Dominus Tenebris

Вернувшись домой, очень удачно застал маму. Усадив её за стол и заблокировав там чаем, я начал пытать родительницу на предмет родственных связей. Оказалось, что тётя Марина её сводная сестра. Бабушка родила её в пятнадцать и отдала на удочерение. Через пятнадцать лет Марина нашла бабушку, но в семью не лезла. Лишь познакомилась со своей сводной сестрой и звонила ей пару раз в год, не чаще. На день рождения мамы и день рождения бабушки, которая умерла, когда мне было всего шесть. – А почему ты не рассказывала мне о ней, мам? – Не знаю. Как-то не пришлось. Она странная была, такая, знаешь, загадочная, взгляд тяжелый. И смотрела не в глаза, а как будто за плечо всё время. Красивая очень. Даже не скажешь, что на семь лет старше меня. А жила при этом одна и очень уединённо. Я её видела всего два раза: когда она с мамой знакомиться приехала и когда ты родился. У бабушки тоже день рождения в марте, только на десять дней после тебя. – Я помню. – Так вот, Марина позвонила мне по традиции, а я тогда сказала, что сына родила. И она напросилась на тебя посмотреть. Ну, посмотрела, пальцем в живот потыкала. Ты смеялся, хотя у меня на руках плакал всё время в тот период. Колики тебя мучили. Вот собственно и всё. Кстати, после её приезда колики твои как рукой сняло. Я рассказал, что она оставила мне дом, и я переберусь туда жить. Мама не возражала. Даже обрадовалась. И тому, что я получил нехилое такое наследство, и что мне есть где отдохнуть от своих предков. Думаю ещё и потому, что на здорового лба готовить не надо и стирать. У неё развод, новые отношения и новый проект. Я пошёл собирать вещи и писать список того, что надо купить. Смотался в зоомагазин, продуктовый и даже в строительный. Есть там инструменты или нет, я не догадался посмотреть, но элементарный набор вроде отвёрток, сантехнических ключей, молотка и пилы я купил, чтоб потом машину зря не гонять. У меня всё удачно сложилось, и я в итоге смог вернуться не через три дня, а вечером второго. Мрак встречал меня на крыльце. Корм он сожрал весь, и я сразу выдал ему лоток с нарезанным кубиками мясом, который купил прямо перед отъездом в мясном и попросил нарезать там же. Никогда я не видел, чтобы еду поглощали с такой скоростью. Убедившись, что мой кот - локальная чёрная дыра, я насыпал ему ещё и сухого корма, и оставил полировать мясо, таская вещи от машины к дому. Благо, вечера в мае уже были длинные и было относительно светло. С трепетом я пощёлкал тумблерами на щитке электричества. Всё исправно работало! Фух! Сразу загудел холодильник. Загорелся фонарь на улице над калиткой. Зашумел мотор, подсасывая воду в баки. Я вышел и понял, что машину можно загнать на участок. Часть забора просто отъезжала в сторону на небольшом колёсике. Щеколду изнутри забора я только сейчас разглядел. Быстро перепарковался, водворил забор на место, закрыл калитку и вернулся в дом, где довольный и насытившийся Мрак вальяжно лежал на диване поверх пледа. Холодильник я открывал с некоторой опаской, но он был девственно пуст и чист. В доме вообще было очень чисто. Эффект присутствия отмечался лишь в гостиной благодаря раскрытой книге, недовязанному шарфу и стылому пеплу в камине. Я быстро загрузил холодильник, морозилку и полки кухонных шкафов. Открыв вентиль газового баллона, поставил чайник. Он уютно засопел. На ужин у меня были вино и пицца, но я захотел вначале выпить чаю. На полке над мойкой нашлась посуда, я выбрал чашку в крупных маках и заварил себе пакетик. Позже будет и нормальная заварка, и френч-пресс, и привычная мне чашка из стекла с двойными стенками, но не сейчас. Это было неким ритуалом. Выпить чай на кухне в доме, будто признавая его своим. Меня своим дом уже признал, судя по ощущениям. Мрак пришёл ко мне, пока я пил чай, и втирал себя в мои джинсы, очевидно, метя своим человеком. Допив чай, я погладил кота и занялся его обустройством: поставил ему в санузле первого этажа лоток, бухнув в него целый пакет наполнителя. "Чёрная дыра" порылась там с умным видом и налила лужицу. У меня отлегло от сердца. – Ты молодец! – Мраа! – выдал Мрак и пригласил меня на кухню, как бы намекая, что слова в миску не положишь. А миска блестела девственной чистотой. Триста грамм говяжьей отбивной и двести грамм корма канули в Лету. Я насыпал ещё и пошёл растапливать камин. Пусть отъедается, худой как палка. Когда пламя весело затрещало, пожирая дрова, я уже сидел на полу перед камином на низком пуфике, пил вино и поглощал пиццу. На коленях лежал Мрак и ловко ловил на коготь кусочки курицы, которые я вытаскивал ему из пиццы. Мне оставались ананасы и сыр, но я был не в претензии. Суховатую куриную грудку я не любил. Даже ананасы её от этого не спасали. Мрак оказался замечательным собеседником, вставляя в нужных местах отрицательные или положительные "мрф" и "мра", и не перебивал меня. Я под разговор и пиццу выпил всю бутылку вина и уснул по этому поводу на диване, натянув на себя плед, подложив под голову недовязанный шарф и подгребя под бок жесткого, как доска, Мрака. Ночью мне приснилась тётя Марина. Хотя какая она, нахрен, тётя, если выглядела она во сне лет на тридцать максимум? У неё были блестящие длинные чёрные волосы, очень синие глаза и загадочная улыбка. В ней угадывались черты её отца: в хищном рисунке ноздрей, в оливковой коже, в верхней губе, похожей на лук. Она была очень красивой. Несколько минут она рассматривала меня, а потом сказала: – Ты вырос, Ингвар. Я рада, что ты принял моё наследство. За Мрака отдельное спасибо. Владей. И я проснулся. На душе было тепло от благодарности тёти. И я рад был её увидеть. Она видела меня всего лишь раз, но сделала мне подарок, изменивший мою жизнь. Насколько, я и сам не сразу узнал. Утром лениво выполз на крыльцо, запуская в дом солнечный свет и запах свежести, сирени, начала лета. Почесал живот под старенькой вылинявшей футболкой, застиранной до состояния батиста. Она стала тонкой и шелковистой. На ней был нарисован череп с тремя глазами. Третий глаз светился зелёным огоньком. Мама меня за эту футболку гоняла и несколько раз порывалась выбросить, но я не давал. Да с хрена ли? Я всё равно спал один. А Мраку всё равно. Потянувшись, я зевнул во всю пасть и вдруг заметил за калиткой человека. Подавившись зевком, я отступил вглубь. Я хоть и у себя дома, но я в одних боксёрах и в футболке-бомжачке (её так мама называла). – Простите, можно пройти? Кто это, блядь, и куда ему надо пройти? Может, это электрик какой. За забором торчала крыша машины, но явно не жигулей. Хотя, может, сейчас электрики хорошо зарабатывают. – Секунду! Я метнулся в гостиную, натянул джинсы, сунул ноги в кроссовки и вышел к калитке. Человек на электрика похож не был. Это был молодой мужик лет двадцати пяти, светловолосый, невысокий и какой-то измождённый. В цивильной одежде и без всего. В смысле, в руках у него ничего не было. – Здравствуйте! Чем могу помочь? – спросил я. Может, заблудился человек или плохо ему. – Здравствуйте! Можно пройти? – Куда? Вы счётчики осмотреть хотите? – Нет, пройти, – с упором на слово «пройти» сказал он. Я непонимающе смотрел на него. Или я ебанулся, или мужик. Я надеялся, что не я. А он смотрел на меня так просяще. Будто я его последний шанс. – Мне вас матушка Ефросинья посоветовала. Сказала, что это последний шанс. – Ох ты ж, ёбтвоюмать, чего происходит то? Опасным мужик не выглядел. И я вдруг решил поддаться и посмотреть, чего будет. Ну, пройдёт он, и дальше что? Я что, зря пять лет ногами и руками на тхэквондо машу? Я открыл калитку и махнул головой, приглашая его за собой. Он с выдохом облегчения неуверенно пошёл за мной. Да он, походу, меня боялся больше, чем я его. Перешагнув за порог, я оглянулся и замер. За плечом незнакомца стоял крайне неприятный тип. Высокий, серый какой-то, глаза бегают. Под ногами у меня организовался Мрак и, выгнув дугой спину и раздувшись как шар, зашипел. Зрачки его расширились. Причём шипел он на спутника этого молодого мужика. – Ты проходи, а тот, кто с тобой, пусть на улице подождёт. А лучше пусть вообще уходит. Серый убрал ладонь с плеча молодого и отодвинулся. Я отступил, пропуская вперёд себя молодого, следя, чтобы серый не попытался пройти внутрь. Мрак так и расшиперился на крыльце, смотря на него чёрными расширенными зрачками и утробно завывая. – Уходите! Вы моему коту не понравились. Совсем уходите, чтоб я вас больше тут не видел. Серый дёрнулся, как от удара, и, спустившись по ступеньками, пошёл к калитке. Я следил за ним. Он просочился через приоткрытую калитку и пошёл в другую сторону от центральной улицы. Хм, а что там? Мой дом, вроде как, крайний тут. Я развернулся к молодому. – Тебя как звать? – Серёга. – Иди себе, Серёга, куда шёл, у меня ещё дел дохрена. – Спасибо! – надрывно сказал он и вдруг схватил меня за руку и сунул туда что-то. Я рассмотрел. Это был конверт. В конверте – деньги. – Это чё за хуйня? – Благодарность! – Ты ёбнулся, что ли, Серёга? – Простите, как вас зовут? – Игорь. – Игорь, я вас прошу, пожалуйста, возьмите! – Да за что?! Можешь ты мне толком объяснить? – Матушка Ефросинья сказала, что вы поможете избавиться от того, что стоит за мной. – Что, а не кто? – Ну, она так путано объяснила, что я не понял нихрена. Мне как диагноз поставили, я вообще соображать стал плохо. Мне её в больнице посоветовали после последнего рентгена. Сам доктор. Ну я и поехал, понял, что дело труба. Матушка посмотрела на меня, свечки пожгла и ваш адрес дала. Правда сказала, что тут женщина будет, Марина. Надо, мол, попросить пройти и всё. Вы мой последний шанс, понимаете? – А что за диагноз у тебя, Серёга? – Рак правого лёгкого. Неоперабельный. – Мра! – подтвердил юлящий в ногах Мрак. – Понятно. Ты, Серёга, деньги свои прибери, – начал я совать ему конверт в руки. Он в ужасе начал отступать от меня, спрятав руки за спину. Я, психанув, сунул ему конверт в карман куртки. – Да не ссы ты! Дам я тебе пройти. Выздоровеешь, приедешь, отпразднуем. Мне так проще. Я тут недавно, не с руки мне пока деньги брать. Серёга, которого явно отпустило, робко спросил: – А идти-то куда? – Да прямо. Видишь, дверь под лестницей – там насквозь пройдёшь и в сад выйдешь. Потом дом обойдёшь и домой вали. Удачи тебе. – Спасибо! – Иди уже, страдалец. Всё хорошо будет. Я послушал, как хлопнула дверь на веранду, потом веранды, и через несколько минут Серёга появился справа. Махнул мне, счастливо улыбаясь, аккуратно прикрыл за собой калитку и укатил на своей машине.