SCP: SelF-HarM

      Мне пришлось за Камером чуть ли не бежать. Удивительно, как быстро он передвигался на одной ноге, видимо, наловчился за столь долгий срок моего отсутствия. Люди мимо провожали нас опущенными глазами, словно боялись взглянуть на грешников. Я чувствовал себя соучастником некого заговора против великих и страшных людей. Наверное, на деле это было именно так. — Заходи, — приказал мне Камер, когда открыл мне дверь после продолжительного бега, — Идите, — отослал он Вильяма и Зеро, — Он должен сбиться со следа, — и закрыл двери. Я сглотнул комок нервов в горле. Всё куда серьёзнее, чем я думал, однако я не отступлюсь от своей мечты — подохнуть от рук этого Агента Маль-как-то-так. — Джо! — послышался старческий голос из глубин комнаты. Я осмотрелся. Помещение немного отличалось от мне знакомых. Тут не было окон, больших библиотек или огромного количества компьютеров: лишь небольшой, что-то высчитывающий комп. А так же одинокая дверь рядом. Наверное, вела именно к моему объекту. На стуле сидел дедушка, уже седой, весь морщинистый, с толстыми очками, за которыми отражались большие, серые глаза, — Ты пришёл куда раньше, чем планировал. — Здравствуйте доктор Рестлер, — поздоровался док с волнением, — Чем скорее мы начнём наш эксперимент, тем лучше. — Я не дурак Джо, — серьёзно проговорил хриплый голос старика, — Я знаю, что ты пытаешься спрятать сына, — Камер нахмурился, — Подойди мальчик, — рукой приманил к себе старик. — Здрасте, — забор уже покрасьте. — Здравствуй мальчик, — он осмотрел меня, — Небось думаешь, что твоё бессмертие ещё та помеха. — Я давно пытался умереть, — пожал я плечами. — Прими его как дар и пользуйся им с умом. Ты должен понимать, что эта привилегия данная богами может сыграть хорошую партию со смертью, просто ты ещё не дозрел, как правильно ею пользоваться, — его рука потянулась к кнопке, — Твой доктор за тебя очень волнуется и он знает, что такой мальчишка как ты, обязательно попадёт в сети не добрых людей, — нажимая на кнопку, дверь рядом открылась, дед закрыл глаза, — Ступай с богом в сердце, мальчишка, да поможет твой козырь и на этот раз, — я закатил глаза и посмотрел на Камера, тот тоже стоял с закрытыми глазами. Из открывшийся двери послышалось странное завывание ребёнка. — Иди Ноа, — приказал мне Камер, — Только не смотри на него, — дед толкнул меня в комнату, дверь тут же закрылась за мной. Я остался один. Казалось, что один. Я сел на пол и прижал к себе ноги.       Здесь было темно, даже в глубинах Марианской впадины будет светлее. Ни единого лучика просвета не сочилось в чертоги дьявольского угодья. Здесь пахло страхом, не моим — чужим, словно меня самого боялись здесь. Пахло сырой безмятежностью, серой депрессией и солёными слезами. Однако, сильнее пахло смертью, но другой, не с которой я был всегда знаком. Не смертью мстительного убийцы, готовый сдирать кожу с каждого близкого. Не смертью благородного убийцы, выбирающего меньшее из зол. Не смертью хищника, охотника на дичь. Нет… Смерть невольного убийцы.       Я слышал, как бродил милостивый палач, потрошитель, этот головорез, стуча звонкими цепями. Плакал по каждой жертве, кто пал от его рук, плакал от желания скорее освободится от оков. Желания побороть собственный страх и больше никогда не прикасаться к невинным. Завывал, ныл и плакал, глядя на блестящий багрянцем меч. Зиждился убийца лишь на свою непоколебимость, как воин, приклоняющий колено перед королём. — Кто ты? — спросил пустую, тёмную комнату. В ответ пришел лишь всхлип, — Ты умеешь говорить? — но ответ оставался прежним. Не знаю почему, но стало так жаль того, кто плачет. Мне, словно, была знакома эта грусть. Пострадало так много, пали жертвой массы — а сделать с этим ничего не можешь. Только страдать и плакать над своим грехом и безперестанно извиняться. Не думаю, что он заговорит со мной, но в этой тьме, ничего больше сделать я не могу. Сидеть здесь и всё.       Не знаю, сколько прошло времени, как свет ударил мне в глаза. А как привыкли, мне было достаточно секунды, чтобы замереть от озябшего страха. Тело более не могло двигаться, лишь покрыться холодным, колким потом. Конечности отняло от единого взгляда бледных глаз. В голове громко и быстро застучало сердце, дыхание спёрло. Напротив, взгорбившись, стояло страшно тощее, абсолютно белое, существо, сходившее на человека. Оно смотрело на меня. Оно молчало, хотя до этого, именно оно никак не замолкало.       После чего, он резко схватился за своё лицо, стал драть кожу длинными, когтистыми пальцами и беспощадно громко рыдать. Я закрыл уши руками, но звон в перепонках не заглушался. Я смотрел на движения существа: голова его дёргалась, конечности словно судорогой охватились, рот открывался всё шире и шире. Оно не имело каких-либо половых отличий. Непропорционально длинные руки. Костлявое, уродливое тело. Но даже не это всё уродовало существо — а его рот. Он был невообразимо большим, рвущим собственные щёки, а внутри не имелись зубы.       Я никак не мог отвести взгляда от существа. Не мог перестать смотреть на него. Оно казалось таким уродливым, но одновременно, в этом можно было найти что-то другое. К примеру, лично от меня, печаль. Оно так кричало, так вопило и плакало, словно своим языком жаловался всем богам, за что досталась ему такая судьба и почему он обязан совершать грех из раза в раз.       Когда завывание немного затихло, существо побежало на меня. Я резко закрылся рукой из-за защитной реакции. Эту же руку, мне тут же оторвали от плечевого сустава. Я даже не успел почувствовать боль, как существо стало плакать, кричать, вопить, рвать на мне кожу, отрывать кусок за куском от моей плоти, сдирать мышцы и кидаться по всей комнате моими органами. Следом стал ломать кости с характерным хрустом. Всё это сопровождалось водопадами крови, что старалось ещё произвести сердце. Даже мозг не совсем понимал, что происходит, пока не настала моя смерть.       Я вновь окунулся в эту пучину тихой, бесчувственной тьмы. Я только мог слышать, как продолжало существо рвать мой труп со звуками хлюпанья и отвратного чавканья, словно всеми силами старалось избавиться от меня и от всех доказательств моего существования. Поверь, я тоже бы этого хотел. Оно не останавливалось, пока не убедилось в моей кончине. Оставило не тронутой только голову, будто знало, что в скором времени, я проснусь.       Что и случилось. Я сумел открыть глаза и увидеть вновь это существо. Оно плакало, руками трогая поломанные кости. Белая комната окрасила свои обои и полы в кровавый цвет. Тела у меня не было, в наличии осталась только голова. Я смотрел на это, снова и снова замерзая взгляд на его худощавом телосложении и некрасивом лице. И когда же существо это, заметила мой взгляд, он замолчал. — Прости, — хотел бы сказать я это, если бы умел сейчас говорить, — Не могу я умереть, — так хотелось просто уснуть, затормозить собственное существование, заснуть уже наконец и прекратить это вечное страдание. Существо так же глядело на меня изучающими глазами, словно видело во мне отражение своей сути. Оно медленно, так же сгорбившись, подошло ко мне. Ненормально длинные руки подняли с пола голову и глядело мне в глаза. В этот момент, из глаз моих пошли слёзы.       Впервые я вижу этот взгляд полный сочувствия, не ложного — истинного. Существо будто знало мой диагноз, понимало о чём я говорю и тем самым, стараясь извиниться перед ним за мою негодность к поломке. Тощий человек неожиданно прижал меня к своей костлявой груди, село на пол, и качалось, издавая тихие похлюпывания.       Я сидел так с ним некоторое время, ждал моего спасения, хотя не знаю, спасёт ли кто. Как я понял, на существо смотреть нельзя, ведь изначально, в тёмной комнате, оно могло на меня напасть, но не сделало этого, потому что я не видел его. Так значит… Я тут надолго? Не лучшая перспектива знаете ли. За то заметил, как части моего тела срастались на глазах. Поломанные кости словно магнитились друг к другу, составляя на полу полноценный скелет. Следом потянулись и органы, мышцы, кожная ткань. За долгий срок, передо мной лежал я без головы, осталось только приделать меня самого, но без помощи, сделать я вряд ли смогу. — Так ты говорить, всё же, не умеешь? — после долгого времени, сумел я сказать, однако голос исходил не от моей головы, а от моего тела. Это было не просто странно, но и жутко. Мне казалось, если я ещё дольше задержусь, оставляя тело без своей головы, то он со временем начнёт гнить. В ответ лишь было продолжительное мычание. Единственный, с кем я мог спокойно поговорить, так это Чумной Доктор, и то он не знал меня, а Авель не был настроен на общение. Ещё та девушка из столовой! Но она меня убила так же быстро, как сделал это Каин, — Ты понимаешь, что я говорю? — в ответ вновь мычание, — Не мог бы ты вернуть голову к телу? — на моё удивление, существо встало, пошло к моему телу, положило к нему и отошло на два шага назад. Когда же голова приросла, я смог двигаться. И вновь я был обнажён.       Приподнимаясь с места, я смотрел на это несчастное существо. Оно стояло на голову выше меня и порицательно смотрело. Хотелось бы мне знать, чем я ему не угодил? Тем что не умер? Однако это было что-то другое. Оно взяло мою руку в свои и держало её, как маленький ребёнок за юбку матери. Существо глядело в мои глаза с некой ненавистью, и всё же доверительно сжимало мою руку. Я смотрел на его кровавую кисть. Она была такой противоестественно холодной, мягкой на ощупь, и такой большой, что моя ладонь утопала. Поплакали, повыли, поубивали, чем теперь займёмся?       Я отпустил руку, чтобы пойти к двери, но существо стало мычать и с каждой секундой, голос становился всё громче, желая заплакать. Я тут же вернул руку на место и устало выдохнул. Существо успокоилось. Тревожное сердце во мне не успокаивалось, боясь любого движения существа. Не хотелось бы повторить убийство меня снова. Это было бесчеловечно. Даже тот же Пёс делал это менее жутко, как это существо. Я сжал крепче его руку и пошёл к двери, существо, как за поводком, двинулось за мной. Постучав в неё, приложил ухо к поверхности. Оттуда доносился гул, слышны тихий разговор знакомых голосов. Хотел было я уже крикнуть им, как заметил, что это существо так же приложило ухо к двери. Приподнимая брови от удивления, решил на время забить на это. — Камер? — спросил я, — Ты тут? — я услышал шаги. — Ноа, ты в порядке? Я слышал крики, — донесся приглушённый голос с той стороны. — Меня убили. Разорвали на куски. Это существо плакало, когда я увидел его лицо. — Я же сказал тебе не открывать глаз! — поругал он, — Ты восстановился? — Да. Сколько я тут? — Уже пять часов. Скоро вечер и мы тебя вызволим, — я посмотрел на руку существа, которая держала меня. — Сомневаюсь, что я выйду один, — с ноткой страха в голосе, ответил я. — Точнее? — Как зовут существо? — SCP-096 мальчик, — послышался голос деда, — Все его называют Скромником. — Хорошая шутка, — усмехнулся я, — Скромник, потому что убивает любого, кто завидит его лицо? — Верно, — ответил дед, — Почему ты ещё жив? — Я бессмертен. — Это я знаю, — хрипло ответил он, — Я к тому, видел ли его лицо снова, когда воскрес? — Да, прямо сейчас и смотрю на него. — И что он делает? — Ну, определённо убивать меня не собирается. — Вот оно как, — удивился дедушка, — Странное поведение. — Это происходит чаще, чем хотелось бы, — скривил я виноватое лицо, — В комнате включили свет, поэтому я его увидел. — Пришлось, Ноа, — виновато ответил Камер, — Агент нашёл тебя. Спрашивал, где ты. Я ответил, что ты на эксперименте, и чтобы доказать это, пришлось включить свет и убить тебя. — Понятно, — кивнул я, хотя я засомневался в существовании этого Агента. Они мне про него говорят и говорят, но самого его узреть так и не вышло, — Он настолько страшный? — Все, кто приходит из низов, всегда страшные и жестокие люди, — ответил дедушка, — Я живу слишком долго в Фонде, чтобы знать об этом. — По Зеро мы убедились, — тихо прошептал я, — Сколько мне ещё тут сидеть? — Примерно час ещё, — я тихо заскулил. Уже так много времени прошло. На что я трачу свою жизнь? На поверхности я мог хоть что-то делать и быть свободным куда-то идти, а теперь я заложник собственных грехов.       Мы присели со Скромником у двери и ждали этот час. Лишь иногда я разговаривал со стариком, спрашивая про это существо. Из рассказов я понял, что тощего человека не за что жалеть — это достаточно мрачное, несчастное и жестокое существо с маниакальными расстройствами. Даже если на фотке есть хоть пиксель его лица, он будет бежать со скоростью самолёта до края земли, дабы убить того, кто на него глянул. Но его легко удержать. Скромник никуда не уходит со своего места, и если не смотреть на него, он будет послушно следовать за каждым. Он убил меня единожды, и больше этого, кажется, делать не собирался. Его рука всё так же не отпускала меня, он её держал так, словно это была его последняя надежда на спасение. Учитывая собственный дар — скорее всего я действительно его последняя надежда. Но что теперь делать? Вечно ходить с ним по комплексу? Даже не ясно, как будет реагировать Скромник на других, когда его увидит другой сейчас. А если оторвать себе руку с ним, будет ли он держать её? Надо это узнать… — Камер! — постучал я в дверь, — Скромник не отпускает мою руку! — Чего? — послышался вопрос от него. — Когда я отпускаю его руку, он начинает плакать… — я замешкался. А правильно ли я сейчас поступлю? — Открой двери. Дай мне куртку или халат. — Нет! — воскликнул он, — Зачем тебе это? — Открой! Доверься мне! — Камер минуту ничего не отвечал, после, дверь открылась. Оттуда мне протягивала рука дока с халатом. Я её взял и накрыл ею лицо Скромника, — Можете смотреть, — из двери показались лица. Камер с дедом за спиной, уставились на меня с широко открытыми глазами, — Вот, — я показал на наши руки со Скромником, — Смотри, — я отпустил. Тощий короткое время, как обезьянка, рукой искал мою руку, хватая воздух, а когда не нашёл, стал тихо выть, переходя на плачь, а там уже и на настоящее рыдание. Камер быстро подбежал к нам, взял мою руку и насильно прикоснулся к руке Скромника, тот её ощутил, схватил и успокоился, — Что за херня? — Я, думаешь, знаю? — удивился Камер и посмотрел на деда, — Доктор Рестлер, что думаете? — Не мешало бы привести класс D и проверить? — мы с Камером переглянулись. — Тогда приведите его, — дед кивнул и ушёл. — Что вы задумали? — напрягся я. — Тебе будет жалко человека, если сейчас умрёт перед тобой? — я задумался, — Эти люди заслужили смерть. Убийцы, насильники, грабители и… — Да, не против, — дёрнул я правым плечом, — Плевать. — Что и ожидалось от тебя, — Камер ушёл в комнату и запер дверь. Мы со Скромником ждали не долго, когда пришёл молчаливый Зеро. За ним, как собака на цепи, плёлся белый мужчина, чистый американец, в оранжевом комбинезоне. Он растерянно осмотрел меня и Скромника, потом глянул на Зеро и быстро опустил глаза. Зеро оставил его, отдал мне одежду, что принёс с собой и ушёл. Я быстро оделся в белый халат, иногда отпуская руку тощего, а после глянул на человека напротив. Нас оставили в неловком молчании, которую иногда нарушал хриплый вздох тощего. Одно сказать — что тебе плевать на смерть другого, но иное, это быть соучастником убийства. — Как тебя зовут? — решил я немного скрасить его смерть. Я знаю, как это умереть в непонимании происходящего. Лучше всего сблизится со своим убийцей, как однажды с Чумным. Мне было куда приятнее умирать от его рук, когда я немного узнал его. — Джеффри Губерт, сэр, — сипло проговорил он, в страхе поднимать на нас глаза. Я сжал руку Скромника сильнее. Кажется он принимает меня за одного из учёных. — Ты когда-нибудь видел SCP-объекты? — он малозначительно кивнул, потом сглотнул и поспешил ответить: — Да, сэр, видел. — Кого именно? — SCP-056 и SCP-173, сэр. Я убирал в их камерах, — проговорил он. — Ты знаешь меня и его? — указал я на Скромника. Он не поднимая глаз замотал головой. — Нет, сэр, — и кинул взгляд на меня, — Предполагаю, мужчина рядом с вами, это SCP-объект? — Да, — я прикусил нижнюю губу, а его взгляд стал ещё мрачнее, — Ты понимаешь, что тебя ожидает? — Как и многих здесь из класса D, сэр, — он поднял голову и смотрел на меня светлыми глазами, — Только смерть. — Раз вы закончили, — механически сказал Камер через динамик, — Тогда начнём. SCP-6533, прошу, снимите халат SCP-096-го, — я сглотнул. — Прости меня, Джеффри Губерт, за это, — он продолжительное время смотрел в мои глаза. Уголки губ медленно поднялись в искренней улыбки, из-за которой моё сердце стало биться чаще. — Ничего страшного, сэр. Я прекрасно понимаю, что у вас самого, как и у меня, нету выбора, — я сжал челюсть. Нет, Джеффри Губерт, как раз наоборот — выбор-то у меня есть, но кажется сделал я его неправильно. Я потянулся к халату и нерешительно стянул его вниз с лица Скромника. Тощий человек тут же заморозил свой взгляд на человеке напротив нас. Его рука сжала мою кисть сильнее. Его челюсть задрожала, глухо стучала дёснами, но после пяти минут, Скромник просто отвернулся от него, не отпуская мою руку. Сам Джеффри застыл в немом ужасе. — SCP-6533, доложите, что происходит, — попросил мягко Камер, я оглядел Скромника и судорожно выдохнул. — SCP-096-й смотрел на Джеф… на мужчину некоторое время, но потом отвернулся. — Руку ещё держит? — Да, — посмотрел я на кисть. — Сможешь развернуть его? — Насильно?! — удивился я. — Да, попробуй. — Л-ладно, — мне и самому страшно совершать лишнее движение со Скромником. Не хочу повторить мою смерть снова, так тут ещё и Губерт, который не воскреснет, как я. Я схватил за руки тощего и стал его разворачивать лицом к мужчине. Он поддался на мои манипуляции, повернулся, но когда заметил, что на него по-прежнему смотрят, хотел вновь отвернутся, но я не дал, поэтому, он просто присел на корточки и прикрыл лицо свободной рукой, — Он присел и закрыл лицо рукой. — Руку не отпустил ещё? — Нет, — разочарованно ответил я. — А что будет, если руку отпустит? — спросил тихо Джеффри меня. — Не знаю, — так же тихо ответил я, — Мы это и пытаемся выяснить. — Он опасный? — я не хотел ему отвечать. — Да, — но всё же ответил. — Он убьёт меня? — Возможно, — я строго глянул на мужчину, — Я этого не хочу. — Как и я, поверьте, — мужчина отошёл к стене, — Он прячет своё лицо, почему? — Он убивает любого, кто смотрит на него, — я слышал как в этой тишине прозвучал волнительный глоток. — Пожалуйста, — задрожал его голос, — Не допустите этого. Я буду по гроб жизни вам обязан. — Я постараюсь, — ответил я. — SCP-6533, отпустите руку SCP-096-го, — я посмотрел на динамик со страхом. Знаете, в этот момент, я был не против держать этого тощего парня за руку всю свою жизнь, лишь бы мужчина не умер. — Я этого не сделаю, — решительно ответил я, сжимая руку Скромника, — Он же явно умрёт. — SCP-6533, выполните приказ, — механически приказал мне Камер. — Нет, док, он не виноват… — я посмотрел на Джеффри, — Губерт, скажи пожалуйста, за что сюда ты попал? — Сбил человека в нетрезвом состоянии, — через минуту ответил он. За это подвергать его такой смерти? Вы серьёзно? — Нет, пускай лучше полы драит, я не отпущу руку Скромника, — Камер молчал продолжительное время, после чего, динамик треснул. — Джеффри Губерт, — услышал я голос Зеро, — Осуждён за износилование и убийство Эвелин… — его голос дрогнул и он замолчал. Зеро никогда ещё так не делал, — Эвелин Годсон, — до конца ответил он, — Оставляя сиротой Ноа Годсона.       В этот момент, мой мозг отключился, переваривая услышанное и повторяя слова Зеро, как зажёванная касета. Я, наверное, не до конца понял, что он сказал, или, может, неверно услышал? — Ноа, — тихо начал Камер, — Это… — Нет, — перебил я, — Этого не может быть, — смотрел я на Джеффри. Он же смотрел на меня с полнейшим ужасом, что доказывало его виновность, — Стой… Серьёзно? — спросил я его, он стал отрицательно мотать головой. — Нет! Нет! Нет, это не так! Нет! — кричал он, — Они лгут! Я сбил человека, я никого не насиловал и не убивал! — Ноа, — с сомнением окликнул меня Камер, — Это правда он, — я растерялся. Кому верить? Меня словно делили на двое. И в эту же секунду, ко мне снизошло прозрение… Я же никогда не называл имени своей матери. Никому и никогда. Со дня её похорон, я никогда не произносил её имени. Не может быть. Мне не могло так повезти. Что бы из тысячи людей Класса D, мне попался именно убийца матери. Нет-нет, невозможное совпадение, такого не случается в жизни, нет… — Скажи правду, — прошипел я, — Или я отпущу руку этого существа и не знаю, что произойдёт дальше, — человек напротив вертел головой, и клялся в своей правде, — Скажи честно, — я поднял руку Скромника и стал по пальцу отцепляться от него. Один палец. — Нет, я этого не делал, честно! Я сбил человека!       Второй палец. — Честно, никогда такого не было, клянусь!       Третий палец. Рука стала соскальзывать. — Да! — крикнул он, — Да-да! Я встречался с той полоумной стервой, Эвелин Годсон! Я был пьян, безмерно пьян! Так ещё это дикий мальчик у неё, всегда смотрел на меня звериным взглядом, словно хотел разодрать шею ночью! Да, я её износиловал, потому что она была так хороша собой, и убил, потому что она была шлюшной сукой! Доволен?! — глядел он на меня, прижимаясь к стене.       Что я почувствовал на тот момент? Знаете, как ни странно, ничего. Полное запустение. Сколько бы не питал я гнева и отвращения к убийце матери, сколько бы не желал тому зла и всех видов пыток, я ничего не чувствовал. Увидеть с глазу на глаз того ублюдка и признаться в себе, что писающий от ужаса в штаны мужчина — является тем, кого я проклинал, — это оказаться в неком другом мире, по ту сторону баррикады. Я вспомнил самый первый сон в этом Фонде: когда шум взрывов, то ли салютов, то ли бомб, рыдали над небесным сводом, а я стоял в стороне, уверенный в том, что я не причастен ко всему. Именно сейчас себя так и чувствую. Убийца моей матери не является моей главной проблемой сейчас, и видно, судьба его хорошо наказала, однако его это не освобождает от ответственности. — Я Ноа Годсон, — ответил я беспристрастно, равнодушно глядя на его скривившую мимику ещё более сильного ужаса и осознания своих ошибок, — Моя мать была Эвелин Годсон, которую ты и убил, — мои уголки губ невольно поднялись в улыбке и это воодушевляющее чувство нельзя было усмирить. — Прости я…прости за твою маму, — он упал на колени, по его щекам покатились слёзы, — Я не осознавал, что делал…я правда не хотел этого делать! Я думал мы с ней будем очень счастливы! — его глаза сверкнули, — Я думал, научу этого мальчишку играть в бейсбол, отправлю учиться в лучший университет, и… — Я тебя прощаю, — о как же я хотел, чтобы он замолк, — Я не держу на тебя обиды, — он улыбнулся мне. — Спасибо! Спасибо! Только… — он глядел на мою руку, — Не отпускай это существо, ладно? — Ладно, — кивнул я, и отпустил руку Скромника, почесав затылок, — Только кое-что припоминаю, — Тощий человек стал искать мою руку, Джеффри истерически закричал, кидаясь к двери, — Я помню, ты говорил, что должен тебе, разве нет? — Тощий человек становился более беспокойным, его учащённое дыхание перешли на стоны и скорый раскат вопля. Сам Джеффри стал бить по двери, кричать о спасении, и оглядываться на моего палача, — Наверное, мне стоит вернуть долг, а то уж слишком долго ты его ждёшь. — Не-е-ет! Ты мне не должен! Нет! — плачь Скромника неспеша перешёл на рыдание, а там на крик, — Нет! Прошу! Прости меня! ПРОСТИ, — Джеффри плакал вместе с палачом, бил по двери с такой силой, что уже отбил синяки. — Извини. Я возвращаю свои долги как полагается, — я отошел на шаг. Я видел, как Скромник поднялся на ноги, стал драть своё лицо. Насильник стал вопить сильнее, и срывая голос, тихо пищал, — Пока, Джеффри, — равнодушно ответил я его мольбам.       Палач побежал на убийцу матери, сорвал с него комбез, следом, в кулаке собрал кожу с его груди и оторвал, отбрасывая в мою сторону. Следом пошло мясо. Всё сопровождалось тонким, приглушённым писком жертвы, звуками борьбы и задыхающегося тюленя. Я завороженно смотрел на его смерть, видел в этом нечто…красивое, возбуждённое, прекрасное… А когда время пришло к сломанным костям, я прикрыл глаза, наслаждаясь их хрустом. По моему лицу расползлась безудержная, блаженная улыбка. Кровь фонтаном извергалась из тела убитого, окрашивая всю комнату и меня самого в красные цвета. Палач не переставал плакать и драть тело в желании полностью его уничтожить. Обрывки кожи, плоти и органов раскиданы на луже крови, охватившую весь пол помещения. То, что осталось от прежнего Джеффри, теперь лежало под моими ногами. Лишь сердце отбивало свои последние удары и со временем заглохло.       Всё обратилось в тишину. Я сел на пол, рядом с целым черепом Джеффри, взял его в руки и осмотрел. После чего, достал из карманов сигарету, закурил, и весь пепел смахивал в этот череп. Лучший в моей жизни трофей, идеально послужит мне пепельницей. Скромник подошёл ко мне, присел на пол, взял руку и тихо всхлипывал. — Ты молодец, хорошо справился, — погладил я его лысую голову, — Думаю, теперь не придётся тебе более убивать, — и затянулся, — Сегодня был замечательный день.