Джейсон сдается

В первый раз Джейсон натыкается на это непотребство в Насирии. Город захвачен, аэропорт взят под контроль. Они прочесывают ближайшие к нему кварталы на случай засады, и в одном из чудом уцелевших в бомбежке домов, пока большая часть их группы обыскивает первый этаж, Мёрвин с Джоуи сразу поднимаются на второй. Джейсон следует за ними, заглядывая по пути во все помещения, внимательно осматриваясь и прислушиваясь, прочесывает коридор до конца, сворачивает в следующий. Они оба стоят там, возле окна, и Джейсон делает было шаг в их сторону, но в следующую секунду прирастает к месту, нервно сжав автомат, потому что… какого хрена?! Мёрв со всей дури впечатывает Джоуи спиной в стену, сжимает его бедра, протискивается коленом между, а тот приглушенно стонет, хватается за его плечи и тянется к нему раскрытым ртом. Джейсону хочется потереть глаза, потому что в них явно что-то попало, блядь, такого ведь просто не может быть! Мёрвин же самый гомофобистый гомофоб из всех, кого он когда-либо встречал в своей сраной жизни, и все эти шутки про чужих мамок, и вообще… какого, блядь, хрена?! Он так подвисает, что даже не осознает, когда рука Мёрвина успевает оказаться у Джоуи между ног, только завороженно смотрит, как она двигается вниз-вверх, и тот стонет еще отчаяннее, не разрывая поцелуя и выгибаясь навстречу. Они как будто делают это уже не в первый раз – а значит, они могли делать это и рядом с ним, пока он спал, например, или в соседней палатке, или… Вот ведь блядь! Джейсон отмирает и быстро прячется за угол, не хватало еще, чтоб они его заметили… Блядское блядство! Он остервенело трет отчего-то погорячевшее лицо и пытается восстановить дыхание, а потом быстро, будто за ним кто-то гонится, возвращается к лестнице. Во второй раз он палит их ночью, в лагере к северу от Шатры. По данным разведки, сраные иракцы бежали еще дальше на север, так что тут чисто, но он все равно не может уснуть и, в конец устав ворочаться на узкой койке, выходит из палатки. В холодном свете луны колючие пустоши вокруг лагеря кажутся совсем мертвыми. Он бездумно бродит между палатками, прислушиваясь к тихим голосам дозорных, расставленных по периметру, вдыхает остывший сухой воздух. Когда он доходит до обоза, мысли уже более-менее успокаиваются. В такой тиши как-то уже даже не верится, что за кустом может сидеть какой-нибудь псих с гранатой. Джейсон обходит первый из грузовиков спереди, чтобы окинуть взглядом мертвую пустошь за ним и окончательно успокоиться – и пойти, наконец, поспать перед завтрашней переброской. Но внезапно весь план идет по пизде. Он слышит тихие стоны и тяжелое хриплое дыхание и почему-то тут же понимает, в чем дело. Шея кажется каменной, когда он почти против воли поворачивается на звук, выглядывая из-за машины. Да блядь, ну конечно, это они! Луна бессовестно подсвечивает голое левое бедро Джоуи и шарящуюся по нему ладонь Мёрвина. Он вжимает напарника в затянутый брезентом кузов и огромное пыльное колесо, притирается сзади бедрами, прямо к его заднице, и Джейсон вдруг думает – а на нем-то штаны тоже расстегнуты? Он тут же мысленно дает себе по морде, но почему-то все еще не уходит, будто прирос. Мёрвин не то целует, не то кусает Джоуи в шею, отчего тот коротко всхлипывает, и тянется ладонью вперед, а затем обстоятельно двигает ею вниз-вверх. Вторая его рука обхватывает Джоуи поперек груди, и Джейсон видит, с какой силой он впился пальцами в его куртку на боку. – Натан… – еле слышно шепчет Джоуи. – Натан, я почти… – Так давай, крошка, – откликается Мёрв, и от этой «крошки» у Джейсона дергается глаз. – Кончи для папочки. Джоуи дергается, когда Мёрвин снова впивается в его шею, выгибается так, будто хочет вплавиться в Мёрва своей блядской задницей – и Джейсон едва успевает спрятаться за грузовик, когда слышит долгий скулящий стон. У него горит даже шея, а ноги совсем ватные. – Давай теперь ты, крошка, – довольно шепчет Мёрвин, и Джейсон понимает, что больше не выдержит. Он отрывает себя от холодной радиаторной решетки грузовика и на неслушающихся ногах идет к палаткам, мечтая как можно скорее оказаться в своей и уснуть. Но напоследок не удерживается и оглядывается назад. В просвете под машиной возле заднего колеса видно ногу Джоуи, явно стоящего на коленях. Блядь! Укладываясь на своей койке, Джейсон понимает, что сна у него ни в одном глазу, а вот мысли теперь еще дурнее, чем до этой прогулки. Третий раз случается еще через пару дней, когда из-за сраной бури они не доходят до Сухара всего километров пятнадцать. Ветер поднимается с самого утра, но грядущую песчаную бурю они чуют слишком поздно и ставят лагерь откровенно наспех. Когда буря налетает, многие палатки еще толком не привязаны и их моментально уносит к хуям, а те, что остаются, колышутся под порывами, как трава на лугу. И это чертовски страшно, если честно. Все прячутся по выжившим палаткам и грузовикам, но Джейсон до последнего вглядывается в песчаный ад сквозь ресницы, натянув платок по самые глаза, боясь проморгать кого-то из своих. Ветер еще больше усиливается, так, что его уже начинает немного протаскивать берцами по земле, и он понимает, что времени больше нет. Только бы все, блядь, были в укрытии. Он добегает до ближайшего грузовика и запрыгивает в пустую кабину, хватаясь за рацию на плече. – Всем позывным, это Главный Ястреб два-один, все в порядке? Прием. Все по очереди отзываются, и у Джейсона отлегает. Он командует им не высовываться и откидывает голову на подголовник, чувствуя, как печет глаза. Видимо, все-таки наглотался ебучего песка. Ну ничего, главное, что все целы. Он почти успевает задремать, когда чувствует толчок. Сперва ему кажется, что это снаружи что-то влетело в кузов, но толчок повторяется, прямо за сидениями. Ощущение, будто кто-то пихает какой-то ящик прямо в стенку между кузовом и кабиной. Может, там кто-то есть? Он оборачивается и приоткрывает маленькое окошко, чуть-чуть, только чтобы докричаться, но… Да, ебучий план опять идет по пизде. Потому что кричать не приходится, оттуда отзываются сами, правда, не ему, но достаточно громко и четко. И теперь Джейсон уже даже не сомневается, блядь, чей это стон. По спине от одного звука бегут мурашки. Он вспоминает, как подглядывал за ними две ночи назад, а теперь вот он будет подслушивать, прямо новый уровень, блядь! Стыдно так, что уши неебически горят. Сраный ящик все сильнее долбится в сраную стенку, а Джоуи стонет все громче и громче, переходя иногда на длинные завывания. В какой-то момент Джейсон даже различает несколько фраз – «Не сдерживайся, крошка», «Никто не услышит» и «Боже, Натан, сильнее!», а потом снова истошные стоны и глухие удары за спиной. И это слишком, всего этого – слишком. Он чувствует, как тесно у него в штанах, и его душит стыдом до такой степени, что он готов расплакаться. Старший, блядь, лейтенант, лучший из лучших! Сидит в сраном грузовике и течет, как сука, слушая чужую еблю. Чужую охуенно громкую и охуенно горячую, сука, еблю. Притом пидорскую. Блядь! Никакие маты, конечно, со стояком не помогают, становится только больнее от каждого нового звука из кузова, и когда поверх уже почти орущего фальцетом Джоуи слышится низкий рык Мёрва, Джейсон решается. Точнее – позорно сдается. Расстегивает пояс, потом ремень и ширинку, оттягивает боксеры и обхватывает свой член, тут же громко облегченно вздыхая. Это так охуенно – больше не чувствовать этой давящей боли. Он закрывает глаза и двигает рукой вниз-вверх, чуть зажимая под головкой, и память подкидывает ему картинку, как то же самое в свете луны делал Мёрв, а потом у него включается воображение – и Джейсона окончательно сносит в ебаные голубые дали. Он представляет себе, как Джоуи стоит там, в кузове, на коленях, опираясь грудью и локтями на этот ебучий ящик, представляет, как высоко задран его зад и как размашисто Мёрвин вдалбливается в него, ладонями растягивая ягодицы, чтобы видеть, как его член движется внутрь-наружу и как Джоуи сжимается на нем от неебического кайфа; представляет, как Мёрвин хватает Джоуи поперек груди и вздергивает на себя, отрывая от ящика, насаживает его на себя с такой силой, что кожа бьется о кожу с громкими пошлыми шлепками; представляет, как у Джоуи закатываются глаза, когда Мёрв, продолжая вдалбливаться в него, одной рукой сжимает его шею, а второй хватается за член и почти грубо дрочит ему; у Джоуи остро торчат раздраженные соски, член дергается, когда перестает хватать кислорода, у него поджимаются яйца и слюна бежит из уголка губ, а Мёрвин все быстрее двигает рукой и… Из кузова вдруг доносится такой долгий, громкий и полный чистого кайфа стон, что Джейсон не успевает даже направить член в сторону и кончает на себя, прямо на броник. В его воображении Джоуи так же выстреливает вверх, попадая на себя, а Мёрвин, прикусив за загривок, кончает глубоко у него в заднице и по инерции еще несколько раз двигается в нем, прежде чем замереть, обнимая измученного, затраханного любовника. Джейсон почти чувствует на себе чужие крепкие руки, и его член вздрагивает в руке, исторгая последние капли. Ему почти не стыдно, серьезно, подумаешь. Ему не стыдно до тех самых пор, пока он не застегивает штаны и не ловит собственное отражение в стекле. Он выглядит… хорошенько, блядь, оттраханным! Ебаная буря утихает через несколько часов, и Джейсон бессовестно просыпает этот момент. Он просыпается только от стука по двери и, открыв ее, видит Мёрвина. Укол стыда сперва совсем легкий, но потом Мёрвин оглядывает его жилет и удивленно вздергивает брови. А потом заглядывает в кабину и смотрит на приоткрытое окошко в задней стенке. – Ага, – с охуевшим лицом тянет он. – Ага… Джейсон чувствует, как его с головы до ног прошибает потом и как гореть от стыда начинает просто все тело, какие уже там щеки и уши. – Лейтенант, это… походу нам есть, что обсудить, – Мёрвин вдруг расплывается в очень нехорошей ухмылке, подмигивает, а потом уходит бодрым шагом. Джейсон понимает, что попал. Следующие дни превращаются для Джейсона в сущий кошмар. Он как может избегает этих двоих, ну, насколько вообще командир может избегать своих прямых подчиненных, но иногда это его совершенно не спасает, потому что Мёрвин, сука такая, постоянно устраивает ему диверсии. И дело даже не в том, что он постоянно пытается оказаться к нему как можно ближе, а больше в том, как он смотрит своими блядскими, похабными раскосыми глазами, будто раздевает. В итоге Джейсон заебывается краснеть под этим взглядом раньше, чем они успевают разгрести сраный песок, которым занесло их лагерь, и погрузить все, что выжило, в грузовики. Он получает короткую передышку только под самым Сухаром, потому что они почти попадают в засаду. Сраные арабы лезут из каждой канавы и из-за каждого куста, обстреливают со всех сторон, швыряют гранаты. В какой-то момент Джейсон оказывается совсем один против троих иракцев сразу и начинает уже прощаться с жизнью, но ему неебически везет – у одного из них заедает магазин, или патроны плохие, или хуй знает что еще, и вместо выстрела почти в упор тот отхерачивает себе руку и орет так, что остальные двое замешкиваются. И в эту секундную паузу Джейсон успевает отскочить к кустам и перекатиться, оказываясь вне зоны обстрела. Боженька за что-то очень любит Джейсона, мать его, Колчека. После ожесточенной перестрелки жалкие остатки иракцев расползаются во все стороны, как тараканы от зажженной лампочки, и Джейсон выпускает им вслед победную автоматную очередь. Так-то, суки, будут знать, как связываться с морской пехотой! На волне эйфории он живо обходит поле боя, помогая тем, кого задело, и подсчитывая погибших – за ними придут тыловики, они всего в дне пути отсюда, в Насирии, вместе с остальным подкреплением. Сейчас же главное собрать выживших. Никто из его отряда не оказывается ни ранен, ни убит, и Джейсон облегченно вздыхает. Эти ребята ему как семья, он глотки за них порвет любому. Эйфория все еще струится по венам, поэтому, когда к нему, прихрамывая, подходит Мёрв, таща на себе уставшего, но целого Джоуи, он даже не вспоминает, что вообще-то их избегал. А потом Мёрв хитро-хитро прищуривается, подступает еще ближе, хватает его свободной рукой за жилет, притягивая в тройные объятия, и обнимает за поясницу. И Джейсон тут же все вспоминает – и стоны, и жаркую дрочку, и свои бурные фантазии – и щеки тут же обжигает. Мёрвин прожигает его этим своим взглядом, понимающим до усрачки, и терпеть это нет никаких сил, поэтому Джейсон отворачивается к Джоуи. И, честно говоря, это оказывается охуеть какой неудачной идеей, потому что… Да блядь! У Джоуи разбита губа, с уголка рта стекает тонкая струйка крови, и он медленным плавным движением облизывается, чуть надавливая. И смотрит, сука, прямо в глаза, палит, как Джейсон прослеживает этот жест взглядом. И улыбается после этого так невинно, что Джейсону становится еще более – хотя куда, блядь, уже – стыдно за все то, что он с ним напредставлял. – Лейтенант Колчек, сэр, Вас не ранили? – тихо спрашивает Джоуи, тут же ощупывая его плечо якобы на предмет ран – а по факту просто бессовестно лапая на глазах у всех. Мёрвин негромко смеется, на секунду теснее прижимает Джейсона, а потом отпускает и, как ни в чем не бывало, продолжает тащить Джоуи к грузовикам. Тот оборачивается, посылает Джейсону долгий взгляд и снова облизывается. Сука! Еще через сутки они, наконец, добираются до Эль-Кута. Его тоже бомбили, но некоторые районы остались нетронутыми, хоть и почти брошенными, и их расселяют там по бывшим госучреждениям, гостиницам и школам на ближайшие несколько дней. Они должны дождаться подкрепления, прежде чем выдвигаться дальше к Багдаду. Их отряду везет больше, чем они могли мечтать – им отдают здание бывшего отеля, целых пять этажей со столовкой, кальянной, спортплощадкой и просторными светлыми номерами. В холле висит плазма, и в первый час они даже не поднимаются к номерам, жадно просматривая новости по разным каналам, надеясь найти на английском. Но в целом все понятно и без перевода – разгромленные города, колонны американских танков, британские дивизии, клинья бомбардировщиков в пыльном небе. Война шла к безоговорочной победе, в чем, впрочем, никто и не сомневался. Интересно, скольких еще угробит Саддам, пока не сдастся? Они устраивают арсенал в комнате охраны, составляют график дежурств и решают расселиться по второму и третьему этажам. Номеров достаточно, а в случае чего можно будет быстро собраться. Джейсон подходит к ресепшену, пытаясь прикинуть планировку этажей и выбрать себе номер с видом не на соседний погоревший дом, и краем глаза замечает, как Мёрвин с Джоуи движутся в его сторону. Ну нет уж, сейчас он совершенно не готов с этим всем разбираться! Он хватает первый попавшийся ключ и ретируется к лестнице, затылком чувствуя, как они провожают его глазами. Да похуй! Номер оказывается с видом на спортплощадку и достаточно близким к лестнице. Джейсон от греха подальше закрывается на ключ, скидывает рюкзак, пояс, расстегивает заебавший уже броник, складывает все это на низком кресле, потом высвобождает уставшие ноги из запыленных берцев. Без экипировки он чувствует себя почти голым и легким, как ебаное перышко. Идет проверить воду в душе и довольно вздыхает, когда она оказывается теплой. Да, это именно то, что ему сейчас нужно. Джейсон раздевается, оставляя всю одежду на широкой постели, встает под тугие струи и сначала стоит так пару минут, не двигаясь. Вода приятно бьет по коже из высокого распылителя, почти что ебаный гидромассаж, и его плечи наконец-то начинают потихоньку расслабляться. Под ногами расплывается темное пятно, весь песок, пот и приставшая к нему за все это время грязь стекают с него в водосток, оставляя только чистую кожу. Черт, более восхитительных ощущений он не испытывал с самого вылета из дома! Хотя… Блядь! Перед глазами снова всплывает все это пидорское дерьмо, которое проедало его мысли уже который день, с самой Насирии. За это ему почти невыносимо стыдно, в первую очередь перед самим собой – он же не такой, он, блядь, по девочкам! Всегда был… Но вместе с тем от всего этого подспудно приятно, будто он всегда хотел чего-то такого, просто не позволял себе даже мыслей. А теперь вот он стоит в душе, думая о том, как недавно меньше чем в метре от него трахались двое мужиков, и чувствует, что у него медленно, но верно встает. Картинка с затраханным Джоуи, вжатым сильными руками в тело Мёрва, вспыхивает так ярко, будто он сам это видел, а не просто придумал. Как он это придумал-то вообще?.. Не важно, все это не важно. Джейсон оглаживает себя по бедрам, прослеживая струи воды, а потом решается – сдается – и обхватывает прилично уже привставший член, прямо как тогда, во время бури. В жопу это все! Никто ведь не узнает, что он дрочил на них. Опять. Блядь. Он упирается одной рукой в стену, а второй сильно, с нажимом проводит по члену вниз-вверх. Не хватает стонов, но фантазия у него, как выяснилось, довольно богатая, так что через пару минут он как будто бы начинает слышать эти стоны наяву. Черт, стоны Джоуи – почти ебаная музыка. Причем любые, любой громкости и тональности, любой длины, задушенные и наоборот. Он вдруг представляет себе, как уже не Мёрвин, а он сам вжимает голого и мокрого Джоуи в стену этого ебаного душа, скользит руками по груди и этим сумасшедшим острым соскам, сползает на поясницу и ниже, мнет круглые ягодицы и притискивает его к себе, пах к паху, трется о его твердый член своим. Интересно, Джоуи стонал бы так же восхитительно, если бы Джейсон был нежнее, чем обычно Мёрв? Или Джоуи любит пожестче?.. От последней мысли белеет под закрытыми веками, и он сжимает яйца ладонью, боясь кончить прямо сейчас. Потому что следующей же картинкой он видит Джоуи, все такого же мокрого и голого, распластанного на животе на его широкой постели. Он видит, как его собственные руки разводят ему ягодицы и приставляют головку прямо туда, прости Господи, и как он медленно тянет на себя его бедра, проталкиваясь все глубже и глубже. Джоуи тихо и нежно стонет, принимая его, ему совсем не больно. Он косит на Джейсона через плечо и розовеет скулами, позволяет ему делать с ним все это и откровенно наслаждается. Бляяяядь… Джейсон всхлипывает и сильнее сжимает член. Ему мало этих фантазий, черт, катастрофически мало, хочется такого вот блядски прекрасного Джоуи – прямо сейчас и прямо здесь. Может, он зря заперся? Может, они пришли бы к нему сейчас? Застали бы в таком положении и… блядь… блядь… присоединились бы? Додумывать эту мысль страшно и очень стыдно, поэтому он возвращается к фантазии и почти агрессивно дергает Джоуи на себя, насаживая до упора. Тот стонет почти жалобно и закусывает собственные пальцы, тем не менее покачиваясь назад, к нему, потом сильнее прогибается в пояснице и шире расставляет колени, подставляясь уже совсем откровенно. – Давайте, сэр, я готов, пожалуйста… – шепчет Джоуи, и это охуительно до звезд перед глазами. Джейсон представляет, как перед тем, как сорваться и оттрахать эту подставленную ему, растянутую вокруг него задницу, сначала подсовывает к своему члену один из пальцев, растягивая ее еще больше, двигая им по окружности. Черт, это слишком, блядь, это уже слишком! Откуда такие фантазии в его гетеросексуальном, мать его, мозгу?! Но внутренний голос затыкается так же быстро, как и проснулся, и Джейсон начинает толкаться в Джоуи прямо вместе с этим пальцем, а потом добавляет еще один и растягивает их немного в стороны. Джоуи начинает стонать так, как стонал в том грузовике, высоко, надрывно, почти болезненно, его колени разъезжаются еще шире, а руки комкают покрывало. Джейсон наконец убирает пальцы, прижимается к его спине и прихватывает за загривок, сильно, до красных отпечатков зубов. Он почти не замечает, что его рука на члене скоро, кажется, заставит тот загореться, так быстро он ею двигает. Удовольствие подбирается все ближе, окутывает по краям реальности, как мороз оконное стекло, еще чуть-чуть, еще одна маленькая грязная фантазия, черт… Он кончает, едва представив, как на его приподнятую задницу ложатся большие тяжелые ладони Мёрвина, мнут и тянут в стороны, как в начале он мысленно проделывал это с Джоуи. Хватает одной этой мысли, и он спускает на керамический бортик, в шоке распахивая глаза и загнанно, неглубоко дыша. Блядь! Какого хрена?! Он серьезно только что… Блядь. Когда посторгазменная дрожь окончательно проходит, он на негнущихся ногах сползает на пол душевой и распластывается, вытягиваясь почти во весь рост. Ужасно хочется, чтобы сейчас кто-то обнимал его. Жаркое ощущение чужих ладоней на заднице все не отпускает, и он трет лицо, вдруг понимая, что оно снова нещадно горит. Потом, блядь, все потом. Он чувствует себя расслабленным и невероятно легким и почти готов уснуть прямо так, под падающими на него струями воды. Вот только горячая вода может рано или поздно закончиться, и тогда пробуждение будет крайне неприятным, поэтому он заставляет себя сначала сесть, потом встать и выключить душ. Путь до постели он преодолевает будто в тумане, скидывает одежду на пол и валится прямо на покрывало, раскидываясь звездой. Лейтенанту Колчеку, лучшему, блядь, из лучших и ни разу не пидору, срочно нужен здоровый сон. Все остальное подождет. Джейсон просыпается уже в темноте и сперва не может понять, что именно его разбудило. В комнате зябко, а он уснул с голой жопой, вот же идиот. Он вздрагивает, внезапно ощущая, насколько замерз, и скатывается к краю кровати, чтобы вытащить из-под себя покрывало и залезть под него, как вдруг… Прямо за стеной, прямо за ебаной стеной за изголовьем раздается долгий, протяжный стон. Блядь. Ну блядь же! Эти суки трахаются прямо там, в соседнем номере. Это выше его сил, запредельно выше. Джейсон чувствует, как на уже знакомые звуки у него уже привычно, быстро и крепко так встает, зажимает член рукой, наивно пытаясь избавиться от стояка, но, блядь, это бесполезно. И Джейсон понимает это так же ясно, как и то, что соседний номер они для ебли выбрали не случайно. Капкан захлопнулся. И на секунду ему становится даже как-то легче. За стеной снова стонут, а потом к этому добавляется еще и негромкий мерный стук, прямо как тогда, блядь, и у Джейсона сдают нервы. Он резко поднимается с кровати, наощупь отыскивает на полу боксеры, штаны и футболку, одевается и прямо босиком выходит в коридор. Это самое тупое, самое безответственное и самое пидорское решение в его жизни, и он будет гореть в аду, но сейчас он просто не может иначе. И он опять решается – сдается – и стучит в соседнюю дверь, тут же ежась и обхватывая себя за плечи. В двери щелкает замок – додумались хоть закрыться – и на пороге показывается Мёрвин в явно наспех, криво натянутых боксерах, подсвеченный со спины приглушенным светом ночника. Он окидывает Джейсона взглядом с головы до ног и обратно, оба раза задерживаясь на полмгновения на совершенно бесстыдно вздыбленной ширинке, и молча отступает в сторону, пропуская его внутрь. Джейсон целую секунду медлит, боясь переступать последний рубеж, но потом цепляется взглядом за лежащего на кровати Джоуи – и делает шаг вперед. Мёрв довольно усмехается и закрывает за ним дверь. На ключ. – Я уж думал, ты зассышь, лейтенант, – выдыхает он ему в шею, подходя сзади и обнимая поперек груди, отчего у Джейсона почти подкашиваются ноги. – Ну ничего, щас мы тебя согреем… Джейсон смотрит на Джоуи, тот смотрит на Джейсона, а Мёрвин притискивает его ближе к себе, потираясь собственным стояком о его задницу, и прикусывает шею, и Джейсон не сразу понимает, что звук, раздавшийся в комнате – это его собственный стон. В голове толпятся разнокалиберные маты, но он не может, просто не может ничего выдать, потому что дыхание перехватывает от того, какой горячий Мёрвин за его спиной, какой горячий, блядь, его язык, зализывающий укус на шее. И еще от того, что Джоуи на постели откидывает покрывало в сторону и гладит себя по бедру. Абсолютно голый и… да, блядь, с этими маленькими торчащими, явно заласканными сосками, как Джейсон и представлял. – Это тут тебе нахуй не нужно, лейтенант, – бормочет ему прямо в ухо Мёрвин, руками спускаясь к его штанам и расстегивая ширинку, и Джейсона приятно потряхивает. – Крошка, подсобишь? Джоуи встает с постели, подходит к ним и присаживается на колени так, будто делает это всю жизнь, как какая-нибудь японская гейша. Он кладет руки на пояс его штанов и медленно, не отводя взгляда, тянет их вниз, по пути цепляя и боксеры и стягивая их тоже. Он не отводит взгляд даже тогда, когда подается вперед и длинным слитным движением проводит языком по его члену, от яиц до самой головки, а потом обводит ее по кругу и обхватывает губами, по чуть-чуть вбирая глубже. Его руки при этом продолжают сжимать его одежду, и Джейсона просто нахуй сносит ебаным цунами, потому что это слишком эротично, гораздо эротичнее, чем в любой его фантазии о нем. Он невольно тянется рукой и кладет ее ему на голову, чуть поглаживая за ухом кончиками пальцев, и в следующую же секунду едва не кончает от того, что Джоуи, прямо с его членом во рту, протяжно, вибрирующе стонет. – Долго же ты терпел, лейтенант, – Мёрвин цепляет языком мочку его уха. – Такой гордый, да? В его смешке Джейсон не слышит ни грамма издевки, только возбужденную радость от того, что птичка наконец попалась. Ладони Мёрва, эти большие, горячие, мать их, ладони, оглаживают его грудь и живот, спускаясь к самому члену, и он одним пальцем нежно, почти любовно обводит растянутые вокруг него губы Джоуи. Тот снова стонет и прикрывает свои невозможные глаза, подаваясь вперед всем телом, прижимается грудью к ногам Джейсона, трется. Джейсон запрокидывает голову Мёрву на плечо, просто не в силах, блядь, смотреть на эту порнографию. Ни одна баба никогда не выглядела хоть в половину так сексуально, как ебаный Джоуи. Ни одна баба так откровенно и искренне не кайфовала от его члена во рту. Блядь… – Хочешь спустить? Прямо щас? – шепчет Мёрв и опять лижет его шею, широким длинным мазком, от плеча к уху, как до этого Джоуи… Джейсона передергивает, как под током. – Ночь впереди, все успеем. И Джейсон понимает, что если не кончит сейчас – то кончит через минуту, или две, или три. В таком состоянии – и в таком положении – долго ему точно не продержаться. Он кивает, надеясь, что Мёрвин не заставит его говорить это вслух, и тот на удивление не давит, только прижимается теснее, трется своим стояком между его голых ягодиц снизу-вверх и тихо порыкивает, снова оглаживая ладонями, кажется, везде, куда дотягивается. – Давай, крошка, лейтенант заслужил. Джоуи кивает – да, сука, прямо с его членом во рту – и внезапно насаживается до конца, так что Джейсон чувствует кончик его носа и вспышку такого охренительного удовольствия, что непроизвольно стонет, не в силах заткнуться. Он даже рот себе зажать не в силах, потому что руки, уже обе, вцепляются Джоуи в голову, и Джейсон сам не понимает, хочет он отодвинуть его, удержать на месте или притянуть еще ближе. Джоуи довольно мычит, вибрируя на нем глоткой, и выпускает член изо рта почти полностью, дважды мажет по головке языком – и снова насаживается, плавно и до упора. Джейсон успевает лишь вскрикнуть и неуверенно толкнуть голову Джоуи от себя, но тот упирается, хватая его за бедра, и насаживается только глубже. Его нос ощутимо вжимается прямо под животом, и Джейсон дергается всем телом, чувствуя себя так охуительно, как, кажется, никогда прежде. Из него хлещет с такой силой, будто он не кончил уже сегодня, будто он не кончал сраный год и в нем накопилось целое море. На периферии он ощущает, как Джоуи нежно гладит его по бедрам, покрывшимся мурашками, а Мёрвин крепче перехватывает за грудь, не давая осесть – и только тогда понимает, что ноги и правда почти не держат. Его отпускает уже на постели. Джоуи сыто облизывается и ласково улыбается – снова так невинно, словно это не он только что сделал ему самый глубокий и охуенный в его жизни минет, – а потом приваливается к нему сбоку, мягко обнимает и целует в шею прямо под челюстью. Джейсону этого категорически мало, поэтому он поворачивается к нему и мажет губами по губам, не сразу попадая, а потом, поймав, раскрывает его губы языком, вторгаясь в рот и чувствуя вкус собственной спермы. И в этот раз это гораздо приятнее, чем с его последней подружкой, которая после одного-единственного минета кривила губы до самого их расставания. Кровать позади него проседает, и Мёрвин прижимается тоже, гладит по груди, цепляя соски короткими ногтями. Возбуждение накатывает медленно, но верно – он еще слишком слаб для полномасштабных маневров, но даже лежать вот так, зажатым между ними, ему ебать как хорошо. Они не дергают его, дают отдышаться, гладят и ласкают с обеих сторон, и он успевает почти провалиться в дрему, когда Джоуи приподнимается с него и тянется к Мёрвину. Черт, наблюдать за ними почти так же охуенно. – Крошка, наш лейтенант походу еще перезаряжается, – шепчет Мёрв Джоуи, прежде чем ухватить за подбородок и жадно всосать его губы, отчего тот возбужденно стонет и обхватывает его за шею. Они на пару минут как будто забывают о Джейсоне, хоть он и лежит прямо между ними, и целуются так, будто уже трахаются – язык Мёрвина то и дело мелькает у того между губ, снова и снова исчезая внутри. Джоуи снова стонет, и от этого блядского звука перетряхивает, кажется, не только Джейсона. – Лейтенант, не против понаблюдать? Знаю, тебя заводит, – Мёрв то ли просит, то ли подъебывает, хуй поймешь, но Джейсон совсем не против. Он перекатывает Джоуи через себя, по пути ощутимо прихватывая за зад и задевая его член бедром, и укладывается рядом с ними на бок, расслабленно наблюдая, как Мёрв усаживает его к себе на колени, сжимает в ладонях круглые ягодицы и за них дергает вверх-вниз по своим бедрам. Джоуи льнет к нему и снова постанывает, порозовевший, разгоряченный, его член сочится смазкой так обильно, словно ему очень долго не дают кончить, и он, бедняга, терпит из последних сил. Джейсон откровенно засматривается, не в силах перестать пялиться – он не впервые видит Джоуи таким, но впервые так близко. Только руку протяни… В какой-то момент Мёрвин убирает одну руку с елозящего по нему зада и кладет два пальца Джоуи на губы, и тот покорно и с явно читаемым удовольствием захватывает их ртом, прикрывая глаза. Он облизывает их обстоятельно, вбирая по самые костяшки, а когда выпускает изо рта – те глянцево блестят от его слюны. – Натан, пожалуйста… – он заламывает брови так трогательно, что надо быть садистом, чтобы отказать ему. И Мёрв не отказывает. Легко, но звонко шлепает его по заду сухой рукой, а облизанными пальцами съезжает далеко между ягодиц – и Джоуи выгибается и вскрикивает так, будто его бьют плетью, Джейсон аж слюной давится. Он сам приподнимает бедра, оказываясь на коленях, и сам же насаживается на пальцы, снова выгибаясь, подставляясь под них. Джейсон вдруг понимает, что больше не может лежать безучастно, и поднимается, усаживаясь на ноги Мёрва у Джоуи за спиной, жадно наблюдая, как крупные пальцы исчезают и появляются снова. Растянутая складчатая плоть вокруг них – у него даже в мыслях язык не поворачивается назвать это дыркой – неровно пульсирует, и Джейсон добавляет к пальцам Мёрва свой, не успевая даже подумать, насколько это пошло и, вообще, можно ли так... Но Джоуи чувствует это движение, коротко стонет и откидывается ему на грудь, поднимая лицо и преданно заглядывая в глаза. Потом его белки почти закатываются под веки, он высовывает язык и вслепую тянется к нему, и он не находит в себе сил противостоять этому, сходу пропуская этот язык в свой рот, жадно засасывая. Все это – какая-то ебаная вакханалия. Джейсон добавляет еще один палец, чувствуя возле своих чужие и натяжение мышц вокруг них – теперь в Джоуи их уже пять, и становится немного страшно, не порвут ли они его. Мёрвин, походу, самый трезвый из них всех, замечает судорогу неуверенности на его лице и спокойно кивает, мол, все нормально. Стонущий Джоуи тоже не высказывается против, только увеличивает амплитуду, с которой качает бедрами. Все это ебаная вакханалия, но Джейсона так прет от всего происходящего, что он просто не в силах остановиться. – Крошка, ты готов? – вдруг спрашивает Мёрвин и вынимает свои пальцы, приставляя член – Джейсон чувствует его большую скользкую от смазки головку костяшками. Его не просят вынуть пальцы, когда Мёрв толкается внутрь. Его не просят вынуть их и после, когда Джоуи до предела насаживается – на них обоих, и Джейсона коротит ебаным дежа вю, пусть это и было только фантазией его перевозбужденного мозга. Он чувствует, как плотно сжимает его Джоуи – и как тесно пальцам в его заднице вместе с членом Мёрвина. Тот глухо порыкивает, притягивая Джоуи к себе, укладывая к себе на грудь и впиваясь поцелуем в безвольно раскрытый рот. Кажется, Джоуи уже вне этой комнаты. Он стонет на одной ноте, протяжно и так долго, будто и не человек вовсе, а заевший механизм. Мёрвин сцеловывает этот долгий стон с его губ, обнимает так трепетно, что Джейсон моментально чувствует себя лишним, будто вторгшимся в их тандем. Хочется встать и уйти, даже не одеваясь – похуй, все равно в коридоре никого, только бы оставить их вдвоем, но… Рука Мёрвина, до этого ласково трепавшая затылок Джоуи, вдруг резко и почти грубо смыкается на запястье Джейсона, когда он вытягивает из Джоуи пальцы. – Даже не думай. Тебе вредно, – хрипит Мёрв, и Джейсон непонимающе смотрит на него, не решаясь что-то предположить. – Мы ждем тебя, давай. Ждут его. Они – ждут его. Джейсон тупит еще с минуту – а потом его догоняет осознанием, и он неверяще пялится Мёрву в лицо, пытаясь понять, не ошибся ли. Если не ошибся, то это будет даже круче, чем все его ебаные грязные фантазии, это будет… – Хватит висеть, лейтенант, – Мёрвин уже откровенно задыхается, потому что отошедший в нирвану Джоуи скачет на нем, как ковбой на быке, сильно, размашисто и бездумно. – Берешь свой хуй – и вставляешь, делов-то… Мы его уже знатно растянули. Джейсон, как ебаная марионетка, тупо делает то, что сказали. В его мозгу только что, кажется, взорвалась Сверхновая, вычищая оттуда все мысли под ноль, поэтому своей воли у него сейчас просто нет. Где-то на периферии мелькает вспышка лютого, выжирающего возбуждения, когда он придвигается к ним ближе и мажет головкой по яйцам Мёрвина, когда тот замедляется, почти выходя из Джоуи, приподнимая с себя его зад и замирая в ожидании. Это выше его сил и гораздо выше его понимания. Лейтенант, мать его, Колчек окончательно сдается. Остальные события спутываются у Джейсона в голове в сплошной клубок, причем не из ниток, а из сыра, как в том ебанутом фильме про мышь. И этот клубок хуй распутаешь, можно только расплавить весь целиком и смаковать с охуенным сэндвичем. Джоуи, кажется, бьет свой собственный рекорд по высоте стона, когда Джейсон приставляет к члену Мёрвина свой и они вместе медленно проскальзывают внутрь него, стараясь двигаться синхронно, чтобы не причинить вреда. Джоуи вскидывается так, будто сейчас помрет, Джоуи снова стонет, и снова, и снова, хотя они и не двигаются в нем, оба немного охуевшие от реакции и неуверенные. А потом Джоуи, сука такая, дергается бедрами назад, насаживаясь на них обоих, так глубоко, как позволяет поза – и орет в голос, закатывая глаза и пугая их еще больше, практически до усрачки. У них обоих, наверное, упал бы, если бы сразу после этого ора Джоуи не начал шептать, как ему, сука, охуенно и пожалуйста, давайте, пожалуйста, ещё, так хорошо. Джейсон помнит, как вывернул к себе его лицо, заглядывая в пьяные, полные кайфа глаза, и как Джоуи улыбнулся ему – все так же ласково и невинно. Будто не сидел сейчас на двух членах разом и не тащился от этого, как гребаная сучка из немецкой порнухи. Их всех просто унесло. Джоуи, измученный долгими прелюдиями и вообще, кончил первым, стоило Мёрвину ласково прикусить его за сосок и пару раз двинуть рукой по члену. Он взвился, моментально кончая, пачкая густой белой спермой грудь Мёрва и продолжая, то ли по инерции, то ли для еще большего удовольствия, неглубоко насаживаться на них еще пару минут. За это время Джейсон тоже почти успел, но в последний момент придержал себя – казалось кощунством после всего этого спустить ему в задницу. Он осторожно и медленно вышел из него, приподнял, снимая с Мёрвина, и уложил рядом с ними, походя убирая налипшие на лоб короткие прядки. Мёрвин склонился к его расслабленному лицу и прижался губами к виску, и после этого Джоуи вырубился почти моментально. По крайне мере, больше он не шевелился, а его дыхание выровнялось. И в этот момент Джейсон обнаружил себя у Мёрвина на коленях. У них обоих стояло, причем настолько каменно, что оставить все как есть было бы худшей идеей в их жизни. Мёрв посмотрел на него снизу-вверх и прищурился, будто обдумывая что-то, а потом глубокомысленно выдал: – Хочешь, трахну? – и тут же хохотнул, очевидно, прочитав ответ на его охуевшем от предложения лице; нет, Джейсон определенно не был к этому готов. – Ладно, лейтенант, иди-ка сюда. Он подтянул его ближе, так, чтобы оба члена оказались рядом, и обхватил их обоих ладонью. Джейсон против воли издал нетерпеливый стон, и Мёрвин плотоядно улыбнулся, начиная неспешно водить рукой. – Знаешь, он давненько мечтал об этом. Все уши мне прожужжал, как хочет трахнуться с нами двумя разом. Ты глубоко запал ему в душу… – Джейсон, которого снова начало потряхивать от возбуждения, слушал в пол-уха. – Эй, лейтенант. Я научу тебя наслаждаться своим телом. Слово морпеха. Джейсон сидел на нем, слушая внезапно длинную для Мёрвина речь, и никак не мог понять, от чего его прет больше – от его голоса, бормочущего в самое ухо, или от умелых движений по члену. Большая ладонь обхватывала и притискивала их друг к другу почти так же плотно, как совсем недавно задница Джоуи, и от ассоциации у него практически искры из глаз сыпались. Он снова приближался к самому краю, чувствуя, как поджимаются пальцы на ногах. Если бы он – они оба – так не переживали за Джоуи, то кончили бы уже давным-давно, глубоко-глубоко в нем. А теперь можно было не беспокоиться вообще ни о чем. Мёрвин схватил его за загривок и подтащил к себе, жарко выдыхая в губы, и Джейсон не удержался – влепился в этот похабный рот своим, почти до боли, принимая чужой язык на всю длину и незаметно для себя постанывая. Мёрв еще быстрее задвигал рукой, второй ощутимо прихватив его за ягодицу – и это стало последней каплей, Джейсон дернулся, выгибаясь, и кончил. Когда он продышался и сумел открыть глаза, то увидел, что кончивший следом за ним Мёрвин задумчиво разглядывает его лицо. – Нда, Джейсон, не ожидал такой прыти. Ну хоть палку из жопы вытащил. Остальное – дело наживное, - и он снова подмигнул. – Только начинай морально готовиться, - Мёрв опять прихватил его за зад и пару раз крепко сжал. – Я полюбому тебе присуну. Джейсон внезапно, сам не понимая от чего, заржал так, что даже вырубившийся Джоуи дернул ногой и замычал. А потом, успокоившись, посмотрел на Мёрвина, на Джоуи, на раскуроченную кровать – и вдруг почувствовал себя будто освободившимся. Этой ночью он впервые за долгое время засыпал не только вымотанным, но еще и абсолютно довольным.