Удиви меня

прологъ Когда солнце клонится за горизонт, город пустеет, и на притихшие улицы из тёмных углов вылезают опаздывающие домой работяги и торопящиеся в бар пьяницы. Город начинает тайную, вторую жизнь, сокрытую надёжным покровом темноты. Именно в это чудесное время вспыхивают на городских перекрёстках хищные украшения — ночные бабочки. Их студия — как называет заведение Босс — располагается в переулке среди питейных заведений и парикмахерских, будто люди, выйдя из бара, только и думают, как бы подравнять причёску. В любом случае, о борделе на первом этаже старого дома знают, видят красноречивую вывеску и пользуются услугами пестрых бабочек. Но вслух о «студии» не говорят. Не полагается такие вещи упоминать в приличном обществе — вроде того, что собирается в баре по соседству. А вот и первая — Красотка. Только посмотрите на неё! Высокие каблуки подчёркивают длину бесконечных ног, обтягивающие шорты ровно ничего не скрывают, привлекая клиентов. Ярким цветком в темноте сияет пёстрая шубка из меха, какой пускают на метёлки от пыли, а розовая оправа очков истерически мигает, подобно прожекторам на рейве. Будто на пляж собралась в минус два эта красавица с серебряным колечком в носу. Шерсть на ногах своя, натуральная, греет, поэтому колготки тонкие, капроновые. Стоит, курит у входа, внимание привлекает. Местный таксист игриво сигналит на повороте и машет рукой. Красотка скалит в ответ белые зубы. Они знают друг друга давно уже. Таксисту иногда даже в долг дают. На улицу вываливается — грузно и поддато — вторая красавица. Рыжая Стерва. Попроще и погрубее длинноногой Красотки, зато огненная шевелюра светится в грязном мраке не хуже фонаря. Стерва мёрзнет в своих голубых шортах, поэтому поспешно прикуривает у Красотки и уползает обратно. Стёкла первого этажа дрожат и трясутся от грозных криков Босса. Аж на улице слышно. Красотка улыбается, размазывает каблуком бычок по мокрому асфальту и уходит — в комнату со светящимся жёлтым окном, где отогревает окоченевшие руки Рыжая Стерва и надрывается в ругательствах Босс. — Заказ из центра города, — когда Красотка переступает порог, Босс уже успокаивается и мирно ворчит на Рыжую Стерву. — Ты хоть рожу свою побрей! Знаешь, сколько там квартиры стоят?! Приличные люди живут! Они и заплатят хорошо. Ты не дури — когда ещё такой шанс подвернётся? Стерва копается в телефоне, развалившись на громадном чёрном диване, и судя по сосредоточенному выражению широкого лица с длинным подбородком, явно пропускает слова Босса мимо ушей. Но смотрит Стерва не в телефон — а на Пухляша, который сидит на другом конце дивана. Благо тёмные очки скрывают не только следы от фингалов… Пухляш тоже в очках — делает вид, что смотрит телевизор, а сам искоса пялится на широко раздвинутые мощные ляжки Стервы. Голубые шорты так и трещат на тугих мышцах. Красотка сдержанно улыбается, оглядывая обоих, и грациозно опускается между ними. Поближе к Стерве, чтобы невозмутимый Пухляш хоть немного размял нервишки и поревновал. Милый мальчик, за чьи пухлые щёчки так любят присовывать клиенты. Каждого, кто кладёт денежки в карман его расшитой золотыми пайетками курточки, Пухляш горячо заверяет в своей непогрешимой невинности, а сам только и думает, как бы пообжиматься со Стервой, пока не видит Босс. — Хоть водки куплю нормальной, — Босс мечтательно вздыхает, разминает затекшую поясницу под халатом и окидывает брезгливым взглядом ломящийся от алкоголя стол. Банки и бутылки, пустые и полные. Пиво двухградусное, чтобы мир не казался совсем уж безрадостным, и чтобы клиентов обслуживать не в пьяном кумаре. Закуски нет — Босс тщательно следит за фигурами своих красавиц. А лёгкий запах перегара — это, на его взгляд, даже изысканно. Только для своего любимца Пухляша Босс делает исключение — ему и голову можно брить налысо, и пиво пить безалкогольное и к холодильнику наведываться без разрешения. Что ж, не всем нравятся плоские животы и длинные волосы — кто-то платит за милую щетину и сочные бёдра. Извращенцы, которые любят невинных мальчиков. Но многие всё-таки выбирают стройную Красотку или мускулистую Стерву. Правда, находятся и такие, кто не гнушается заказать на ночь самого Босса — с его немытыми седыми патлами, помятым лицом и похожей на мочалку бородой. Каждого такого заказа Босс ждёт как манны небесной. Теперь его уже не трахают — когда-то подтянутая задница обвисла и покрылась морщинами, на ещё недавно тонкой талии набрякла складка жира, а длинные волосы поредели. Конечно некоторые клюют и на боссову толстую задницу. Но большинство предпочитает свежее мясо. Босс годится лишь для одиноких холостяков, которым не с кем разделить тоскливое полуночное пьянство. От хорошей выпивки Босс никогда не отказывается. Его красавицам иногда даже кажется, что с такой любовью к спиртному Босс должен давно уже умереть под забором, как истинный rockstar. Однако лишать девочек своего покровительства ради мягкого облачка в райском саду Босс не торопится. Он, хоть и может порой припечатать нехорошим словом, в обиду не даст. Со стражами порядка, которые так и норовят подпортить фасад его подопечным, у Босса разговор короткий. Так что вся троица прячется у него под крылышком. А Босс… Любит их настолько сильно, что порой даже затаскивает в постель. А иной раз и до постели не доходит — раскладывает прямо на диване перед телевизором. Увы, к нежностям он равнодушен — но даже грязные ругательства в исполнении Босса кажутся всем ангельским пением. — Поторапливайся, — Босс строго кашляет, ведь Стерва так и протирает задницей потрёпанный дерматин. — И почему ты в одном носке? Где второй? — И действительно, где же он? — Стерва притворно ахает, переводя взгляд с телефона на голую ступню. — Где мой носок?! Красотка хихикает, на пухлых, блестящих от гигиенической помады губах Пухляша ненадолго мелькает улыбка. Даже вечно недовольный Босс расслабляется при виде Стервы, который, гневно потрясая рыжим хвостом, ползает под столом и ворчит, разыскивая пропавший носок. Кабы не Стерва с его чувством юмора, молчаливая Красотка со вздорным Боссом и тихим Пухляшом умерли бы тут со скуки. Ждать клиентов приходится подолгу. Порой они целый день сидят вчетвером на диване, смотрят телевизор и надуваются пивом. Только шутки Стервы немного разряжают затхлую обстановку. За это ценное и редкое свойство — чувство юмора — Босс Стерву и ценит. Иногда даже величает почтительно господином Свалландом. Мог бы звать и по имени, но в миру имена у Стервы и Пухляша одинаковые. — У нас важный клиент, — наконец, насмотревшись на обтянутый голубым нейлоном зад Стервы, торжественно объявляет Босс, для пущей убедительности подняв палец вверх. — Центр города, отель «Deutschland», очень искушённый ценитель. Не гнушается извращений, поэтому вас, морды, и заказал. В пожеланиях написал только два слова: «Удивите меня». Поняли? Удивить надо! Нельзя, чтобы он сорвался с крючка! Если мне не изменяет память, это сам владелец отеля! Поэтому ты, — он резко указывает на подавившегося пивом Красавицу, — поедешь первым! — А чё это я сразу?! — рефлекторно подбирается тот. — Вон Стерва собралась уже! — Потому что если мы выпустим господина Свалланда первым, то клиент выйдет в окно, как только тот войдёт в дверь! Ты разведаешь обстановку. В конце концов, ты тут объективно самый не страшный. — Босс украдкой косится в сторону надувшего щёки Пухляша. — Ты милый. А самый красивый здесь я. Так, блять! Красавица ретируется быстрее, чем Босс успевает выложить весь словарный запас ругательств. действие первое Район, где располагается отель — самый центр города. Пятый этаж, дорого украшенный интерьер, на ресепшене приветливая молодая девчуля. Красавица невольно ёжится под направленными на него взглядами — особенно постояльцев отеля смущают плотно обтягивающие кожаные штаны — но уверенно идёт к назначенному номеру. Ещё в автобусе — ведь деньги на такси Босс выдаёт крайне неохотно (конечно, ведь куда лучше потратить заработанные потом, кровью, спермой и другими жидкостями зелёные бумажки на пиво) — Красотка ловит себя на мысли, что нервничает. Если важному клиенту не понравится? Ему не заплатят. Это раз. А вот Босс как пиздеть будет… Удивлять — не конёк Красавицы. У неё в запасе профессионализм и опыт, навыки там всякие, ноги длинные, в конце концов. Удивлять — это, как выразились — к господину Свалланду, но это для экстремалов отбитых. Тот как учудит… на голову не натянешь. А вот Босс за провал натянет глаз на жопу. Плохо дело. Когда дверцы лифта распахиваются, Красавица делает пару нерешительных шагов и останавливается в коротком коридорчике-прихожей. Последний этаж — сплошной номер на всю площадь, и явно принадлежит очень богатому человеку. Ноги немного подкашиваются, да и выпитое перед выходом пиво нервно булькает в желудке. Несмотря на всю свою сноровку и спокойствие, Красотка-Йонатан осторожно стучит в дубовую дверь, будто ученик, который опасливо стоит у кабинета завуча, хотя ничего ещё не успел сделать. С той стороны звучит слишком громкое молчание, и, не желая испытывать ни терпение клиента, ни свои тянущиеся нервы, Красавица входит внутрь. На него в упор смотрит грузный человек весьма устрашающего вида. Попивает вино из бокала и молчаливо ждёт. Помявшись на пороге, аки девица — надо всё-таки выдерживать образ — Йонатан дрогнувшим голосом пытается выдать то, ради чего пришёл — удивить. — Здрасьте?.. Брюнет с пирсингом в брови в лице не меняется, только делает ещё один маленький глоток. Йонатан сглатывает насухую. — Я… — и, набравшись смелости, встряхивает волосами, — я пришёл вас удивлять! — гордо заявляет он, становясь в наиболее выгодную, модельную позу, чтобы заказчик получше его рассмотрел, и выдавливает самую сногсшибательную улыбку из своего арсенала. — Не удивил, удивляй ещё, — спустя неприлично затянувшуюся паузу, говорит мужчина и смотрит на часы. — А то у меня ужин скоро. Красавица округляет большие зелёные глаза — клиент, случайно, номером не ошибся? Может он клоунам звонил? То есть, скоро у него ужин? Или он в двадцать минут планирует уложиться со всей прелюдией? А может он как раз не ждёт прелюдии и намекает о непосредственно деле? Может ждёт, чтоб к нему на колени тут упали?.. Всё это проносится в голове Йонатана бегущей строкой и заканчивается белым шумом помех, потому что он на самом деле не может выбрать что-то одно из всей массы вариантов. Ещё и удивительное! А время идёт… Просто за круглые глазки ему точно не заплатят. Поэтому, обворожительно поправив ещё раз волосы, походкой от бедра, Красотка доходит до мужчины, кладёт руку на его плечо, чуть погладив, и изящно опускается ему на колено, стараясь не садиться полностью на всякий случай. Во-первых, сам-то он не пушинка, хоть и стройный, а, во-вторых… вдруг его захотят сбросить. Хотя задней мыслью Красотка всё же думает, что, наверное, надо было не тормозить и сесть не на колено, а сразу между. — Как мне вас называть? — интересуется Йонатан, чувствуя, что от клиента исходит какая-то жуткая аура, и уже фантазирует, как они едут в машине. В лес. А Йонатан — в багажнике. В разных пакетах. — Тилль, — не отрывая выжидающего взгляда, просто отвечает тот. «И это он-то требует удивить его…» — думает Красавица. Удивить, удивить, чёрт… кажется, этого истукана даже падающий метеорит не удивит. И, повинуясь интуиции, медленно, на пробу, Красотка соскальзывает на пол, на колени перед расставленными ногами Тилля, не разрывая зрительного контакта. Тот вдруг запускает широкую пятерню в мягкий цветастый мех. — Это что? — вдруг спрашивает он, и Красавица выдыхает украдкой — от сердца прямо отлегло. — Шуба из пипидастра! Очень ценный мех! — тут же сработавший триггер запускает цепную реакцию — до борделя Красавица торговал на рынке бывшими в употреблении вещами. — А вот это уже интересно, — Тилль хмыкает, поглаживая мех, — никогда о таком звере не слышал. На этот раз Красотка вздох облегчения сдержать не может. Обошлось. Можно сказать, он этого «искушенного ценителя» почти удивил. Но что, если Тилль вызовет его и в следующий раз? Разноцветной шубой будет уже не обойтись… Что же тогда делать? Прицепить на голову вместо шляпы настоящий пипидастр, которым в «студии» смахивают пыль с телевизора, и утверждать, будто это тушка диковинного зверя? Такое даже для Стервы как-то глупо. Йонатан цепенеет под неподвижным взглядом Тилля, точно маленькая мышка, зачарованная удавом. И тут приходит светлая мысль — Тилль же торопится! Остаётся только тянуть время, создавая видимость приятной компании. Будь у Йонатана возможность, он бы ушёл в эскорт, но как-то не сложилось. А то, что могут не заплатить… ну… Это всяко лучше, чем кататься по ночному лесу. Стойкое чувство какого-то холодка вдоль позвоночника Красотка почему-то не может прогнать. — А не угостите ли даму вином? — решает всё же обнаглеть и извлечь хоть какую-то выгоду для себя Красавица, искренне и чисто глядя на Тилля снизу вверх. Трогать молнию штанов Йонатан пока что не хочет — в крайнем случае, дадут понять. А вот если смотреть… глаза у Красотки большие, зелёные — хлопнуть пару раз ресницами, и клиент оттает. — У дамы уже стойкий перегар, — не стесняясь, тут же выдает Тилль. — Это дух авантюризма, — возражает Йонатан неуклюжей шуткой, но решает больше не острить лишний раз и резко переводит тему: — Я могу станцевать, хотите? Удивлять — не его. Но вот стриптиз станцевать — очень даже. Тилль кивает — благосклонно, несколько надменно, будто король. Настроение Красотки резко ползёт вверх, подобно столбику ртути в термометре, который школьник, желающий прогулять уроки, опускает в кружку с горячим чаем. Пока что всё удаётся, и трахать Красотку не собираются, уже хорошо. — А хотя стой, — вдруг прерывает Тилль, задумчиво болтая остатки вина в бокале. — Есть у меня одна игра на примете… Начало фразы, ещё и произнёсенное этим бесстрастным и до жути ровным голосом, больно напоминает что-то из старых ужастиков, над которыми они со Стервой порой засиживались перед теликом до глубокой ночи, похрустывая чипсами. Йонатан снова сглатывает, медленно и покорно опуская голову. В принципе, ему больше ничего и не остаётся. А неподвижное, как каменная маска, лицо Тилля вдруг трескается, расползаясь жутковатой усмешкой. — Ты хотел вина? — и, дождавшись ещё одного кивка, Тилль продолжает, — бери. Вон бутылка стоит, видишь? Да, прямо с горла можешь, вино итальянское, дорогое, двадцатилетней выдержки, — он усмехается ещё шире, когда Красотка вдруг давится вином, а сухое белое чуть не брызгает через нос, — пей-пей, тебе пригодится. Вкусно? Молодец. А теперь правила игры, — Тилль смотрит настолько внимательно, что Красавица невольно сжимается и кладёт холодные ладони на колени, чтобы не дрожали. — Мы крутим бутылку. Крутим до тех пор, пока она на кого-то не указывает. Кто проиграл — на неё садится. От этих слова у Красавицы трясутся не только ноги. А ведь жопа изначально подсказывала что-то неладное!.. И Босс предупреждал, что клиент горазд на извращения. И что делать? Несмотря на удачную карьеру и разнообразие человеческих фетишей, Йонатан всё же оставался довольно консервативным. Нет, он перепробовал почти всё, БДСМ в том числе. Но именно поэтому взгляды Красотки на секс остались умеренно-нормальными. Если считать лютые групповухи с мужиками нормальными, конечно. А вот сажание на бутылочку ему кажется скорее наказанием или пыткой, чем чем-то увлекательным. О том, чтобы смотреть на Тилля или кого-то другого в этой роли, Йонатан тоже думал без слюноотделения. Однажды он видел, как великий и ужасный, но очень невезучий Босс сел на бутылку из-под пива, и наблюдать это душераздирающее зрелище ещё раз брезгливому от природы Красотке не хочется. Красавица знает, что в небесной канцелярии за это промедление его и без того грешной душе уже ставят минус в карму. Но своя жопа целее будет. Рассудив так, решение тянуть время до победного Йонатан принимает автоматически. — Можно… ещё выпить? — обречённо спрашивает он, и Тилль благосклонно кивает. — Крутим один раз, и я иду ужинать. Не хочется пропустить бараньи рёбрышки под соусом, — тонкие губы клиента поджимаются украдкой, но от Красотки не ускользает потускневшее от досады выражение неизменно унылых глаз. Красавица отвечает пластмассовой профессиональной улыбкой. Что ж, при учёте, что сторон света, грубо говоря, четыре, а он, Красавица, находится только в одной, то шансы один к четырём — теория вероятности единственная осталась у Йонатана в голове от школьной программы. Другими словами, вероятность порвать жопу на работе в буквальном смысле порядком мала. Тут и согласиться можно. Вознеся коротенькую молитву несуществующим богам, Красотка кладёт бутылку на пол между собой и Тиллем, перехватывает посередине и резко поворачивает, так что та волчком закручивается вокруг своей оси. И спустя несколько секунд напряжённого ожидания горлышко указывает на дверь, будто намекая. Мимо. Фух. Тилль не может скрыть недовольства, когда тянется в карман за деньгами, но Йонатан чувствует, что без них его не отпустят — всё же, он старался, и заслуживает хотя бы чаевых. Или пивных. Чуть не плача от страха и радости, Красотка прячет зелёные бумажки в карман шубы, и, пролепетав что-то любезное, пулей выбегает из отеля. Несмотря на мороз, до «базы» Йонатан идёт пешком. Это, наверное, чуть ли не самый счастливый день его жизни. Можно и квартиру в казино поставить. Ещё бы и квартира имелась… Но с порога летящего на розовых крыльях Красотку встречает грозный голос: — Это что? Поспешно опустив очи долу, Красавица уже догадывается, о чём это Босс. Но экран телефона, что тычут ему в лицо, заставляет всё же поднять взгляд. «Ваши шлюхи — отстой. Дайте новую». — Это позорная страница моей биографии, — уныло отвечает Красавица и, стыдливо отвернувшись от валяющихся на диване коллег, идёт к себе. Молча. Йонатан выглядит настолько расстроенным, что даже Боссу не хочется больше трогать это ранимое создание — он только для образа провожает удаляющуюся пёструю спину гневным взором. Экран телефона затухает. «Дайте новую»… Если Красавица опозорился и не устроил чего-то «удивительного», значит, клиент действительно знает толк в извращениях. Значит — логично — его устроит как раз-таки нечто дикое. Свалланд, например. Вот уж кто умеет удивлять. Не то, что на бутылки садиться. Босс переводит дух и поворачивается к дивану. Там, развалившись на всю длину чёрных подушек, Стерва и Пухляш смотрят футбол — ну в точности влюбленная парочка. Босс в недоумении наблюдает, как Стерва запускает волосатую руку в пакет с чипсами, что стоит на диване между ними, достаёт маленькую чипсину и подносит к губам Пухляша, который сосредоточенно наблюдает за носящимися по экрану футболистами. Конфузливо улыбнувшись, он аккуратно подцепляет губами чипсину, и, счастливый, укладывает бритую голову на плечо своей ненаглядной Стервы. Футбол им не особо интересен — так, для фона. А под чипсы всё идёт хорошо. Стерва безмятежно и очень громко чавкает чипсами — и не замечает, что Босс навис над ним сзади. — Кхм-кхм, — раздаётся строгое над ухом оторопевшей Стервы. Пухляш тут же отъезжает по скользкому дерматину на другой конец дивана, чтобы не мешать взрослым, а Стерва наконец находит силу оторваться от созерцания потных мужиков в коротких шортах. — Завтра едешь на вызов, — коротко распоряжается Босс не терпящим возражений тоном. — Красавица миссию провалил, в ход пойдёт тяжёлая артиллерия. — А почему не Пухляш? — наивно спрашивает Стерва, будто речь идёт о невыученных уроках. — Вот он действительно может чувака удивить. Пухляш снова обиженно надувает гладкие щёчки. Только что любовь всей твоей жизни угощает тебя чипсами, а теперь, перед лицом неотвратимой опасности, без раздумий втыкает нож в спину и спихивает в пасть страшному чудовищу под названием «заказчик». Босс замечает переживания своего любимца, и, закатывая глаза, медленно, как для отсталого, объясняет Стерве: — Потому что Пухляш — это наш козырь! А ты — тяжёлая артиллерия! Всё, у тебя сутки на подготовку. Ты всё-таки побрейся! Может ему щетина не нравится… — заключает Босс нерешительно и треплет жидкую бородёнку. Стерва недовольно ворчит, но с дивана не поднимается — это же усилия приложить надо. А Босс заговорщически наклоняется к уху Пухляша: — Ты поедешь следующим. Пухляш миролюбиво пожимает плечами. Без проблем. Главное, что до завтра Стерву уже никуда не отправят, и можно смотреть телек дальше. действие второе Следующим утром Стерва уверенно — уже в двух носках — шагает навстречу потенциальным приключениям. В отличии от остальных, он всегда уверен в собственной неотразимости, особенно, после бутылки-другой крепкого пива. Заказывают Стерву нечасто и только строго определённый круг людей — поэтому появление нового лица в виде Тилля его только приободряет. Мол, если уж Красавица не справился, то Свалланд либо быстро разрулит ситуацию, либо усугубит до конца. Как Босс и выразился, он — тяжёлая артиллерия, а после залпа артиллерии, как известно, хоть потоп. Вот двери отеля приветливо распахиваются перед Стервой — прямо как в кино. Мило оскалившись приветливой девочке на ресепшене, которая оцепевневшим взглядом провожает колоритного рыжего персонажа в белой шубке — предыдущий, как ей помнится, был в пестренькой — Стерва пружинистой походкой шествует на последний этаж. Пешком. Для тонуса. Перед дубовой дверью приходится для верности понюхать подмышки — всё-таки к культурным людям на встречу. И, едва ли не с ноги открывая дверь, Стерва появляется в проходе во всём своём великолепии. Рыжий хвост до пояса, белая шубка, голубые шорты и сандалии, надетые на черные носки — такое сочетание удивит даже самого искушённого ценителя. Такому выходу не хватает только фанфар. Оперевшись о дверной косяк, Стерва замирает, а торжествующее выражение медленно сползает по непривычно гладкому лицу, отчего длинный волевой подбородок делается ещё длиннее. Тилль сидит спиной к двери. У Стервы чуть было не вырывается нехорошее ругательство — он так старается, а этот «ценитель» даже не соизволит повернуться, чтобы наблюдать столь эффектное появление! Но Стерва сдерживается и неловко переминается, на мгновение превращаясь из беспощадной тяжёлой артиллерии в игрушечный пистолетик. Паркет скрипит под сандалиями, и Тилль медленно поворачивается вместе с креслом. Подведенные тушью болотно-зеленые глаза сканируют гостя пристальным, но равнодушным взглядом, и Стерва в своих голубых шортах ненадолго ощущает себя сущим чучелом. — Вы тоже пришли удивлять? — интересуется Тилль без малейшей эмоции. С такой бесчувственностью Стерва сталкивается первый раз. Но он надеется, что этот странный Тилль, в котором эмоций меньше, чем в силиконовой кукле, при взгляде на него удивился хотя бы в глубине души. Зря он, что ли, наряжался, в самом-то деле? Но возмущение приходится затолкать подальше. — Ещё как, — скалится Свалланд. Его совершенно не смущает скучающий тон, да и упадническое настроение клиента. Он тут пришёл работу делать. Не спрашивая разрешения, Стерва усаживается в кресло напротив, закидывает лодыжку левой ноги на колено правой в излюбленной позе и игриво накручивает на палец тяжёлую темно-рыжую прядь. Главное, как говорил Босс — принять позу уверенного в себе человека и занять побольше места. А остальное само придёт. — Так… что предпочитаете? — деловито интересуется Стерва, а внутри от постепенного проступающего на лице клиента недоумения прямо теплеет. — Вас Тилль зовут, да? Я Себастьян. Можно по кличке, можно по фамилии, но обычно на меня реагируют фразой «о, боже, нет». Как вам удобно будет. Это что, виноград? Можно? — А ты поразговорчивее прошлого будешь, — ухмыляется Тилль, и несмотря на всю его неповоротливость и унылое выражение лица, улыбка, пусть и косая, выглядит вполне искренне. — Но, — этой фразой он останавливает потянувшуюся уже было к зелёным гроздьям руку, — еду сначала надо заслужить. Свалланд отвечает такой же ухмылкой. — Хорошо, — легко соглашается он. — Любой каприз за ваши деньги. Хоть сальто ебану! — А на бутылочку сесть? — заискивающе спрашивает Тилль, и его тусклые, как у дохлой рыбы, глаза зажигаются недобрым огоньком. Стерва наклоняется вперёд, будто собираясь поведать страшную тайну, понижает голос, и Тилль, заинтригованный таким поведением, наклоняется поближе. — С моей подачи как-то мы играли на бутылку молока, — шепчет Стерва почти в ухо клиенту, — там горлышко гора-а-аздо шире. А ещё можно на выдержку играть, — продолжает он, заметив в глазах Тилля зачатки неподдельного интереса. — Смотри: берёшь пылесос, включаешь, засовываешь туда свой причиндал. Кто проиграл — садится на бутылку из-под молока! — Хороший тамада, — бормочет всё же порядком удивлённый Тилль. — И конкурсы интересные. Ты мне нравишься, — добавляет он, поднимая бокал. — Это что? Вино? Не, то пусть Красавица в своей бабской компании пьёт, — Свалланд презрительно фыркает, по-хозяйски разваливаясь в кресле. Грацию он оставил дома, поэтому выглядит всё несколько наигранно, да и плевать, в общем-то. — У меня есть сугубо мужской нектар! — Пиво? — судя по тону, нужной кондиции Тилль достиг. — Откуда?.. — Карманы широкие, — объясняет Стерва и протягивает уже чуть нагретую, но всё ещё холодную заветную баночку. — Меня учили, что в гости без подарков нельзя, даже если это твой клиент. — Пиво с вином? Серьёзно? — Ну, у тебя ж нет пива. — Я могу выкупить целый пивной завод, если захочу. — Круто, — мечтательно замечает Свалланд. — Но… сейчас-то у тебя пива нет. Тилль какое-то время поражённо молчит. И Стерва догадывается, что больше удивляет его даже не пиво из ниоткуда, выскочившее из кармана голубых шорт на манер кролика из шляпы фокусника, а беспардонная простота, которая, как Свалланд давно понял, подкупает похлеще всяких умений. Тиллю же Стерву трахать не хочется. Вот от слова совсем. А все попытки этого забавного рыжего парня вести себя сексуально вызывают лишь одно отторжение. Однако честность незамысловатых суждений и некая открытость приятно откликаются в душе Тилля. Где-то про себя Тилль думает, что вся затея с проститутками может стать началом хорошей дружбы. Ему катастрофически не хватает именно таких — раскованных, до милого наглых — людей в своём окружении. Пиво Тилль принимает, и Стерва, посчитав этот жест знаком особенно расположения, забирается к клиенту на колени. Тилль сдавленно охает — Свалланд куда крепче изящной Красотки, да и потолще. Впрочем, вино с хмелем активно перевариваются, болтаясь в желудке, и Стерва на радостях пускает в ход арсенал тупых шуточек, которые не давали команде Босса скучать долгими зимними вечерами. Несмотря на то, что час давно вышел, Стерва остается до утра — почему бы и нет, если знатно закинуться пивом, что заботливо заказывает в номер Тилль? Наутро Тилль просыпается от громоподобного храпа. На его лице, закрывая обзор, лежат чьи-то щекотные медно-рыжие пряди. И ладно бы храп, хоть тот и доносится почти в ухо, но через Тилля переброшена чужая нога! На чистых рефлексах столкнув с кровати издающее громкие звуки тело, Тилль садится и обозревает воцарившийся в номере после вчерашней вечеринки Армагеддон. Упавший Свалланд сначала гремит смятыми банками, потом матерится — громко, но коротко. На нём после ночи — только голубые шорты. — Вот это погуляли, — хрипит он, окидывая поле боя растерянным взглядом. — Бля-а… а я ведь вчера ещё должен был явиться… Босс меня убьёт. — Он у вас грозный такой? — задумчиво спрашивает Тилль, расматривая беспорядок. Судя по разбросанной одежде, они не трахались. Но вот танцевали — точно. — Не то, чтобы очень, орёт много, — Стерва морщится, запуская пятерню во всклокоченные пряди — И смотрит матом. Будто проклинает. А в остальном обычный дед. Ну как дед… Не старше тебя… — Обычный дед, говоришь? — почему-то Тилль улыбается. — А что мы вчера творили, помнишь?.. — Мы мерялись членами, — мрачным спросонья голосом выдаёт Стерва без раздумий — И кто победил? Свалланд расплывается в самой довольной улыбке, которую только может изобразить его широкое, и что уж говорить, приятное лицо с пробивающейся на щеках рыжей щетиной: — Я, конечно. — Пиздец, не ври, — теперь Тилль хватается за голову. — Показывай. Совершенно без стеснений господин Свалланд оттягивает резинку своих обтягивающих шорт и горделиво улыбается, когда Тилль осторожно, краем глаза, заглядывает сверху, с кровати. — Ой, а разговоров-то было. Напугал ежа голой жопой, — состроив надменное лицо, небрежно бросает он, будто увиденное нисколько его не потрясло. А Стерва горячо возражает: — Линейку не обманешь! Потом снова чешет лохматую голову и настороженно приподнимает круто изогнутую бровь: — А где мой второй носок?.. Явившись в студию ближе к обеду, Стерва, в своей обычной манере, с воплем «А вот и я!» с ноги открывает дверь в сонное царство. Босс, потягивающий молоко из своей любимой литровой кружки, выглядит помятее обычного, словно сова, пропущенная через бетономешалку. Мешки под глазами налились, посинели, и взгляд стал ещё более убийственным, чем ранее. Да и то, что болтливый Босс молчит, говорит лишь о том, что он не выспался. А значит, трогать его ближайшее время вообще опасно для жизни. С краю на диване, на месте Стервы, зябко кутаясь в шубку, скромно сидит Красавица — видно, всё ещё переживает душевную травму своего позора. И один только Пухляш, расплываясь в безмолвной улыбке, искренне радуется приходу Свалланда, на что тот так же искренне ему улыбается. — И как оно? — нервно спрашивает Красавица, когда Стерва с размаху опускается на диван между ним и Пухляшом. — Нормальный мужик, чё вы гоните?! — фыркает Стерва, делая вид, что не замечает болезненной морщинки посреди тонких бровей Босса. — Он целый ящик пива заказал! Мы потом ещё играли в карты, танцевали на раздевание и пели в караоке. — Может, в карты на раздевание? — застенчиво поправляет Пухляш и краснеет до ушей, когда все на него оборачиваются. Ясное дело — чуть ли не впервые за эти два дня он изволил подать голос! Голос, стоит заметить, очень тихий и немного сиплый от долгого молчания. Стерва улыбается краем рта — Пухляшу извращения вроде караоке даже не снились — и терпеливо объясняет: — Не, именно танцы на раздевание. Если другого всё устраивает — один танцует стриптиз, а если плохо танцует — должен одеться. Ну и выпить, естественно. — Бутылочку не предлагал? — встревает Йонатан, как-то едко выплевывая эту фразу. — Бутылочку предлагал я. — Стерва величаво выкатывает грудь кормой. — Он отказался. Ставки, видите ли, повысились, ха! Не такой уж он и азартный, как рассказывал. Босс вдруг громко ставит чашку на стол, и резкий звук заставляет щебечущих пташек разом смолкнуть. — Клиент доволен, — объявляет он, не удостаивая сияющего Стерву даже взглядом, и недовольно ворчит, — но твоя задача была удивить и удовлетворить клиента, а не бухать за его счёт! — Он сам предложил! — оправдывается Свалланд своим любимым тоном безнадёжного двоечника. — Почему бы хорошего человека ящиком пива не угостить, а?! Это что, грешно?! — Ты не из клуба анонимных алкоголиков! — орёт Босс и со всей силы впечатывает ладонью по столешнице, отчего Пухляш, хоть и сидящий дальше всех, вжимается в испуганно кряхтящий дермантин. — С первым пунктом ты справился. Да что там — клиент пишет, что в ахуе полном! И скажи спасибо, что он такой же ебанат, как и ты! А вот удовлетворить… — Блять, да доволен он! — так же громко парирует Стерва, словно не знает, как опасно спорить с невыспавшимся Боссом. — Он пишет, что как будто с давним другом увиделся… Даже не знаю, как на это реагировать. — Босс тяжело вздыхает, потирая виски. — Считай своей наградой то, что я с тобой ничего не сделаю. Стерва, наивно ожидавший похвалы, надувает губы, хватает первую стоящую к нему бутылку — с минералкой — и быстро уходит к себе. Покачав головой, Пухляш, обычно медлительный и неповоротливый, срывается с места следом — успокаивать. Не желая оказаться следующей жертвой вставшего не с той ноги Босса, Красавица тоже ретируется — покурить. Уже на пороге Йонатану приветливо машет знакомый таксист. — Ну вот, совсем другое дело, — бурчит про себя Красотка и модельно лыбится. — А то бутылочка, бутылочка… действие третье Мирная тишина в студии царит недолго — ровно до того момента, пока все красавицы, успокоившись, не возвращаются на просиженный диван. Босс кидает быстрый взгляд на часы — у него есть ещё весь вечер, чтобы высушить подмоченную репутацию своего заведения. А для этого у него припасен заветный козырь. Огненный взгляд Босса замирает на Пухляше. Тот сидит в углу дивана, облачённый в золотую курточку и уже готовый к выходу. Когда этот ниндзя переоделся, для всех секрет. Босс даже не успевает показать ему на дверь — Пухляш неторопливо поднимается с продавленной выемки в диване и вразвалочку, чтобы полные ляжки не слишком тёрлись друг о друга, идёт на лестницу. На пороге он останавливается и кивает — вместо многословных прощаний. Для чего этот щекастый паренёк так строго блюдёт обет молчания, никто не понимает. Зато понимает Пухляш. Знает, чем удивит пресыщенного диковинками клиента. И в отличие от Красотки и Стервы, в своём успехе он ни капельки не сомневается. Раз Босс считает, будто неуклюжие попытки Красотки в сексуальность и пробивная прямота Стервы своего действия не возымели, Пухляшу нетрудно испортить мнение заказчика о студии окончательно. Работа, как-никак. Да и сердить любимого Босса лишний раз Пухляшу не хочется. Такой уж он человек — неконфликтный. По дороге в отель, стоя у окна в набитом под завязку автобусе — час пик, все торопятся домой со скучных и приличных работ — Пухляш пытается придумать, как ему быть. У него нет ни очарования Красотки, ни экстравагантности Стервы, ни харизмы Босса — ничего, кроме пухлых щечек и совершенно детского выражения лица. Обычно Пухляш не особо парится, улещивая клиентов — те, как правило, бросают растерянный взгляд на его невинно распахнутые глаза, заминаются и деликатно выгоняют в шею, сунув ему деньги в нагрудный карман. Только самые жестокие, извращённые и отбитые затаскивают его в постель. А так Пухляш на работе, считай, бездельничает. Это Стерва с Красоткой вынуждены на работе в буквальном смысле рвать жопу. Да даже Боссу иногда перепадает так, что весь день после визита к клиенту он проводит в кровати, не в силах ходить. Пухляш по себе знает, каково это — и не особо-то хочет возвращаться в студию на полусогнутых, кряхтя от боли. Может быть, он и сачкует, предавая остальных — но меньше всего Пухляшу хочется что-то изображать из себя перед этим пресыщенным наслаждениями извращенцем. К тому же свои актёрские способности Пухляш оценивает трезво — ну а какие они могут быть, если он всю жизнь ходит с одним выражением лица? Босс как-то хотел пошутить, мол, у его любимца лицо-кирпич, но Стерва принялся горячо заверять грозного начальника, что их младший коллега никакой не кирпич, а самая милейшая булочка. Что ж, душу это греет — Пухляш даже улыбается невольно, вспоминая, как Стерва яростно встряхивал рыжим хвостом во время того разговора. Подходя к отелю, Пухляш ловит себя на том, что ни капельки не волнуется — профессия не позволяет переживать. Краем глаза он оглядывает себя в стеклянной двери. Красавцем этого полноватого парня в отражении назвать трудно. Нос длинноватый, шея слишком пухлая. Зато голова выбрита так гладко, что аж блестит — щетину Пухляш любит только ту, которую носит Стерва. У Пухляша есть лишь одно достоинство — большие оленьи глаза, всегда томно полуприкрытые. Если распахнуть их пошире и посмотреть клиенту в переносицу, больше уже ничего не нужно. Под невинно-подкупающим взглядом этих темно-карих глаз, осененных длинными пушистыми ресницами, клиенты неизменно оттаивают, а на их попорченных развратом лицах даже проскальзывает что-то вроде умиления. Симпатичную девушку на ресепшене Пухляш одаривает вежливой улыбкой — всё-таки, он в приличном месте. Девушка тает, но Пухляш не замечает этого — идёт к лифту. Он уже придумал, что будет вести себя, как обычно. Способ проверенный, а если и подведёт — так в студии же ещё Босс есть… Маленький бесёнок внутри Пухляша ехидно хихикает — остановившись у двери Тилля, парень кривится, загоняя непрошенную улыбку подальше. Так, спокойно. Сделать невинное лицо и идти навстречу приключениям. На вежливый стук из-за двери откликается голос спокойный и даже приятный — Пухляш абсолютно не понимает, чего тут можно бояться. Да, у Красотки от страха глаза были велики, а вот Стерва… Стерве Пухляш верит. Господин Свалланд врать не будет — раз говорил, что этот загадочный Тилль «нормальный мужик», значит так и есть. Пейзаж, представший глазам Пухляша, после слов Стервы кажется даже знакомым — небольшой номер на двоих, оклеенный светлыми обоями в мелкий цветочек, два плюшевых кресла, виноград и бутылка вина на низком столике. И в завершение интерьера — массивный мужчина представительного вида, весь в чёрном с ног до головы. Впечатляющий образ немного портит массивная подвеска из стразов в виде плюшевого медвежонка. А в остальном — что ж, вид у этого Тилля вполне добродушный. Пухляш приветливо улыбается, глядя на Тилля, словно на торт, и скрещивает длинные ноги в почтительном реверансе. Тилль кивает, немного растерянно — видно, ещё не отошёл после веселья со Стервой — и медленно оглядывает долговязую фигуру Пухляша. Тот втягивает живот и улыбается ещё шире, отчего сощуренные глаза окончательно тонут в мягких щеках. — Ты, значит, ещё один? — уточняет Тилль, словно не веря своим глазам, и Пухляшу вполне понятна его растерянность. Он, должно быть, ожидал увидеть очередную стройную длинноволосую красотку в пёстрой шубке, а пришло вот это. Высокое, толстощёкое, бритое налысо, в нелепой золотой курточке поверх наглухо застегнутой чёрной рубашки. — А зовут тебя как? — спрашивает Тилль, и в голосе его проскальзывает знакомое Пухляшу недоумение. Пухляш показывает большим пальцем себе за спину, на дверь, и снова застывает, будто взглянул в лицо Медузе Горгоне. — Как предыдущего? Себастьян, значит, — говорит Тилль себе под нос. — Кличка тебе больше подходит. Пухляш морщится, как человек, которому к носу поднесли жабу, и мелко трясёт головой в отчаянном отрицании. Тилль покорно выставляет перед собой раскрытые ладони — мол, понял. И, оглядев ещё разок стоящего навытяжку парня, недоверчиво спрашивает: — Ты немой, что ли? Пухляш улыбается — так широко, что зубы на мгновение показываются за растянутыми до ушей пухлыми губами — и отрицательно покачивает головой. — А, ясно, просто неразговорчивый, — понимающе кивает Тилль. — Я тоже болтать не люблю. Решив, что разговоров достаточно, Пухляш-Себастьян, не проронив ни слова, быстро подходит вплотную к Тиллю, садится на пол между его широко расставленных ног и вскидывает на оторопевшего мужчину тот самый, фирменный свой взгляд ангелочка со старинных гравюр. Тилль невольно вжимается в кресло. — Ну право слово, я как-то не могу, — бормочет он, и Себастьяну кажется, будто непробиваемый извращенец слегка краснеет. — У меня на детей не встаёт, честно. Я может и отбитый, как все говорят, но не настолько. В ответ Пухляш с той же обезоруживающей невозмутимостью вскидывает руку и показывает два пальца, а затем добавляет к ним третий. Тилль снова кивает — молчание, как и дурной пример, заразительно. В глубине души Себастьян торжествует — непробиваемого клиента удалось сбить с толку. И даже заставить покраснеть от смущения! Пухляш украдкой пыжится, выпячивая грудь — у него теперь тоже есть повод для гордости — и бесстыдно кладёт ладонь на ширинку, прощупывая поле деятельности. Под ладонью ощущается огромный потенциал. Что бы там Стерва ни говорил… наверное, хвастался, как всегда. Тилль не успевает ничего сделать, как Себастьян уже без раздумий, строго сдвинув густые красивые брови, расстегивает молнию на брюках. А затем медленно приподнимает голову и с невозможной невинностью в очах глядит снизу вверх. Члену Тилля, больше не стесняемому брюками, этого взгляда хватает, чтобы радостно воспрять безо всякой стимуляции. Ангельское выражение этой пухлощёкой мордочки может стать частью пытки, не принадлежи Тилль как раз к тем самым извращенцам. Пухляша не хочется сильно тискать — паренёк вообще выглядит сущим агнцем. Но вот сноровка, с которой Себастьян орудует руками — ладони у него нежные, от одного прикосновения хочется кончить — напоминает, кем он является и для чего явился. Тилль расслабленно откидывается в кресле и готовится наслаждаться. Себастьян со знанием дела сначала двигает рукой по обнадеживающе твёрдому члену, прицениваясь — хватит ли его навыков и возможностей? Хватит, и не таких обслуживали. И проводит кончиком языка, едва касаясь кожи, по стволу, не прерывая зрительного контакта. От такого вида Тиллю внезапно становится неловко и стыдно — он уже и не помнит, когда последний раз сталкивался с этим чувством. У него, как у последнего школьника, даже уши вспыхивают от настолько развратной невинности. Вот бы опустить пятерню на этот бритый затылок и толкнуться в горячий рот целиком… Но нет, пока рано. Надо сдерживаться. Хотя бы ради образа. Тилль закусывает губы, боясь кончить, так и не получив удовольствия от действий этого забавного парнишки, а Пухляш с причмокиванием поднимается по стволу к головке, обводит её языком, прихватывает мягкими пухлыми губами. Сверху слышится судорожный вздох — Пухляш ненадолго прикрывает глаза в знак одобрения, и, довольный результатом, начинает сосать активнее, не забывая помогать себе руками и не сводить с млеющего Тилля ласкового, пробирающего до костей взгляда. Главное — не шутить у себя в голове про яичницу, пока яйца клиента в пальцах переминаешь. Не шутить. Не шутить. А то можно подавиться и задохнуться, если глотнуть слишком глубоко. Себастьян старательно вылизывает каждый сантиметр — то пощипывая кожицу, то сжимая губами. И, для эффектности, вдруг расслабляет горло, будто пьет таблетки, и заглатывает почти по корень, снова пронзая Тилля восхищённо-овечьим взглядом. Тилль сцепляет зубы и мягко его отстраняет. — У тебя… щёчки такие… притягательные, — тяжело дыша, говорит он, перемежая слова с длинными паузами, чтобы пережить это издевательское наслаждение и не кончить. — Давай-ка за неё, м? Себастьян кивает с лёгкой улыбкой — опыт всё-таки берёт своё. Пару раз он игриво сжимает головку пальцами и запускает за щёку, языком поглаживая каждую вену. Втягивает щёки, чуть повернувшись, чтобы клиент хорошо видел очертания своего члена под кожей. Потом обворожительно хлопает пушистыми ресницами и медленно выпускает член изо рта, напоследок прижимаясь языком к сочащейся дырочке. Такого грешного святого деяния Тилль не выдерживает и кончает — прямо на довольное лицо Пухляша, который только что собрал языком капли драгоценной смазки. — А вот теперь, — шумно выдыхает Тилль, удерживая дрожащую ладонь у Пухляша на затылке, — а вот теперь я хочу познакомиться с вашим Боссом… действие четвертое Завидев из окна такси пафосный фасад отеля, Босс-Петер ловит себя на мысли, что несколько волнуется. Точнее, на дело ему не первый раз идти — в этом плане Босс нисколько не нервничает. Однако у этого Линдеманна побывали все его курочки по очереди, а тот всё ещё недоволен! Или он возомнил себя половым гигантом? Впрочем, по рассказам, там есть на что посмотреть. Вероятно, это и волнует Петера больше всего. С другой стороны, присунули только Пухляшу — не, ну за такие щёки Босс и сам рад присунуть. Зато Красавицу выгнали. Вернее, тот сам позорно сбежал. А господину Свалланду вон вообще пиво заказали. Петер невольно сжимается, надеясь, будто пивом всё и обойдётся. Босс хоть и напихал полную жопу смазки перед выходом, но всё равно, в глубине души что-то ёкает и трусливо вздрагивает от одной мысли, что этот Тилль навалится на него сверху и покусится на неприкосновенность его драгоценной задницы. Между пивом и сексом с кем-то неприятным Босс однозначно выбирает пиво. Поэтому… есть большая вероятность, что и его не тронут. В конце концов, о нём уже отзывались как о душевном, хоть и немного злобном дедуле. Хотя какой дед… Боссу этим летом только стукнуло пятьдесят! И он вполне себе в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил! Надо будет за эти слова со Стервой что-нибудь сделать. Но потом. Поэтому, когда блондинка на ресепшене недоумённо хлопает глазами и поспешно натягивает резиновую улыбку, Петер даже не глядит на неё. Всё же, он несколько растерян и совсем чуть-чуть зол на клиента — ведь пришлось поднимать свои телеса с любимого дивана и привозить их сюда! Блондинку, видимо, впечатляет внешний вид посетителя. Себе-то Босс-то на такси может позволить приехать, поэтому с нарядом не заморачивался. Как попивал молоко в поношенном махровом халате и шлёпанцах поверх высоких носков, так и приехал. Разве что халат запахнул. Ради приличия. На пороге номера Босс появляется с обычным выражением лица — кислым и неприветливым. Но заставляет себя улыбнуться. Тилль, по-видимому, его уже ждёт. — Босс, значит? — будто взвешивая это слово, первым говорит Тилль. — Ещё какой, — усмехается Петер. На время повисает пауза — каждый из них рассматривает друг друга, прицениваясь. Оба хмыкают, удовлетворившись увиденным. Тилль счастлив наконец-то увидеть ровесника, а не желторотых цыплят, которые только и могут, что хлопать ресницами. А Босс… что-то в этом массивном мужчине манит его, почти влечёт — он внезапно ловит себя на желании, что будет совсем не против, если эти неуклюжие руки схватят его за ягодицы. — Ну показывай, Босс, с чем пожаловал, — хмыкает Тилль, когда гость подходит к креслу. От его пристального взгляда не ускальзывает, как Босс поплотнее запахивает халат, прикрывая голые блестящие колени. — Можно просто Петер, — пропуская формальности, отмахивается тот, ведь Тилль ему по крайней мере интересен. Теперь уже. — Не плеснёте для храбрости? Намекая, Босс пробирается поближе, хоть отчасти и понимает, что третьей фразой призыв к пьянству быть никак не может. Это всё равно что на первом свидании у человека с ходу спросить, сколько тот зарабатывает. Однако, выпить нахаляву-то хочется. Поэтому Петер и прибегает ко всяким высокопарным выражениям, будто на приёме у герцога. Тилль недоверчиво хмурится. — Вас где тренируют сразу у клиента выпивку просить? — тон его не звучит грозно или недовольно, скорее просто констатирует факт. Босс улыбается уголками губ, пропуская ворчание мимо ушей — ведь Тилль наливает ему полный бокал. Говорят, между подходящими людьми пробегает искра. Петеру же кажется, что тут высоковольтный разряд проскочил, не меньше. Есть в этом громоздком мужчине что-то такое, что глубоко в душе Петеру нравится, отзываясь камертоном. Возможно, даже взаимное, если присмотреться к живейшему интересу, что отзывается в глазах клиента светлыми искорками. Босс без спросу присаживается в кресло напротив, как бы невзначай распахнув полы халата. Снова Петер его не завязывает, будто не видит, что сидит перед клиентом в полном дезабилье. А вот Тилль замечает — взгляд потемневших от недоумения глаз скользит по ещё стройному, но уже со свисающим под просторной майкой пивным пузиком телу и упирается в огромные семейные трусы — просторные, почти до колен. Серые, в мелкую красно-коричневую клеточку. Проколотая бровь озадаченно ползёт вверх, приблизительно к кромке волос — сам-то Тилль всё в том же чёрном деловом костюме. Специально игнорируя этот взгляд, Петер лукаво подмигивает, делает маленький глоток белого вина с видом искушённого ценителя, и одаривает заказчика самой обворожительной — как ему кажется — улыбкой. Со стороны она выглядит судорогой трёхдневного запора. Молчание затягивается. Петер кашляет, привлекая и без того всё внимание Тилля, хотя толком ещё не до конца знает, что собирается сделать. С другой стороны — он уверен в своей неотразимости на все сто. Что может пойти не так? — У тебя есть какие-нибудь предпочтения? — вдруг первым говорит Тилль, пока второй обдумывает, как бы так выведать, чего от него ожидают. — У меня? — переспрашивает Босс, на секунду задумывается, теребя тонкие косички дурацкой бородки. — Пожалуй, водка. Можно с соком. — Нет, я имел ввиду не это, — бормочет Линдеманн так растерянно, что Боссу его замешательство даже кажется милым. —Тогда блондинки, — немного подумав, выдавливает Босс, — с вот такими сиськами, — он плавно ведёт свободной рукой, обрисовывая в воздухе сферу размером с приличную дыню, и вздыхает, уловив в глазах Тилля понимание. — Люблю, знаешь ли, когда они большие и мягкие… — Да нет же… В одежде, — Тилль напряженно сглатывает, переводя взгляд на ни капли не сексуальные трусы, которые его почему-то ужасно смущают, чем заставляет Петера улыбнуться ещё шире, — я так понимаю, ты любишь комфорт, а по профессии? Петер снова замолкает, продолжая накручивать жиденькую бороду на палец — будто что-то взвешивает. Будто у него тут смысл жизни спрашивают. — Водка, — наконец выдаёт он и делает большой глоток вина, скорчив при этом такую рожу, словно в бокале ядреная настойка. — Можно с пивом. До Тилля наконец-то доходит. — То есть, тебя ради компании вызывают? — понизив голос, уточняет он с совершенно неуместной деликатностью. — Ну да, — легко соглашается Петер, чувствуя, как от вина в сердце разливается лёгкое и приятное тепло. — У кого встанет на мужика в годах? Ещё и с такой задницей? Нет, ну я себя не недооцениваю, — он фыркает, кокетливо опуская тонкие ресницы, — не выпрашиваю комплиментов, знаешь ли, как это часто делают, — посерьёзнев в один миг, Босс вскидывает на Тилля выразительный взгляд. Проверяет, не собираются ли его разубеждать в этом. — Но цену себе знаю. Да и тяжело работу выполнять уже, — он кряхтит, поудобнее усаживаясь в кресле, и подмигивает Тиллю ещё раз. — Ну, у меня бы встал, — как-то смущённо отвечает мужчина. Это почему-то заставляет Петера почувствовать себя богиней этого вечера, несмотря на то, что ещё полчаса назад подставлять жопу этим ручищам как-то не хотелось. Босс хищно прищуривается. Трусы в клеточку идеально скрывают, но одновременно подчёркивают крепкие ляжки и огненный характер. Если между ними всё же промелькнула искра, то вот она вот. — Одна моя курочка рассказывала, как вы тут линейкой мерялись, — как бы невзначай оброняет Петер, не поднимая глаз, и рассеянно разглядывает узоры ковра. — Интересно, насколько она наврала? — Это предложение? — Чистейший интерес. Тилль склоняет голову набок. — Тогда иди сюда. Недовольно покряхтывая, Петер всё же поднимается на ноги. В свободно болтающемся длинном халате, семейниках и с бокалом вина Босс больше походит на хозяина апартаментов, чем Тилль в его дорогом костюме. Догадываясь, что нужно делать, он неспешно шагает по дуге, обходит Тилля сзади, вскользь приобняв за плечи и опускается перед ним на колени. Ощущение от впившегося в голые колени колючего ворса заставляет сморщиться, но Босс скрывает гримасу за бокалом. Тилль завороженно наблюдает, как Петер сначала деловито допивает остатки, крутит в руках хрупкую посудину, специально растягивая время и нервы клиента, а потом только поворачивается к полю деятельности. — Ого, — всё же не удерживается от комментария Петер, на что Тилль самодовольно усмехается. — Не наврал. У Свалланда больше. Сдерживая приступ злорадного смеха, Петер бросает коварный взгляд снизу вверх. С таким видом ему не хватает только чертячьих рожек и хлыстообразного хвоста. Тилль обиженно супит брови — какое оскорбление! Однако характер он любит — всяко интереснее, чем покорное следование чужим приказам. Тут можно и пофантазировать, и приструнить, если надо, и даже связать! О, хлыст бы тут пригодился. Ведомый этими мыслями, Тилль кладёт ладонь Петеру на затылок, невольно удивляется шелковистой мягкости полуседых волос, и, почти уткнув Босса лицом себе в пах, предупреждает: — Следи за языком. Или лучше займи его делом. Голос Тилля звучит строго, словно шутка задела его за живое, и Петер только клацает зубами в опасной близости от уже вставшего члена. Но приступает со всей аккуратностью — надеется, что минетом всё и закончится. Ничего, пусть постарается, думает Тилль, с довольным видом глядя на него сверху вниз. Действует Босс совсем не так, как Пухляш — если движения того мягкие и нежные, то Петер отдаётся процессу со всей уверенностью. И вправду настоящий босс. Рукой двигает плавно, но жёстко — ладони у него маленькие, сухие и крепкие — да и играется, другой раз блеснув клыками, когда головку на языке держит. Придаёт некую остроту ощущений, нагнетает. Тилль млеет. С удовольствием наблюдает, как красивые, несмотря на возраст их обладателя, резко очерченные губы смыкаются на стволе, и хоть общий вид сосущего мужика не особо аппетитен, Петер всё-таки хорош. Даже с этой убогой пиздой под носом и козлиной бородкой. Пару раз Тиллю в самом деле становится страшно за своего дружка. К счастью, опытный Петер тут же зализывает потенциальную опасность, про себя усмехаясь результату. Крайне редко он делал минет кому-то с таким энтузиазмом, а не на чистом автомате. Тилль ему подсознательно нравится, и Босс всей душой желает подарить ему незабываемое удовольствие. Ну и чтобы к своим вернуться победителем. А не как Красавица. — Хорош, — вдруг прерывает его Тилль хриплым голосом, а когда Босс поднимает голову возмутиться, что же он сделал не так, суёт ему под нос ещё один бокал вина. — Сполосни рот. Понимая, куда всё идёт, Босс едва успевает сделать несколько глотков. А Тилль, не дав допить, уже тащит его к кровати — так, с бокалом в руке. Нелепо и совсем не эротично упав на матрас, отчего вино чуть не выплескивается на шёлковое покрывало, Петер, недовольный таким стремительным развитием событий, задаёт уточняющий вопрос: — Остальные тебе, значит, не угодили? Тилль тяжело дышит сзади, шелестит презервативом. Босс пользуется паузой, чтобы залпом влить в себя драгоценное пойло. Всё равно его заднице уже не спастись. А дорогое вино он, наверное, больше ни разу в жизни не отведает. Живет Босс по незамысловатому принципу — если жизнь тебя ебёт, то постарайся расслабиться и получить удовольствие. Иначе будешь ходить с порванной жопой, пока не поумнеешь. Поэтому найти выгоду в любой ситуации Петер умеет. А сейчас и напился, и смазки не пожалел. Только когда горячая головка толкается внутрь, Тилль соизволит ответить: — А потому что не я их заказывал. То ли от столь неожиданного сюжетного поворота, то ли потому, что в него толкаются сразу и глубоко, то ли потому что тяжёлая туша наваливается сверху, придавив, Петер ахает, широко раскрыв глаза, и неловко оглядывается себе за спину. — То есть, в смысле «не ты заказывал»? — от удивления Босс дышит через раз и тяжело пыхтит, словно после пиццы, которую они с Пухляшом иногда любили навернуть посреди ночи. — В прямом, — голос сверху почти не сбивается и не дрожит, как дрожит от такого напора сам Петер. Как будто Тилль всю жизнь с этим каменным ебалом трахался и беседы беседовал. — Каждый раз для меня был сюрпризом, и я не знал, кого ждать и стоит ли вообще. Мне-то оно зачем? Тилль чувствует, как тело под ним извивается и сжимается, прося ещё, и, не смея задерживать, вгоняет до упора, прижимаясь животом к торчащим позвонкам Босса. И низко, горячо шепчет в ухо прогнувшемуся Петеру, нежно убирая мешающиеся пряди: — Я вообще в порно снимался. Если бы Петер мог, он бы что-то сказал, но выстонав только «фак», беспомощно роняет голову на скрещенные руки и до боли закусывает ребро ладони. Это не очень правильно, когда тебе настолько нравится долбёжка сзади. Вопрос «а кто же тогда и для чего?» повисает в воздухе, стоит чужой грубой ладони нырнуть под скомканный, почти съехавший на голову халат и нащупать требующий внимания член. Вопросы Петер задаст как-нибудь потом. Закусив губу от разрывающего чресла желания, он подаётся то ласкающей руке, то назад, насаживаясь, и как-то пропускает момент, когда его ногу подтягивают повыше к груди для большего доступа. Чувствуя себя где-то на грани, Петер комкает пальцами покрывала, пока им елозят по всей постели. Догадываясь, что его стоны недалеки от воя спаривающихся собак, он сжимает зубы, но всё равно кончает со вскриком. Слишком уж это хорошо для его седин. Тилль ещё какое-то время неспешно двигается, подобно замедляющемуся поршню в машине, и только после этого устало откидывается рядом, глядя в потолок. — Так… — Петер прокашливается, потому что и без того хриплый голос вовсе его не слушается. — Зачем тогда всё это?.. — Мои друзья, видно, решили, что это пиздец как смешно, — нахмурившись, говорит Тилль, и показывает на противоположную стену, за которой, вероятно, находится ещё один номер. — Тем не менее, тебя я уже заказывал осознанно. Все остальные слишком молоденькие. Мне даже неловко было в таком цветнике. Босс скептически оглядывает его мускулистое тело — тело не то порноактера, не то спортсмена, и хмыкает: — Решил убедиться, кто тут лучше всех? — Решил убедиться, что у вас там не только лохи работают, — парирует Тилль. Смотрит на кислую мину всё ещё сомневающегося Петера. — И убедился. О тебе отозвались просто как о крикливом старике с мерзким характером. Вот я и решил проверить. И знаешь, я доволен, — он замолкает на пару секунд, а потом как-то смущённо добавляет:  — Я тебя ещё разок закажу, пожалуй. С букетом роз. — Это приглашение на свидание? — недоверчиво поднимает бровь Петер. — Типа того. — Нахуй романтику. — Нахуй сегодня ты сходил, — хихикает Тилль. — В жопу её. — А в жопу — ты. Видишь, как мы подходим друг другу? Тащи сюда ящик пива!