Овладеешь? Ну, попробуй!

— Отымеешь? Ну, попробуй! — со всего маху хлопнул дверью перед лицом соседа снизу. Сегодня опять его затопил (третий раз случайно), а он мне мозг вынес красочными обещаниями, какими частями тела буду расплачиваться, повторись подобное снова. А я привык на агрессию отвечать агрессией. «Совсем с мозгами не дружит? Выкуси, придурок!» — средний палец закрытой двери. Выпустив пар, направляюсь в ванную устранять последствия творческой углублённости. Я — писатель. Притом специализируюсь на эротических рассказах, особенно обожаю ударяться в романтические моменты: свечи вокруг кровати — ожоги третьей степени. Шучу, конечно. Хотя, шутка ли? Не столь я мягкий и пушистый. Однако, когда пишу, лобызаюсь с рассеянностью, плюя на всё вокруг. Вот и сейчас эта дама-катастрофа наломала дров. Заболтался с музой, и каков результат? Обречённый вздох, тряпка, ведро. Около получаса собираю воду в исстрадавшейся ванне, потом перехожу в комнату, куда натекло не меньше, ибо между помещениями нет порога. Эх, сто раз обещался приладить да всё некогда было. Поэтому вслух клянусь своей честью, что прибью эту заразу завтра же. Новый день — новые возможности. Большую часть времени корплю над очередной историей о любви, верности и... измене, разрушившей прекрасную идиллию. Ближе к вечеру, вспомнив о данном вчера обещании, направляюсь на поиски порожка. Несколько часов шатаюсь по строительным магазинам и еле успеваю найти, что нужно, до закрытия. Поэтому на волне выполненного долга возвращаюсь домой. Скинув куртку, стряхиваю дождевые капли с волос. Погода не задалась с утра: то хмурь, то морось. А сейчас... — гляжу в покрытое потоками воды окно — льёт, как из ведра. Ненавижу мрачную атмосферу. Грусть-тоска и вздёрнуться хочется. Отставляю долгожданную покупку в сторону и потягиваюсь всем телом в желание скинуть давящее ощущение. «Выпью кофе, помоюсь и займусь мини-ремонтом, — решаю через минуту. — А там, глядишь, муза нагрянет и напишу чего». В ванной комнате отвинчиваю краны, прежде заткнув водосток пробкой. Пока вода набирается успею вскипятить чайник да приготовить столь необходимый сейчас бодрящий напиток. Чтобы не уснуть, напеваю попсовую песенку, услышанную в городе, пока занимаюсь бытовыми делами. Однако природа берёт своё: против воли зеваю раз, другой. Тру закрывающиеся глаза. Плечи опускаются. «Отвратительная погода! Может, баиньки? — В голове каша и в висках стучать начинает. — А порог подождёт». Приняв вынужденное решение, направляюсь в спальню, по пути заходя в ванну и завинчивая краны. Однако спускать воду лень, так и оставляю. Затем волокущей походкой добредаю до кровати и падаю на мягкую поверхность в чём есть, почти мгновенно проваливаясь в сон. Человек спит. Тихо текут минуты. Стрелки «часов обещания» отсчитывают последние мгновения до полуночи. Скоро пробьёт двенадцать. Ещё немного, наступят новые сутки, и некто пожалеет о том, что не прибил сиротливо оставленный в коридоре порожек на отведённое для него место. Тик-так. Тик-так. Тик-так. Одна секунда первого — краны в ванной сами собой поворачиваются, и потоки воды льются в наполовину заполненную акриловую ёмкость. Кому-то придётся пожалеть, что нарушил слово. Назойливое «бабах-бабах-бабах» врывается в сладкий эротический сон с участием милого мальчика, примеченного в местном гей-клубе не так давно. В иллюзорном мире парень оказывается не робкого десятка и охотно идёт на контакт, стоя на коленях и умело работая язычком. Начало сна было многообещающее, тем более по глазам видел, мне позволят всё, что пожелаю, после разогрева. Бабах-бабах-бабах! Открываю один глаз, пытаясь понять: «Что за чёрт!» Требуется несколько секунд, пока доходит, что кто-то зверски таранит мою входную дверь. В комнате стоит кромешная темнота. До утра явно далековато. Протягиваю руку и стягиваю с тумбочки мобилу. Гляжу на время. «Мать! Какому кретину не спится в три часа ночи?!» Подрываюсь с кровати, намереваясь прибить гада на месте, поскальзываюсь и плашмя растягиваюсь на полу ощутимо приложившись копчиком. «Какого… — тру пятую точку, мокрый насквозь. — Водоём? Может, сплю ещё?» Впрочем, щипать себя не дело в моём-то возрасте. Поэтому на раскоряку добираюсь до стены и включаю свет. Помещение кроет отборный мат. Несусь в ванную (на деле волоку ноги против течения) и останавливаю беспрерывно льющийся поток. Бьюсь головой о стену и чуть съезжаю по ней вниз от очередного «бабах!» со стороны прихожей. «Я — труп? Подумайте дважды!» Тарабар в дверь становится зверским: как соседи не повыскакивали на атомную бомбёжку, загадка. Собравшись с духом, иду открывать, одновременно соображая, каким образом нынешнее апокалипсическое бедствие вообще материализовалось. Я закрыл краны, точно помню. Однако ответа нет. Пора решать иную проблему. Резко выдыхаю и накидываю на лицо побольше наглости. Знаю, кто за дверью, даже гадать не надо. Вчера виделись. И, чтоб его, виноватым себя чувствую и понять не могу, с какого перепугу. Щелчок замка, и сразу упираюсь взглядом в красную озверевшую физиономию Аркадия Стрельникова. Знаю бугая (почти под два метра в росте и с мышечной массой под сотню кг) порядка пяти лет. Не дюже общительный малый, любит бокс и часто участвует в городских соревнованиях. Пару раз побеждал. Интеллект стандартный. На дурака не тянет. Однако в данный момент уж больно смахивает на агрессивного быка в период брачного гона — глаза бешеные. Без всякого вступления, а так же привычных матов и угроз, которых я честное слово ждал всем сердцем, сосед хватает меня за шею и буквально тащит до спальни, швыряя в итоге на кровать. Как не подскользнулся на водном катке — загадка. В следующее мгновение... парень начинает скидывать свою одежду, даже не удосужившись меня обездвижить. Крайне недальновидно. «Почему молчит? Обычно кроет лесом по самое не балуй! — задумчиво изучаю оголившиеся кубики пресса. — Изменил тактику? Но, зачем? — обычная агрессивность и жажда расправы вдруг стали походить на послушную покладистость. — У меня глюк?» Сосед в это время отбрасывает снятую футболку в сторону и принимается за джинсы. — Ты не торопишь события? — спрашиваю тоном научного работника, подперев щёку рукой. Честно говоря, любопытно стало, даже возбудился сверх обычного и недавний сон про пай-мальчика тут абсолютно ни при чём. Впервые полуобнажённым Аркадия не на ринге вижу, куда хожу втайне от самого верзилы. В реале, я дрочу на него энное количество лет. Хочу под себя, и, кажется, получить желаемое случай подворачивается, как нельзя кстати. «Вот только, как бы его завалить? — пожёвываю губу в глубокой задумчивости. Ненамного, но я уступаю ему в росте. И весовая категория разнится. Конечно, за собою слежу: часто посещаю тренажёрку и по карате — чёрный пояс. Но прокатит ли? Чуть прищуриваюсь, следя за продолжающим разоблачаться мужчиной, не соизволившим ответить на заданный вопрос. — Вот дружит с головой, так меня злить? Терпеть не могу игнорирования в свой адрес…». — Аркаша, ты ещё тут? — пощёлкиваю пальцами перед самым его носом. И растягиваю губы в широченной улыбке, когда тяжёлые веки на мгновение скрывают выражение в карих глазах. Угрозы от него больше не ощущаю. Ни грамма. «Стесняшка? — киваю сам себе, веря сделанному выводу. — Непорядок. Хочу яркого секса, да побыстрее. Харе сдерживаться! Дай волю чувствам! — Переворачиваюсь на живот и, чуть виляя задом, немного свешиваюсь вниз с матраца. Шарю рукой под кроватью и, нащупав наручники, облизываюсь. — Поехали!» А сосед уже полностью обнажён. Оглядываю монолитную фигуру с ног до головы. В паху дёрнуло, а в душе романтика проснулась: «свечи вокруг кровати — ожоги третьей степени». «Интересно, может ли столь восхитительный экземпляр оказаться мазохистом? — крамольная мыслишка. — Я бы его осчастливил...». Хех, а не столь невероятно предположение. Посмотрите, какой сдержанный, несмотря на недавний взрыв эмоций. Он не ринулся с места в карьер, а, как благовоспитанный мальчик, сначала снял всю одежду и аккуратно сложил на стульчике. «Что у него за воспитание, хотел бы я знать? Какой насильник станет так себя вести? — цокаю языком и решаю не торопиться. Интересно ведь, как Аркадий мстить за потоп станет. Нападёт и вонзится? Или то моя прерогатива?» Раскинувшись на кровати, жду. Аркаша губы облизывает и атакует с поистине «страшным» рычанием. Позволяю сорвать с себя одежду, даже плавки, что уж греха таить. Парень багровеет и как-то нерешительно мнётся, словно не знает, куда да как. Наблюдаю за его реакцией, посмеиваясь про себя. Наивняк полный! — Слышь, Аркаш, не насилуй себя, — дружески советую, назидательно кивнув. А про себя: «Лучше мне карты ссуди — оторвёмся!» Впрочем, ждать благословения я не привык. Без всякого предупреждения делаю рывок и, как только жертва оказывается на спине, использую наручники по назначению. Вуаля, картина маслом: оба его запястья над головой прикованы к прутьям кровати. Чуть отстраняюсь, облизнувшись сытым котом. Разъярённый бык пытается сорваться с крючка (для вида, наверняка), да спинка моего специализированного ложа не из простого металла сделана: легко не сломаешь. Поняв, что освободится не светит, Аркадий что-то шипит себе под нос, кажа во вне наигранную ярость. А как иначе? Он однозначно хотел оказаться в услужении! — Будет тебе, — журю, щёлкнув по носу. — Просто смотри и учись. Руками начинаю скользить по кубикам пресса, губы и язык повторяют пройденный путь. Пряный запах, солоновато-сладкий привкус кожи. Возбуждает. Заводит. «Вкусный. Мать твою, какой же он вкусный! — хочу взять прямо сейчас, наплевав на всё принципы, которыми живу многие годы. Пара вдохов-выдохов. — Я должен вести». Самообладание восстановлено. Я опять при деле. Изучаю его тело надавливаниями и поглаживаниями. Достигнув внушительной восставшей плоти, провожу ногтем по всей длине ствола с выступающими венами. А он не хило возбуждён — ощущаю в ответ лёгкое подёргивание. Слышу шипение сквозь зубы. Улавливаю оттенки разгорающейся страсти и готов накинуться, как животное. Но, игнорируя собственные желания, обхватываю рукой средоточие его инстинктов, делаю несколько поступательных движений, наблюдая за выступившей на вершине каплей смазки. Аркадий словно дышать перестаёт: губа закушена, глаза закрыты. И он продолжает молчать: ни протеста, ни ярости. Ради удовольствия пришёл ко мне сегодня? Но откуда узнал о моей практике? — А ты красив, — обдаю горячим дыханием его дружка, не спеша коснуться пульсирующей плоти. Чуть дую прохладой, а следом отогреваю. Продолжаю играть таким образом до тех пор, пока сосед не стонет в голос, наконец, спугнув столь долго им удерживаемую тишину. Отодвигаюсь в сторону и перекатываю монолитное тело на бок, затем седлаю бёдра. Со стороны «брёвнышка» послушание неописуемое. Наклоняюсь. Сильно давлю пальцами, ведя ногтями от основания мощной шеи до крестца, оставляя красные царапины. Его спина выгибается, тело дрожит, с губ срывается судорожный вздох, который тут же он старается заглушить, уткнувшись лицом в подушку. «Всё ясно...» — внутренне улыбаюсь и слезаю с тёплого возвышения, чуть задев ребром ладони восставшую плоть, а второй рукой, со всей силы, шлёпаю по голому заду — больно, знаю наверняка, ибо удар получается тяжёлый. Аркадий дёргается. Белесая струя заливает живот и простыни. Довольно отстраняюсь, встаю с кровати. «Мой!» — Поговорим? — интересуюсь самым безразличным тоном. Глаза Аркадия расширяются, а тело тянется следом. Вот он, ответ. В жаждущем большего взгляде, в губах стиснутых, чтобы не сказать лишнего. Оглядываю распластанное на кровати тело. Он рвался в мою дверь три раза до сего дня за этим? Мазохист, ищущий своего садиста? Знал о нестандартных увлечениях и хотел пасть к моим ногам? Судя по всему, так оно и есть. А я тугодум, не догадался. Впрочем, как тут прозреть, если на тебя рычат доминантом? Вот и упустил рабские сигналы. Оглядываю обнажённого Адониса. Столь совершенно сложенный экземпляр на дороге не валяется. Буду мучить и истязать столько, сколько понадобится, чтобы он наверняка склонил голову и стал полностью моим не только телом, но душой. Вижу, тот ещё не созрел произнести заветные слова, но к утру посторонних в этой комнате не будет. Не следовало ему приходить в квартиру садиста, втрескавшегося до невозможности. Давно хотел обладать им, только опасался втягивать в чуждый мир и, как водится, зря. Тёмное предвкушение сверкнуло в глазах. Я ощутил зверя, готового утолять голод снова и снова. Обхватываю его орудие рукой и сильно сжимаю, затем оттягиваю кожицу вниз. Тру пальцами. Как только стояк вновь при деле, отстраняюсь. Пора занятся устранением потопа, ибо полы менять желания никакого. А ты, мой хороший, жди счастья, которое привалит с избытком, когда вернусь. Как ни как я хотел тебя очень давно и игрушек в шкафу припасено предостаточно. «Часы обещания» обречённо вздыхают. Им дано управлять судьбой жертвы, а ныне на Хозяина нарвались. Кто же знал? Всё пошло абсолютно не так, как планировалось.