Антигерои со сложными отношениями

В тот момент, когда волнение окрасило действия Дилюка, можно было осознать некоторые вещи. Находясь в благоприятной обстановке, времени подумать у Кэйи было достаточно, но мысль, до которой он дошел, пришла к нему еще тогда, оставалось лишь найти ей подтверждение. Тот пласт шероховатой, исписанной бумаги, что случайным образом выпал из сумки Дилюка — был уликой, указывающей на то, что он не прекратил свою манеру писать письма без адресата. Значит где-то лежат письма настоящего времени, отражающие его отношение к происходящему прямо здесь и сейчас. Кэйа стал накручивать прядь синих волос на пальце, переполненный любопытством к подмеченной информации. Кэйу посетила мысль отправить ответное письмо, которое могло натолкнуть Дилюка отсылать свои письма, не выдерживая их словно вино. Их общение отличалось редкостным двоедушием, которое нужно сдвигать на что-то более откровенное. Они единственные у друг друга… Ночь прошла бессонная и на редкость бесхитростная. Кэйа мог передать в первом письме все главные идеи, пришедшие ему в голову ночью, но отказался от этой идеи, не представляя реакции на первые попытки откровения. Поэтому весьма коротко и сухо, но сохраняя свой характер письма он написал: «Не будь бессердечным, посвященное мне — отправляй по назначению, а привычку откровенничать вскрытую давай перенесем на привычку быть всегда честным в письмах между нами. Начну первым. Из-за низкой температуры воздуха в пещере через твою рубашку просвечивали твои papilla mammae, впредь будь внимательнее с выбором одежды. Видишь, как это просто?» Кэйа наконец-то нашел момент, когда он смог отплатить той же монетой за случай в таверне. Высокомерные комментарии Дилюка застревали в его памяти, доставляя лишнее раздражение. Подписывать письмо он не стал — это лишнее, получающий однозначно не будет метаться в догадках о том, кто же этот загадочный человек, решивший написать о проглядывающих сосках через одежду. А если рассматривать это решение с серьезной и главной стороны, то, если письмо попадет в руки третьих лиц, можно будет миновать лишние вопросы. Это письмо абсолютно безобидно, но последующие будут более прямолинейны, Кэйа был уверен в этом. Отвергнуть его идею Дилюк мог и имел на то полное право, но вряд ли осмелится оттолкнуть, ведь уже поголовно замешан в этом.  — Нет, — очень строго и озлоблено. Указательный палец Дилюка был устремлен прямо в солнечное сплетение Кэйи.  — Что нет? — внимательно посмотрел Кэйа. Парни стояли в комнатке на втором этаже таверны, после того, как Дилюк выхватил Кэйу из-за барной стойки.  — Я не буду играть с тобой в эти игры. Жизнь так не устроена, когда же ты поймешь это… — Дилюк отошел, начав ходить из стороны в сторону.  — Обрети грамм серьезности наконец.  — Как же у тебя все-таки это хорошо получается, — Кэйа обхватил кисть руки Дилюка, останавливая его раздражающие мелькания.  — Врать.  — Я не задал вопрос «что»…  — Ты задал вопрос «что», — ухмыльнулся Кэйа. Для неопределенной уверенности Кэйа вновь направил указательный палец Дилюка на свое солнечное сплетение.  — Мне неинтересны диалоги, сводящиеся к неуместным комментариям в сторону моих частей тела, — Дилюк хотел направиться к лестнице, ведущий вниз.  — О, святой барбатос! У нас для обсуждения половина жизни, другую из которой мы истратили на безразличие! — Кэйа повысил голос, зная, что это остановит любящего тишину собеседника.  — Мне неизвестно чего именно ты собираешься добиться, но ты достаточно сделал в моей жизни, чтобы заполучить именно такое отношение, — Дилюк кинул взгляд из-за плеча. В таверне, как и обычно, было весьма шумно. Звон пивных кружек о темное дерево, охмелевшие диалоги и музыка, что напевали все те же пьяные умы. Но Дилюк понимал, что если Кэйа продолжит повышать громкость своего голоса, разница в этаж не скроет их диалог.  — Почему ты не пытаешься понять меня? Да и себя тоже, посмотри на себя, ты одинок и бездушен.  — Нет, Кэйа, понять меня куда проще, чем тебе кажется, а себя не поймешь даже сам ты. Мы не братья, нас не связывают родственные связи, отчего же нам…  — Я через два дня ухожу на время… длительное, поступило поручение. Если в тебе найдутся силы и желание, то зайди ко мне, я буду ждать, — в глазах Кэйи промелькнула едва заметная печаль. Но и она могла оказаться притворством.  — Не думаю… — Дилюк в очередной раз не успел договорить, его руки попали в плен загорелых и холодных.  — Правда, приходи, — Кэйа отпустил из захвата руки, направившись вниз по лестнице. Прикосновения саднили, не оставляя ран, Дилюку и правда придется обдумать все происходящее не единожды.  — Стой, на тебе лица нет, — Розария, сидящая у барной стойки притянула за локоть парня.  — Что произошло? Моментально сменившись в лице, Кэйа повернулся к ней. Его настроение вернулось в привычное русло, загадочное и беспристрастное. Розарии показалось, что в одно мгновение она смогла бы прочитать Кэйу, как открытую книгу, но это мгновенье сменилось очередным двоеличием и мастерством подавления.  — Не знаю? У меня все как и обычно, — игриво улыбнулся Кэйа. Он собирался покинуть таверну.  — А мне кажется, что нет. Не вы ли сейчас столько времени беседовали на втором этаже? — Розария облокотила лицо о сложенные руки. Кэйа вновь вопросительно повернулся к ней.  — Разговор — это не редкость, напомню.  — Особенно, если он происходит между двумя любовниками или братьями? — протянула последние буквы, создавая акцент, Розария.  — Братьями нас не назовешь, — сам не заметив, Кэйа попался на уловку.  — Значит любовники? Вот и причина твоей снятой маски.  — Не думаю, что мы похожи на любовников, — усмехнулся парень.  — Вполне похожи, особенно на тех, что не умеют разговаривать словами, — отпив последние остатки из своего стакана, Розария встала из-за стойки. Кэйа в непривычно грубой форме схватил девушку за плечо, сжимая бледную кожу.  — И сколько людей такого же мнения, как и ты? — Обдав ее ухо горячим дыханием, он проговорил вполне тихо.  — Наверное, лишь одному Барбатосу это и известно, — скинув руку Кэйи, Розария покинула таверну. Ждать Дилюка этой ночью и не приходилось, Кэйа и не надеялся, что он его навестит вообще когда-либо. Он и сам не понимал до конца для чего все это затеял, но не всегда нужны причина для того, чтобы удовлетворить свою бушующую душу. Кэйа осознавал, что наговорил чересчур даже для него самого, хотя разве он смеет использовать добавление «даже» в сочетании со своим именем? Наверное, нет, ведь он не привык разговаривать так… позволяя едва заметной печали промелькнуть в глазах. Дилюк не верит ему — это весьма очевидное заключение. Кэйа притворялся четыре года назад, притворялся, когда заходил к Джинн, притворялся, когда вел беседы с Розарией, Венти, Донной и с многими другими… Но тогда, там в таверне, он не применял притворство. Ему не проходила мысль поддаться тому, что яростно скрывал, но те вопросы и мольбы не позволяли оставаться чувствам в стороне. Ошибка? Большая вероятность, что это не изменит ничего, все останется как прежде… Осталось лишь ждать ответа, колющего где-то в сердце ответа. Следующий день прошел в поспешных сборах. Кэйа был готов отправиться намного раньше, не выжидать те остатки дней до назначенного отъезда. Это было столь мучительно, что выносить это не представлялось возможным. Здравый рассудок твердил о рациональности этого решения, но глупая надежда… Именно она и приковывала тело Кэйи к кровати. Хотя нет, иногда она позволяла ему засесть за письменный стол или же позволяла выглянуть в окно. Вечерний вид Мондштата не заставлял сердце Кэйи трепетать, но эти дни, бескрайные, невыносимые и пропитанные идеями, противопоставляющимися друг другу каждый раз, ставили бытие в шаткое положение. Бытием теперь это назвать было трудно. Дилюк не пришел и сегодня. В дверь не постучали, его запах не раздавался поблизости, хотя конечно Кэйа не обладал способностью его заметить, но для особой поэтичности в его мыслях можно было добавить эту забавную подробность. Нащупав рукой карандаш, Кэйа вычертил на клочке бумаги всего два слова «Ты чудак». Завтра, ранним утром Кэйа должен был покинуть город, поэтому по наступлению этого времени, он окончательно собрал все свои вещи, покончив с достаточно муторным вопросом. Пройдя мимо рабочего стола, Кэйа увидел тот самый исписанный кусочек бумаги. Вчера он вызвал в нем смирение, а сегодня же вызвал лишь короткую улыбку. Как же в этот момент ему захотелось выбросить это словосочетание, ставшее очередным ярлыком. Подарить, отдать, поднести кому угодно, хоть продать это название для какого-нибудь рядового отряда. Помимо этого одинокого листка бумаги на столе теснились лишь разные черновики, помятые от влаги, просочившейся из приоткрытого ночью окна. Утренняя свежесть отрезвляла и придавала уверенности Кэйи. Он поступает правильно, все произошло именно так, как он это себе и представлял. Кэйа взял свои вещи, а также забрал тот клочок бумаги и направился на выход. Картина на улице была удивительной, наверное, Кэйа так и не смог оценить все прелести сегодняшнего утреннего Мондштата, ведь в эту по своему уникальную картину вписалось некто, сидящее у порога его дома. Порывом ветра клочок бумаги вылетел из его рук, полетев прямиком к ногам нового владельца-чудака. Можно было лишь гадать о том, что же чувствовал в моменте Кэйа. Скорее всего он и предположить не мог, что такое «чудо» могло произойти сегодня с ним. Он продолжал неподвижно стоять, знакомясь с картиной по новой. Все очертания его маленького мира были утеряны, в этот момент однозначно что-то изменилось. Когда он из раза в раз представлял себе подобное развитие событий, то был готов незамедлительно столкнуться с ними, ощутив все последствия этого бремени. Но видимо все это — пустые мысли, не имеющие ничего общего с реальностью. Прямо сейчас, на его пороге, скрючившись в неопознанную букву, сидел Дилюк. Казалось, что он даже не дышал, затаив и замерев вместе с Кэей. А может это Кэйа стал пародировать его редкого гостя? Теперь нужно было думать о том, как грамотнее разобраться со сложившейся ситуацией. Кэйе приходило в голову даже взять случайную палочку с дерева и коснуться ею Дилюка словно маленького дохлого птенчика, выпавшего из гнезда около дома. Вопрос решился самостоятельно, как обычно это и бывает. Когда проблема начинает чересчур напрягать своего носителя, тот может просто плыть по течению, разрешив ей втягивать себя в любые устья и последствия. Издав хрипловатый вздох, Дилюк поднял голову с колен и обернулся. Кэйа посмотрел на него так, словно именно он оказался около дома Дилюка и словно именно он является зачинщиком этой абстрактной ситуации. Дилюк едва заметно напрягся, слегка похрустел шеей и поднялся с места, слегка неряшливо и неловко, как это свойственно человеку, проспавшему в неудобной позе.  — Привет, — достаточно тихо проговорил Дилюк. Кэйа продолжал озадаченно разглядывать гостя.  — Разве не ты сам позвал меня? От чего же ты стоишь как вкопанный и смотришь на меня? — Кэйа продолжал молчать, лишь продумывая будущие слова.  — Почему ты не постучал в дверь? Ты просто сидел здесь и ждал неизвестно чего?  — Знаешь, это не было слишком простым решением. Скажу больше — я пришел сюда ночью, что однозначно не лучшее время для посещения чьих-то домов. Я принял решение ждать, когда ты проснешься и самостоятельно обнаружишь меня здесь, — Дилюк это рассказывал с таким серьезным лицом, что Кэйа еле сдерживал смех, после чего не сдержавшись, все же рассмеялся.  — Что? — Дилюк напоминал заспанного мальчишку, не прознавшего весь вкус жизни и его саркастические нотки.  — Ничего… аха — ха — ха, прости, — у Кэйи подступили небольшие капельки слез в уголках глаз. Ситуация и правда была комичной. Дилюк сидел здесь всю ночь по простой причине — это время не было удачным для посещения домов.  — Это значит, что ты сделал важное решение для себя? — успокоившись продолжил Кэйа.  — Верно, я пришел к определенному ответу. По крайней мере к единственному, что устроил меня на данный момент.