Об изъянах и любви

— Я толстая. — Ты не толстая. — Я толстая! — Ты не толстая, — Какаши лениво листает книгу, пока его благоверная крутится около зеркала в одном белье, пытаясь подобрать более подходящее под платье. Он бы предпочел, что бы она была вообще без него: без платья или белья — не понятно, но это все только его фантазии. Пока что. Хатаке делал вид, что книга его интересует куда больше, потому что знал, что смущает её своим взглядом, но ключевое слово «делал вид». Как вообще можно отвести взгляд от мягкого выпирающего животика и боков, в которые слегка впивается резинка зелёных танга, желая их снять и пройтись языком по следу от них? — Ты так специально говоришь, — Она дует губки и ищет в шкафу подходящее для прогулки платье. Какаши вздыхает и откидывет книгу в сторону: — Говоришь какую-то чушь, — Он встаёт и подходит сзади неё, кладёт руки ей на талию, слегка сжимая и прикусывает себе язык от удовольствия, которое получает, когда касается её. Она недовольно хмурится, отводит взгляд в сторону и втягивает живот. Хатаке приподнимает брови, удивляясь, но потом ухмыляется. Как дите, честное слово! — А вот так делать не надо, — Шепчет ей на ухо и слегка щипает за упругий низ живота. Знает, что она не любит такое. Ей неприятно, что такой как он касается такую как она. Они же совершенно разные. И чего вообще с ней возится? Какаши видит, как она морщит нос и кривит губы, отводя глаза в сторону то ли в отвращение, то ли в стыде. — Милая, — Шепчет Хатаке, вообще ничего не понимая, — Что случилось? — Он заключает её в объятья, окольцевав любимое тело в своих руках. Она вздрагивает и дотрагивается своими ладонями до его рук. Нижняя губа дрожит, а нос дёргается как у зайчика. — На работе… — Выдыхает она спустя несколько секунд молчания, — Девушки... стажерки… — Ей приходится проглотить неприятную слюну в горле, — Они думали что я их не слышу… — Привычный, плавный голос переходит на шёпот, — Наговорили всего, сказали, что тебе нужен кто-то получше… Что мы вообще не смотримся вместе и много других… гадостей. Какаши слушал, не перебивал и… не понимал. Неужели он что-то сделал не так, что какие-то сплетницы смогли подкосить уверенность в его девочке и испортить настроение? — Послушай меня, — Он шепчет на ухо и слегка кусает его в качестве наказания, — Почему ты вообще слушаешь… — Пытается подобрать слова, но ничего приличного на ум не приходит, — Каких-то недалёких девушек? У них просто своя жизнь скучная, вот и пытаются свою вредность перенести на тебя. — Но ты же их видел. Они и вправду получше меня будут: высокие, худенькие, аристократичные… — Она недовольно хмурится, когда её перебивает смех Какаши. — Как я мог их увидеть, если всегда смотрю только на тебя? — Он смотрит ей в глаза через зеркало и широко улыбается, видя, как она в растерянности приоткрывает ротик. Она смеётся спустя пару секунд и выворачивается из его рук, чтобы обнять самой, сцепив свои запястья у него на шее: — Это ты в своих книжках вычитал? — Она лукаво смотрит на него, но и улыбается счастливо. Как же быстро меняется её настроение. — Все может быть, — Какаши пожимает плечами, принимая её игру. Наклоняется к ней и нежно целует, радуясь в очередной раз, что не обязательно при ней носить маску. Она прикусывает его нижнюю губу от переизбытка эмоций, сжимает в ладонях серебристые волосы и ощущает кожей, как он спускается мозолистыми руками с её плеч ниже, пальцами проводит по лопаткам и застёжке бюстгальтера, оставляет свои руки на ягодицах, сжимая. Стон непроизвольно вырывается с её губ. Какаши облизывает свои губы, когда они отрываются друг от друга и смотрит на неё сверху вниз: на прекрасные глаза, которые излучают любовь, опускается ниже, где находится грудь с маленькими — вчерашними — укусами, и, к сожалению, в бюстгальтере и переводит взгляд на зеркало. Он смотрит на её тело, такое родное и любимое. На округлые ягодицы, на которых сейчас лежат его руки и сжимают их; на плотные ноги, которые он до безумия обожает целовать; на мягкие бока с плавной линией талии, на которую он так же любит класть свои руки. И не правы были те змеюки, что шептались за спиной. Он и она прекрасно смотрятся вместе. — Я люблю тебя, Какаши, — Счастливо улыбаясь, шепчет она ему куда-то в грудь. У Хатаке от такого сердце стучит в три раза быстрей, она слышит это и чувствует свой щекой. Поэтому не ждёт взаимного ответа. Просто знает и все. Вот дура и как она вообще могла засомневаться в нем? — А будешь сомневаться ещё и в себе, то придётся заняться с тобой сексом прям перед зеркалом, — Шепчет он ей в макушку и она вздрагивает. Не от того, что, кажется, она сказала свою реплику в слух, а от самого предложения. Её щеки густо покраснели вместе с ушами, а дыхание участилось. Какаши слегка, совсем чуть чуть, отодвинулся, чтобы увидеть эту прекрасную картинку и то, как она отводит глаза в сторону. — Неужели тебе понравилась эта идея, м? — Он ухмыляется, поворачивая её голову к себе за подбородок и соприкасаясь с ней носами. — Отстань, — Пищит она в смущении, пытаясь подтянуть к голове плечи. — Ты прекрасна, — Смеётся Какаши, оттягивая резинку её танг и слыша характерный шлепок, целует влажно, страстно, сразу с языком. Она цепляется за его плечи, чтобы не упасть из-за дрожащих ног. Чувствует спиной холодную поверхность зеркала и отстраняется от мужчины: — Какаши, нас ждут… — Она водит пальчиком по его груди и пытается восстановить дыхание. — Думаю, они нас поймут, если мы чуть-чуть опаздаем. — Да… Поймут, — Она не может уже нормально думать, когда его губы целуют шею, а пальцы, позаботившись о нижнем белье, вытворяли невообразимые вещи между её ног. И все же не правы были те змеюки. Они вдвоем идеально подходили друг к другу. Во всем.