***
Щеку словно обожгла пощечина. Собирая себя по осколкам, парень небрежно вскинул голову с промятой подушки, оглушая себя звенящим лаем взволнованной собаки, которая вбежала в комнату на шум, жалобно скуля. Он поднял руку вверх, ладонью к лицу, смотря на покрасневшую кожу и полулунки на ней, оставленные от ногтей, а затем хрипло выдохнул. Опять. Каждое его утро начинается с этого слова. Парень зевнул, закатив глаза, — потому что привык, а затем взял телефон, глядя на время. До школы всего ничего, а вот кажется, будто одна минута, как и сон, который тиранил его на протяжении пяти лет. Это началось… давно, пожалуй, и парень не любил об этом размышлять, особенно когда просыпался, но точно помнит день, когда его впервые порвали на зимней поляне — тогда он промочил простыни и стыдливо прятал пижаму утром. Это было словно вечность назад, отчего хотелось даже рассмеяться, ведь он привык. Вэй Усянь вскочил с кровати, осушая оставленный на тумбочке стакан воды, большим пальцем ноги поглаживая блестящую шерстку собаки, которая сияла всеми оттенками рыжего на солнце. Устало улыбнувшись, парень направился в ванную, на ходу потирая щеку — все-таки он и правда ударил себя, чтобы проснуться. Опять. Когда парень не приходил завтракать, его отец знал, что тот просыпал, поэтому с тяжелым, родительским вздохом поднимался в его комнату. Однако Вэй Усянь решил удивить отца и, едва не скатываясь с лестницы кувырком, настиг кухонный стол и с грохотом уселся на стул. Планшет в руках мужчины едва не вывалился от того, как он вздрогнул, но, поправляя очки, он лишь покачал головой, слыша хруст корма в углу возле холодильника. — Чэньцин снова приходила тебя будить? — даже не смотря в сторону собаки, произнес Вэй Чанцзэ, одновременно что-то печатая, долбя по сенсорной панеле. — А вот и нет! Я сам проснулся, даже за минуту до будильника, — похвастался парень, беря голыми руками яичницу, игнорируя столовые приборы и закидывая ее в рот. — Какого из восьми будильников? — решил уточнить мужчина, но знал, что ответа он не получит, потому и не потрудился даже поднять взгляд на сконфуженного сына. Их отношения были… непростыми, если так можно сказать. Вэй Усянь верил, что отец забоится о нем не потому что должен, а потому что любит, несмотря на холодность последнего, и это убеждение помогает ему улыбаться в такие моменты. По словам бабушки, Вэй Чанцзэ всегда был неразговорчивым и тихим, однако, смотря на его старые детские и подростковые фото, парень мог заметить теплоту в его глазах и нежный взгляд. Сейчас этого нет, как и легкой полуулыбки на вечно безразличном лице, и Вэй Усянь догадывался почему. Не став развивать эту тему, парень углубился в иные мысли, касательно учебы и не заметил, как съел свой завтрак. Очнулся он уже по дороге в школу, поправляя задравшуюся челку, которую то и дело зачесывал назад безжалостный весенний ветер. Наскоро попрощавшись с Чэньцин, Вэй Усянь пулей выскочил из дома, краем глаза замечая, что машина отца уже отчалила, слегка вздыхая: тот и правда слишком много работал, раз уезжал за два часа до начала смены, хотя ехать было всего ничего. Грызущие мозг паразиты мыслей нередко возвращались к тому, что Вэй Чанцзэ специально уезжал пораньше, а возвращался поздно, чтобы реже видеть сына, но парень запретил себе об этом думать. Не накручивай, натяни улыбку и иди. Так жить проще. На улице пахло весной во всем ее разгаре, отчего хотелось углубиться в этот приятный аромат зарождения новой жизни, цветения и свежести, впитывая в себя родные запахи. В узкой улочке как всегда людей не оказалось, потому Вэй Усянь вытянул руки, растопырив пальцы и вдохнул сладкий воздух полной грудью, ощущая себя тем самым ребенком леса, которого тянет подальше от всей этой городской суеты. Около трех месяцев назад так и было в его родном городе, откуда они с отцом были вынуждены переехать в Гуанчжоу, где хаос большого города унес парня с головой. И хоть Вэй Усянь был не из робкого десятка, даже ему первое время было нелегко. Парень остановился возле широкого фонарного столба, почему-то выкрашенного коричневым цветом и стал ждать автобус, привычно облокачиваясь о него. Днем этот столб служил неплохой опорой и теньком перед безжалостным солнцем, а ночью — путником, сопровождающим по узкой улочке, отгоняя теневых кошмаров. Кошмаров Вэй Усяню и правда хватает с лихвой, потому он готов был поклоняться этому теплому, оранжевому свету, словно какому-то божеству. Парень был огнем — как сказал однажды его новый в этом городе друг Не Хуайсан, но хоть и был огнем, он боялся тьмы. Середина весны давала Вэй Усяню время на размышления, и хоть он еще школьник, отец не раз намекал ему подумать над тем, кем бы он хотел быть в будущем и когда он однажды необдуманно ляпнул «пожарный», глаза Вэй Чанцзэ загорелись так, что Вэй Усянь боялся подходить к мужчине еще пару дней, а тема огня была закрыта раз и навсегда. Поежившись от вновь не слишком веселых мыслей, парень сел в автобус, закрывая глаза. В наушниках играла приятная слуху мелодия, а сам парень медленно постукивал кончиком пальца по лямке рюкзака в такт, чувствуя внезапный приступ ностальгии. Когда он снова придет к воротам школы, когда встретится с веселым Не Хуайсаном и ворчливым Цзян Чэном — вот тогда все будет как обычно, а сейчас он, пожалуй, подумает о своем и на секунду снимет маску весельчака.***
После душного салона двор школы казался раем. Быстро забежав по ступенькам, Вэй Усянь выдохнул, когда понял, что списки занятий еще не поменяли, как обещали на прошлой неделе, значит он может следовать расписанию и не бояться заблудиться. Из-за топографического кретинизма, парень искренне не мог ориентироваться в пространстве и это, к сожалению, было совсем не смешно. Даже любящий колко поддеть Цзян Чэн не мог о таком шутить, когда однажды увидел панику в темных глазах. В такие моменты перед лицом Вэй Усяня вставал снежный лес и… и… то, что следовало за ним. Обманывая себя столько лет, парень все еще не мог признать, как сильно он боится своих снов, просыпаясь с натянутой улыбкой и розовым следом на щеке. Становясь возле гардеробной, парень укусил себя за внутреннюю сторону щеки, высматривая в толпе учащихся знакомые макушки, но пока тщетно. Он видел кого угодно, но не своих друзей. От досады и неловкости хотелось взвыть, но Вэй Усянь был бы не Вэй Усянем, если бы не решил как-то развеять скуку и прикрыть неловкость за широкой, белозубой улыбкой. Здороваясь со знакомыми и незнакомыми, парень накручивал прядь челки на палец, с сожалением замечая, что короткие волосы не позволяют ему всего того, чего хотелось бы, но он продолжал это делать, будто нервно, будто испуганно, но… нет, хей! — он же простой, веселый парень, какие такие нервы? Мимо пронеслись два заливающихся смехом школьника, один из которых был чем-то похож на рыбу-каплю, отчего Вэй Усянь едва не прыснул в кулак, но затем снова выпрямился, хищно рыская взглядом по толпе. Подпрыгивая в нетерпении, парень едва трижды не вписался в снующих то и дело учеников, дважды поклонился проходящим мимо учителям и единожды устало вздохнул, пока не услышал знакомый вопль. — Ну, наконец-то, — сквозь зубы процедил парень, а затем, потуже затянув лямку рюкзака, помчался в сторону раздающихся звуков. Несмотря на обещание перед отцом не баловаться, парень просто не мог не связаться практически с самым скандальным хулиганом на районе. Стартанув в сторону криков, Вэй Усянь облизал пухлые губы, вздернул белый воротник формы вверх и вклинился в нарастающую толпу зевак. Один. Вэй Усянь сжал руки в кулаки и встал в привычную позу бегуна перед стартом. Два. В теле бурлила кровь от нетерпения, и это было даже круче утренней пробежки их свирепого учителя физкультуры. Три. Привычным жестом выловив уже поцарапанную обо что-то руку, парень утянул брыкающееся тело в толпу, слыша позади, как заскрипели подошвы бегущих в попытке затормозить и погнаться за ними. С громким хохотом Вэй Усянь на всех парах понесся по коридору, тащя на таране матерящегося парня, который успел лишь сильнее натянуть на лицо черную кепку, скрывающую острую, рваную ухмылку и горящие фиолетовым глаза. Он сам по себе был фиолетовым — такую ауру видел в нем Вэй Усянь, но никак не мог объяснить это значение, просто видел и все. Заворачивая за угол, они помчались по лестнице вниз, привычным маршрутом следуя к складу, удивляясь, что их по сей день там так никто и не нашел. Ноги горели от напряжения, из-за смеха он поперхнулся, но продолжал раскрывать рот в попытке проглотить побольше воздуха, а затем они влетели в вязкую темноту, захлопнув за собой дверь. Шаги за ними давно уже прекратились, будто догоняющие не имели и процента серого вещества в голове, чтобы сообразить, где еще можно прятаться на первом этаже, если не в помещении для хранения школьного инвентаря, но кому какое дело, если это сыграло парням на руку. Внутри всегда пахло резиной, хлоркой и сладкими духами Не Хуайсана, который уже привычно ждал их с телефоном в руке. Фонарик включился незамедлительно, а затем все замерли в ожидании, перебивая оглушительную тишину тяжелым дыханием. Легкие, казалось, разрывало от бега, но несмотря на это, Вэй Усянь продолжал улыбаться, хватаясь за грудь. Он отпустил руку друга, который тут же смачно плюнул куда-то в угол под недовольный вздох Не Хуайсана, а затем присел на принесенный кем-то табурет, скрестив руки на груди. — Ты теперь всегда меня будешь так спасать? — едко прокомментировал Цзян Чэн, продолжая тяжело дышать. Костяшки его пальцев были разбиты, и Вэй Усянь понял, что это свежие раны только тогда, когда Не Хуайсан промокнул кровь своим белым платком, а затем, стараясь соблюдать стерильность, обработал раны, появившиеся на еще не затянувшихся старых, наклеивая желтый пластырь в белый грошек. Цзян Чэн на это недовольно нахмурил брови, но говорить ничего не стал, покуда знал, что участвовать в словесных батлах с Не Хуайсаном — гиблое дело. — Конечно я буду тебя спасать, мы же друзья, — подмигнул Вэй Усянь, а от Цзян Чэна послышался обреченный вздох. Это был первый день в его новой школе, когда Вэй Усянь познакомился с парнями. В тот день он также схватил бежавшего Цзян Чэна за руку и, несясь на всех парах, едва завернул не туда, как вдруг схватили за руку уже его и потащили в их теперь уже личное убежище. Не Хуайсан был давно знаком с Цзян Чэном и знал его едва ли не с детского сада, но всегда оставался в стороне, иногда помогая обработать раны, но когда в их жизни появился, нет, когда в их жизнь ворвался такой человек, как Вэй Усянь, парни поняли, что многое в своей, до этого несостоявшейся дружбе, потеряли. Вэй Усянь стал их личным объединяющим звеном, которое по сей день терпит их подколы. — До начала урока пара минут, — смотря в телефон, сообщил Не Хуайсан, поправляя слегка длиннее обычного заведенного правилами в их школе волосы, отчего цветочный аромат вновь заполнил подсобку. — Птичка дело говорит, надо сматываться, — согласился Цзян Чэн и поднялся с места. Обычно у них нет времени поболтать перед уроками вот из-за таких вот моментов, но Вэй Усянь все равно умудрялся пересказать все новости, накопившиеся за вечер и ночь, дабы не одному страдать от полученной новой информации. Хотя, честно говоря, за информатора у них всегда отвечал Не Хуайсан, который знает практически все обо всех. Оно и не мудрено, ведь молодой блогер очень внимательный, а в хитрых карих глазах всегда упрятано что-то чарующе таинственное. Однако сейчас он не выглядел довольным и, едва заметно касаясь локтя Цзян Чэна, остановил его. — Тебе пора прекращать связываться с «Жрецами». Они же преступники, кто знает, что у них в голове? — возмущенно проговорил парень, нервно сжимая телефон и выходя вместе с остальными из подсобки, не отпуская локоть друга. — Что ты там щебечешь? Птичка волнуется за меня? — усмехнулся Цзян Чэн, стреляя на того насмешливый взгляд. — Просто не хочу потом дергать связи брата, чтобы найти твой иссыхающий труп на какой-нибудь свалке, — тихо пробормотал Не Хуайсан, отдергивая руку. — Не волнуйся, если я помру, то так и быть, не покажусь тебе во всей красе и не травмирую твои красивые глазки. Вэй Усянь на это усмехнулся и закатил глаза. Наблюдать за спорами этих двоих его, можно сказать, хобби. Он иногда даже задумывается: а не взять ли с собой однажды попкорн, дабы поистине насладиться таким зрелищем, но его останавливало то, что подобное шоу длилось не так долго. Не Хуайсан уже успокоился, его худые плечи расправились, напряженная ладонь разжалась. В одном он был прав точно: Цзян Чэну действительно нужно быть осторожным. И пусть Вэй Усянь был знаком с культурой города чуть больше трех месяцев, он уже успел усвоить то, что с такими ребятами, как «Жрецы», лучше не связываться — себе дороже. Их банда образовалась из ниоткуда и не несет в себе каких-то целей, по крайней мере ни их лозунгов, и каких-то внешних отличий парень не заметил. Это просто группа подростков, студентов и старшекурсников, находящихся по всему городу, которая порой чинит беспорядки. Не Хуайсан жаловался, что его старший брат иногда приходит с работы усталый и нервный, наверняка вылавливая по округе вот таких вот жрецов. Сам Вэй Усянь этого не видел, но говорят, что те увлечены какими-то сектантскими наклонностями. Солнце укрылось за сгустком облаков, обдав идущих парней порывом ветра. Идя по коридору школы, Вэй Усянь задумчиво покусывал язык, мыслями вновь сворачивая не туда. Обычный урок географии превратился в глубокие думы, и парень даже не заметил, как очутился на своем привычном месте в классе. Он не разжимал пальцев, напряженно прямо сидя на стуле, совсем не замечая обеспокоенных хуайсановских взглядов и только отбиваясь от себя самого. Иногда глубина его мыслей доходила до абсурдно опасного, вплоть до полного отключения от мира. Однажды, парня едва не сбила машина, что клаксонила ему едва ли не в лицо, но даже под светом фар он не очнулся, открывая глаза уже сидящем на бордюре с ругающимся водителем под боком. Выныривая из своих мыслей так резко, отчего даже зазвенело в ушах, Вэй Усянь вздрогнул под голосом преподавателя, которая тыкала не пишущим концом ручки в список учеников и, нахмурив густые брови, что-то перечисляла, а откликнулся парень лишь на свое имя: — Вэй Усянь… — задумчиво протянула она, рассматривая список, и только тогда парень понял, что та назначает какое-то задание. Подняв взгляд на интерактивную доску, парень рассмотрел название темы: «Леса Китая» и сообразил, что на прошлой недели они и правда разговаривали о дополнительных заданиях в виде рефератов по сдаче этой темы и, естественно, приятных бонусов в виде хорошей оценки за правильное выполнение задания. Хотелось бы попасть в компанию Не Хуайсана, который просто обожает географию и явно неплохо знает тему, но, сверкнув на того мимолетным взглядом, Вэй Усянь понял, что тому уже нашли напарницу, с которой друг теперь перечислял что-то для темы. Когда преподаватель назвала имя напарника, Вэй Усяню показалось, будто со всех сторон послышался грохот падающих под напором землетрясения камней. Есть еще один человек, который вызывал в голове парня много вопросов, но не собирался давать ни единого ответа и под напряжением собственных чувств, Вэй Усянь предпочитал не сталкиваться с этим мрачным парнем. Лань Ванцзи не входил в число тех, с кем можно было бы легко обсудить ненавязчивую тему, стоя в перерыв в коридоре. С ним вообще было сложно что-то обсудить — это замечали даже учителя, потому поспешно соглашались с его и без того блестящими ответами на уроках. Парень был тихий, неразговорчивый, а аура вокруг него стояла холоднее айсберга. Какое-то время Вэй Усянь даже подумал того разговорить, посмеяться с его реакции, но задушенно отошел в сторону, как только тот повернулся, услышав свое имя из его уст. Ледяной взгляд золотистых глаз прожег грудь Вэй Усяня с такой силой, что парень потом не раз прикасался к коже, нащупывая ожог третьей степени и едва не скуля. Лань Ванцзи был… холодный. И этим все сказано. Судорожно вздохнув, Вэй Усянь бросил мимолетный взгляд в сторону сидящего позади него парня, который внезапно прожег его тем же опасным взглядом, отчего и без того ровная спина выпрямилась так, что затрещал позвоночник. Сглотнув, парень сжал ручку в пальцах, едва не ломая ее, уже представляя, как будет потом оттирать от ладони густую, синюю пасту, но, к счастью, обошлось. Вэй Усянь даже не сразу заметил, как в классе стало подозрительно тихо и понял, что одноклассники так ему мысленно сочувствуют, а кто-то и злорадствует. В мире не без завистников, да. Придя в себя, парень сделал один глубокий вздох и, пока не передумал, резко повернулся к назначенному напарнику, выдавливая улыбку, в которой не было и капли веселья. — Прости, я не расслышал, какой там лес нам нуж… — Ели Сюэлин в горах Тяньшань — основа темы. Напиши свою почту, я распределю задание. Будем общаться так. — короткими, рубленными фразами перебил парня Лань Ванцзи, даже не смотря в его сторону. — Но разве мы не должны работать вме… — Нет. Что ж, это звучит уже куда менее пугающе, чем раньше, хотя возможно дело в том, что парень на Вэй Усяня даже не смотрел. Он молча записывал что-то в своей тетради, и Вэй Усянь невольно насладился его аккуратным и красивым почерком. Парень вообще сам по себе соответствовал почерку: аккуратный и красивый. Жаль, что с характером так не повезло. Отчаянно вздохнув, Вэй Усянь отвернулся, чтобы написать свою почту, совсем не замечая, как в его спину врезался осторожный, изучающий взгляд. — Вот, — вновь повернулся парень, отдавая исписанный кусок бумажки, кладя осторожно, боясь ненароком коснуться одноклассника. Почему-то Вэй Усяню казалось, что если он коснется его, то тут же превратится в ледяную глыбу. После занятий он и правда думал о задании, с удивлением заметив, что даже раскидал в голове первоначальный план его выполнения. Почему-то подводить Лань Ванцзи не хотелось и дело было даже не в страхе перед ним, словно увидеть огорчение и разочарование в золотистых глазах — было подобно высочайшему греху. Нервно кусая заусенец, Вэй Усянь получил по рукам от недовольно цокающего Не Хуайсана, который тут же зарылся в сумку, доставая маникюрный набор. Вэй Усянь всегда задавался вопросом: а есть ли в сумке друга целая танковая артиллерия или целая вселенная, раз тот, словно фокусник, может вытащить оттуда практически все. Думая о своем, парень отдаленно слышал спор друзей, а затем засунул руки в карманы, дабы снова не начать привычно кусать ногти. — А я говорю, что не помню, — злобно фыркнул Цзян Чэн, отворачиваясь. — Как ты можешь не помнить свою тему?! Кто твой напарник? — Не помню. — Ты издеваешься? — казалось, волоски Не Хуайсана встали дыбом от злости, но выглядел он до того мило, что покрасневший от досады кончик носа не вызывал того угрожающего вида, который парень хотел всем показать. Усмехнувшись, Цзян Чэн пожал плечами, а Вэй Усянь в который раз удивленно примечал, что этот балбес — сын директора школы. Парень даже думал, что такой разгильдяй никак не может быть похож на привычного директора школы: ответственного, с улыбкой на лице, пример для учеников и с ноткой строгости, но потом Вэй Усянь увидел директора этой школы и все встало на свои места. Мадам Юй хоть и была ответственным человеком, серьезным, вот только легче было увидеть дождь томатного цвета, чем улыбку на ее лице, а строгости была не нотка, а целый оркестр. Женщина внушала ауру стального стержня, с ней даже здороваться было страшно, не то, что говорить, и Вэй Усянь впервые порадовался, что является всего лишь учеником, а не ее коллегой, дабы не видеть ее каждый день. Юй Цзыюань по истине внушала страх, но с работой своей справлялась хорошо… кроме слежки за сыном, разумеется, но пока тот не доставляет серьезных хлопот, она закрывает глаза на его проделки. А вот старшая сестра у Цзян Чэна была прекрасной девушкой, и Вэй Усянь мог бы даже на нее засматриваться, если бы та не внушала ему семейную ауру — Цзян Яньли хотелось любить как сестру, не более. — Хорошо, — вырвал из размышлений парня усталый вздох Не Хуайсана, который смотрел на Цзян Чэна из-под опущенных, длинных ресниц. — Так и быть, я тебе помогу, но с условием, если ты вспомнишь тему, ну? — «Снежный горный лес Байма в Юньнани», — горделиво произнес Цзян Чэн, едва не отлетая на удивление мощного толчка друга. — Так ты все помнишь, значит?! Наблюдать за руганью друзей было весело, усмехнулся Вэй Усянь, идя за ними неспешной походкой.***
Как и обещал, Лань Ванцзи выслал распределение в тот же день, отчего Вэй Усянь лишь устало вздохнул. Время на выполнение у них было до конца недели и это еще много, с учетом, что других заданий по этому предмету они пока не получат. Откидываясь на спинку стула, парень вновь стал играться с прядями челки, разумно заставляя себя начать делать уроки, думая, что, пожалуй, в следующий раз останется на дополнительные в школе и в вечернюю смену прорешает все с учителем. В коленку ткнулся мокрый нос, Чэньцин хрюкнула, призывая к себе внимание, а затем радостно завиляла хвостом, замечая, что парень смотрит на нее. Вэй Усянь потрепал подругу по голове, с удовольствием замечая, как шелковистая шерстка ретривера скользит меж пальцев жидким золотом, ловя алые прядки. Парень помнит ее совсем еще щенком. Она появилась ровно пять лет назад, как раз когда только-только Вэй Усяня стали мучать кошмары, и парень с удивлением заметил, что Чэньцин — словно дар божий, появилась в его жизни, чтобы спасать от собственных увечий во время страшных снов. Облокачиваясь о стол, парень схватил черный ошейник и позвал подругу за собой, понимая, чего та хочет. И хоть на улице стояла середина весны, Вэй Усянь все равно натянул ветровку на голые плечи, понимая, что в одной домашней майке его может просквозить. Давно ли он заботится о собственном здоровье? Не сказать, что парень помнит, когда в последний раз болел, поскольку это случалось довольно редко, но от слов бабушки, которая рассказывала, как его отец переживал в такие дни, Вэй Усянь почему-то чувствовал себя виноватым. Отец… и правда пережил многое, потому волновать его лишний раз он не хотел. Привычный весенний запах ласково пробежался по лицу, оседая на кончике носа. Вэй Усянь улыбнулся Чэньцин, и они вместе направились в ближайший парк, чтобы немного прогуляться там. В далеке слышался треск сорок, парень задрал голову, вглядываясь в голубое небо, но не увидел ни единой птицы, смотря на белую полоску, прочерченную самолетом прямо над ним. Чэньцин подходила к каждому столбу, вынюхивая что-то, пока сам Вэй Усянь думал о своем. И пусть центром дум на этот раз были не страшные сны, он все равно был не в восторге. В груди плющило чувство, что что-то надвигается, что-то опасное и неприятное. Будто огонь в его сердце кто-то злостно хочет потушить, и от этого становилось как-то не по себе. Оставляя Чэньцин разбираться с желтым цветком, парень сел на ближайшую лавку, потирая виски. Стучало сильно, неприятно, как бывает при приступах мигрени, но Вэй Усянь лишь терпеливо стиснул зубы, дабы перетерпеть. Он не любил пить обезболивающее, с ужасом замечая, как быстро привыкает к таблеткам. Боль не утихала даже дома, во время выполнения задания, потому парень просто отодвинулся, покачиваясь на компьютерном кресле. Глаза щипало из-за яркого экрана ноутбука, где-то в затылке нещадно тянуло, вены на руках вздулись от напряжения. Не выдержав, Вэй Усянь вскочил с места, предусмотрительно насыпал корм Чэньцин и, надев на голову глубокий капюшон толстовки до самых глаз, едва не вывалился на улицу, с удовольствием глотая остывший вечерний воздух. Его несло по малоизученным улочкам, по которым он ходил редко, если вообще ходил. Вэй Усянь помнит: как-то отец обронил, что рядом есть заброшенный дом, где любят тусоваться плохие детки, отчего во рту образовался ком. Он ведь… не имел тогда ввиду и его? А вдруг отец знает о его увлечении паркуром? Вдруг поэтому так огорченно вздыхает каждый раз?.. В висках заломило с новой силой. Вэй Усянь оперся лбом о холодную, кирпичную стену и поднял голову. Это не дом, а хренов замок, если не крепость. Присвистнув, парень вовремя замолк, надеясь, что внутри никого нет — не буди лихо, как оно говорится и привычным, отточенным движением вскарабкался на ближайшую полуразвалившуюся стену, совсем не замечая, как острые кромки камней впились в его и без того мозолистую ладонь. Из-за учебы, хобби пришлось отодвинуть на второй план, и Вэй Усянь даже на секунду почувствовал себя неженкой, когда, спрыгнув, ощутил щиплющую боль в ступнях, мол, разучился как надо, но быстро пришел в форму, скользя по проставленным вместо лестниц доскам. Внутри было тихо, даже слишком, отчего парень впервые почувствовал себя неуютно в заброшенном здании, а видел он немало. Он физически чувствовал, как сырость с ободранных стен оседала на кожу, как ледяной сквозняк облизывает пятки сквозь кроссовки, как покалывают кончики пальцев от холода. В одной из комнат оказалось еще холоднее, и парень с ужасом заметил, как изо рта повалил пар. Он будто… и правда в том самом лесу… От этой мысли его грудь сковало ужасом. Подорвавшись, Вэй Усянь схватился за оконную раму с отсутствующими стеклами и высунул голову наружу, глотая свежий, спасительный воздух. Его едва не вырвало от самой мысли, что в эту же секунду прямо перед ним появится тот самый огромный волк из снов и разорвет его тело теперь уже по-настоящему. В почерневших глазах отразился ужас, и парень едва не взвыл, но тут же захлопнул рот, услышав звуки шагов на первом этаже. Значит, он не единственный, кто решил побродить в одиночестве в заброшке в такой час и даже отвлеченно усмехнулся, отходя от окна, но тут же замер вновь от доносившихся до уха рваных фраз: — Поговорим с Господином сегодня. Мы должны выяснить место нахождения святого орудия и использовать всю свою энергию. — Я слышал, что в писании мимолетно упоминается это место… — Болван, как Он мог упоминать это место, ты что совсем тупой?! — Хватит препираться! — раздался громкий голос с едва заметной визгливой нотой. — Я сам спрошу Господина об этом, потому что Он выбрал посланником меня! Послышалась какая-то возня, пока Вэй Усянь осторожно вклинился между разодранными досками, любопытно вглядываясь на первый этаж, ощущая себя каким-то ниндзей, выполнявшим секретное задание императора. Аккуратно расковыряв щель пальцем, парень затаил дыхание, смотря на то, как группа из пяти человек чертит свежий красный рисунок по уже побледневшему такому же узору, что-то гортанно бормоча. Сектанты. Самые настоящие сектанты — промелькнуло у него в голове и в зад ударил собственный пинок бежать от греха подальше от этого места. Вэй Усянь дернулся, собираясь прислушаться к себе, но тут в затылок ему дыхнуло что-то горячее, огненно обжигая шейные позвонки, отчего цвет лица парня мгновенно приобрел белый, а губы высохли от застрявшего в груди крика. Сердце едва не остановилось, когда перед его глазами узор загорелся, дыхание позади исчезло, а руки задрожали так, что он едва не упал, не зная обо что опереться. Рисунок загорелся, приобретая очертание адского лица, а все пятеро упали на колени, поклоняясь пламени. Вэй Усянь не мог понять что он видит перед собой, но трясущиеся колени ясно давали понять, что ему пора сматываться. Его словно пригвоздило к полу, голоса людей снизу доносились сквозь толщу ваты, а зубы сцепились с такой силой, что едва не разломились в крошку. Градина пота скатилась по виску, парень даже забыл о своей головной боли, не в силах закрыть глаза от ослепляющего света огня. Он не слышал ни слов, ни каких-либо других звуков, но отчетливо видел перед собой пламя, лес, погоню и золото. Много, много золота, ласкающего его взор. Оно приятным бархатом оседало на груди, физически касаясь его дрожащего тела, горящим пламенем облизывая покрытую мурашками кожу. «Вэй Ин». Такое родное, такое доброе и бесконечно надежное... — Вэй Усянь! Парень резко выпрямился, открывая глаза. Изо рта вырвался сиплый вздох, когда свет от экрана ноутбука ослепил его чувствительные глаза, а сам парень встретился с недовольным взглядом напротив. — Чт… — его охватил сильный кашель, сопровождаемый стальной болью в груди, отчего Не Хуайсан взволнованно защебетал, пока Цзян Чэн что-то говорил о вирусе. Они разговаривали по видеосвязи до одиннадцати вечера, стараясь вместе выполнить задание, хотя бы начать, постоянно отвлекаясь на другие темы. Парни не сразу заметили, как Вэй Усянь отключился от разговора, задумчиво смотря перед собой, ни на что не реагируя и уже тогда Не Хуайсан взволновался, задавая тому вопросы, на которые не получал ответа. — Ты какой-то странный сегодня, — задумчиво сказал Цзян Чэн, похрустывая чипсами. — Что ты успел натворить за то время, пока мы не виделись после занятий? — Ничего я не… — хотелось возразить парню, но тут он вспомнил заброшенное здание и едва не ослеп от огня, что всплыл в воспаленном мозгу. Он и правда там был всего лишь… два часа назад, а казалось, будто это все было сном. Вэй Усянь не знает, как именно добрался домой, но точно помнит, что Чэньцин, понюхав его, взволнованно заскулила. Ему не хотелось обдумывать этот эпизод своей жизни, но щиплющая в ладонях от падения боль давала о себе знать. Сколько раз парень падал по пути домой — не сосчитать и однажды даже едва не угодил под колеса мотоциклиста, который, приостановившись, недовольно просверлил его взглядом, пока парень, похрамывая, направился дальше. Все это было два часа назад, да… — В любом случае, нам нужно закончить хотя бы к двенадцати, иначе брат придет и узнает, что я снова допоздна сижу за компом, — пожаловался Не Хуайсан, крася ногти бесцветным лаком — единственным, допускаемым в их школе. — Ладно, все, все, соберись, — пробормотал Цзян Чэн, похлопывая себя по щекам, на заднем плане слыша ругань матери на кухне; та, видимо, снова была не довольна отцом. — В следующий раз начнем пораньше и у меня, чтобы точно все успеть, — проговорил Вэй Усянь, немного успокаиваясь. Он никогда бы не подумал, что столкнется с чем-то подобным, с ужасом осознавая, что ему это не приснилось. Что за сущность пытались вызвать сектанты и откуда у них такие навыки по спецэффектам, отчего даже сам Вэй Усянь едва не поверил. Проморгавшись, он вслушивался в приятный голос Не Хуайсана с едва заметным акцентом его родного диалекта и стал записывать подкидываемые идеи в тетрадь. Что ж, раз Лань Ванцзи хочет работать по одиночке — он это получит.***
На окраине города, за широким полем, вспаханным ранней весной, открывался просторный вид на выстроенную когда-то там деревушку. И пусть густой дым заводов все равно долетал до нее, широкие стволы деревьев и сочные листья будто защищали это место от смога. Потревоженная после зимы земля подсохла, погрубела, из-за чего колеса трактора жалобно заурчали под напором такой брони. Проезжая прямо по центру поля, трактор кольнуло что-то под землей, отрекошетив в собственные шины, из-за чего машина встала под ругань хозяина. Над землей резко пронесся сокол, обронив короткий свист после себя, в оставшейся траве пропищала мышь, а солнце наконец-то показалось из-за туч, являя миру блестящее сияние железного осколка, пропитанного черной энергией древнего зла.