Об изъянах и любви

Квартира была заставлена множеством коробок. Какие-то уже были запечатаны и стояли отдельно, какие-то — наполовину пустые. Да и вообще творился настоящий беспорядок. Наруто был отдан счастливой Микото, которая с радостью согласилась приютить у себя на пару дней мальчика, пока идёт переезд. Да и муж находился на задании, поэтому явно никто не был бы против. Саске, правда, повозмущался, но, вроде как, согласился. Девушка рассматривает такую привычную ей квартиру, которая принесла столько боли и столько счастья… она будет скучать. Но её взгляд натыкается на большое желтое пятно в углу гостиной и трещину, ведущую в ванную комнату. Нет, скучать она явно не будет. Новая квартира отличалась от этой разве что чуть более широкой гостиной и наличием ещё одной комнаты и балконом в этой комнате. А так, планировка все та же. Гостиная совмещенная с кухней и прихожей, маленький квадратный коридор, который имеет три двери: та, что прямо — первая комната с балконом и более просторная, справа — вторая комната, скорее всего она будет у Наруто и слева ванна. Даже если Наруто захочет пригласить друзей на ночевку — им место так же найдётся. Новая гостиная хоть и была с такой же планировкой, как старая, но чуть больше, поэтому в неё спокойно можно уместить помимо раскладного дивана — на старой квартире был обычный диван — ещё и кресло-кровать. — Так ты все-таки Узумаки? — Послышался мужской голос и девушке пришлось отвлечься от своих дум и перевести взгляд на Какаши. Тот держал в руке множество её документов. — Угу, — В груди неприятно кольнуло и она присаживается рядом с Хатаке на пол, облокотившись о диван. — Ты никогда не говорила о своей фамилии. — Ты не спрашивал, — Говорит совершенно спокойно, — Кушина-сама сделала это, чтобы легче уладить всякие документные вопросы. Поэтому и записала как свою сестру. Я не особо сопротивлялась, — Девушка пожала плечами и услышала, как усмехнулся Какаши — он до сих пор помнит, какая любовь у неё была к Красной Хабанере, — К тому же мне это очень сильно облегчило задачу по взятию опеки над Наруто, — Ей приходится сжать губы от ужасных и тяжёлых воспоминаний. Она тянется к своему первому, ещё школьному, удостоверению личности, где изображена девочка с нескрываемым отвращением в глазах на все живое, пухлыми щечками и короткими пушистыми по уши волосами. В тот день шёл дождь. Кошмар, она была такой страшной… — Я бы сказал, что ты тут очень милая, но твой взгляд запрещает мне это делать, — Говорит Какаши и стучит двумя пальцами по лицу на фото. Девушка не сдерживается и очень сильно смеётся. Вот за это она его и любит. — Ну да, особенно милой меня считал Третий, — Проговаривает с сарказмом и вытирает слезы с уголков глаз, с лёгкой грустью улыбается, смотря на фото. — А третий тут причём? — Какаши наблюдает, как девушка встаёт со своего места и перекладывает все документы в сумку, висящую на крючке около двери, прям сбоку от дивана. Она замирает на секунду и недоуменно смотрит на Хатаке: — Какаши, об этом вся деревня знала, — Приподнимает левую бровь и отворачивается, чтобы застегнуть замочек, — Кто-то донес ложную и очень правдоподобную информацию, и меня хотели выдать замуж за Асуму, — Спокойно пожимает плечами и идёт обратно к мужчине, садится рядом с ним, — Так как надо укротить характер девчонки и спасти великие гены Узумаки. Проще говоря, хотели сделать из меня инкубатор. Какаши не понимает, почему она так спокойно и отстранённо об этом говорит. Неужели все равно, что могло случиться с ней тогда? — Почему я об этом не знал? Кажется, она превысила свой лимит удивления на ближайшую неделю. То ли для неё все очень очевидно, то ли Какаши ещё окончательно не проснулся. Она хмыкает и опять спокойно пожимает плечами, притягивая себе какие-то бумажки, кажется, это были её детские подделки: — Меня же не сразу после смены фамилии хотели отдать замуж. Мне было пятнадцать или шестнадцать, точно не помню, — её голос все такой же спокойный, — Кто-то донес, что я истинная Узумаки и сестра просто не хочет, чтобы меня использовали. Её чуть не отправили под суд как за укрывательство важнейших данных для деревни. Параллельно шла резкая и неожиданная подготовка к свадьбе, её хотели провести как можно быстрее и только в последний момент, буквально за два дня, явилась Цунадэ-сама, не знаю почему именно ей доверились, но дай боги ей денег побольше, и провела быструю экспертизу ДНК. Понятно, что во мне ничего не было от Узумаки и свадьба не состоялась. А в деревне как-то быстро и позабыли об этом. За неделю все это произошло, если не ошибаюсь, — Заканчивает она свой рассказ и переводит взгляд на Какаши, который сидел с максимально задумчивым лицом, — Тебя просто не было тогда, вот и все, — говорит без обвинений, обиды или гнева. Это была просто констатация факта. «Тебя просто не было тогда рядом.» Воспринимает он её слова по своему. Или потому что до сих пор, где-то в душе, отвратен сам себе за подобные глупости. За утерянное время. Она не сразу понимает, что сказала что-то не так. Замечает хмурое лицо Хатаке, ощущает негативные эмоции и то, как сильно были напряжены его скулы. Приходится резко и громко вздохнуть от своей глупости и тупости: — Прости… — Подползает к нему на коленях и трогает своими ладошками за плечи, — Какаши, прости, я не имела ничего такого, — Он поднимает тяжёлый взгляд на нее и самой ей становится плохо, — Для меня все это в прошлом и уже не имеет значение, — Целует его щеки, лоб, глаза и губы, — Прости меня пожалуйста, прости… Какаши чувствует прохладные капли на своём лице и понимает, что это она плачет. Из-за него и опять. Девушка резко вскрикивает, когда её охватывают за плечи и усаживают на колени, спиной к мужчине. Хатаке крепко-крепко обвивает девичье тело руками, не желая её больше никогда отпускать. — Это я должен говорить слова прощения, — Его голос отдаётся в спину, а тёплый воздух касается затылка. — Я… Я… — она пытается восстановить дыхание от шока из-за резкого перемещения, — Я очень испугалась, что сделала тебе этим больно, потому что для меня это уже не важно, но для тебя… — Извиняться за боль должен только я, — Резко обрывает он её, — Все, что происходило — происходило из-за моей глупости, — Какаши крепче сжимает её тело, пытаясь хоть как-то унять свои страхи, — И вновь ты плачешь из-за меня… — Последние слова тонут у неё на сгибе шеи. — Какаши… — Произносит с нежностью его имя и тянет руку наверх к его волосам, чтобы аккуратно погладить. Они сидели в тишине долгое время, наслаждаясь друг другом. Она гладила пальцами его голову, заставляя расслабиться, а он — крепко обнимал и касался губами её шеи, посылая по телу приятные мурашки. И не было здесь ни страсти, ни похоти, лишь сплошная нежность и тепло. Желание просто сделать приятное, ощутить тепло и запах друг друга, наверстать упущенное когда то время. И кажется, что вечности мало для этого. — Без прошлого нет будущего, Какаши, — Совсем тихо говорит она, полностью расслабленная и изнеженная его поцелуями и прикосновениями, — Прошлое надо помнить, чтобы извлечь ошибки и не повторять их в будущем, но прошлое не должно тянуть тебя назад, — Он перестал целовать её шею, внимательно слушал и впитывал, будто никогда раньше не слышал эти слова. Просто слышать их от нее более… действенно. — Раньше я сердилась на тебя, злилась и не понимала... Хотя чего уж скрывать, до сих пор не понимаю, почему ты резко бросал и оставлял меня, — Она чувствует спиной, как сильно бьётся его сердце, как он сам напрягся, — Потом… — Облизывает губы, подбирая слова, — Ты раскаялся… настолько, что у меня не было ни сил, ни желания, даже из вредности, злиться на тебя. Я простила тебя настолько, насколько, как мне кажется, не могут простить даже боги, — Она извернулась в его руках и охватила ладонями любимое лицо с родинкой под губой, — А сейчас, здесь, в настоящем, ты рядом со мной, я чувствую твоё тепло и сердце. И именно это важно. Что ты понял свои ошибки и пытаешься исправить их. Я простила тебя, любовь моя, так прости же и ты себя. Она крепко обняла его за шею и шептала на ухо последние слова, словно мантру. А он лишь думал, за что заслужил такую прекрасную, невероятно понимающую и любящую девушку у себя в объятиях. Девичья шея чувствовала, как чужие слезы спускались ей за воротник белой футболки, а объятья в мужских руках стали крепче. А впереди неизвестное будущее и ещё множество ошибок.