оставались лишь Белое и Красное бедствие. Впрочем, и один Князь, и другой были одинаково приятны. Се Лянь невольно содрогнулся, стоило только вспомнить погребальный саван, гладь черных волос, рассыпавшуюся по плечам, и жуткую маску с полусмеющимся лицом. Закравшаяся в голову мысль, заставила Се Ляня зябко передернуть плечами. Неконтролируемая дрожь охватила все его естество, а тошнота быстро подобралась к горлу комом. В груди медленно, но верно разливался первобытный ужас, тот самый, который испытывали все, кто когда-нибудь встречались с погибелью. Сердце нервно трепетало в груди раненой птицей, билось с такой силой, будто пыталось милостиво проломить Се Ляню ребра и избавить его от незавидной участи.       Перед глазами сами собой воскресли люди, изуродованные поветрием ликов. Они корчились в агонии, прижигали живые язвы пламенем и истекали кровью, безуспешно пытаясь вырезать очаг заразы. Все это давно кануло в прошлое, как и государство Саньлэ, однако воспоминания были свежи и красочны. Не утратили ни единой детали ни на миг, который Се Лянь провел на небесах. А все из-за того, что восемьсот лет назад Небожители отказались Белому бедствию его выдать и с огромным трудом смогли отстоять. Над мирным договором нависла тень угрозы, недовольные демоны роптали, однако право сильнейшего с большой неохотой, но признали.       На защиту Се Ляня тогда вышел Цзюнь У, отбил от ледяных рук Князя, но и сам едва не погиб.       Насколько Се Лянь знал, Белое бедствие являлось за ним еще несколько раз с большим промежутком, однако омега всегда удачно отсутствовал в столице и призвать его к «праву нареченных» не представлялось возможным. И, если ранее, во времена юности Его Высочества, этого договора, как такого не существовало, то теперь неподчинение жестоко каралось самой природой, чтобы восстановить естественный баланс.       — Выяснили, кто это? — среди общей какофонии Се Лянь наконец смог выловить оплот спасительного спокойствия, который источал мелодичный голос Линвэнь. К ответу приходилось тщательно прислушиваться, отбрасывать несдержанные рыдания, как испорченную бумагу, и искать что-то действительно важное.       Се Лянь прикрыл глаза и принялся неспешно считать. Один, два… Шесть, восемь. Глупое сердце постепенно сбавляло свой ритм. Се Лянь дышал глубоко и размеренно, так, как его учили когда-то при монастыре, чтобы очистить разум и привести в порядок душу. Ему не стоило так слепо поддаваться страху: не одно Белое бедствие стало сильнее по прошествии стольких лет. Даже если Князь явился за ним, наверняка найдутся альфы, которые будут с честью сражаться за него. А если нет… Се Ляня не просто так назвали карающей рукой Небесного Императора.       — Вот он! Вот он! — встревоженно зашептались Небожители, и все те, кто сейчас находился далеко от лестницы или уже спешил в ритуальный зал, чтобы занять выгодные места, затаили дыхание. Казалось, вся столица застыла в ожидании смертного приговора. Альфы решительно выступили вперед и закрыли своими спинами близких омег.       Перед Се Лянем, словно из ниоткуда, появилась высокая фигура альфы, и он не без облегчения узнал в нем верного друга и помощника. Фэн Синь обдал его волной своего аромата, поздоровался коротким кивком и водрузил руку на рукоять меча, крепко сжимая. Приятные цитрусовые нотки бергамота стремительно закутывали Се Ляня в спасительный кокон, желая обласкать и успокоить, и омега слабо, но благодарно улыбнулся. Чувствовать себя нужным и важным, было довольно приятно (пока это напрямую не касалось Белого бедствия).       — Собиратель цветов под кровавым дождем! Князь Хуа Чэн! — провозгласили уже вслух чуточку дрожащим, но зычным голосом. Се Лянь почувствовал, как внутри мгновенно расслабилась натянутая пружина, и с облегчением ухватился за плечо Фэн Синя, не в силах стоять ровно. Однако счастье его длилось совсем недолго.       — Безликий Бай! Князь Бай Усянь! — проблеял следом тот же голос и резко замолк, словно потушенный огонек на фитиле. Никто явно не ожидал прибытия сразу двух Князей, которые явились друг за другом.       Небожители нестройной ропчущей рекой потекли к ритуальному залу. Кто-то быстрее, кто-то медленнее, пытаясь то ли из столицы под общий переполох улизнуть, то ли найти себе покровителя альфу. Се Ляня, казалось, окатили ушатом ледяной воды. Он, сам того не замечая, вцепился в беднягу Фэн Синя с такой силой, что у того недобро захрустели кости. Альфа зашипел болезненно, накрыл свободной рукой дрожащую ладонь Се Ляня, однако даже не попытался судорожную хватку разжать.       — Ваше Высочество, как вы? — вкрадчиво позвал Фэн Синь и обернулся на него через плечо. Вид у омеги были не самый лучший. На лице Се Ляня застыло горестное, но решительное выражение. С первого взгляда могло даже показаться, что он в гневе. Однако присмотревшись, Фэн Синь отчетливо разглядел на дне янтарных глаз горькую обреченность и едва заметную искру страха.       — Пойдем в ритуальный зал. Не будем заставлять всех ждать, — с напускным, почти задумчивым спокойствием сказал Се Лянь и с трудом развернулся на носочках. Казалось, ноги его превратились в кожаные мешки, набитые костными опилками, ослабли и нагло отказывались подчиняться своему хозяину. Фэн Синь бы подхватил его на руки и внес в ритуальный зал, как на венчание, однако Се Лянь бы ему подобного предательства не простил.       Все отлично понимали, что столица в этот раз могла и не выстоять под суровым натиском двух Князей тьмы. Силы их были безграничны, рамки и пределы давно обтесались на горе Тунлу, а затем и вовсе стерлись в небытие, в то время как Небожители полагались на искренность верующих. Се Лянь чувствовал кислый привкус желчи у себя во рту — многие могли в этом противостоянии погибнуть, если не пойти Князьям на уступки и добровольно не отдать нареченных. Внутри все переворачивалось от осознания собственной и чужой беспомощности. Се Лянь не знал, как поступить. Отказаться от гордости и достоинства, чтобы спасти остальных, или погибнуть и утянуть других за собой, преисполненный чести и несломимой волей. Сердце и разум кричали каждый свое, и Се Лянь не знал, к какому из голосов следовало прислушиваться.       Мимо него скользнули две утонченные, обманчиво хрупкие фигуры братьев-близнецов, которые негромко переругивались между собой. Оба в изысканных ханьфу цвета цин, с резными заколками-гуань, которые скрепляли их волосы на затылке, и веерами в руках, они были продолжением друг друга. Лишь глаза смотрели на мир по-разному. Ореховые — хищно щурились, окатывали суетных Небожителей тонной презрения и брезгливости, в то время как зеленые блестели ярким лучистым светом. Старший из близнецов Шэнь — Цинцю — кривил губы в отталкивающей гримасе, говорил кратко, рубил с плеча, как и было положено истинному богу грома и молний. А младший — Юань — отвечал с неизменной улыбкой, пусть и ощутимо тревожной; мягко тянул старшего брата за длинный рукав и просил не переживать раньше времени.       — Дай-ка, я тебя помечу, — с мрачной решимостью отрезал Шэнь Цинцю и, не обращая никакого внимания на слабые трепыхания омеги, с силой впился отросшими клыками в нежную кожу на шее. Шэнь Юань приглушенно вскрикнул, как-то сразу обмяк в надежных руках альфы и послушно вплел длинные пальцы в черные пряди у брата на затылке.       Се Лянь наблюдал за разыгравшейся сценой с ошеломленным интересом и пониманием. Он прекрасно видел, с какой безграничной преданностью и любовью глядел на омегу Шэнь Цинцю, откровенно игнорируя их кровное родство. Тот, впрочем, вполне отвечал альфе взаимностью, и даже спорить всерьез не стал. Се Лянь слабо улыбнулся, глядя, как Шэнь Цинцю с нежностью прижал к себе омегу, которого теперь никто и никогда не посмеет выбрать. Настроение от увиденного проявления чувств немного поднялось, и Се Лянь позволил себе негромко прошептать поздравления новой паре. В ответ он получил строгий кивок от Шэнь Цинцю и смущенную улыбку Шэнь Юаня.       Взгляд сам собой зацепился за застывшую неподалеку фигуру бога воды, и Се Лянь ощутил новый прилив грусти. Покалеченный и разбитый, Ши Уду смотрел на братьев-Шэнь с уязвленной горечью. Не нужно было даже гадать, о чем так глубоко он сожалел и как сильно корил свою недогадливость. Если бы он в свое время поступил эгоистично и привязал Ши Цинсюаня брачной меткой против воли, то, возможно… Возможно… Фэн Синь едва слышно хмыкнул за спиной, и Се Лянь был полностью согласен с его молчаливым осуждением. Если у близнецов метка приживется, расцветет любовью, как пышный бутон пиона по весне, то Ши Цинсюань остаток вечности провел бы в страданиях. Он чувств Ши Уду никогда не разделял, а никому другому добровольно бог воды не позволил бы пометить омегу.       Так, невольно отмечая состояние Небожителей, Се Лянь и Фэн Синь добрались до ритуального зала, где уже стоял небывалый гвалт. По дороге к ним присоединился хмурый Му Цин, бесстрашно обругал Князей, а затем привычно сцепился с Фэн Синем. Словесные пикировки, полные колкостей и подначек, придали Се Ляню некое подобие уверенности. Хоть что-то не менялось.       Небожители рассеялись по бокам от ритуального круга, в котором замерли две тени — алебастровая и кроваво-алая. Они выглядели как непримиримые соперники и глядели друг на друга с отчужденной вежливостью (вернее, смотрел лишь Хуа Чэн, о выражении лица Бай Усяня оставалось лишь догадываться).       Се Лянь осторожно высунулся из-за широких спин своих друзей и быстро оглядел зал — Владыка еще не явился, а Князья проявляли безграничное терпение по отношению друг к другу и окружающим. И, если в образе Безликого Бая Се Ляню была знакома каждая черточка, каждая складка на его одеяниях, то Собирателя цветов под кровавым дождем он видел впервые. Молодой мужчина был высок, полон стати и чарующей холодной красоты. Се Лянь не без любопытства отметил заостренные кончики ушей, что кокетливо торчали из-под тяжелых черных прядей, проследил острую линию челюсти и внезапно встретился с единственным алым глазом Князя. Тот смотрел с ответным интересом, улыбнулся игриво и совершенно не страшно. Се Лянь впервые в жизни смущенно вспыхнул и поспешил снова спрятаться. Неясное волнение охватило его слишком неожиданно и резко, чтобы Се Лянь смог с ним бороться. Казалось, он даже услышал позабавленный смешок.       Они с Фэн Синем и Му Цином стояли достаточно далеко от круга, чтобы Се Лянь мог услышать ароматы Князей, однако все равно незаметно повел носом, принюхиваясь. Резкий запах Безликого Бая сам по себе воскрес в памяти, словно тот стоял прямиком за его спиной. Так ощущался дым сгоревшей бумаги с легкими сладковатыми арбузными нотками, который Се Лянь вдыхал в последний раз восемьсот лет назад в битве за Саньлэ. Они с Безликим Баем сошлись в сражении на мечах, прижимались друг к другу столь тесно, будто были любовниками. Их ароматы переплетались между собой, оседали на одеяниях, доспехах и коже, да так, что Се Лянь с первого омовения не смог его искоренить.       — Давно не виделись, Саньлэ, — словно в насмешку, поздоровался Безликий Бай, чуть выступив вперед. Голос был приглушен маской, однако в нем явственно проскальзывали бархатные нотки, полные довольства и предвкушения.       Зал тут же погрузился в скорбную тишину. Се Лянь устало выдохнул и вышел вперед с достоинством, присущим царским особам. Он вполне мог проигнорировать Безликого Бая, однако не стоило начинать «право нареченного» с оскорбления. Его пренебрежение вполне могли посчитать за какое-нибудь нарушение и выдать его самого без права на защиту. В качестве извинений, так сказать. Длинные рукава его одеяний взлетели вверх, подобно журавлям, тихо зашуршала ткань, и омега сложил руки для поклона.       — Приветствую великих Князей, — вежливо улыбнулся Се Лянь и почувствовал, дрожащее в воздухе недовольство. Безликий Бай едва слышно усмехнулся, но ответил неглубоким поклоном. Все его действия так и кричали: «Что ты будешь делать дальше, мой милый Саньлэ?» Очередная игра сделала стремительный виток, а Безликий Бай — первый ход.       — Приятно познакомиться, гэгэ, — смех — ласковый шелест — таки коснулся слуха Се Ляня, и звучал приятной музыкой. Хуа Чэн расслабленно перекатился с пятки на носок, а затем обратно, словно застенчивый молодой господин, который впервые общался с омегой, однако Се Лянь признал это довольно забавным. Пусть в жесте Князя скользило больше озорства, чем смущения, разгадать его оказалось неожиданно просто.       — Почему вы вечно лезете куда не надо, Ваше Высочество? — сквозь зубы прошипел Му Цин и силой затащил рассеянного омегу себе за спину. Осклабился на Князей без всякого страха, совершенно не обращая внимания на то, как едва слышно застонал от бессилия Се Лянь и выругался Фэн Синь. С одной стороны, возмущение альфы можно было понять, а с другой… Не стоило прятать Се Ляня так… очевидно и агрессивно.       Мягкий карминовый свет медленно разлился по ритуальному залу, стоило только западным дверям распахнуться. Лучи его обогнули крученые колонны, что держали потолок, и разогнали остатки теней из углов, заструились по полу и отразились солнечными зайчиками на золотой отделке стен. Редкие картины, выложенные мозаикой из глазури, казалось, ожили; изображенные на них звери слегка повернули головы к темному кругу, в котором, словно заключенные, застыли демонические Князья.       Небожители, все как один, склонились перед явившимся Императором Цзюнь У и его правой рукой — Линвэнь, которая отставала от него всего на несколько шагов. Хор нестройных приветствий прокатился по залу и растворился где-то у границы круга. Цзюнь У плавной походкой пересек разделяющее их пространство и застыл, когда до черты остался шаг. Оглядел подобравшихся Князей цепко и не менее напряженно.       — Собиратель цветов под кровавым дождем, Безликий Бай, — кивнул он. — Какой сюрприз: видеть вас вместе. Чем обязаны вашему визиту? — неизменно вежливо спросил Цзюнь У, склоняя голову набок уже с долей любопытства.       — Я пришел по «праву нареченного», — одновременно ответили Князья, и голоса их слились в гармоничную мелодию. Судя по тому, с какой мрачностью они обернулись друг на друга, сотрудничеству там действительно не было места.       После первой ритуальной фразы над головами Небожителей пророкотал раскат грома. Молния прорезала своим острым концом потолок и расколола его надвое, признавая природный закон, который связывал богов по рукам и ногам. Казалось, еще секунда, и ритуальный зал затянется плотной занавесью свинцовых туч. Се Лянь невольно отметил, как вздрогнуло большинство находящихся здесь омег, и вполне разделял их чувства. Потому как точно знал — одно из чудовищ пришло за ним.       — Прошу всех омег сделать два шага вперед, а альф — три назад, — должно быть, с тяжелым сердцем попросил Цзюнь У. Се Лянь почти физически ощущал бурю, которая разверзлась у того в груди, и в который раз за всю жизнь поразился его потрясающему контролю. Ни слово, ни жест не могли выдать истинных чувств Владыки.       Небожители с небольшой заминкой выполнили требование Цзюнь У и замерли, бледные и нервные, словно кролики перед волками. Се Лянь выступил вперед с высоко поднятой головой, но чувствовал себя обнаженным перед Князьями. Хотелось малодушно сбежать из ритуального зала, стереть его с лица столицы раз и навсегда, однако тогда всех Небожителей постигла бы кара за непослушание. Поэтому оставалось лишь молчаливо ждать уготованной участи.       Меченые омеги выглядели на порядок увереннее и постоянно оглядывались в поисках поддержки у своих нареченных. Альфы отвечали им твердыми взглядами и одними губами просили немного потерпеть, пока Князья осмотрятся и увидят метки. Цзюнь У выждал положенный срок для первого смотра, а затем попросил занятых омег вернуться к своим парам.       Се Лянь не без улыбки отметил, с какой большой радостью Шэнь Юань прильнул к Шэнь Цинцю, когда думал, что никто на них не смотрит.       — Именем Небесного Императора, мы позволяем Князьям Хуа Чэну и Бай Усяню покинуть ритуальный круг, — сказал Цзюнь У и начертил в воздухе сложную печать. Та вспыхнула тусклым зеленым светом, пару раз мигнула и уверенно развеяла ритуальный круг. Князья, впрочем, не торопились.       Обошли омег положенные три раза с лица и спины, вглядываясь в застывшие лица и вдыхая тонкие ароматы без особого интереса. Всякий раз, когда Князья по очереди проходили мимо Се Ляня, он невольно отводил корпус назад и клал руку поверх рукояти меча. Совладать с привычками было не так-то просто. От Хуа Чэна пахло терпкой винной сладостью и совсем чуть-чуть костром. Должно быть, эти особые дымные нотки остались у всех Непревзойденных в качестве напоминания о страданиях, пережитых на горе Тунлу. Стоило признать, это действительно придавало Князьям шарма.       Всем, кроме проклятого Безликого, да!       — Последний круг, — объявил Цзюнь У бесстрастно, и Се Лянь обреченно прикрыл глаза. Результат был вполне очевиден.       …Когда Се Лянь открыл глаза, руку ему протягивало сразу двое Князей. Ауры их, громоздкие и полные тихой ярости, столкнулись над головой омеги вместе с ужасающим током темной ци. Сабля на поясе Хуа Чэна, которую Се Лянь прежде не замечал, распахнула налитый рубиновым огнем глаз, игольный зрачок судорожно заплясал в орбите, суля Безликому Баю страшные мучения и смерть. Тот казался совершенно не впечатленным безмолвной угрозой. Тень упала на его маску и скрыла улыбчивую половину, из-за чего Белое бедствие стало казаться кровожаднее, чем обычно. Се Лянь слышал, как за его спиной обнажили клинки Небожители-альфы, в числе которых был и Император.       Прежде чем Небесная столица рухнула под натиском Князей и Небожителей, Се Лянь одновременно ухватился за протянутые ему ладони, чтобы дурацкий беспредел остановить. И только через мгновение осознал, что именно натворил.