Моя дорогая принцесса Шалетт

Слуги тщательно намывали мебель, убирали двор и заносили в дом новые ковры, резные подставки для свечей и посуду. Энджил лежал на узких носилках в саду, наблюдая за движением людей. Под его голову Озай положила несколько подушек, чтобы ему не пришлось вытягивать голову в попытке всё рассмотреть. Чилек скучающе вздыхала, ведь её господин вновь замолчал, задумавшись о чём-то. Женщина посмотрела на свои замотанные руки, которые тщательно обмазали бальзамом от магических ожогов рано утром. К сожалению, пока что она не могла что-либо делать, поэтому страдала от чувства собственной бесполезности и ощущения безделья. Поскольку Чилек лишилась на какое-то время возможности выполнять какую-либо работу, её стали просто оставлять с Энджилом, что бы он ни делал. Но если раньше мужчина шутил или капризничал, то после покушения как-то стих. Стал задумчивым и печальным. Впрочем, печалился не он один. Все в доме прибывали в объятьях горестного ожидания. Пятый день маленький Юлиан и его мама не приходили в сознание. Магия, которую применила Анастейша, слишком быстро распространялась по телу, причиняя вред. Чтобы спасти жену и сына, Кафман призвал свои силы и погрузил их в сон, чтобы иметь возможность дождаться прибытия других магов. Но если в шансы спасти Шалетт все твёрдо верили, то в успех лечения Юлиана практически никто, кроме самого герцога. Слишком принц был юн. - И что они? – неожиданно спросил Энджил. - А? – встрепенулась Чилек, не понимая, о чём спрашивает её господин. - Колдуны эти, - пояснил он. – Закончили уже свои эффективные колдунства? - Побегу, взгляну. Женщина поднялась на ноги и быстро направилась к дому. Энджил нетерпеливо вздохнул, осознавая, что восьмой раз заставляет Чилек справляться об успехе «эффективных колдунств», а толку никакого от этого не наблюдалось. В его сердце вновь вспыхнул короткий огонёк гнева. Перед глазами возник образ Аллегро, а за ним Анастейши. Женщины, которую забили камнями, а затем разорвали на части и скормили падальщикам. «Лучше бы послал Чилек справиться, не передохли ли птицы после гнилого мяса, - недовольно подумал он. – Валентино умеет скрывать свои тайны. Или же я стал слишком невнимательным, упустив, что его высочество принцессу Кристиану пытались убить. Манипулировать Кристианой с помощью ребёнка, - Энджил недовольно поморщился и поджал губы. – Какой бы каменной ни казалась эта женщина, а она в итоге просто мать. Отчего-то мне радостно, что она выжила после ранения. Кристиана сильная женщина. Страшное время придёт, когда она станет полноправной королевой. Очень страшное. Стоит напомнить брату, что не стоит с ней ссориться. Принц Валентино… тяжёлая же у вас судьба». - Драконья магия! Это всё драконья магия! – раздался радостный и слишком возбуждённый голос Озай. Энджил тут же вытянул шею, чтобы разглядеть приближающиеся фигуры. - Мой господин! Это всё драконья магия! – вторила её оживившаяся Чилек. - Да-да, драконья магия! - Да, драконья магия! - Тихо вы, - шикнул на них Энджил. – Чего там ваша магия? Чего она натворила? - Юный принц очнулся, - захлопала в ладоши Озай. – Очнулся. Понимаете, господин! Слабый, но живой! - Да-да, это всё драконья магия! – как заговорённая повторяла Чилек. – Магия! Драконья! Энджил нетерпеливо опёрся на руки, желая встать. - Нет-нет! Нельзя! Нельзя! – спохватилась Озай. - Можно мне! – отмахнулся Энджил, но послушно лёг обратно. – Что с Шалетт? Он тут же почувствовал тяжёлое напряжение от собственного вопроса. - А… хозяин ещё не пробудил, но уже они… - Чилек стала как-то запинаться. – Маги эти сказали, что надо… ну… надо что-то сложное сделать. - Сложное, - фыркнула на неё Озай. – Просто ты глупая и ничего не поняла. - А ты такая умная, что сразу во всём разобралась! – передразнила её Чилек. - Я разобралась! - И? Что они собрались делать? - Драконья магия, - выдала Озай. - Ха! Всё? Дудки? Да? - Тихо вы, - вновь шикнул Энджил. – Завелись с самого утра. То колдунства, то магия. В дом идите, следите, как там. Быстро. - Давай, Озай, бегом. - А что я сразу? - Ну, я же бесполезная, - напомнила о своей обиде Чилек. - А что? Полезная, скажешь? Энджил устало вздохнул. - Эмель, моя дорогая Эмель, - посетовал он. - Сельви? – Чилек замахала рукой, давая понять, что они здесь. Хотя Сельви прекрасно их видела. Женщина в тёмной косынке приближалась к ним с тёплой радостной улыбкой. *** Кафман аккуратно положил Юлиана на подушку, проверяя потоки магии внутри него. К счастью, те мирно текли по положенным им траекториям. «Мой маленький сильный сын», - подумал герцог немного горько. От своей матери он слышал, что его магия проявила себя очень рано. Не успел он начать ходить, как первые магические потоки вырвались из-под контроля и дали о себе знать. Именно тогда отец Кафмана погрузил сына в короткий сон, чтобы дать нестабильной магии успокоится. Кафман не думал, что что-то подобное случится с его детьми, но был к этому готов. Как оказалось, недостаточно. Мужчина неслышно вздохнул и аккуратно пригладил мягкие волосы женщины, мирно спящей в объятьях волшебного сна. Его рука скользнула вниз, чтобы коснуться её круглого живота. «Дочь моя, уже в утробе ты дала мне понять, как сильна твоя магия, - мысленно обратился он к не рождённому ребёнку. – Шантиль, - Кафман впервые использовал имя, на котором настоял Энджил, успешно «продав» его Шалетт. – Шантиль, милая. Прошу, дай твоей матери… освободи её ото сна. Я обещаю, она никогда не оставит тебя, даже если ты покинешь её тело. Шантиль, - его ладонь ощутила, как ребёнок сонно шевелиться внутри уютной утробы. – Я знаю, ты испугалась. Испугалась, что потеряешь маму. Но я обещаю, родная, я защищу вас всех. Твоя мама, твой брат и я – все мы всегда будет рядом с тобой, когда тебе это понадобится. И я всегда смогу вас защитить. Если я недостаточно силён, дай мне время, и я стану сильнее. Я стану самым сильным магом этого мира, и ничто не сможет навредить вам. Никогда». Кафман подался вперёд, чтобы поцеловать живот жены. Затем он вновь погладил его и прижался губами к щеке Шалетт. К тому месту, где он лично выжег на её лице родовую метку. Именно она помогла Шантиль защитить своего брата и свою мать. Шантиль не просто защитила свою семью, но и спасла, когда порыв магии из артефакта Анастейши вырвался наружу, пронзая крохотное тело Юлиан и жаля Шалетт. Слуги погибли практически сразу. Только Икрима спаслась, потому что находилась дальше всех от артефакта. Днём и ночью женщина причитала в слезах, что лучше бы умерла она, а не пострадала её хозяйка и невинный ребёнок. Преданная Икрима корила себя за случившееся. Ведь это она впустила Анастейшу, поверив её словам. Икрима посчитала, что Шалетт, окружённая неродными ей людьми, тоскует по родине, а встреча со старым другом улучшит её настроение. Так Икрима нарушила приказ хозяина и впустила в дом постороннего. Кафман не стал наказывать женщину. Она сама себя корила каждый день. Сердце обливалось слезами от вида её самобичевания, но никто не смел сказать ей, что в случившемся нет её вины. Она была. Покачав головой, герцог занял свою сторону постели. Маленький Юлиан мирно спал между мамой и папой, ощущая присутствие сестры. - Шантиль, всё хорошо, - прошептал Кафман. – Я рядом… прости. Прости меня, Шалетт… Герцог устало закрыл глаза и погрузился в удивительной глубины сон. *** Кафман прошёл по мягкой траве вглубь сада. Его слух уловил тонкий короткий смех. Где-то неподалёку смеялись дети. - Шантиль-Шантиль, - маленький мальчик пробежал через мягкие листья высоких кустарников. Удивлённый герцог застыл на месте, раздумывая, показалось ли ему или нет? - Догоняй! Догоняй меня! – ответил ему уверенный детский голосок. – Мама, догоняй меня! - И меня! И меня! Сердце Кафмана резко забилось в груди. «Шалетт». Он бросился вперёд, да только ноги его не шли так быстро, как хотел он. - Шалетт, - мужчина попытался крикнуть, но получился лишь тихий шёпот. - Мама-мама, - детские голоса удалялись всё дальше и дальше. - Н-нет, - неуверенно проговорил Кафман. – Нет, не уходите! - Папа? – синеглазый мальчик неожиданно вырос прямо посреди тонкой садовой дорожки, будто из-под земли выскочил. – Папа? Что случилось? Зачем ты встал. - Юлиан? – Кафман во все глаза разглядывал мальчика, лет восьми, очень похожего на него самого в детстве. – Ты… - Папа, тебе лучше вернуться в дом. Тебе не стоит выходить. С твоим слабым телом. - Юлиан, - ошеломлённо позвал снова Кафман. – Где Шалетт? - А? – Юлиан недоумевающе посмотрел на отца, подавая ему руку, чтобы помочь дойти до дома. – О чём ты? Страх сжал горло герцога. - Где твоя мать? – спросил он иначе. В этот момент взгляд Юлиана стал темнее, угрюмее. - Мамы давно нет, - покачал он головой. – Она ушла. Шантиль забрала её. Ты снова забыл? Да, ты опять всё забыл. Пойдём, отец, я отведу тебя в твою комнату. Кафман почувствовал порыв боли, поваливший его на колени. Когда герцог поднял голову, то увидел перед собой совсем другого Юлиана. Взрослого, высокого и статного. На голове его сияла корона Лирта, а во взгляде плясали проклятья. - А я забрал их всех, - загробным голосом проговорил Юлиан. – Я уничтожил всех. Я покарал их! Я принёс возмездие! - Нет-нет, - Кафман замотал головой, не веря своим глазам. – Нет. Ты ещё совсем… - Я сделал то, чего не сделал ты! - Я… - слова застряли в горле. – Я… не… - Ты бежал. А я остался и довёл всё до конца, - лицо Юлиана вновь стало меняться. – Ты трус, отец. Невысокая девушка с глубокими коричнево-чёрными глазами взирала на него с презрением. - Мама умерла из-за тебя, - проговорила она так, будто вынесла ему приговор. – Это ты убил её. - Нет… Шантиль, нет… Шантиль? – опомнился Кафман. – Стой! Стой! Не делай этого! Нет! Не смей! – его голос становился громче и громче. – Не смей! Шантиль! Нет! Ты совершаешь ошибку! Нельзя! Не смей уходить! Не смей уходить! Надменные тёмные карие глаза дочери становились размытым образом, к которому Кафман тянулся всем собой. Он кричал, пытаясь бежать. Но сон удерживал его на месте, позволяя лишь кричать. - Шалетт! Шалетт! *** - Тише-тише. Это просто сон. Это просто сон. - Шалетт… Шалетт… Послышался плачь ребёнка. - Ох, Юлиан, я здесь. - Шалетт? – Кафман резко распахнул глаза и сел. – Шалетт… Она слабо улыбнулась, пытаясь взять Юлиана на руки. - Тебе приснился дурной сон, - проговорила Шалетт. – Но всё уже позади. Ты здесь, мы дома. - Ты здесь, - повторил он за ней. – Мы дома… Шалетт, - Кафман не почувствовал, как по щеке его скатилась слеза. – Любовь моя. - А… любимый, - она не стала сопротивляться, когда он быстро приблизился к ней и заключил в свои объятья. – Ох, малыш… кажется… Юлиан как-то странно замолчал, ещё раз хныкнув. - Шалетт? *** - Эмель, а что это за мальчик? – спросила Шантиль, сидя на узкой садовой лавочке и болтая ножками в крохотных башмачках. - Хозяин сказал, что это принц. - А-а, - вяло протянула Шантиль. – Опять какой-то принц. - Что значит, опять какой-то? – Энджил пересадил сына на другую руку, чтобы тот перестал тыкать в своего чувствительного папу карамельной рыбкой. – Это принц империи Сео. И когда-нибудь он станет императором. - Ну и что? – буркнула девочка. - Прояви уважение. - Ха, ещё чего, - заявила Шантиль. – Пусть первый пров… провяв… - Проявляет, - помог ей Энджил. - Да, - коротко ответила она на его попытки. - Тц, говорю же, вся в меня пошла, - обратился Энджил к Эмель. - Не дай небеса, - покачала та головой. – И так все дети в господина удались, куда ещё больше? - Я папина, - нахмурилась Шантиль. - И мамина, - добавил ласково Эмель. - И дядина, - вставил Энджил. - Неть! - Что? Шантиль, ты ранишь моё слабое сердце, между прочим, - Энджил скуксился, пытаясь сделать вид, что сейчас заплачет. - Дядя плохой. Он съел мои… к… п… съел всё! - Ну, Шантиль, дядя очень хотел дочку. Вот и ел сладости, - нашёл оправдание своим деяниям Энджил. – А то у дяди только сыновья. - Ха, - она демонстративно отвернулась. - Шантиль, ты такая холодная, - начал было Энджил. – Как твоя мать… Договорить он не успел, потому что Шантиль резко оживилась, завидев кого-то вдалеке. Энджил перевёл взгляд и увидел приближающихся Кафмана, Шалетт и Юлиана. Их появление означало, что официальный приём гостей закончился. Шантиль поспешила слезть со скамейки, в чём ей помогла Эмель, и побежала навстречу родителям и брату. - Папа-папа! Дядя съел всё! Он всё съел! Принцесса отлично понимала, что тот, кто наябедничал первым, тому, как правило, все и верили. Этому правилу её научил, конечно же, дорогой дядюшка. - Шантиль, осторожней, - Юлиан бросился к сестре, вовремя подхватывая её, чтобы та не клюнула носом плитку садовой дорожки, хотя сам не превосходил её особо в росте. – Ай, полетели- полетели! Прямо к маме полетели! – он попытался поднять её на руки, копируя отца. Однако сил пока что не хватало, поэтому юный принц лишь прижимал сестрёнку к себе со спины. - Юлиан! Нет! – капризничала Шантиль. – Дядя съел всё! Он всё съел! Дядя плохой! Энджил покачал головой, поглаживая своего годовалого сына по спинке. - Спасаешь её от переедания сладким, а она кричит, что я плохой. И откуда она ещё достала? - Ясное дело, откуда. Чилек её подкармливает, - усмехнулась Эмель. - А у неё откуда? Всё же попрятали, чтобы сыпать её перестало, нет? - Дочку хочет. Вот и посылает Ирму тайно… ой, - Эмель поняла, что проболталась. – Господин, во имя нашего сына, ни слова, что я всё рассказала. Энджил хитро улыбнулся: - Переубедишь Шантиль, что дядя хороший, буду молчать. - Ах, мой господин, за что вы так с матерью сыновей своих? С женой первой своей? С преданной любовью вашего сердца? С женщиной, что выбрали сами, отказавшись… - Ладно-ладно, - вздохнул Энджил. – Вот скажи, неужто трудна задача эта? Эмель положительно закивала головой, не скрывая правду. - Вы всё съели.