Овладеешь? Ну, попробуй!

Сегодня меня отымеют! Да-да, вы не ослышались. Повалят на стиральную машинку ножками кверху, приковав наручниками за лодыжки к изогнутой в букву «зю» батарее, и руки туда же приладят для свободы мстительных действий. И стану я мазохистом на заклании с выставленными напоказ ягодицами, век не видавшими загара. Закатываю глаза: состояние — нирвана. «Это же мечта любого меня!» Особенно, когда за дело берётся объект тайной любви и похотливого обожания с восьмого класса — сосед. Тот пусть и гей, во мне партнёра отродясь не видывал, после того, как послал его лесом. Потом опомнился, намёками завалил, сообщая о благосклонности — всё впустую. Он парня завёл и слепой, видать, стал! А я с того времени, семь лет как, мастурбирую и охами ночного палева страдаю, отчего мать до сих пор уверена, что наш дом периодически посещают инопланетяне. Впрочем, с родившей меня женщиной не делю жизненное пространство года два — двадцать один всё-таки. Но, та периодами налетает ураганом и обязательно с ночёвкой. Комнаты смежные, стены тонкие, а страсть выхода ищет, стоит на фотографию в рамочке наткнуться, что у кровати стоит. «Я, что, трутень ритуал нарушать из-за маман? Когда любовь поедом ест, не до щепетильности», — а мать всегда впечатлительной была, вот и уверовала в чудеса уфологии. Почему более банальные выводы не посетили, одному богу известно. Но, что-то углубился я в воспоминания, сейчас не о том следует думать. Сосед снизу сказал, еще раз его затоплю (было подобное раз пять) — изнасилует. Включил воду, сижу, жду. А выгляжу я — ахти блин! — увозите. Кожаный корсетик с дырочками вокруг сосков, из того же материала шортики с сердечным вырезом по форме ягодиц, отчего сия «великая проходная» — любуйся и исследуй до потери пульса. Долго размышлял, что нацепить на лодыжки и решил-таки сохранить первозданность намёков, обмотав их анальными шариками. «Сексуальное украшение, хм-м». Медленно скользим заинтересованным взглядом вверх, до постриженных волос в стиле «панк», и натыкаемся на чёрную шипастую шапочку с вышивкой: «Океюшки, мой хороший — согласен!». А снизу мелким шрифтом: «Твой мазо-плюшевый медвежонок». Собственноручно вышивал, отчего пальцы в дырочку, ибо швей из меня никудышный. Но, ради счастливого осуществления мечты — грех не постараться. Разглядываю отражение в зеркале и доволен донельзя: теперь с фанфарами преподнесу столь сексуально упакованный подарок скорому мстителю. Но время идёт. Начинаю нервничать. Вздыхаю и голой попой ёрзаю по неудобной пластмассовой поверхности стиральной машинки — заждался (тридцать минут прошло) — его всё нет. А под ногами потоп, где дрейфуют нестиранные трусы да носки доисторической свежести. «Не отобьют ли столь бытовые титаники сексуальный интерес у громовержца? — закрадывается паническая мысль, однако, ответить самому себе не успеваю». Подскок на месте — выносит незапертую входную дверь. От яростных шагов и отборного мата, когда заглянувший, видимо на кухню, незванно-ожидаемый гость ломанулся к месту моей дислокации, закладывает уши. Сижу, трепещу, а внизу боевая готовность, в предвкушении игры, натянула ткань откровенно сексуальных шортиков. Шлёпанье обуви по воде, рывок двери, и, глаза в глаза... — Мрак! Что творишь, индюк хренов? — орёт во всю силу лёгких коренастый шатен, облачённый в спортивный костюм. В следующий миг, гневно матерясь, Сергей оказывается рядом, резко закручивая краны до режущего мозг звука. «Индюк? — я оскорбился. Оглядываю себя любимого на наличие лишних кило с истинной придирчивостью: подтянутый, стройный, никаких вам свисающих масел. — И, «индюк»? — поднимаю обиженный взгляд, когда сосед явно вознамерился покинуть сцену». — И, это всё? — тяну разочарованно. «А... где награда за всё «хорошее»?» Сергей резко разворачивается на скрипнувших о пол кроссовках и изучает трепещущую мою персону пытливым, но отнюдь не дружелюбным буром. Мурашки бегут по коже, только не от возбуждения, а предчувствия скорой беды. В ванне холодает градусов на двадцать: спущусь со своего насеста, примёрзну к полу намертво. «Почем-у-у? Всё так хорошо начиналось...». — Ты чего так вырядился? — грубый тон. Сосед приближается, удар ладонью в грудь и, теряя равновесие, прикладываюсь головой о стену. Хватают за лодыжку, тянут. Чувство незапланированного полёта, а следом шлепок постыдного приземления. Тону на мелководье, ибо оказываюсь лицом вниз, а сверху плюхается отнюдь не пушинка. — Шикарный вид, — тянут до отвращения гадко, звонко хлопнув по голому заду. Однако в следующее мгновение тяжесть исчезает, а под носом оказывается половая тряпка и ведро. — Потоп нейтрализуй! — чуть ли не гарк, и Сергей покидает ванную. Думаю, всё, полное фиаско. Да не тут-то было. Парень возвращается со второй тряпкой, которая обычно лежит на кухне. Видя, что я не спешу выполнять распоряжение, он замысловато ругается, прежде чем звонко хлопнуть по филейной части вторично. — Подорвался, и за дело! — армейская команда. — Не буду, — сжимаю губы обиженным ребёнком. «Я столько сил приложил, чтобы соответствовать, а ему фиолетово? Обидно, честное слово!» — Это мы ещё посмотрим... — хватает за шею, и рывок на себя, затем вверх. Жёсткая атака сминает губы, вёрткий язык проталкивается резко, исследуя всё внутри, пробуя на вкус. В каждом движении — опытность. Хватаюсь за его плечи, жмусь, ощущая пол, поехавший под ногами. Жар поцелуя и жалящие, будоражащие метания вёрткой плоти внутри рта, заставляют постанывать. Придвигаюсь ближе, вплетаю пальцы в его тёмные волосы. Углубляю поцелуй в страхе потерять реализовавшуюся мечту. Коленки трясутся, тело горит в желании большего. Таю. Растекаюсь желейной субстанцией, топчась на месте от неудовлетворённости, ибо до моего «дружка» руки кое-кого не спешат дотрагиваться. Мычу. Начинаю извиваться, а он вдруг отстраняется. — Хватит. — Не-е-ет, — хнычу в голос, цепляясь за блюстителя нравственности. С его стороны вздох поистине безнадёжный: — Хочешь, чтобы я тебя разложил? — Да! — сияние на лицо. — Почему? Моргнул в недоумении. — Ты же обещал... — Тостер о твою голову я тоже обещал разнести в восьмом классе. Осуществления ждёшь? — Не-а. — В девятом, если не изменяет память, собирался раздеть догола и выставить на всеобщее обозрение. Воплотить? — Не-а, — качаю головой, капризно поджав губы. — А, изнасилования хочется? — стопроцентный скепсис. — Ага, — улыбка до ушей. — Та-а-ак, — тянет. Взгляд останавливается на моей ширинке. — Та-а-ак... Значит, хочешь? — очередной вздох, будто сосед принимает решение спасать мир от инопланетян или самому улепётывать. «Зачем так мучиться? Что тут сложного? Раз, два и счастье!» — Ладно, — смотрит мне в глаза, благословляя согласием. — Если за пять минут потоп нейтрализуешь, будет тебе... — конец фразы тонет в громогласном «ура!». Хватаю тряпку и скоростным маневром принимаюсь за дело. — Четыре минуты пятьдесят восемь секунд, — сообщаю с гордостью, стоящему у стены рефери. Тряпка с ведром аккурат сбоку стоят и отдыхают после трудовых минут. — Вижу, — склоняет он голову набок со странной иронией в глазах. — И?.. — переминаюсь с ноги на ногу. Очередной неуместный вздох, будто я ему с места в карьер прыгнуть предлагаю, а не кайф словить в кроватном, а то и не только, царстве. А он смотрит странно так, будто неуёмный груз с души свалился. — Подойди ко мне, — приближаюсь и оказываюсь прижатым к широкой груди, где мощно, в ускоренном ритме, бьётся сердце. — Почему раньше не сказал, что по мне сохнешь? Послал меня, когда признался, я и не думал... — качает головой, словно поверить не может. Во взгляде отсвет былой боли. Накрывает чувство вины. Кто виноват, что я тугодум и соображаю долго? А пока сращиваю факты, посылаю всех без разбора лесом. И его послал, а потом поздно было возвращать, хоть и предпринял пару попыток исправить последствия собственной импульсивности. Он парня завёл, и всё у них, как будто, отлично складывалось. Разве нет? Всегда вместе ходили и не подберёшься. Даже сейчас иногда вижу того периодически. Не успеваю поинтересоваться относительно того самого малого, рёбра трещат от силы его объятий. — К чёрту прошлое! Столько лет впустую... — пальцы вдавливаются в подбородок, он приподнимает моё лицо к свету лампы и нежно целует в губы. Затем сообщает: — Теперь держись, до утра отдуваться будешь за мои издёргавшиеся нервы. Почему, думаешь, я по-соседству поселился? — Меня хотел? — выдаю предположение. — Именно! — тянет за собою в спальню, хорошо ориентируясь в моих скромных метрах. — Поэтому буть готов принять всего и без остатка, — смеётся в ухо, обхватив мои бёдра загребущими руками.