Рубиновый Рассвет: Дневники Рагнвиндров

В ходе военного положения мне были выданы экстренные полномочия. Это означает, что меня никто не сможет сдвинуть с поста консула, а срок моего управления республикой будет неограничен. Я также узнал, что достаточно внушительная часть армии ОРГАНИЗАЦИИ была побеждена. И тем не менее, Джинн не собирается сдаваться: она решила набрать ополчение, обратившись за помощью в другие страны, включая Фонтейн, мировой центр правосудия. Дальние Земли уже достаточно долгое время считается страной-изгоем и порицается среди остальных земель Тейвата. Неудивительно, однако мало кто в принципе осмеливался дать отпор Фатуи, и внезапная смелость жителей Монда меня в хорошем смысле удивила. Но, с другой стороны, это глупая смелость. Неужели они думают, что могут дать достойный отпор бессмертным некромантам? Они, Рыцари Фавония, в страхе дрожащие перед дворовой шавкой? Я понимаю, что это инициатива Джинн, но знает ли она, что таким образом их подставляет? Кто вообще в здравом уме пойдёт на Фатуи? Для такого нужна тщательная подготовка, тактический план и знание своих действий. При всём уважении к Джинн я не думаю, что она хотя бы раз там была, чтобы продумывать хоть какие-то тактики борьбы. Сам я как-то был в Никсии, заснеженном городе-тюрьме из Дальних Земель, располагающимся над подводным городом. Мне говорили, нет напитков сладостнее воды из тамошних источников. Ну а Джинн? Мне здесь её просто жаль. К моему великому сожалению, я окончательно потерял единственного ценного сообщника из ордена рыцарей. Наверное, всё-таки ожидаемо, что, избавляясь от привязанности, такие люди, как она, лишаются своей преданности мне. Но почему, по какой причине они занимают сторону Кейи? Дитя культистов бездны, фактически чужак и даже кровный враг для Мондштадта. Дело в профессиональных отношениях или в чём-то ещё? Может, дело в его светлой и лучезарной душе, которая просто сама по себе притягивает союзников? Если все, чего хочет Джинн, — это навести порядок в Монде и огородить его от влияния чужеземцев, разве не проще было бы сделать это с моей помощью, а не присоединившись к идее вторжения во владения Фатуи? Может быть, она зла на меня, потому что думает, что я манипулировал ей? Возможно, что это эмоциональная реакция на мое подавление её характера и человеческих прав? В таком случае, это еще одна причина относиться более внимательно к доверительным отношениям в будущем. К сожалению, это касается и Альбедо, который по моей же просьбе теперь зовёт меня по имени. Я не смогу сделать ничего с людьми, с которыми уже достаточно сблизился. И все же я не могу позволить себе потерять еще каких-либо близких союзников. Я не могу отпустить еще хоть одного из тех, кого собрал с целью возродить величие Мондштадта. Если нападение варваров из ордена рыцарей заставит Дальние Земли пойти в контрнаступление, Монд будет стёрт в порошок и превращён в вечную пешку Фатуи. Хоть я еще и окончательно не приспособился к своему окружению, но раз уж до того дошло, я больше не могу сидеть сложа руки. Поэтому я решил лично отправиться навстречу Фатуи и договориться с ними. Решил поначалу, но стоило мне сказать об этом своей свите, в мою сторону то и дело стали слышаться раздражающие предупреждения о том, что Фатуи "не знают пощады". Ну а после того, как они организовали мне встречу с Лизой и сенешалем, на которой нам пришлось мусолить этот вопрос, к сожалению, вариант так вообще отпал. По крайней мере, на официальном уровне. — Вы собираетесь встретить их лично лишь потому, что они чуть сильнее, чем мы ожидали, Владыка Рагнвиндр? — говорил мне тогда сенешаль, разводя руками и назойливо напоминая мне о высокомерии Рыцарей Фавония. Они не меняются. Было, к сожалению, очень очевидно, что они никогда не меняются. Так и будут продолжать говорить мне, консулу, что нужно делать, а что нет. — Владыка Рагнвиндр, это и правда глупо, — вторила ему советница Лиза. — Вам не стоит совершать таких необдуманных поступков! — Воскликнула она в своей привычной игривой, раздражающей манере. Она постоянно такое говорит. После этого она сказала, что Джинн отправила еще семь взводов, чтобы разобраться с Фатуи. Не могу осудить их за такую опрометчивость. Я не хотел бы раскрывать свои цели этим болванам. Я думаю, что они отреагируют так же и скажут, что я "не должен этого делать". Но сейчас я начинаю подумывать об этом. К счастью, те, кого отправила Джинн, были из ополчения, собранного из других стран. То есть даже после победы над ними Доторре вряд ли пойдёт на Мондштадт. По крайней мере, я на это надеялся. Я планировал договориться с Фатуи в любом случае, просто если пройдёт немного больше времени, то и договор будет согласован с холодной головой. И будет просто замечательно, если Фатуи сумеют разобраться с Рыцарями Фавония. Это будет лучший вариант развития событий. У меня нет бессмысленного желания испытать удовольствие от их убийства, а если их сотрёт сам Доторре со своей свитой, всё будет просто чудесно. Пропадут мои враги, я договорюсь с синьорами Дальних Земель, останусь героем Мондштадта, и тогда, благодаря договору с Фатуи, у меня будут все силы на перестройку и реорганизацию Республики. Пока что не произошло ничего, что могло бы помешать моим планам. Даже учитывая возможность того, что Джинн начнёт догадываться о том, что я задумал, нет никаких помех. Я также связался с Альбедо незадолго до того, как он прибыл в порт Ли Юэ ближайшего региона. Вряд ли я смогу выбраться куда-либо ещё (учитывая военное положение), и потому я отправил ему письмо, где попросил его приехать, как только он сможет. Мир стал гораздо меньше, чем был три года назад, а путешествие из Ли Юэ в Мондштадт так и вообще представлялось задачей проще простого. Тем не менее, мне казалось малоприятным то, что я отправил его обратно в Монд, стоило ему только оттуда уехать. Однако, несмотря ни на что, он согласился, к тому же согласился без колебаний, не продемонстрировав ни единого признака недовольства. Слыша его ответ, я понял, что был прав. Он — тот самый, подходящий и нужный алхимик. Ощущения, которые я испытываю… Странно, но я никогда особо не задумывался об этом раньше. Возможно, я стал осторожнее насчет дружбы после того, что случилось, когда я сблизился с Джинн как с подругой детства. Но все же не стоит поддаваться чувствам. Осторожность — то, что мне сейчас необходимо. Я сказал Альбедо, что нет нужды торопиться. Я не собираюсь вмешиваться в его преданность науке. Я хочу, чтобы он был глубоко погружён в своё учёное дело. Но не до той степени, когда он станет так же стремиться к власти, как Доторре. Я передал ему старый Глаз Божий, который закопал пару лет назад. Когда возникнет необходимость, этот артефакт позволит ему провести невероятный эксперимент. Мы планируем поместить несколько душ в мой старый Глаз Божий, чтобы попробовать привязать к нему несколько душ, и если получится всё так, как я себе это представил, мы выявим формулу управления душами в большом (а в идеале — неограниченном) количестве. И, более того, Глаз требует именно души людей. Если он привязан к душе человека, может получиться вмешать его в устройство Альбедо, и тогда есть вероятность, что выйдет именно то, к чему я в конечном итоге стремлюсь. Это привело меня к мыслям. Что отличает человека от животного? У обоих есть души. У обоих есть свой разум и свое общество. Что такого есть лишь у людей? И, помимо того, что делает человека человеком? Биологические различия интересуют лишь каких-нибудь Сумерских Учёных. В этом нет особого значения. Это лишь способ разделить вещи по категориям, а мне нужны не категории — мне нужно знать чёткую разницу. Поэтому, как бы кто ни пытался упорядочить земных тварей, сколько бы категорий кто ни составлял, прочерченные границы всё равно рано или поздно обрушатся. Это не вопрос касательно животных или людей, речь о каждом живом существе и о том, что все они одинаковы. Вот об этом я и говорил с Альбедо во время нашей последней встречи. Мы, как обычно, сидели в убежище за особняком посреди зажжённых свечей и всяческой еды. На этот раз алхимик ел чаще и больше, чем при нашей первой встрече. И тогда безо всякой на то причины я просто поднял тему душ. Когда я заговорил об этом, алхимик… Альбедо сказал мне вот что: — Я думаю, что человека отличает тот факт, что он осознаёт самого себя, из-за чего имеет цели и тягу к будущему, Дилюк. Все люди так или иначе задумываются об этом, — говорил Альбедо, опустошая тарелку с жареным мясом в брусничном соусе. — Все люди думают о своей природе. Людей отличает тяга к исследованию, желание постигать себя и свой окружающий мир. У животных нет таких мыслей, — сложил руки алхимик. — Люди проживают свои жизни для того, чтобы узнать больше, оставив свой след в истории. Вот что отличает людей. Поэтому люди подойдут лучше для вашей армии, — заявил Альбедо, сверху вниз глядя мне в глаза. Хочу упомянуть, что я еще ни разу не поднимал тему армии в разговорах с ним. Он произнес это безо всяких предпосылок, словно на ровном месте. Может быть, слишком глупо принимать это за намек… Но все же, если это подсказка, то я должен воспользоваться и сделать свой шаг к нему. Судьба. Если между работающими вместе людьми есть тяга, то что за сила тянет меня и Альбедо друг к другу? Может, между нами есть какая-то судьбоносная связь вроде той, что была между мной, моим отцом и Кейей? Теперь я уверен, что именно он проведет меня по дороге к величию Мондштадта. В следующий раз, когда мы встретимся, я поделюсь тем, что знаю о технологиях Фатуи и, возможно, представлю его своим подчиненным. Или на всякий случай оставлю это на потом. Джинн и её советница Лиза также, как и сенешаль, Кейя и маг Эфориус — не те, на кого стоит не обращать внимания. Я не считаю их серьезной угрозой, но в свое время я был просто оставлен посреди пустоты вместо полноценного столкновения с Доторре. Я избивал и пытал его подчинённого, вырезал его охрану, помогал отцу в походах, а также позорно проиграл чудовищу, против которого выстоял отец три года назад. Я должен признать это. В конце концов, я ни разу не одержал ни одной полноценной, заслуживающей лавров победы над серьёзным врагом. Я лишь побеждал лёгкие цели, не сталкивался с серьёзными оппонентами и единожды проиграл. Потому я должен быть готов к худшему варианту развития событий, но вместе с тем не упускать, что, готовясь к худшему, мы всегда получаем лучшее. Мои рассуждения начинают отдаляться от алхимии, поэтому я считаю, что стоит написать здесь о возможностях древних деревянных масок, ибо это тоже артефакты, связанные с душами. Я не знаю, сколько знаний о масках у того, кто читает эти записи (скорее всего, это Альбедо), и я также не представил их раньше, и потому вся моя история может быть трудна для понимания. Деревянные маски являются предметом изучений нынейшней главы исследовательского корпуса Рыцарей Фавония, мага Эфориуса. Эфориус планирует использовать некоторые из них для своего нового эликсира, с помощью которого Рыцари Фавония хотят усилить свою армию. Листая записи Эфориуса, я разузнал не слишком много о создании самих масок, но все же я распишу все, что об этом знаю на данный момент. Это древний артефакт людей солнца и огня, Натланцев. Древние практики Натлана, принося жертвы Богу Огня, смогли создать нечто удивительное. Деревянные маски — чудо, доставшееся Тейвату от этого народа. Это весьма удивительный факт, так как мало кто вообще сильно интересуется достижениями этого народа, и Натлан в основном вспоминают с определённой опаской, видя в них в большинстве своём варваров. Но, судя по всему, эти варвары делают удивительные вещи, которыми пользуются маги современного Мондштадта. Это лишь предположение, но похоже, что тем, кто изначально обнаружил первую такую маску, были люди из нынешней верхушки Ли Юэ, практикующие духовную силу. Что и у правителей этого региона, что и у Эфориуса, который заполучил у них такую маску, явно была тенденция находить невероятные вещи. Пожалуй, это тоже можно назвать судьбой. И потому вместо того, чтобы говорить, что они "нашли" невероятные вещи, будет точнее сказать, что вещи сами их притянули к себе, что это веление судьбы. Я слышал, что советники этого удивительного государства заключили с Эфориусом сделку, отдав ему одну из таких деревянных масок. Но это не единственная маска, находящаяся сейчас в Монде. Дело в том, что другая такая находится уже у меня. Насколько мне известно, мать Кейи нашла такую, когда изучала древние находки Сумеру. Именно так, мать Кейи Альбериха. Именно это вкупе с ужасными ритуалами во славу Бездне придавало Альберихам и их деревушке силы против тогдашней армии Монда и разрушительного кулака моего отца. Мне сказали, что она умерла от рук собственного же мужа, который скрылся в неизвестном направлении, истекая кровью. И тогда мой отец пришел на помощь оставшемуся в одиночестве Кейе. Поэтому я, конечно же, никогда не был знаком ни с ней, ни со старшим Альберихом, но, насколько мне известно по рассказам отца, она держала Кейю в своих объятиях, чтобы защитить, и потому я могу предположить, какой она была. Она наверняка была благородной и гордой. Почти набожная женщина, вполне вероятно, такая же, какой была и моя мать… Ну, помимо этого, её заинтересовала та странная деревянная маска из Натлана, и потому она точно не была обычной женщиной. Если бы она не погибла, если бы была жива, когда Кейю приняли в семью Рагнвиндров, и она бы стала моей приемной матерью, тогда моя жизнь могла бы быть совершенно иной. Интересно порой задумываться о таких вещах. Учитывая то, насколько она похожа на мою мать, интересно, как бы она воспитала такого сына, как я. Хотя, наверное, она бы не смогла помочь моему отцу в любом случае, но наверное, как и Джинн, она могла бы попытаться примирить нас с Кейей. Кстати говоря, об отце… Похоже, именно мой отец забрал ту деревянную маску из покоев Альберихов и сохранил её на память о том кровавом сражении с культистами. Но когда я захотел взять ее для исследования, он не стал возражать. Поэтому вряд ли он был как-то к ней привязан. Однако я не думаю, что он не связывал с ней воспоминания о своей громкой победе над культистами Ордена Бездны. Похоже, я унаследовал и эти воспоминания от своего отца. И снова я возвращаюсь к теме наследства. Что ж, до сих пор я уверен, я не подпущу Кейю к этому наследству ни на шаг. И оттого, что я, Дилюк Рагнвиндр, огородил Кейю от любой возможности стать наследником Рагнвиндров, мир будто бы стал гораздо лучше. До смехотворной степени. Вот это на самом деле судьба. Глаз Божий, что был захоронен где-то в древних пещерах, достался молодому мне. Порча моего отца, к сожалению или к счастью, тоже попала в мои руки. Древняя деревянная маска из Натлана нашла свой путь ко мне. Если смотреть на это с такой позиции, можно предположить, что смерти родителей Кейи были тоже косвенно вызваны силами деревянной маски. Или всё-таки причина этому — проклятие Бездны? Довольно странное совпадение, думаю, это всё-таки судьба. Думаю, на этом можно закончить. Я продолжу записи завтра.