Антигерои со сложными отношениями

Кэйа вернулся домой под утро. Именно в это время он должен будет покинуть Мондштадт, ему назначили поручение. Алкоголь порядком выветрился из его организма, а осознание вновь припечатывало его к реальности. Склонность к буйству и порывам бездумной любви к наслаждениям тяготили его разум в момент реального бытия. Неземное чувство свободы за которым он словно инстинктивно (если бы они у него были) гнался. Завидовать Венти звучало обоснованно в синеволосой голове. Расставив широко ноги, Кэйа сел за свой письменный стол, достал нужные бумаги и принялся сверять данные с поставленной задачей. На уголке стола лежала стопка бумаг, среди которой виднелась слегка пожелтевшая папироса. Конверты были не подписаны, но содержимое проливало свет на отправляющего. Рассмотрев их, Кэйа вновь принялся к изучению данных. В этот раз поручение было от благочестивой Джинн. Обманывать никого не придется. Камень витал в облаках, не утяжеляя душу Кэйи. В этот раз. Задача заключалась в исследовании Разлома. Разведкой этой местности активно никто не занимался, что очень даже зря, ведь прошлый поход показал полезность шахт Разлома. За окном сверкал агрессивно-красный огонек, метавшийся с невероятной скоростью. Город был в безопасности, пока этот костер выжигал все вредное и поганое в этом чудном месте. Ночные рейды должны прекратиться уже скоро, но Кэйа любил наблюдать за этим баловством. Не каждый день, но раз в неделю ему удавалось лицезреть дело ночного спасителя. Кэйа называл эту деятельность баловством лишь по той причине, что скрытность ночных подвигов бессмысленна, но не ему судить судью. Мерцание прекратилось, а Кэйа канул в мир сновидений. Загорелое лицо исказилось в кривом удивлении. Абсолютно не волнуясь о культурности такой реакции, Кэйа продолжал терроризировать пейзажи. Остановившись посреди Разлома, он заметил периферийным зрением фигуру, вогнавшую его в краски. Джинн не поскупилась, подключив к делу мистера с красной башкой. Дилюк, умышленно не обратив внимание на синеволосое удивление, уверенной походкой направился к пещере. Изначально, на зло всему миру Кэйа желал проигнорировать Дилюка в ответ, но он не герой «Гения и богини», где происходит противостояния эмоций и разума, долга, чести и любви. Он просто подойдет к нему.  — Господин Дилюк! — с капризной ухмылкой проговорил нововошедший. Изящная рука, столь неизящно припечатала к шероховатой стене податливое тело Кэйи. Конечно же он видел это действие наперед, но не противостоял ему. Одарив «брата» Дилюковским холодным взглядом, он отошел от стены, выпустив Кэйу из захвата. Славно, теперь в голове крутилось все меньше идей о причине такого поведения. Ответ был в простом, Кэйа был слишком шумным, а лицо его было надменным, что неимоверно раздражало обычно сдержанного Дилюка.  — Если ты пришел сюда мешать, то иди другой дорогой, — отрезал он. А Кэйа развернулся и действительно покинул пещеру, меньше забот с этим человеком. А потом вспомнил, что поручение заключалось в исследовании. Противоречия и гордость сжирали его, но он вернулся. Разговор не мог не завязаться, хотя пещера была достаточно глубокой, чтобы не пересекаться вовсе. Когда-то он был другом, опорой и «мозгом» Дилюка во всех столкновениях, которые они встречали плечом к плечу. Они были почти как близнецы, знали мысли и движения друг друга, не нуждаясь в словах. Они защищали Мондштадт при свете солнца и луны. Времена изменились, а их роли приняли обратное положение. Они продолжали защищать город, но уже не вместе.  — Ты слишком капризен для богатейшего человека Мондштада.  — Моя капризность, лишь плод твоей оценки, которая никакого отношения к истинным чертам моей личности не имеет.  — Она имеет место быть, как и твое раздражение при моем виде.  — Будь ты порядком сдержаннее и ответственнее, мое раздражение бы не беспокоило тебя, — Дилюк прошел еще глубже в пещеру.  — Я обладаю другими ценными качествами, которые однозначно всплывают у тебя в голове при моем появлении. Тебя смущают твои же мысли обо мне? — Кэйа был готов рассмеяться, его обдало сильным желанием издеваться и издеваться над ним. Он не ответил ничего. В тишине все дальше продвигаясь вперед. Этот жест можно расценить по-разному, но чтобы продолжить саркастическую битву оценка могла иметь весьма притянутый вид. Кэйа нагнал Дилюка, но не спешил приближаться вплотную, сохраняя небольшую дистанцию. — Я видел письма у себя на столе, — Кэйа сказал в спину. — Это ведь ты мне их отослал? — линия губ постепенно складывалась в кривую улыбку.  — Письма наверное от твоих поклонниц, мне незачем тебе их отсылать, — уверенным голосом ответил Дилюк. — Может Донна увидела какой ты чурбан и переключилась на меня? — А своих поклонниц не было? — Дилюк остановился и посмотрел из-за плеча на Кэйу. — Увы, меня не заваливают обсуждениями о женитьбе, — усмехнулся Кэйа. — Только вы, господин Дилюк являетесь эпицентром всего женского населения Мондштадта. — Тебе бы стоило уделить побольше внимания своей личной жизни. Кэйа был уверен, что Дилюк в этот момент состроил излюбленную эмоцию. — Меня женитьба не интересует, я… — Кэйа посчитал нужным вовремя остановиться, поэтому не договорил. Со стен пещеры стекала неприятная, характерно пахнущая жидкость. Эти места были богато оснащены природными богатствами, полное изобилие нескольких категорий руд и полезных ископаемых. Кор ляпис, белое железо, полуночный нефрит встречались почти на каждом проделанном шагу. Вероятно, здесь было множество неизведанных видов камней, идеальная почва для исследований. Парни продвигались все глубже, но остановились около ярко-сверкающего участка стены. Мерцающая руда привлекала взгляд в разы сильнее, чем уже давно изведанный кор ляпис. Дилюк покопошился в своей протертой от различных путешествий сумке и вынул из нее какой-то свиток. В пещере было темно, но ему словно не приходилось читать ничего на пергаменте. Резко его взгляд упал на выпавший из сумки предмет. Это был кусочек шероховатой белой бумаги, исписанной ровными линиями почерка Дилюка. Он вероятно смутился, ведь быстро подхватил ее, так же спешно засовывая ее обратно. Кэйа, стоящий позади Дилюка очевидно не упустил из вида это странное волнение, но не предал свое наблюдение огласке. Пока что просто ожидал развития этой сцены.  — Ты открывал те письма? — неожиданно задал вопрос Дилюк.  — Нет, — Кэйа подошел ближе к нему, слегка недоумевая, неужели он сам заговорил об этом?  — Тогда почему ты так уверен, что они были написаны мной?  — Я не был уверен в этом, поэтому и не настоял на том. Сейчас, конечно, у меня уверенности куда больше в своих изначальных умозаключениях.  — Тогда ты, вероятно, понял, что они были написаны достаточно давно, — Дилюк продолжил исследовать свиток, снова утеряв интерес к диалогу.  — Я же сказал, что не открывал их.  — Ты солгал, — четко и уверенно.  — Зачем ты мне отправил свои старые письма? В них я весьма не в благородном свете…  — Ничего не изменилось с того времени, поэтому тебе стоило с ними ознакомиться.  — Ты правда думал… точнее думаешь обо мне таким образом? Дилюк не ответил, были основания считать вопрос риторическим.  — Ты тоже соврал! — Кэйа был вынужден кричать, его отвращало проигрышное положение.  — Зачем мне быть честным с человеком, что общается лишь ложью? — Дилюк сложил свиток в сумку, направляясь обратно. Кэйа схватил уходящую фигуру за плечо, достаточно резко развернув ее на себя. В голове промелькнула мысль захватить цель силой, он не был скуп на громкие действия, главным для него был полученный результат.  — Наши пути в любом случае разошлись… — Дилюк не успел договорить.  — Тогда для чего те письма? Ты играешь со мной? — Кэйа с виду не был зол, но его сильно волновало это скрытое прошлое.  — Письма — стопка бумаг, которыми ты можешь подтопить угасающий огонь в камине, — Дилюк не старался выбраться из захвата, продолжая смотреть на искаженные черты лица Кэйи.  — Ты скучал?  — Нет.  — Снова лжешь?  — Разберись со своей нескончаемой ложью, а потом уже уличай кого-то в ней.  — Я был честен с тобой в тот вечер… Ты после этого написал эти письма? — в голосе Кэйи появились нотки сожаления.  — Одно из них, остальные были написаны раннее. Я был не слеп.  — До того момента я был твоей жалкой тенью, конечно же талантливый господин Дилюк не мог не догадаться обо всем сразу, — капризно выплюнул Кэйа.  — Не обо всем, я верил в твою искренность, точнее желал верить.  — Жизнь бывает непредсказуемой, не стоит распыляться верой в честность людей…  — В твою, — откинув ослабившие руки брата, Дилюк вышел из захвата, направляясь наружу. Письма, письма, письма… Они крутились в синеволосой голове. Обрывки предложений врезались в память, оставляя свой след вновь и вновь. «Кэйа? Ты можешь доверять ему только наполовину… И то в лучшем случае.» «…груз лжи ему придётся пронести через всю жизнь.» «Он казался мне удивительным… но лишь казался…» «Я был готов заставить себя поверить в то, что все сказанное в тот момент — ложь, но проще было убить себя, чем не осознать всю истинность этих слов» «Я все еще думаю о нем, но слово «брат» давно стало запретом в наших отношениях… хотя оно и не имело особого смысла» «Как приёмный сын, он должен был спасти Крепуса, но на мгновение опоздал. Как сводный брат, он был обязан разделить горе со мной. Но когда на его глазах умирал отец, он оставался за моей спиной, а мысли его вращались вокруг чего-то абсолютно другого.» Честность бы не помешала Кэйи, но она бы открыла что-то запретное и во лжи Дилюка…