Чужие звезды: Космический мусор.

- Ерунда какая-то, - пинком перевернув очередное, лежащее в траве тело, Тору присел на корточки, вглядываясь в организм мужчины так, как мог только он - с прикрытыми глазами. Это тело - уже четвертое, если считать с тем, которого неугомонный ассистент Орочи так вожделел в лаборатории. Все четверо получили обширные повреждения легких и трахеи, что указывало на воздушно-капельный способ заражения. Последствия болезни также схожи у всех четверых - вирус разъедал клетки тела, создавая внутри пустоты, которые теперь заполняла мутная дрянь с щелочной основой. И вот на этом, фантазия бессмертного алхимика дала сбой. Щелочь в человеческом организме, которому самой природой положено иметь кислотность выше нуля, так и осталась щелочью, даже не подумав нейтрализоваться там обо что-нибудь. Солевых отложений Тору не нашел ни у кого из осмотренных. Это странно уже само по себе, но еще ведь и не все. Раз попалась такая едкая дрянь, которую не удалось нейтрализовать ни одному веществу в человеческом организме, то почему она в таком случае прекратила распространяться? Полости в пораженных участках не расширялись. Дрянь проела себе достаточно пространства и... и что? Все? Даже если вирус сдох, как по команде, то оставленная им жижа должна как-то продолжать взаимодействовать с организмом, разве нет? Либо нейтрализация об кислотную среду с появлением солей, либо продолжение банкета и расширение протравленных полостей. Так ситху подсказывала логика и кое-какие знания, что впервые пригодились за немалый промежуток времени. Мутная дрянь же, однако, не спешила оправдывать его ожиданий, оставаясь сама себе на уме. Почесав ухо, алхимик поднялся и окинул взглядом тоскливое зрелище мертвой деревни. Трупов на улице обнаружилось только трое и он как раз закончил с осмотром последнего из них. Остальные - по домам. Кому-то повезло не проснуться утром. Другие, наоборот, находились в сознании в момент смерти. Очень мучительной смерти, насколько мог судить алхимик. Беглый осмотр деревни дал больше, чем мертвецы. Тут должно было проживать сто восемь человек, но трупов Тору насчитал только двадцать семь. Возник закономерный вопрос, - а куда тогда подевались остальные? Даже, если предположить, что кого-то из мертвецов успели похоронить, он все же точно установил тогда - выживших должно быть больше. Ошибся алхимик только в одном - среди мертвецов не было детей, только старики и взрослые, старше двадцати лет. Повинуясь давней привычке, ситх забрался на крышу ближайшего дома и достал из рукава флейту. Так ему лучше думается. Тихая, печальная мелодия растеклась по округе, отпевая ушедших, пока Тору соображал над природой вставшей перед ним тайны. Выжившие, должно быть ушли сами. Их исход мог быть вызван только кромешным отчаянием. Дом разрушен, помощи ждать не у кого и оставаться на месте бессмысленно. Но отчаявшиеся настолько, редко держатся одной группы если нет сильного лидера, способного их объединить. Иначе - разбредаются кто куда. Допустим, нашелся один такой, кому оказалось под силу убедить соседей держаться друг друга. Но почему тогда в домах остался рис? Алхимик даже нашел немного денег и еще кое-какие необходимые для жизни вещи. Что, вот так просто взяли и побросали все? Для панического бегства, обстановка выглядит слишком опрятной. Просто встали и ушли, словно бы и не сговариваясь. Кстати да, даже лидер не убедил бы каждого. Кто-то же должен был резонно возразить, что "там" у них нет ничего, а "тут" - находится все посильно нажитое. И остаться, вопреки всеобщему мнению и быть может, даже здравому смыслу. Но деревня стоит пустая, даже трупы никто не стал хоронить. Мелодия флейты прервалась, когда в разум бессмертного алхимика постучалась одна, крайне скверная по содержанию, мысль. Честно говоря, она не была нова, но ситх сознательно не давал ей хода, пока не перебрал в голове все, что мог. Но непохороненные тела, особенно те трое, лежащие прямо на улице, не оставляли других вариантов. Этим людям кто-то очень вовремя предложил помощь и воспользовавшись их отчаянием, увел за собой. Выбрав для этого просто наилучший момент. Тут теория дала развилку. Первый вариант допускал, что неизвестные действовали от имени некой благотворительной организации. Но этой теории препятствовали культура и менталитет жителей северного материка. Все же тут не республика. Второй вариант как раз неплохо вписывался в местный колорит и на его фоне, смотрелся даже правдоподобно. Религиозный культ. Тору уже не раз сталкивался с такими вещами, что не могло его не беспокоить. Когда-то, давным-давно, Аджанта Полл, живший тогда под иным именем, уничтожил одну секту. И с особым наслаждением - их главу. Толстый деваронец, с обломанным рогом, насаждал дурацкую веру среди беженцев с какой-то Силой забытой планеты во Внешнем Кольце - Аджанта даже название ее не мог припомнить. Это был период весьма странных событий. Тогда, незадолго до этих событий, к власти в трещащей по швам империи ситхов, пришел умбаранец, со звучным именем Дарт Руин. Его имя стало пророческим и после него, империя окончательно погибла, простояв чуть менее пяти тысячелетий от своего основания. Война Руина против всей галактики, была обречена с самого начала. Многие бежали из родных миров и в одном из таких, деваронский отморозок создал свою маленькую религию, куда завлекал сломленных и отчаявшихся. Наверное, алхимик мог бы и не обращать на них внимания, но к их взаимному сожалению, секта аджантопоклонников никак не могла пройти мимо него. Тем более, что они поклонялись некоему "Владыке Тайфоджу", отчего древний ситх только и мог, что злобно скрипеть зубами. Откопали самую позорную страницу его истории и выставили на всеобщее обозрение! Хаттство! Но хуже всего вышло, когда ополоумевшие сектанты напали на космопорт, где он в тот момент обитал и начали без разбора приносить жителей в жертву. В другое время, алхимик бы только посмеялся - какие-то оборванцы пытаются принести его в жертву самому себе! Ну разве не умора? Вот только вопли: "Тайфодж! Восславим же Владыку Тайфоджа!", выносили ему мозг и кипятили кровь. Давно его так никто не задевал за живое! Он бы все равно помог жителям отбить город, но с того момента, как услышал вопли сектантов, дело стало для алхимика слишком личным. Их лидера он просто выпотрошил и шутки ради оставил на городской площади, в окружении древних ситских символов, обозначавших, что деваронец был принесен в жертву "Тому Самому Аджанте Великолепному". Символы, кстати, алхимик его же кровью и исполнил. Для придания своей шутке особой атмосферы загадочности. Правда, главный сектант тоже оказался всего лишь верующим, но зато сам служил кому-то другому, кто пожелал попользоваться его паствой, чтобы прибрать к рукам чужие территории. Алхимик не стал допытываться до деталей - ему было плевать на политику. Да и планета та находилась в пространстве рушащейся империи, отчего можно было легко догадаться, кто стоит за этими событиями. А уж как власти заволновались, когда прочли оставленные им надписи! И правда, древние письмена ситхов в то время использовались только наиболее искушенными из лордов. Один из которых и пытался подмять под себя территории другого, после смерти Дарта Руина. А ситхов, носивших имя Аджанта, история могла не считать вовсе, благо кроме самого алхимика никто в ордене этого имени отродясь не носил. В общем, славно он тогда пошалил, было дело... Припомнив, чем грозит жителям страны рождение новой религии, Тору немного приуныл. Молодая вера всегда агрессивна и кровава. Люди тут живут простые и легко увлекающиеся всякой мистической ерундой, а значит, вполне способные вот так попасться в расставленную ловушку и натворить глупостей. Кроме того, картинка начинала понемногу складываться - болезнь принес сюда далеко не случай. В том, что за возникновением заразы стоит чей-то замысел, он убедился, едва взглянув на тело в лаборатории, но тогда все это могло оказаться плодом эксперимента безумного ученого. Теперь же эпидемия обретала смысл. Кроме того, все клетки возбудителя были полностью идентичны друг другу. В природе так не бывает, чтобы в целой популяции не нашлось хотя бы нескольких особей с отклонениями. Жизнь всегда стремится к развитию и протекает оно отнюдь не равномерно. Даже, если состояние экосистемы наиболее благоприятно для жизни и способно вызвать стагнацию ее форм, должны остаться хотя бы следы предыдущих попыток эволюционировать. Вирусы в этом плане ничем не отличаются от людей или манаанских китов. Карта распространения тоже выглядела странно - это он подметил еще в Ото, когда Орочимару посвящал Тору в известные ему детали. Слишком большие территории между очагами заражения. Слишком малая площадь самих очагов. Страдают не только люди, но даже посевы, а зараза так и остается локализована на небольших участках. Честно говоря, Тору даже подозревал, что кабы не недавний дебют саннина, как главы маленькой, но известной какурезато, их дайме быть может и не стал бы его беспокоить по таким пустякам. Две деревни? Подумаешь, большое дело, вот засуха в позапрошлом году вышла куда более разрушительной! Было бы из-за чего волноваться. Вот только Орочимару сейчас заинтересован в таких мелочах. И Белый Змей без труда связал эти события, освободив из клубка слухов край ниточки, ведущей к некоему новому заговору. Все это, признаться, настораживало алхимика. Он вполне ждал чего-то схожего от Акацки, какими их себе представлял со слов ученого и Рью, но Орочимару утверждает, что они тут ни при чем. Да и слова саннина вполне резонны. Столько лет строить планы по поимке джинчуурики и вдруг сменить вектор на биологическое оружие? Чушь полная, никто не станет так поступать. Да и биологической атакой, в полном смысле этого выражения, случай с опустевшими деревнями, назвать язык не поворачивался. Сейчас Тору склонялся больше к тому, что болезнь стала катализатором для чего-то иного. Довести жителей пары медвежьих углов до исступления, затем предложить им защиту и увести в неизвестном направлении - вот это больше похоже на правду. Выходит, целью неизвестных были как раз селяне, а удаленность деревень должна была помочь держать произошедшее в секрете, как можно дольше, а там уже прыжок в гиперпространство, затем второй, еще один и вот уже никто не докопается до истины. Отталкиваясь от особенностей местной логистики - не такой уж и плохой план. Почесав затылок, Тору вздохнул и убрал флейту. По крайней мере, осталась еще одна, вторая деревня в стране Рисовых Полей, которую он не посетил. Может там он наконец возьмет след? *** Мерный стук лопаты обладал каким-то особенным, специфическим ритмом. Медитативный, почти убаюкивающий, он разносился на десятки метров вокруг, отчетливо слышный и непрерываемый ни неуместным сейчас пением птиц, ни тихим стуком капель пота, скатывавшихся по бледным щекам и с глухим стуком касавшихся земли. Нобу чертовски устал за последние часы, но сейчас его монотонный труд подходил к концу. Последние пригоршни земли он бросал уже руками, стоя на коленях у свежей могилы. Сил, чтобы еще хоть разок поднять лопату, у него не осталось. Самому Нобу, впрочем, казалось, будто так даже правильно. Последние штрихи обязаны были доделать его руки, а не холодный инструмент. Вот и все. Бессильно привалившись к стволу раскидистого клена, юноша устало поднял взгляд на темнеющее небо. Обычно еще полагалось вознести молитвы Ками, дабы они уберегли душу в Чистом Мире, но молиться что-то совсем не хотелось. Если бы Ками были нужны его молитвы, они ответили бы ему раньше, пока она была еще жива. И быть может тогда была бы жива и теперь. Прикрыв глаза, Нобу думал немного вздремнуть, но сон отчего-то никак не шел к нему. Снова и снова в голову лезли тяжелые мысли о том, в какой ситуации он оказался и что делать дальше. Сейчас он - единственный житель родной деревни. Все прочие, кто выжил, ушли с тем человеком, чтобы больше не возвращаться в проклятые места. Боро-сама обещал им спасение, но Нобу ему отчего-то не верил. Может дело в том, что на краткий миг сумел разглядеть за маской сострадания расчетливость и холод? Или это было всего лишь наваждение? Так или иначе, но одного мгновения юноше хватило, чтобы спину тут же покрыл липкий пот, а всякое желание встречаться взглядами с этим человеком, отпало напрочь. Благодетель этот Боро или злодей, но чувства он вызывал отнюдь не радостные. Впрочем, Нобу не винил деревенских за их решение. Он бы тоже ушел, только в другом направлении, но требовалось сперва хоть как-то захоронить мертвых. Боро-сама торопил и пошедшим за ним не осталось ничего, кроме как бросить тела там, где они лежали. Ну а он не мог просто так уйти. С тех пор прошло несколько дней и все чаще Нобу посещала мысль, что Боро его запомнил. Его и его отказ. Уж больно странным был взгляд, которым здоровяк наградил Нобу, когда они уходили. Смотрел, словно на пустое место. Не так, как он смотрел на остальных. И Нобу чувствовал угрозу, замаскированную под маской безразличия. Хотя ему теперь уже все равно. Все, что хотел сделать, он сделать успел, а о завтрашнем дне можно будет подумать уже завтра. Снова вздохнув, юноша открыл глаза и неуклюже поднялся, держась за ствол дерева. Болезнь не прошла для него бесследно и непохоже, что причиненный ей вред, собирался как-то исправляться. Хромота и боли в животе - теперь его постоянные спутники. Он уже привык к мысли, что кроме него в деревне никто больше не живет, но к тишине привыкнуть еще не успел. Бредя мимо опустевших домов, Нобу снова почувствовал тоску. Не только по ней, но и по остальным жителям. Даже по Кенте-сану он немного скучал. Кента ушел с остальными, даже не взглянув на него и не извинившись за свое поведение. Он считал, будто правда неизменно должна была быть на его стороне и не желал принимать обратное. Но таким он был недолго, лишь последние дни. Когда-то Кента-сан был совсем иным человеком и в доме Нобу его всегда были рады видеть, как гостя. Вот так, размышляя о том, что делает с людьми горе, Нобу и сам не заметил, как оказался напротив двери в собственное жилище. Плотно закрытой, стоит отметить, двери, хотя сам ясно помнил, что не закрывал ее, когда уходил. Теперь тишина казалась ему еще более зловещей, чем прежде. Но выбирать не приходилось и искалеченный юноша толкнул дверь, заходя внутрь. Он уже приготовился к худшему, но кунай у горла все равно стал для него неприятным сюрпризом. - Кто такой? - тихо прошипел на ухо злой голос. Нобу подумалось, что этот человек, должно быть, не по его душу сюда пришел. Просто увидел одну из многих открытых дверей в опустевшей деревне и решил переждать немного тут. А теперь воспринимает самого Нобу, как вора. От этой мысли калеке стало смешно, но внешне он остался все таким же невозмутимым. Чему радоваться, когда ее больше нет? Ответить все же пришлось, когда лезвие требовательно прижалось плотнее. - Н-нобу, - кое-как просипел он, - Я тут живу. Это мой дом. - Один? - в голосе незнакомца послышались нотки изумления, которые от этого самого изумления, тот позабыл скрыть. - Несколько дней назад все ушли, - тихо ответил юноша, - Я остался. - Зачем? - не понял незнакомец. - Чтобы п-похоронить кое-кого. На некоторое время повисло молчание, в ходе которого оба о чем-то размышляли. Нобу снова вспоминал невесту. О чем думал незнакомец, так и осталось загадкой. Первым молчание, однако, нарушил именно он: - Ты... ты плакал? - странный и неожиданный вопрос прозвучал, как гром среди ясного неба, что застало Нобу врасплох. Он опустил голову, насколько позволял приставленный к шее кунай и вдруг понял, что ему действительно нужно выговориться. Пускай даже и этому, явно опасному и ненормальному типу. Хоть кому-нибудь, прежде, чем он сам присоединится к ней в Чистом Мире. - Когда копал могилу - нет, - он и сам не заметил, как голос немного окреп, а рука незнакомца, держащая оружие, опустилась, позволяя ему говорить без помех, - Все выплакал, когда прощался с ней в день смерти. А теперь... хотел, но уже просто не мог больше. - Должно быть она была чудесным человеком, - тихо отозвался незнакомец, - Жаль, когда они уходят так рано. Нобу только молча кивнул. Расспрашивать собеседника о том, кто он сам и откуда явился, ему не хотелось, а поворачиваться, чтобы его разглядеть, он побаивался. Странные дела. Только что смерть его совсем не пугала, даже манила немного, но умирать теперь, зарезанным неизвестно кем и точно не грабителем, в собственном доме, казалось ему неправильным. Впрочем, сейчас его жизнь полностью в руках незнакомца, а бороться за нее юноша просто не мог. Горе и болезнь подточили его силы достаточно, чтобы смириться со смертью и в то же время, Нобу ее страшился. Ситуация снова становилась смешной, хоть и оставалась жутковатой. На секунду ему показалось, что собеседник всхлипнул, но Нобу погнал эту мысль прочь. - Чаю? - предложил он, сам не зная, зачем. - Для меня и моего друга, - отозвался тот. Голос незнакомца звучал теперь совершенно спокойно, - Спасибо. Нобу прошел на кухню, слегка припадая на бок и услышал за спиной чей-то шепот. Равнодушно пожав плечами, он по-прежнему не стал оборачиваться. Странных и страшных событий ему в последнее время и так хватило, так что едва шок от внезапной встречи прошел, как юноше снова стало все равно. Незваные гости оказались довольно колоритными персонажами. Старший, - тот шиноби, что пугал Нобу кунаем, назвался Райгой. Мрачный мужчина, среднего роста, с довольно приметными чертами. Райга был обладателем крупных мясистых губ и широких темных бровей, сильно выделявшихся на осунувшемся бледном лице, обрамленном длинными волосами темно-зеленого цвета. Голубые глаза шиноби имели странноватый узор радужки, напоминавший расходящиеся на воде круги, от брошенного в нее камня. Райга не задавал особых вопросов и о себе рассказывал неохотно, но историю самого Нобу выслушал внимательно и ни разу не перебил. Под конец юноше показалось, что шиноби опечалила его судьба, но виду тот старался не подавать. Зато предложил свою помощь в похоронах оставшихся. Со своим увечьем, Нобу никак не мог успеть похоронить всех за несколько дней. Взамен крестьянин предложил Райге и его другу оставаться у него столько, сколько они пожелают. Второй гость, мальчик, лет десяти-двенадцати на вид, назвался Ранмару. Ребенок с мягким и тихим характером, несколько наивный, он был куда более словоохотлив, чем его старший товарищ и рассказал немного о себе и об их с Райгой странствиях. Не столько новости из других земель, сколько объяснение такой странной компании. С детства, сколько себя помнил, Ранмару едва мог ходить и долгие годы жил взаперти в четырех стенах обветшалого дома. Обстоятельства, при которых тот познакомился с матерым убийцей, остались неизвестны, но прямо сейчас Ранмару считал Райгу своим единственным другом и было видно, что шиноби всецело разделяет его мнение. Эти двое походили на братьев, старшего и младшего, оставшихся сиротами и вынужденных полагаться в жизни лишь друг на друга. Райга был ногами Ранмару, а последний - глазами и ушами шиноби. Что значит "глаза и уши", Нобу уяснить не удалось, но приставать с расспросами он не стал. Так прошло два дня. Какое бы впечатление ни создал о себе Райга в их первую встречу, сейчас он казался Нобу скорее потерянным человеком, запутавшимся в жизни и чего-то опасавшимся. То и дело он подходил к окну и с тревогой вглядывался куда-то вдаль, но каждый раз его успокаивал ребенок, говоря, что все хорошо и никого поблизости нет. Шиноби каждый раз рассеянно кивал и возвращался к своим занятиям. Если Нобу сделал верный вывод, судя о его действиях по себе, то сейчас Райга старался забыться, заняв руки хоть чем-нибудь, лишь бы не сидеть без дела. И вот, вечером второго дня, Райгу, наконец, прорвало. Юноша и не представлял, сколько всего его гость держал в себе. Райга оказался самым настоящим нукенином. Преступником, да еще и высокого ранга. Некоторое время назад он пытался осесть в стране Рек, сколотив себе банду и захватив небольшую деревеньку с золотым рудником. Подробностей о его пребывании там Нобу не дождался, но по словам Райги и молчанию Ранмару, занимался нукенин отнюдь не благотворительностью. В результате, все закончилось вполне закономерно для мира, в котором они живут. Команда из Конохогакуре расправилась с его бандой, а самого Райгу вынудила схватить Ранмару и бежать на север. Теперь шиноби опасался, что коноховцы отыщут его тут. Своя жизнь его волновала мало, но он чувствовал ответственность перед ребенком, которого приютил и потому не собирался сдаваться. Про себя Нобу решил помочь этим двоим, чем сумеет. Просто, чтобы не зря прожить то немногое время, что ему осталось после болезни. Чума сильно истощила его организм. Гораздо сильнее, чем он сам думал. С каждым днем, ходить становилось все сложнее. Острая боль то и дело пронзала живот и ребра. От нее темнело в глазах и мир начинал бешено плясать вокруг, словно отсчитывая минуты до неизбежной кончины. И калека считал вместе с ним. Он не хотел беспокоить своих гостей дурацкими предчувствиями, но этот мальчик, Ранмару, оказался весьма проницателен. Однажды он просто прямо сказал Нобу, что тот умирает, за что тут же извинился. И при этом выглядел таким испуганным, словно тот разозлится на него за страшные известия. Но юноша только улыбнулся и кивнул ребенку. Он уже и сам все понял. К его удивлению, когда об этом узнал Райга, то стал еще мрачнее, чем обычно. Калека просил его не переживать об этом и только сводил один раз к тому клену, под которым хотел быть похоронен сам. Последняя просьба и единственное дело, волновавшее его до сих пор. Райга пообещал ее выполнить. *** - А ты помнишь, Ранмару, как мы впервые встретили его? - тихая речь мужчины изредка прерывалась судорожными всхлипами, но казалось, будто того это ничуть не волновало. - Я помню, Райга, - вторил ему голос иной, совсем еще детский. В нем тоже слышалась искренняя тоска. Погода неотвратимо портилась. Сегодняшний вечер сулил сильный ливень с ураганным ветром, уже понемногу начинавшим свой шумный танец в ветвях высокого, раскидистого клена. Внизу же, у самых его корней, красовалась глубокая яма, правильной, прямоугольной формы. Гроб уже был опущен в нее, но несколько нелепая, будто горбатая, человеческая фигура, в одиночестве проводившая церемонию, не торопилась засыпать могилу землей. Еще столько нужно сказать. Выполнив одно обещание, предстояло дать новое. - Я принял его за врага и приставил к горлу кунай, а он просто взял и предложил нам чаю, - новый всхлип потонул в шелесте листвы, - Святой человек с такой тяжелой судьбой. - Он был очень хорошим, мне будет его не хватать, - эхом отозвался ребенок. - Когда все ушли, просто бросив своих родственников и друзей, Нобу остался, чтобы похоронить остальных по-человечески, - надрывался нукенин, - Даже собственное увечье не помешало ему выполнить свой последний долг перед ними. Я надеюсь, что в Чистом Мире он снова встретится с той, которую оплакивал. Это... это так несправедливо! Слезы лились нескончаемым потоком. Райга уже не первый раз хоронил кого-то вот так, но на этот раз похороны отличались от всех прочих, что он мог вспомнить. В этот раз он хоронил мертвеца и потеря ощущалась куда сильнее. Пусть они и были знакомы с Нобу всего неделю, но Куросуки чувствовал, что эти похороны запомнит надолго. Как будто только они и были настоящими. Кленовая листва продолжала надрываться от порывов ветра и на землю упали первые капли летнего дождя. - Я надеюсь, что те, кто устроил все это, поплатятся за все, - зло прошипел бывший мечник Киригакуре, - Это не может быть простым совпадением. - Ты хочешь найти этих людей, Райга? - тихо спросил ребенок, - Ты тоже их похоронишь? - Нет, - он ответил не сразу. В голосе нукенина прорезались первые ростки ненависти, которых не ожидал услышать ни он сам, ни его невидимый собеседник, - Похорон они не заслуживают. Ты помнишь, что он говорил, Ранмару? Дети страдали вместе с остальными. Просто так. Все изувечены, изуродованы, а затем потеряны. И некому оплакать их. - Думаешь, это был тот человек? Боро? - Уверен, - прошептал мечник, роняя первую горсть земли на гроб, - Таких совпадений просто не бывает. Возможно тот, кто пожелал бы назвать Куросуки Райгу сумасшедшим и не сильно ошибся бы в своей оценке, но все же в Семерку Мечников Скрытого Тумана просто так не попадают. Каждый из семерых - не только мощная сила в бою, но и крайне опытный оперативник, вполне способный выполнять и "чистую" работу, если это потребуется. Нукенин или нет, Райга не растерял своих навыков и будь он хоть трижды чокнутым, умел найти связи там, где их не видели другие. Не только ум и доводы, но также и профессиональное чутье, нюх и интуиция опытного АНБУ, все они твердили ему одно и то же - чума пришла в эти края на двух ногах. И эта чума пришла с Целью. Неспроста так своевременно подоспела помощь в лице такого доброго и благого человека, пообещавшего всем простую и легкую жизнь, взамен им же испорченной. Неспроста вышло так, что люди поверили ему и пошли за ним, потеряв все прочие опоры. Неспроста Нобу остался тут и неспроста говорил Райге, что не верит ни единому слову этого Боро. Райга понимал все это умом, чувствовал каким-то неуловимым чувством, для которого не имел названия. Райга знал, что Боро и чума - это причина и следствие. А еще он почему-то знал, что действительно хочет отомстить за Нобу и его поломанную судьбу. Должно быть, странствия с Ранмару сделали его таким. Мягким, сентиментальным. Но он не имел ничего против. Да, деревня ковала из него совершенное оружие и вся его жизнь планировалась наперед, как жизнь этого оружия, что только и станет, что отнимать чужие. Долгое время он следовал тому, что считал своей судьбой, пусть и был с ней в тайне не согласен. Убивал, кого скажут и не задавал вопросов. Но никогда не мог перестать лить слезы по каждой из жертв. Райга далеко не всегда знал, кем были те люди. Он мог лишь гадать, какой жизнью они жили, пока ему не показывали их фотографии, сопровождая понятным каждому убийце жестом - проведенным у горла пальцем. Ликвидатор АНБУ Киригакуре но Сато так и не смог полностью принять свою роль. Сломался, но не до конца. Скорее надломился. И даже после знакомства с Ранмару, не сразу понял, как именно ему надлежит проживать свою жизнь. Он все также убивал и все также плакал над каждой жертвой. Кого он жалел тогда? Их? Или себя? На них никто не указывал, но он просто не умел жить иначе. Никто никогда не учил его такому. Даже теперь, он думал только об убийстве. Но как и с похоронами, это убийство казалось ему совсем другим. Сегодня он сам принял решение убить человека. Не по указке. Не по привычке. А потому, что ему больно осознавать, что этот человек ходит где-то, совершенно безнаказанный. Всю эту неделю Райга мало говорил, но внимательно слушал рассказ искалеченного юноши и незаметно для себя, кипел от ярости. Особенно оттого, что видел в образе Боро и свою тень. Может ли это дело стать первым шагом для него, чтобы изменить свою судьбу, что точно также была изуродована? Получится ли у него? Или это убийство ничем не отличается от любого другого? Он хотел хотя бы попытаться, чтобы это понять. - Я... Райга! - голос мальчика стал тревожным, - Райга, я чувствую... чувствую кого-то. - Наверное это он, - из-под капюшона послышалось злое шипение, - Или его люди. Явились, чтобы убрать свидетеля. Этот довод казался ему вполне логичным. Если Боро так было нужно добровольное согласие деревенских, то понятно, что он не мог убить Нобу сразу, на глазах у остальных. Лелея облик святого, он был вынужден лишь с укором смотреть на "отступника", но наверняка рано или поздно явится, чтобы убедиться, жив ли единственный свидетель. Или пришлет кого-нибудь. С некоторым омерзением, прежде ему незнакомым, Райга осознал, что на месте Боро поступил бы также. Раньше бы поступил. А сейчас... сейчас он слишком запутался и сам не знает, что такое представляет из себя и какими должны быть его поступки. - Только один, Райга, но... - Что такое, Ранмару? - тревога ребенка передалась и нукенину. - Он... с ним что-то не так, - прошептал тот, - Он... он прямо как... *** Она не солгала. Действительно, тот странный тип нашел его сам и предложил работать на себя. Странный и честно говоря, жутковатый. Он был вежлив и спокоен, обычно такие люди легко втираются в доверие, оставляя о себе лишь приятное впечатление. Но, видно, не в этот раз. Что-то было в нем такое, Ичиро не брался точно описать, что именно его так беспокоило, но Джиген-сама казался ему настолько же нормальным, насколько и противоестественным во всем, что делал. Он даже стоял как-то странно, если вообще можно так выразиться. Вроде бы человек человеком, но при этом выглядел так, словно пятно жира на дорогом полотне работы известного мастера. Или наоборот, будто бы все вокруг него было этим пятном, а он сам - единственный островок чистоты и правильности. Странная аура, которую он излучал, вынуждала многих втягивать головы в плечи, неуютно ежась при его приближении. И никаких угроз, ни явных, ни завуалированных. Он просто был лишним всюду, куда ни посмотри. И все было лишним на его фоне. Раздумывая над этим, Ичиро неизбежно снова и снова приходил к выводу, что вряд ли согласился бы на него работать, если бы только Она его не попросила. И что самое удивительное, тот, другой Ичиро, был с ним в этом полностью солидарен. А ведь они, словно отражения друг друга в зеркале, где право и лево постоянно меняются местами. И никогда еще не были настолько единодушны в своем мнении. И вряд ли еще когда-то будут. В общем, как ни посмотри на эту ситуацию, Ичиро вместе со своим двойником считал, что это хорошо, что с момента, собственно, найма, они с Джигеном более не встречались. Работа ему досталась, пожалуй, интересная. Джиген-сама был крайне заинтересован в успехе одного эксперимента, в котором предполагалось вживить некую Каму в человеческое тело, обеспечив его выживание и дальнейшее развитие. Лучше всего, по его мнению, для этой цели подходили молодые люди, еще не перевалившие отметку в двадцать лет, хотя количество попыток для успеха требовалось немалое и через лабораторию Ичиро прошло уже несколько десятков образцов, а ведь только первая неделя подходила к концу, как он приступил к своему труду. Большинство из подопытных не справлялись и Кама просто растворяла их тела. Получившуюся дрянь затем забирал один из приближенных Джигена-сама, по имени Боро. Ему нужны были эти остатки для каких-то своих дел. Как здоровяк однажды обмолвился, испорченный материал не совсем бесполезен и может послужить для сбора нового. Деталями Ичиро не интересовался, просто молча передавал ему канистры с черной жижей, некогда бывшей людьми и спокойно принимал новую партию несчастных, обманутых Боро. Они пришли за исцелением от какой-то болезни, но даже не догадывались, зачем именно их собирают. Словно рис какой. Она больше не говорила с ним и ирьенин полностью погрузился в работу. Само собой, он не забывал, на кого работает на самом деле, но задача увлекла его настолько, что он начал чувствовать себя в новой лаборатории, как дома. Кама, как говорил ему кто-то из ученых, способна наделить человека огромной мощью. Разве не для того он согласился на такое дело? Ичиро всерьез подумывал о том, чтобы поставить однажды этот опыт и на себе самом. Когда найдет способ стабилизировать процесс приживления, само собой, становиться баночкой черной гадости, зачем-то нужной этому Боро, ирьенину совершенно не хотелось. Кроме того, один из его коллег, по имени Амадо, если это имя, конечно, настоящее, как-то обмолвился, что Джиген-сама и сам чудовищно силен, а сила его воистину непостижима. Кажется, у этого Амадо не так давно погибла дочь и молодой ученый грезил возможностью ее воскрешения, что и пообещал ему Джиген-сама. Сильное обещание, но порой Ичиро думал, что тот и правда способен на что-то такое. Странное дело, но почему-то ему так и не пришло в голову попросить вместо силы, воскресить его сестру. Будто и не он рыдал у ее могилы, царапая грязную и рыхлую землю, мечтая хоть разок увидеть ее и принести ей извинения. Он все еще видел себя виноватым в той истории, но отчего-то больше этот факт его не беспокоил. А вот силы - да, силы хотелось, как никогда прежде. Должно быть это место так действует на него, думал ученый. Будто тут и правда могут сбыться его самые смелые мечты. Когда-нибудь стать равным Рью, а то и превзойти его. - Ичиро-сан, принимайте новенького, - голос ассистента оторвал его от раздумий. Ирьенин рассеянно кивнул и махнул рукой - пусть заходит. В лабораторию вошел мальчишка, лет десяти, насколько Ичиро мог оценить его возраст. Сейчас от него требуется проявить немного такта - все "приглашенные добровольцы" Боро были завлечены сюда обещаниями исцеления и спокойной жизни. И не ему ломать эту иллюзию, ведь добровольно пошедшие на эксперимент, способны продержаться дольше, а это уже полшага в верную сторону. И все же, местные работники, как один, сходились во мнении, что прежде всего им требуется образец с невероятной естественной регенерацией, желательно с пробужденным очагом чакры и развитой кейракукей. Однако собирать образцы по скрытым деревням они пока не могут себе позволить, вынужденные довольствоваться людьми второго сорта. Но и среди простых людей, живущих вдали от крупных поселений, порой рождаются настоящие уникумы, а значит, надежда найти подходящий материал пока есть. Значит, надо работать. - Здравствуй, - растянул фальшивую улыбку ученый, но ребенок не заметил его неискренности. Еще один плюс в пользу детей, - Как тебя зовут? - Я... я Минору, - неуверенно промямлил тот, с любопытством рассматривая аппаратуру, - А вы... вы правда можете всех нас вылечить? - Правда, - кивнул Ичиро, - Многие уже зажили нормальной жизнью, вдали от жадных шиноби и равнодушных дайме. - Но... нам не разрешают видеться с ними, - Минору его ответ пока не убедил. У мальчика было великое множество сомнений. - Видишь ли, Минору-кун, - заученные слова текли уже почти совсем естественно, - Эта болезнь ужасно заразна и выздоровевшим лучше пока не видеться с больными, чтобы не заразиться снова. Сегодня вылечишься и ты, после чего сможешь их всех увидеть. - Ла-адно, - протянул ребенок. Кажется, Ичиро удалось развеять его сомнения, - А что нужно делать? - Ложись вот сюда, - ирьенин похлопал по железному столу, накрытому белой простыней, - Сперва я сделаю тебе укол и ты заснешь, а проснешься уже здоровым. Стоит лишь немного потерпеть и ты сможешь увидеться с остальными. - Хорошо! - обрадовался тот и тут же сделал все, как велено. Все же Ичиро, пожалуй, любит детей. С ними просто, не то что со взрослыми. Минору слегка дернулся, когда игла пронзила его кожу и попала в вену. Снотворное подействовало достаточно быстро и уже через пару минут мальчик сладко спал и видел во сне исцеленных друзей и вдруг ожившую и такую же счастливую Фумико-чан. Словно и не было того рокового удара ногой в живот. Ичиро прощупал ему пульс и удовлетворенно кивнув, применил Мистическую Руку, чтобы подробнее изучить состояние материала. Мальчик уже был вполне здоров. Им не говорили, но исцеление от хвори Боро началось с первого приема пищи, едва только они переступили порог его храма. Этот экземпляр показался ирьенину более крепким, чем предыдущие, что внушало некоторые надежды на успех. Передав мальчишку ассистенту, Ичиро вернулся к своим приборам. Просто невероятно, насколько технический уровень этих лабораторий превосходит все, что ему прежде доводилось видеть! Ирьенину казалось, что с помощью местной аппаратуры можно достичь любых вершин, каких только способен пожелать человек. Само собой, всякий путь строится на ошибках и поэтапном выявлении верного направления, но нельзя отрицать, что настолько точные анализаторы способны сократить любой из этих путей в десять раз, если не больше. Всего полчаса времени и капля крови - и вот уже на экране появляется почти полностью расшифрованная цепочка человеческого ДНК. А погрешности в их работе минимальны! Если бы только он еще знал, что нужно со всем этим делать, когда дело не касалось Джигена-сама. Ичиро все еще надеялся вживить себе кеккей-генкай или хотя бы понять, как сделать это успешно, без отторжения. Но для его личных изысканий, образцов ученому вечно не хватало. - Куда его, Ичиро-сан? - от раздумий его снова отвлек голос ассистента. - Одиннадцатая капсула свободна и раствор в ней заменен на улучшенный, - махнул рукой он, - Все готово для нашего Мо... Му... - Объект семьдесят один, тридцать один, - подсказал ему тот. - Да... да, для него, - кивнул Ичиро. Спустя некоторое время, черная пирамидка Камы была успешно вживлена и ученые принялись считать секунды. Мало кто верил в успех сходу, но каждый ожидал хотя бы увеличения времени до распада. Не зря же они столько бились над составом раствора? Вот тело привычно задергалось, не приходя в сознание и Ичиро с ассистентом лишь тоскливо переглянулись - снова неудача. Впрочем... - Семнадцать минут, двадцать четыре секунды, - удивленно произнес Ичиро, глядя на приборы, - Это почти на четыре минуты дольше, чем наш прошлый рекордсмен. - Мы на верном пути, Ичиро-сан, - кивнул второй, - И все же, этого пока недостаточно, - он сокрушенно вздохнул. - Ничего, - отмахнулся ирьенин, - У нас еще хватает образцов, а улучшение общей статистики - это уже хорошо. Сообщи пожалуйста Боро-сама, чтобы он прислал кого-нибудь за этим. - Да, Ичиро-сан! *** Он не мог объяснить, отчего вдруг приближавшийся к разоренной деревне человек, вселил в него такой животный ужас одним своим присутствием. И кроме ужаса было еще что-то. Ранмару чувствовал странную тягу к незнакомцу. У них имелось нечто общее, но мальчик никак не мог понять, что именно это такое. Сейчас он только знал, что незнакомец чудовищно опасен, хоть чакры в нем плескалось совсем немного и та была не слишком плотной. По меркам шиноби, их ждала встреча с настоящим слабаком, но Ранмару чувствовал вокруг него странное возмущение и этому возмущению не было конца. Оно уходило завихрениями далеко за линию горизонта, не позволяя разглядеть детали. Должно быть именно такими муравьи видят людей. Использовав додзюцу, позволявшее смотреть вдаль и сквозь препятствия, Ранмару слегка опешил. Юноша, на вид даже немного моложе Нобу-сана, обладал привлекательной, но настолько ленивой мордой, что мальчик волей-неволей задумался, а по их ли душу явилось это чудище? Вот он, зевая, неспеша почесывает себя за ухом, вслушиваясь в пение птиц. Оно нравится незнакомцу и тот улыбается. Теплой и веселой улыбкой, предназначенной всему миру вокруг. Вот его рука ныряет куда-то за спину, из-за которой выглядывает длинная рукоять меча, несколько потрепанного и обломанного вида. Он достает оттуда небольшую тыкву-горлянку и делает большой глоток. Содержимое тыквы сделало монстра еще благодушней, отчего Ранмару замешкался, уже неуверенный в том, что чувство опасности исходило именно от него. Но чутье снова напоминает о себе, повторяя, что этот человек обладает просто невероятной мощью. Вот незнакомец перехватывает взгляд Ранмару и лукаво подмигивает мальчику, заставив того оцепенеть от осознания, - он видит их! Видит или ощущает. И даже тот факт, что Ранмару сейчас смотрит в его сторону, от него не скрылся. Вдруг странный человек остановился, как вкопанный. Ядовито-оранжевые брови сошлись к переносице, что вкупе с приоткрытым ртом, придало ему задумчивый и несколько дурацкий вид. Он тоже удивлен. Удивлен, почувствовав их странное родство. Он не ожидал встретить кого-то, вроде себя. Улыбка сходит с его лица и вдруг он срывается с места, нацелившись точно туда, где сейчас стоят они с Райгой! - Райга! - запаниковал мальчик, - Мы должны бежать! Он нашел нас! - Сенсор, да? - у мечника было иное мнение на этот счет. Его собственная сенсорика самая слабая среди семерки, но в своем боевом мастерстве Куросуки Райга был уверен. Во всяком случае, сбежать у них бы уже не вышло. Оставалось только дать незнакомцу бой. А если этот человек - Боро или кто-то, кто с ним связан - тем лучше. Не придется искать его по всему материку, чтобы осознать себя, - Посмотрим, заслуживает ли этот человек быть похороненным! - Райга, ты не понимаешь, - взмолился Ранмару, - Он... он как я, только... только... - Привет! - звонкий, беззаботный голос, неожиданно раздавшийся за спиной Райги, заставил вздрогнуть обоих напарников, - Вы ведь не местные, мм? Мечник резким движением развернулся, бешено сверкая глазами и мгновенно выдернув мечи. Он не видел того, что видел и ощущал Ранмару, но все же его впечатлила скорость, с которой незнакомец зашел к нему за спину. Отвечать на приветствие Куросуки не спешил, но про себя отметил, как трясется в своей переноске Ранмару. Что же такое он увидел, что его так напугало? Сам незнакомец даром, что в носу не ковырялся, хотя вид имел такой, словно вот-вот на это решится. Сейчас расстояние между ним и Райгой не превышало двадцати шагов и сенсорика мечника вполне доставала до него. Честно говоря, то, что Куросуки ощутил, застало его врасплох. Собственно, этот тип вовсе и не представлял для них угрозы, едва ли дотягивая до уровня чуунина. - Привет? - несколько удивленно повторил тот, приподняв брови, - Оба два. - Кто ты? - спросил Райга. Сейчас мечник находился в некотором напряжении. Глаза Ранмару никогда не врали о степени угрозы, но сейчас мальчик столкнулся с чем-то принципиально новым. Сам же Куросуки не почувствовал ничего особенного и теперь не знал, что и думать. - Оренжииро Тору, - неохотно буркнул тот, - А вы двое? - Ты знаешь Боро? - Впервые слышу, мм? - рыжий тип почесал ухо, потом задумался ненадолго и снова почесал, - Теперь мой вопрос: вы знаете, что тут случилось и почему деревня опустела? - ... - Эй! Я на твой вопрос ответил! - надулся парень, воинственно взлохматив себе макушку и сложил руки на груди. - Когда мы сюда пришли, деревня уже стояла пустая, - Райга сузил глаза. Если этот тип - Боро или его прихвостень, то наверняка примется уточнять, куда подевались трупы... - Значит, мертвецов уже кто-то похоронил, мм? - парень задумчиво воздел очи к небу и тяжело вздохнул, - А кто именно и когда это произошло, ты конечно же не... Договорить ему на дал разряд молнии, едва не попавший в сердце. Каким-то чудом, парень успел отскочить. Второй разряд Кибы он поймал на собственный клинок. Длинный меч, немного похожий на странноватый гибрид сабли из южных пустынь и традиционной катаны, но без выраженной цубы, тускло блеснул матово-серым металлом. Про себя, Райга отметил, что длины рукояти хватит на три ладони и это она еще выглядит обломанной. В тот момент он уже готовился к новому удару, как вдруг едва не выронил свое оружие. Мир, без всякого предупреждения, потерял краски и все мысли о надежде и мечтах подернулись дымкой. Странное чувство обманывало разум, пытаясь выдавать себя за реализм самого Куросуки. "Без шансов". Это не могли быть его мысли, но сейчас они казались ему странно обоснованными. И все же, подвох он почуял и смог пересилить это необъяснимое чувство апатии. "Клинок непростой," - догадался нукенин, - "Он применяет гендзюцу!" Незнакомец не торопился нападать, только плавно помахивал мечом вокруг себя, словно был способен отражать следующую атаку из любого положения клинка. - Кто такой этот Боро? - снова спросил он, выражая своим видом только вежливую заинтересованность, но Райга видел, как в его глазах заплясало злое озорство, - Почему ты спросил меня о нем? - Тот, кто увел всех жителей этой деревни, - сам не понимая, почему, ответил мечник. Признаться, он начинал верить, что этот тип может быть тут ни при чем, - И скорее всего тот, кто напустил на деревню чуму. - Ты был тут, когда это произошло, мм? - поднял брови Тору и быстрым движением убрал меч, - Расскажи, что знаешь. - С чего я должен тебе что-то рассказывать? - огрызнулся Куросуки. - Ну это, - парень обвел рукой вокруг, - Все же страна Рисовых Полей, как-никак, а я - шиноби Отогакуре, - он ткнул пальцем в хитай-ате, демонстрируя одну восьмую Ото, - Это моя миссия - выяснить, что тут случилось и узнать, куда пропали люди, мм? Не пойми меня неправильно, но ты явно чужак здесь и уже завтра можешь оказаться где угодно. Эта деревня - не единственная, опустевшая за последний месяц, но мне впервые попадается хоть кто-то живой. Этого Райга не знал. Доверия странный парень ему не внушал ни капли, но говорил разумно. У Куросуки нет никаких причин держать информацию при себе. Хотя и делиться ей просто так... - И чем ты отплатишь мне, если я скажу? - глаза мечника опасно сузились. Он прекрасно понимал, что подобные торги - хождение по тонкому льду, но на его попечении все еще оставался Ранмару, о котором требовалось заботиться. И еще месть, которую он принял сегодня, когда хоронил Нобу. А еще он знал о связи Ото с Конохой и ничего хорошего ему эта связь не сулила. - Твой друг, - озорные искры в голубых глазах блеснули ярче, - Он ведь не может ходить, мм? Что если в обмен на информацию, я позволю вам двоим уйти отсюда? Живыми и полностью здоровыми. - Ты! - Райга едва не откусил себе язык от злобы, поняв, что этот парень угрожает жизни его единственному другу. - А твой друг будет бегать вокруг тебя и весело смеяться, как никогда раньше, - зубастый оскал, будто непроизвольно, растянулся по нахальной физиономии, окончательно сбив мечника с толку, - Я предлагаю вылечить его, мм? - А если нет? - Райга не мог этого не спросить. Парень напротив и правда, оказался куда опаснее, чем показывала его сенсорика. Выходит, Ранмару не ошибся и теперь Куросуки требовалось спешно просчитать все возможные варианты. - Тогда поступим иначе, - снова голубые глаза сверкнули злой радостью и вдруг ядовито-рыжий тип просто исчез. Райга мог поклясться себе, что видел, как тот провалился под землю, но сенсорика не показывала никого в той стороне. Он начал в спешке озираться по сторонам, пытаясь определить направление атаки. - Сверху, Райга! - предупредил его Ранмару. Мысленно поблагодарив своего друга за то, что всегда остается на его стороне, мечник поднял мечи над головой и скрестил их, ударив молнией прямо в небо. Ливень уже закончился, но свинцовые тучи никуда не делись - значит скоро польет снова. Прекрасные условия для его техник. Сегодня Райга практически непобедим, - Стой, нет! Слева! Новый вопль мальчика обескуражил Куросуки. Он совершенно не ожидал, что атака вдруг изменит угол настолько сильно. Вот только ни сверху, ни слева, так никто и не ударил. - Я не... - судя по голосу, Ранмару растерялся. Вокруг происходила какая-то чертовщина, - Сзади! Нет! Справа! Внизу! Райга, я не понимаю, что происходит! - Я так и подумал, - раздался спокойный голос слева и чуть сверху. Задрав голову, мечник увидел своего противника, развалившегося на ветке клена и заложившего руки под голову. Вопреки позе, в голосе не слышалось издевки, - А ты - любопытный экземпляр, мальчик. Кто обучал тебя? Вопрос застал врасплох и мечника и ребенка. Если бы они могли, то непременно бы переглянулись друг с другом. - Н-никто, - неуверенно произнес Ранмару, - Я... я сам... - Ты понимаешь, что именно делаешь? - продолжал допытываться отонин, - Я имею в виду, понимаешь ли ты, насколько твои способности отличаются от умений шиноби? - ... - этот вопрос остался без ответа. Ранмару просто не знал, что отвечать. - Если ты и в самом деле сумел добиться этого сам, то, - рыжий скосил глаза на "горб" на спине мечника, - Интересно было бы взглянуть, что ты сможешь, если обучишься как следует. - К чему это все? - вопросом на вопрос за друга ответил Райга. - Твой друг уже понял, что нас с ним объединяет нечто очень особенное, мм? - Тору снова вернул себе безмятежный вид, - Но в отличие от него, я - мастер. Я предлагаю ему пойти со мной, чтобы обучиться владеть своей силой. - Простите, но я не могу оставить Райгу, - на этот раз ответ ребенка вышел даже поспешным. - Уверен? - хмыкнул тот, но как показалось мечнику, с некоторым одобрением, - Я предлагаю многое, мм? - Он - единственная семья, что у меня есть, - голос ребенка стал тверже. Мальчик ни секунды не колебался с ответом. - Твое право, парень, - Тору наконец спрыгнул с ветки дерева, приземлившись прямо перед опешившим мечником, - Но я все еще хочу узнать, что вам известно о случившемся в этой деревне и об этом Боро. Тихий шепот ребенка потонул в грохоте грома, ознаменовавшего новый ливень. Даже острый звериный слух алхимика не сумел уловить, что именно тот сказал Райге, но мечник услышал и вдруг подался вперед, срывая с себя накидку и поворачиваясь к Тору боком. Тонкая и слабая ладонь ребенка легла ему на лоб и в этот момент алхимик едва не проиграл впервые и по-настоящему за всю жизнь Оренжииро Тору. С его стороны было слишком глупо возомнить о себе столь многое, чтобы не относиться к подобным схваткам всерьез. Он знал, что подходящего лома против него не существует и стал беспечен. Он не боялся Райгу, как бы силен тот ни был, но недооценил десятилетнего инвалида, даже не предположив, что тот тоже может быть по-своему опасен. Не лом, но правильно подобранный ключик. Совершенно идиотский поступок со стороны ситха, но он быстро себя простил, - все же этот странный безымянный мир то и дело подбрасывал ему все новые тайны, не давая заскучать. Вот только он прекрасно знал, что чакроистощение может привести к смерти. Раньше он ни разу не доводил себя до такого состояния, всегда четко соизмеряя количество чакры, затраченной на техники. Кроме того, Тору отчего-то уверился в том, что для него утрата всей чакры из очага не играет той же роли, что и для остальных, ведь с ним Великая Сила. Большая ошибка. Родившись в мире, в котором живут шиноби и с рождения у каждого человека есть система чакроканалов, он должен был уже давно догадаться, что его тело, как бы оно ни было модифицировано алхимией, живет по тем же законам. Впрочем, раньше ему не попадались противники, способные вытягивать чакру, а с того дня, как он покинул Коноху, нужда в ней вообще возникала нечасто. Он почти забросил стихию ветра - телекинез уж всяко сильнее Дайтоппы, а Хицумэцу оказался непригоден для техники Хиен. До сих пор он пользовался только заменой или ходьбой по стенам, находя в этом своеобразное развлечение, ведь в прошлых жизнях не умел ничего подобного. К собственному стыду, он почти забыл о том, что у него тоже есть чакроканалы, а их содержимое исчерпаемо, в отличие от его основного оружия и инструмента. И все же, ум ситха, хоть и зазнавшийся, работал по-прежнему быстро и он успел осознать опасность раньше, чем стало поздно. Все же не детской руке удерживать его на месте. В пару коротких прыжков разорвав дистанцию, он ошеломленно помотал головой и в его разуме сама собой сложилась некая картина. Ответ на вопрос, беспокоивший его уже очень долгое время и возможно объяснявший многое из того, что казалось ему особенно странным в этом мире. Почему он именно такой, какой есть. Почему тут так развита генетика, но прочие науки представляют собой нечто настолько жалкое. Это ведь не могло произойти само по себе, верно? Почему этот Райга такой странный - на этот вопрос тоже появился ответ, отпочковавшийся от самой главной, только что раскрытой им тайны. Генетика, чакра, кланы, Ооцуцуки, южный континент, великие и малые страны северного континента, лампы накаливания, - все это наконец приобрело завершенность. Безымянный мир мигом перестал быть странным и стал понятен. В это уравнение не вписывалась разве что Абелот, но ей и нет места в уравнениях. - Это было... неожиданно, - Тору на секунду прикрыл глаза, следя за этой парочкой в Силе. Голова немного кружилась. Он не мог с уверенностью сказать, сильна ли техника, примененная Ранмару, все же у него и правда мало чакры и для него опасен любой, способный вытянуть эту энергию из его тела, - Думаю, время шуток вышло, - голубые глаза засветились зловещим багрянцем, - Мою миссию можно будет продолжить и после, а пока я приглашаю вас посетить Отогакуре. У нас с Орочимару появились к вам вопросы. Много вопросов. Он не дал этим двоим ответить. Едва видимая синеватая пленка джедайского Стазиса покрыла их обоих, лишив возможности самостоятельно передвигаться, а мечи Райги перекочевали к алхимику за пояс. Да, он сюда не за этим пришел, но так бывает иногда, что выйдя в магазин за кафом, ты встречаешь свою любовь, становишься жертвой теракта или ни с того ни с сего оказываешься впутан в какую-то мутную историю, которая началась с бутерброда, а закончилась гражданской войной в отдаленной системе. Жизнь порой преподносит сюрпризы, но на то она и жизнь. Рассудив так, алхимик просто раскрыл черный зев портала и провалился туда, вместе со своей добычей. Орочимару тоже будет интересно это обсудить, ведь теперь абсолютно все выглядит в совершенно ином свете. Даже жуть берет.