Чужие звезды: Космический мусор.

Луна над безымянным миром - одна сплошная аномалия. Тонкий, совершенно прозрачный слой атмосферы позволяет дышать на ее поверхности, что удивительно уже само по себе, ведь на вид, здешний воздух слишком разреженный и пресный. Человек, которому доводилось путешествовать к звездам, обязательно обратил бы внимание на уникальный феномен. Впрочем, эта конкретная луна никогда не принимала у себя гостей, способных удивиться ее особенностям. Те, что некогда населяли ее, воспринимали мир иначе и никогда не задавались вопросом, откуда тут взяться достаточному количеству кислорода и почему так хорошо виден сквозь него космос. На сегодняшний день, лунные поселения давно обезлюдели. Только троица фигур стояла рядком, рассматривая далекие отсюда земли, что так бесстыже прикрыли свое естество тонкой и рваной завесой облаков, оголив почти все синее и зеленое. Пришельцы не чувствовали смущения, жадно рассматривая беззащитный мир перед собой. Даже напротив, предвкушали, как цветущая планета созреет и сочным плодом упадет в подставленные ладони. В самом буквальном смысле этих слов. Ожидали, когда представится возможность попировать на чужих успехах и уйти, не заплатив за угощение. Боги не платят. Боги не обязаны это делать. Они мало похожи друг на друга, хоть и носят одно имя. Один живет лишь для себя, считая всех прочих должными себе. Его не мучают уколы совести никогда и ни за что. Все, что делает он сам - есть истина и боится заносчивое божество лишь удара в спину. Второй мыслит иначе, но считается только с первым, кому с честью поклялся служить. Все прочие существа для него - что пыль под ногами. Он проходит мимо, когда те не стоят на пути и без жалости сокрушает каждого, кто осмелится ему воспрепятствовать. Могучий воин, хладнокровный и верный. Его страх - не оправдать ожиданий, нарушить собственную клятву. Ведь нет ничего крепче его слова. Такого напугать сложнее всего, но, все же, возможно. Третий - самый простой из них. Он боится только смерти, тщательно скрывая животный ужас перед ней за маской шута. Весело помахивает удочкой, кривит тонкие губы в насмешливой ухмылочке. И не может не думать о том, что ждет его в будущем, если он не поспешит насытить свой вечный голод. Предназначение каждого из них заключается в одном и том же - преодолеть ограничение плоти и возвыситься над вселенной, чтобы занять в ней угодное себе место. Место, которое сама вселенная и уготовила для их священного рода. Так гласят предания клана. Никто не оспаривал слова старших. Те приятно звучат. В них приятно верить. Они могущественны. Почти неодолимы. Но потаенные страхи есть у всех. Это - запах особого лакомства. И невидимый глазу гурман уже почувствовал его. Так самоуверенны! Так отчаянно горды и увлечены далеким зрелищем, что не обратили внимания на то, как пустота за их спинами пришла в движение. Две блеклые, далекие звезды, пристально изучавшие их, оказались гораздо ближе, чем можно было бы подумать. Пустота улыбалась. Ей нет нужды спешить. Нужно лишь минутку подумать и сделать выбор. С какого блюда начать? Каким закончить? Месть всегда сладка, особенно такая месть. Но, если не спешить, то она обязательно станет еще слаще. Просто убить можно в любой момент. Но ненасытный аппетит чудовища требует большего. Боящийся предать - да не оправдает доверия! Боящийся предательства - да падет его жертвой! Боящийся смерти... с ним все слишком просто, почти скучно. Он станет последним, успев перед забвением вдоволь налюбоваться тем, что случается с обманщиками. Как могучая ладонь старого воина с оглушительным треском плющит голову господина. Так никогда не должно было случиться, но сейчас именно это происходит на его глазах. Алая удочка падает на лунную поверхность и стук от соприкосновения с землей тонет в чавкающей симфонии сминаемой пальцами плоти. Акт неожиданного предательства заставил первую жертву умереть особенно мучительно. Убийца, потерявший контроль над собственными, измазанными в чужой крови руками, бьется в истерике, в глубинах, ставшего чужим, разума. То, что отняло у него право действовать, оставило ему возможность смотреть. Да! Собственными руками! Пускай он винит во всем себя! Убийца! Клятвопреступник! Бесчестье. - К-кинш-шики? - десерт пятится, с трудом выговаривая знакомое имя. Подбородок трясется так, что он едва способен придавать своим мыслям форму, вместо того, чтобы просто скулить. О! Ему страшно, но это и неудивительно, ведь она умеет быть страшной. Хорошо знает, как это нужно делать. Гигант медленно поворачивается к нему. Из глаз сочится что-то черное, двумя бесформенными кляксами расползаясь по бледным щекам, прячась потеками в бороде. Две далекие, мертвые звезды уже совсем близко, всего в паре шагов. Пялятся на струсившего бога с давно знакомого ему лица. Сейчас, впрочем, совершенно неузнаваемого. - Беги, - тихо шепчет воин, пока собственные руки тянутся вверх, к подбородку, в предвкушении похрустывая пальцами. Неспешно. Чтобы оба успели запечатлеть следующий акт в памяти, - Беги, глупец! Но ведь для бегства тоже нужно мужество. Хоть крупица, чтобы только заставить ноги двигаться. Ни капли не найти. Не в ее присутствии. Могучие руки бога обхватывают его же голову и медленно поворачивают, ломают шею. Пусть последний смотрит и на это тоже. Смерть - его худший страх и пусть перед наступлением собственной, он наестся ее предзнаменований. Смерть подождет, пока он осознает, что бежать некуда. Только не от нее. Тело великана падает вниз, а над ним уже клубятся султаны черноты, сплетаясь в хрупкую женскую фигуру. Кажется, будто слабейшего из ветров хватит, чтобы навеки сдуть ее из реальности и памяти видевших ее появление. На луне есть воздух, но ветра, увы, не дуют. Тоже боятся, должно быть. Взгляд, измученный сумасшествием и ядовитой ненавистью, теперь смотрят прямо на Урашики. В свете двух мерклых звезд ему чудится блаженство, что страшнее любой ненависти. Убивая их, оно счастливо. Полупрозрачное нечто, так похожее на уродливые руки, уже дотянулось до его горла, а под мерцающими точками, разверзлась косая щель, чьи уголки начали заворачиваться вверх. Уродливая, гротескная улыбка, но такая искренняя! Ой! Сломалось. Бледные губы напоследок приоткрылись, мечтая о глотке воздуха. Но не так уж и много его на этой луне, оказывается! Вот, этому не хватило. Бедняжка. Осталось еще двое. Всего лишь двое, но, к сожалению, до них она пока не может добраться самостоятельно. Прячутся, крадутся в тенях, мешая даже ей разглядеть добычу. Словно уже знают о ее присутствии. Злят неимоверно. Но ничего. Она знает, кто способен ей помочь. Освободить из этого вечного кошмара. *** Неловкие моменты - это именно то, чего так не хватает в преддверии опустошительной войны неизвестно с кем. Ну, то есть... почти неизвестно с кем. Собственно, в его плане идеально было все - разведка, диверсия и побег. Все это сыграло просто великолепно и алхимик мог по праву собой гордиться. Все великолепно, кроме самой незначительной части - теперь ему предстояло как-то объясниться перед хокаге со свитой и парой шиноби Суны. Пояснить, так сказать, за шмот. Ой, давно он этим уже не занимался! Последний раз, с ним такое произошло лет семьсот назад, в каком-то кореллианском баре, когда он туда ввалился в трусах и одном носке, с лицом, покрытым копотью от близкого взрыва гранаты, весь заляпанный чьей-то кровью, с разряженным, перегревшимся бластером в руке и мощной эрекцией. Ситуация сложилась так, что Аджанта и себе едва бы смог объяснить, что такого общего у всех этих вещей, и где потерялся его второй носок. Но тогда все было немножко проще - ему требовалось срочно пристрелить кого-то, кто как раз выпивал за одним из столиков. Пристрелить не вышло - бластеру пришел коллапс еще на улице. Но Силой расплющить ненужному человеку сердце - проще простого. Короче говоря, на том история и закончилась. Если не считать еще, что убил ситх какую-то важную кореллианскую шишку, да еще и по сугубо личным причинам, отчего был вынужден немедленно делать ноги из системы. Кстати, тогда тоже успешно смылся, если кому интересно. Профессионально. Взорвав ко всем ситхам одну из секций известнейшей, на тот момент (и, как раз, до того момента), кореллианской верфи на прощание. Бум! Весело. Ну, вы знаете... Сегодняшний спектакль, в котором каждый из участников мнил себя зрителем, проходил лишь немногим спокойней. Встречать его явилась целая делегация, возглавляемая пятым хокаге лично. Итачи выглядел так, словно вот-вот снимет с себя шляпу, нахлобучит ее на первого встречного и умчится прятаться. Тяжело ему на своем посту, но ответственность не давала бедняге так поступить, отчего он сложил физиономию дубовым брусом и упорно делал вид, что все под контролем. Ладони только чуть подрагивали. Двоих стариков, шедших по правую от Учиха руку, Тору уже где-то видел, хотя и не знал лично. Вроде, старейшины Конохогакуре, Митокадо Хомура и Утатане Кохару, если он правильно запомнил их имена. В академии вскользь упоминали этих двоих, как соучеников третьего и героев одной из прошедших войн. С Джирайей Тору уже знаком. Если на лицах двоих стариков жирным шрифтом отпечатались тревога и недоверие, то одному из тройки саннинов хватило лишь раз взглянуть на ситха, критически оглядывавшего свой стильный прикид и прийти к выводу, что этот Тору - настоящий и идентификационная подпись у него прежняя. Не предатель, стало быть. Мнение свое известный писатель держал при себе, только разок подмигнул алхимику украдкой. В этом жесте, последнему даже почудилась толика сочувствия. Кажется, не он один любит влипать в безобидные, но выходящие из ряда вон ситуации, выходящие ему потом боком. Ну, вообще, Орочимару упоминал что-то такое. Бани, кажется? Куноичи из Сунагакуре, чье имя Тору знал, но уже забыл, выглядела мрачнее прочих и со жгучей ненавистью разглядывала красные облака на подоле плаща ситха. Отчего-то, поднимать взгляд на самого Оренжииро, девушка то ли не осмеливалась, то ли ей этого и не требовалось. Ее мысли сейчас только об организации нукенинов, а не о чем-то житейском, да приземленном. Ну еще бы! Казекаге же был ее родным братом, как-никак. Орочимару стоял в первом ряду, нейтрально разглядывая облака и был единственным, кому сейчас на самом деле весело. Тору он еще издали признал, а потому уже осознал, что фирменный наряд ситха не означает его принадлежность. Как минимум, Тору сейчас сам расскажет, с чего так вырядился и Белого Змея его ответ устроит. Кроме этих, присутствовала еще одна дама. Предпенсионного возраста, о чем говорил колючий, матерый взгляд, много чего пережившего человека. И о чем уж точно не говорила ее модельная внешность, по которой, даже самый искушенный взгляд, давал женщине не больше двадцати лет. А Тору всегда хорошо запоминал тех, к кому у него имелись вопросики или счеты. Вот сейчас они все убедятся, что он свой и он, как бы так, невзначай, поинтересуется, как там поживает чемодан с деньгами и когда его можно ждать обратно. Цунаде, как подсказала алхимику память, про чемодан тоже вспомнила и чуть поскучнела лицом. Попалась, значит. Кучка сопровождающих их джонинов, для глаз ситха оставалась декорацией - он никого из них лично не знал, даже если и встречал раньше. Подметил только, что все они лет на десять старше него, а значит, в академии точно не пересекались. Ну, хокаге - важная персона. Ему без охраны никак. Даже если он в ней абсолютно не нуждается - это вам любой скажет. Повисшую паузу хотелось чем-нибудь разбавить, но, честно говоря, Тору немного растерялся. У него как бы сейчас доклад при себе есть, часть которого он уже успел перевести в письменную форму. Надо бы приступать уже, докладывать, что там разведка сегодня на хвосте принесла. Но тут это. На нем форма вражеская, а снять ее он тоже не может. Нет у него потому что ничего, кроме хаттова плаща и сандалий. Вот так вот. И эти тоже молчат. Не знают, как подступиться и с какого вопроса лучше начать спрашивать. Ну, разве что Орочи, с демонстративно-безмятежной физиономией, все так же, изучает облака. Ждет, когда актеры вспомнят свои реплики и развлекут его уже, наконец. Он сейчас тут - единственный зритель. - Оренжииро Тору? - первым оправился Итачи. Ну, то есть, как оправился? Вовсе он не оправился. Он сейчас дальше всех от того, чтобы оправиться. Но, кроме прочего, он - хокаге. Оправляться первым - часть его работы. Вопрос, пусть и абсолютно нормальный, сбил ситха с толку. Хотя он и ждал чего-то такого. Пытаясь анализировать и искать выход из ситуации, Тору ускакал куда-то слишком далеко, лишь раз подумав, что диалог может начаться с уточнения его личности. Следом пришли другие варианты, поинтересней, так что он уже настроился на них. Но, к сожалению, прочие люди соображали слишком медленно. Короче, он ответ не придумал, только кивнул задумчиво, да почесал затылок. Белый Змей тут же издал тихий смешок - для него ситуация уже решилась. Джирайя покосился на ученого, дернул бровями... да и смирился. Раз Орочимару подчиненного узнал, то и ладно. Он, в принципе, тоже уже все понял. Остальные же, реакции саннинов не видели. Старики, вскормленные войной, привычно-недоверчиво хмурили сморщенные физиономии. Бабка еще тянулась к скрытому подсумку. Подсумок был скрыт прекрасно - его ситх не видел. Но бабка, кем бы она там ни была раньше, сейчас уже не та, что в молодости. Проводив ее движение равнодушным взглядом, алхимик вынудил ее замереть и убрать руку. Думала, что он не заметит, что ли? Ну-ну. Ситхом для этого быть совсем необязательно, если что. Орочи, кстати, это тоже подметил и теперь даже чуть-чуть ухмылялся. Нравится ему происходящее. Наверняка жалеет только о том, что орешков с собой не прихватил. Они бы сейчас хорошо пошли. - Кхм-кхм, - еще пару тысячелетий назад позабывший чувство стыда, ситх откашлялся и неловко переступил с ноги на ногу, - Всем привет, что ли, мм? Я мм... мм? - он застенчиво улыбнулся, смежив глаза и протянул вперед исписанный лист бумаги. Обеими руками. Белый Змей прикрыл глаза и чуть дернул уголками губ. Щас будет смеяться, но тихо. Чтобы не мешать остальным, обтекать. Ну, его можно понять. Обычно, Оренжииро Тору всегда оставался единственным, кому происходящий хаос не мешал. Правда, до сего дня, он тот бардак создавал лично, специально и исключительно злонамеренно. Сегодня хаос явился по душу каждого и никто его сознательно сюда не звал. - Ты можешь подтвердить, что ты - тот, за кого себя выдаешь? - проскрипела уязвленная бабушка-ниндзя. Не понравилось ей, что ситх снял ее превентивные меры самообороны краем глаза и даже не напрягся. - Наверное, мм? - он удивленно задрал брови. Лично для него, ситуация переставала быть неловкой. Бабке спасибо, кстати - это именно она постаралась, - Вот она, - палец поймавшего волну алхимика, обличительно ткнул в сторону чуть вздрогнувшей Цунаде, - Должна мне чемодан денег и извинения за то, что парализовала меня под видом осмотра, а сама смылась. Ну кто бы мог подумать, что все взгляды тут же скрестятся на последней из Сенджу? Настолько пристальные, что никто не обратил внимания на росток орехового куста, что проклюнулся у ног Орочимару, за пару секунд, отрос тому по пояс и заплодоносил. Ученый ухмыльнулся еще шире и, украдкой, угостился. Цунаде, тем временем, едва заметно надулась и неохотно буркнула, избегая смотреть на кого-либо: - Да этой истории больше лет, чем мне. Я уже и не помню, кто там на самом деле, кому должен... - Ага, - с индифферентным видом, кивнул ситх, - Зато я помню, мм? Ну, вот и все. Орочимару не выдержал и заржал. Тихонько так. Гнусненько. Как только он и умеет, бросая злорадные взгляды на бывшую напарницу. Зато Итачи этого хватило и он, наконец, расслабился. Куноичи из Суны хлопала глазами, потеряв под собой опору. Сразу видно, девушка к бою готовилась, а тут - это. Точно не сказать, что именно, но вот это вот. И орешник еще, да. Дедушка-ниндзя поправил очки, что-то у себя в уме просчитывая и пока ничем свой вердикт не обозначил, но кустом заинтересовался. Цунаде покраснела, как рак и еле слышно бормотала что-то себе под нос. Джирайя ухмылялся - с ним ученый поделился. Бабуля все еще негодовала. - Что-нибудь еще? - сварливо полюбопытствовала она, решив отыграться по полной. Уже не как шиноби, но хоть, как политик. Из тех, что ставят под сомнение даже то, что видят перед собой, если оно не соответствует их представлениям. Власть и ее влияние на организм. Прямо, как в медицинских пособиях для патологоанатомов, - Может ты сможешь объяснить, почему на тебе этот плащ? - Могу, - Тору не дал ей ни секунды, чтобы позлорадствовать, ответив мгновенно, едва сморщенные губы перестали шевелиться, - Вот, почему, мм? - С этими словами, он просто распахнул края одежды, демонстрируя собравшимся свою искренность. Ничем, кроме самого плаща, не прикрытую. Занавес. Театр объявляет антракт, пока вся деревня слушает сухой, стаккатный хохот главы Отогакуре. *** Кабинет хокаге показался ему уютней, чем в прошлый раз, когда Тору в нем был. Может, все дело в том, что Учиха провел тут небольшую перестановку и натащил мебели для совещаний? А может, в том, что Утатане Кохару теперь старательно игнорировала бесстыжую ядовито-оранжевую персону, со злорадной ухмылочкой развалившуюся в гостевом кресле? Переодеться он пока не успел - не до того. Как оказалось, Тору нагрянул даже слишком вовремя. Нынешние лидеры союза как раз совещались над повисшей проблемой и продумывали свои действия. Рью все так же торчал в Жабьем Сосуде, отложенный на десерт, так что разведданные ситха пришлись кстати. Во-первых, про связь Акацки и Амегакуре существовала только гипотеза, которую Тору сегодня подтвердил лично. И доложил о том, какую именно диверсию там устроил. Старики, привыкшие к определенному типу стратегий в военное время, едко интересовались - а чего это алхимик там просто всех не убил? Мог бы взорвать что-нибудь, хотя бы. Алхимик сам зачем-то брякнул, что такая возможность у него имелась и теперь был вынужден объяснять скрипучим недосенаторам, почему именно провел, как он выразился, "диверсию впрок". Как он и предполагал, Орочимару его мысли понял сходу. Джирайя с Цунаде удивились, но заинтересовались необычным решением, как и Итачи. Эти умели воевать не только умом и руками, но и творчески. Так что сошлись на том, что Акацки нельзя знать о состоянии своих отрядов до начала боевых действий. Да, силы малой какурезато - капля в море того, на что должен быть способен враг. Но Акацки придется перемешать и перераспределить своих бойцов, чтобы действовать эффективно. Раньше бы такой ход сработал, но не теперь. Теперь, в их армии, почти в каждом отряде, будет сидеть хотя бы парочка трусов, что в нужный момент все испортят. Ведь, если паникует один - паникуют десять. Старики все-таки согласились, хотя доходило до них долго. Они-то привыкли включать мозги в управлении деревней, что делали хорошо, а интеллектуальную войну видели в перемещении разноцветных фишек на карте материка. Тоже нужное дело, конечно. Никто и не спорит. Но хватит лишь для того, чтобы перехватить преимущество. Алхимик же, напротив, желал его обеспечить. Во-вторых, Пейнов Итачи насчитал пятерых. Тору поправил - шестеро. И, как оказалось, хокаге с ученым не стали сообщать старейшинам реальное число тел с риннеганом, дабы избежать старческого извержения желчи, которое, закономерно произошло, едва алхимик высказался. Правда, даже знай он о договоренности между лидерами деревень, все равно раскрыл бы этот момент. Потому что неважно, в чьей лаборатории сейчас потрошат захваченные останки. Потому что случилось непредвиденное - прямо в момент его доклада, мертвый клон открыл глаза и Тору увидел. - Что? - Орочимару с Джирайей задали этот вопрос хором и замерли с открытыми ртами. Ситх тоже ненадолго выпал из реальности. Он не ожидал, что такое вообще возможно. Живой клон был разменной фигурой в хаотичной партии дежарика. Фигурой, сыгравшей отлично и уже забытой. Но то, что теперь он ожил, гласило - Пейнов снова шестеро и один из них теперь выглядит, как алхимик. Пока другой, настоящий алхимик силится осознать произошедшее, ничуть не опережая в этом остальных. - Сам не ожидал такого, мм? - наконец, промямлил он, почесав затылок и, вдруг, обрадовался, - Но ведь теперь я вижу то, что видит одно из тел Пейна! - А Пейн видит то, что видишь ты? - с подозрением уточнил Хомура. И алхимик, задумавшись ненадолго, понял, что дед все же нужен. Может, старейшины Листа и не самые приятные люди, но вопрос прозвучал очень правильный и своевременно заданный. Митокадо - молодец. - Нет, - ухмыльнулся Оренжииро, - Насколько я понял, поле зрения всех Пейнов связано, но я вижу только глазами своего клона, мм? Да и моя связь с ним - односторонняя. - Верно, - согласился Джирайя и Орочимару кивнул следом, - Пейн использует свою чакру, тогда как ты - природную. Он не может иметь связи с тобой. - Выходит, он все еще должен считать Тору-сана мертвым? - задумалась Темари. - Выходит, что так, - Итачи откинулся на спинку своего кресла и прикрыл глаза, - Тору-кун, что еще ты можешь делать с этим клоном? - Управлять, - уверенно заявил тот, но тут же осекся, - Но еще рано. Если пошевелюсь, то Пейн сразу заметит. Неважно, считает он меня мертвым или нет, пусть верит хотя бы в то, что новое тело теперь его. - Ты мог бы убить того, кто ими управляет, - резонно заметила Кохару. Резонно, но мимо. А вот это - уже, потому, что в-третьих. - Нельзя, - покачал головой ситх. На этот раз, его снова понял только Орочимару, тогда как все прочие, включая Учиха, нахмурились и затупили, - Пейн - ненастоящий лидер Акацки. Уверен, что риннеган быстро найдет себе нового хозяина, а справиться со всеми пятью телами и их хозяином, мой клон неспособен. Убить главного Пейна - это я могу, но не гарантирую, что его глаза будут при этом уничтожены, мм? Тут, как повезет. - Пусть лучше ими владеет тот, о ком мы собрали хоть какую-то информацию, - кивнул ученый, - У меня были смутные подозрения, что Пейн играет не настолько важную роль в их планах. - Почему не говорил? - поднял брови Джирайя. - Только смутные подозрения, - пожал плечами тот, - Мне просто показалось, а проверить было нечем. Не так долго я состоял в Акацки, чтобы уверенно утверждать подобное, да и они никогда мне не доверяли. - И кто же тогда их лидер? - снова спросил Митокадо, подавшись вперед и сложив пальцы домиком перед собой. Хаттские картели могли бы взять его младшим координатором для какой-нибудь контрабандной операции, только за один этот жест. - Неизвестно, - ситх безмятежно развел руками, - "Зецу, мм? Или, все-таки кто-то другой..." - точно сказать, он бы пока не решился, хотя и были мысли по этому поводу. Про важность шпиона, Рью ему уже поведал, но Зецу действует настолько из тени, что даже фактическим лидером организации быть, как будто бы, не должен. Его замысел еще глубже, ведь имя Ооцуцуки пока всплывало только в той истории с культом. И Тору совершенно не верил в то, что культ связан с бандой нукенинов. Пейна кто-то еще за яйца держит. Шепчет в уши слова о мире, после войны. Подслащивает собственное эго теориями о всеобщем благоденствии, равенстве. Кто-то, кто в большей степени человек, чем то странное создание, похожее на растение. Кто отчасти разделяет мнение Пейна, планируя совсем незначительные отличия в их общем плане. Тайно от Пейна, само собой. Зецу, должно быть, неплохо знает людей, но вот понимает их - едва ли. Слишком чуждый он - на экзамене алхимик отчетливо ощутил его чужеродность. Нет, тут точно человек замешан, иначе уже Пейн бы не повелся и не стал сотрудничать. Не такой уж он и глупый, в конце концов. - И почему тогда ты считаешь, что не Пейн возглавляет их? - не поняла Темари, зло сверкнув глазами. Девушка, как оказалось, потеряла не только самого младшего брата. Средний, Канкуро, тоже погиб, когда Пейн напал. Сейчас ей только цель нужна. Направление, куда мстить. И подсказка, с какой именно силой это делать. - Потому что он - харизматичный идеалист, почти фанатик, - алхимик произнес это одновременно с ученым. - Люди, как он - это лидеры среди исполнителей, но и только, - продолжил Орочимару, - Я много раз использовал таких, чтобы не светиться самому, так что знаю, о чем говорю. Пейн умен, но он не из тех, кто тщательно составляет план действий. Пусть во время моего членства в их организации, мне почти ничего не рассказывали об их целях, Пейна я видел лично несколько раз. Так что хорошо понял, что он из себя представляет. Да и то, что Тору рассказал нам о нем, доказывает эту теорию. Пейн стремится к порядку и его действия легко понять, но слова за ними стоят слишком сумбурные, эмоциональные. За такими охотно идут, но и они - ведомые. - Хочешь армию - заполучи генерала, - кивнул Тору, - Настоящий лидер нам по-прежнему неизвестен. - Доказательства косвенные, - вздохнула Цунаде, о чем-то задумавшись, - Орочимару, ты говорил, что Рью может знать больше? - Очень на это надеюсь, - кивнул тот, - Как закончим тут, поболтаем и с ним тоже. На этом, разведка высохла и обсуждение попыталось перейти к домыслам. Орочимару хотел повторить для алхимика все то, что они уже успели решить по поводу джинчуурики Водопада, сейчас обитавшей в госпитале Конохи с сильнейшим чакроистощением. Итачи думал о том, чтобы предложить прерваться, на время и сперва разговорить захваченного Эдо Тенсей Рью. Джирайя, кстати говоря, тоже собирался это предложить. Тору мыслил о том, что Амегакуре - никак не могла быть единственным источником военной силы врага, что вынудило его предполагать в сговоре и другие малые какурезато. А также, наводило на мысль о массовом найме йохей-шиноби. Благо денег у Акацки должно хватить на, серьезных размеров, наемную армию. Уважаемые старейшины, Утатане Кохару и Митокадо Хомура, желали еще чуток побрюзжать... или же у них имелось дельное предложение. Просто по бесформенным лицам стариков так сразу и не скажешь. Рты они, во всяком случае, открыть успели синхронно, опередив в этом всех присутствующих. Вот только ни единого предложения так и не было озвучено. Потому что, в кабинет хокаге, без стука, ввалилась белая, как мел, Андо Минами с заплаканными глазами. И, едва увидев Тору, бросилась к нему, даже не взглянув на его новый имидж. - Х-хокаге-сама... Т-тору-кун... - девушка замерла на полпути, отчаянно шмыгнув носом и едва устояла на подкосившихся коленях, но ситх подоспел вовремя, - Сенсей... он... *** Они успели в последний момент. Появившаяся в длинном коридоре госпиталя, черная воронка выпустила из себя всю толпу, что находилась в кабинете пятого, за исключением старейшин. Само собой, Тору попал на первый этаж, ведь раньше посещал это заведение только раз, когда навещал тут Рок Ли с мелкой Хьюга. Цунаде уверенно вела их наверх, на третий, где отдыхали пациенты, после тяжелых операций. В случае Сарутоби Асумы, изначальные прогнозы были на удивление положительными. Обширное повреждение чакроканалов с сопутствующим ему чакроистощением - это крайне серьезная травма, не говоря уже о множественных переломах и кровотечениях, с которыми джонин поступил в госпиталь. Но Сенджу была уверена - он поправится. Лечиться ему предстояло еще долго, но к поправке мужчина шел уверенно, а сегодня утром, даже пришел в сознание. Навещавшая его тут, Минами успела немного поболтать с сенсеем, принесла ему фруктов, а зайдя после обеда, обнаружила уже совсем другого человека. Асуму не предупреждали о ее втором посещении и, видимо оттого, он решил, что таиться пока незачем. Бледный, отхаркивающий кровь - таким застала джонина бывшая ученица. Попытка позвать на помощь, была пресечена им лично - Асума чувствовал, что его время на исходе и помочь уже не выйдет. Только попросил привести к нему кого-нибудь из десятой команды. Шикамару встретился ей по пути, так что с этим проблем не возникло и Андо понеслась искать Тору. О том, что алхимик сейчас в Конохе, ей уже успел сообщить кто-то на улице. Сарутоби был уже совсем плох, когда Тору с Цунаде и Минами ввалились к нему в палату. Остальных ирьенин попросила подождать снаружи. В ультимативной форме. Кроме них, тут уже торчали его нынешние ученики. Все, видимо, успели выслушать последние наставления и сейчас просто пребывали в растерянности. Тору мог их понять. Асума - человек с очень мощным здоровьем, пышущий жизнью и жизнелюбием. Такие не сдаются так легко. Но увы, даже его стремления жить оказалось недостаточно. Цунаде не ставила ошибочных диагнозов - шанс на поправку был критически высок. И все же - не стопроцентный. Простая неудача, какие с каждым порой случаются, расставила все по местам. И ситх сразу понял - он сумел бы спасти сенсея, лишь придя на день раньше. Исцеление Живой Алхимией - это сильная штука, но, все же, превентивная мера, а не лекарство от уже полученных ранений. Другого ему не дано и сейчас, он мог только остаться, чтобы проводить Сарутоби, как полагается. Такое нельзя воспринимать спокойно. - Сенсей, - всхлипнула Андо, медленно осев на колени рядом с его койкой. Алхимик просто стоял за ней, с потерянным лицом. "Ты умрешь через несколько лет," - так ведь и сказал Джунбо в их первую встречу? Это - оно? То, что Рью предсказывал? Сарутоби уже не мог сидеть. Открывшееся кровотечение внутри, общее истощение после нескольких дней без сознания. Все. Тут ни Тору, ни Цунаде уже ничего не сделают. Просто не повезло. - Минами, Тору, - слабый голос сенсея заставил его вздрогнуть и поднять голову, посмотрев на него. Мокрых дорожек на собственном лице, ситх не заметил, - Вы столького достигли... мои первые ученики, - девушка зарыдала, а ситх только и мог, что кивать, как болванчик из Нефритовой Империи. В горле пересохло, да и слова подходящие никак на ум не приходили. Ни на каком языке, - Подойдите ближе, - алхимик поравнялся с подругой и опустился на колени, чтобы оказаться на одном уровне с лицом Асумы. Рука сенсея легла на макушку девушки, чуть потрепав ее, - Не плачь, Минами. Ты ведь такой сильной выросла, зачем теперь плакать? Не буду морочить тебе голову о королях и долге - ты и сама все прекрасно знаешь. Позаботься о Тору, чтобы он всю жизнь на кон не поставил, - а сенсей-то их всего за пару месяцев успел узнать своих учеников лучше, чем кто-либо! Алхимик, конечно, почти никогда не проигрывал в азартных играх, а натуру его авантюрную было видно издалека. Но только Сарутоби успел понять, насколько, на самом деле, глубоко в нем сидит этот авантюрист. За настолько краткий срок - только он один. Рука поднялась и опустилась уже на макушку Оренжииро, - Тору... Внезапно, вспомнился день их знакомства. Тогда ситх успел много ерунды наговорить, хоть и не врал почти ни в чем. Список того, что он любит, растянулся на несколько минут, а ведь он еще тараторил, почти без пауз! И тогда, еще не до конца обретший себя в этой жизни, едва не проболтался о сокровенном. О том, что боится жить снова и снова. Боится превратиться в то, во что превратилась Абелот. Вечность - страшное слово. За ним скрыто слишком многое и рано или поздно, познавшему эту вечность, открывается и мрачная сторона бессмертия. Ситх тогда не придал значения словам Асумы. А стоило бы! "Мало кто любит жизнь так же, как любишь ее ты, Тору-кун. Не знаю насчет всего остального... если я конечно все правильно услышал и запомнил, но думаю, сокровище мы как-нибудь поищем." Мало кто любит жизнь, как любит ее древний алхимик, мечтающий все закончить. Может быть, обдумай он все тогда, как следует, не тупил бы и Рензо еще мог быть жив. Но, что вышло - то вышло. Сблизился с новым другом, но все еще продолжал жалеть себя, скрываясь за ворохом шуток. Не маска - этот облик всегда был его настоящим. И всегда очень кстати приходился, когда Аджанта хотел скрыть что-то от окружающих. Но, как-то вот ему не приходило в голову, что жизнь он все-таки любит. Не жить - то уже сотни раз пройденный путь. Но саму жизнь - да, безусловно. Иначе, не выбирался бы по ночам на крыши, чтобы помечтать о далеких звездах и тайнах, что сокрыты в их гравитационных полях. А тем, кто любит жизнь во всех ее проявлениях, она едва ли может по-настоящему надоесть. Способов прервать бессмертие у него, может и нет, но есть уверенность в том, что тяготиться этим, ему просто незачем. Жизнь слишком неодинакова и хаотична, чтобы надоедать. Он - просто дурак, раз так долго не мог понять это. Выходит, говорил другим правду, а себя обманывал. - ...я вряд ли смогу понять, какой дорогой тебя ведет жизнь, - из размышлений его вырвал тихий смешок, - Пусть твои поступки и не всегда можно оценить так легко, как поступки других, но ты - хороший человек. Я рад, что был и твоим сенсеем тоже. Позаботься о Минами, ладно? Кроме тебя, у нее больше никого не осталось, - снова не найдя подходящих слов, Тору только закивал, чем вызвал на лице Асумы счастливую улыбку. Стоило бы поблагодарить его, как следует. Урок, который алхимик усвоил только теперь и о котором сам джонин, скорее всего, не догадывался, оказался самым важным в этой его жизни. Пусть из-за малости очага, полезных техник Оренжииро под его руководством почти не изучил, если не считать Хиен, но было бы глупо отрицать - Асума действительно стал ему учителем. Не хуже Сол'Сарафа, на которого был немного похож. Алхимик уже открыл рот, как вдруг, ладонь мужчины остановилась и обмякнув, соскользнула с его макушки вниз, чиркнув вдоль переносицы. Писк приборов ознаменовал конец, а ситх так и застыл с открытым для ответа ртом. Позади надрывались три голоса новой "десятки", Минами с рыданиями повисла у него на шее, а он все сидел, глядя пустыми глазами куда-то в окно, поверх Сарутоби. Рука сама потянулась, чтобы утешить подругу. - Спасибо вам за урок, сенсей, - беззвучно прошептал бессмертный, зарываясь пальцами в густые волосы Андо, - Пусть Сила всегда сопровождает вас, как сопровождает она меня. *** Крохотный островок посреди озера бурлящей кислоты стал его прибежищем на несколько дней. Оставшись тут один, Рью имел возможность о многом поразмыслить и раз за разом, приходил к неутешительным выводам. Несомненно, свою роль в судьбе мира он переоценил. До головы мертвеца только теперь доползла неприятная мысль о том, что вообще-то он - страшный лицемер. Назвал себя богом, посчитав, будто именно им суждено стать попаданцу в старую мангу. А что? Разве у других не так же? Снисходительно смотрел на Нагато, считал его самозванцем. Якобы, следующий навязанному сценарию персонаж, богом быть не может. Бог - он свободен. Как Рью, осмелившийся бросить вызов самому миру. Тору был прав, когда называл его идиотом. Рью хватало ума, чтобы придумывать сильные техники, побеждать врагов и развивать свои глаза из ДНК Учиха, вместо Хьюга, как было в том фильме. Правильно рассудив, что произошедшие от Ооцуцуки, кланы должны иметь между собой нечто общее и одно додзюцу способно перетечь в другое, Акуи хвалился своей избранностью, ничем не отличаясь от любого другого гения из персонажей манги. Самый обычный, заурядный гений, чья гениальность построена на знании будущего и подачках неизвестного, что сопроводил его душу в этот мир. Бросил вызов миру. Как же! Он делал все то, что должен делать нормальный антагонист. И, кажется, только это. "Я дам тебе силу, изменить судьбу мира," - он смеялся. Тот, кто дал Рью это обещание и его же выполнил, смеялся тогда. Над самим попаданцем? Или его веселило нечто иное? Сейчас это неоткуда узнать. Честно говоря, своих глаз ему страшно не хватало. В какой-то момент, Акуи даже возомнил, будто знает о природе додзюцу больше, чем знают о них сами Ооцуцуки. Тенсейган, что считался эволюционной ступенью бьякугана, в его случае, был пробужден генами Учиха. Пусть он с самого своего рождения знал о том, какое именно додзюцу сможет пробудить, путей к этому вело великое множество и выбрав любой из них, Рью выбрал верный. Учиха просто оказались доступней и уязвимей для его козней. Хьюга слишком пристально следят за своими секретами. В конечном итоге, это все оказалось неважно - генеалогии обоих кланов восходят к Ооцуцуки. Сложно сказать, велика ли разница между его собственными глазами и додзюцу Тонери, но в одном Рью был уверен - с Мадарой он вполне способен тягаться. Был, пока сын не превратил его в простого смертного. И не открыл глаза на то, что Рью всегда им и оставался. Какой бы силой он, при этом, ни обладал. Теперь же, когда тенсейгана больше нет, а сам он - ни что иное, как марионетка, Рью не мог не задумываться над тем, как теперь сложится судьба мира, так полюбившегося ему в детстве. И с чего он только решил, будто окажется лучшим спасителем, чем Саске с Наруто? Они, может и не нравились ему, но справились же! Сейчас ему самому было трудно понять, что им тогда двигало. Скорее всего, старые комплексы из прошлой жизни. Даже подумалось о том, что теперь он знает, почему все нормальные люди смертны. Нечего тащить изможденные прошлыми неудачами души в новую жизнь, когда есть шанс начать все с начала. Однако, времени на рефлексию ему дали не очень много и скоро все решится. В нынешнем положении, стать марионеткой Орочимару вместо Кабуто - не такой уж и плохой вариант. По крайней мере, новый Белый Змей однозначно не союзник Акацки. Старый тоже не был, но и не вмешивался особо. На этот раз, все не так. В новом мире, Орочимару - один из столпов, на которых стоит сама идея объединения шиноби материка против общего врага. Пусть не единственный, но однозначно, один из ключевых. Еще и Тору постоянно крутится рядом с ним. Рью был уверен, что именно этим и закончится его следующая встреча с ученым. Честно говоря, его сперва немного расстроил тот факт, что сын напрочь отказывался признать их родство. Тогда еще хотелось верить, будто раскаяние сломает им же возведенные стены, но Рью ошибся. Тору слишком хорошо знает людей. Даже лучше, чем он сам. В их последнюю встречу, в Чистом Мире, Акуи ощутил, как снижается его враждебность, оставляя после себя только вежливое участие незнакомца. Попаданца это обрадовало, но и задело тоже. Теперь же, он сам начал понимать, что видит в Оренжииро не сына, а только союзника. Смотрит на него с уважением, но не так, как положено смотреть отцу. Правда и орудием своим больше не считает, что неплохо. Но даже просьба, позаботиться о Ни, получилась у него какой-то дежурной. Он сказал это, потому что так бы сказал отец девочки, но на деле переживал о своем творении не больше, чем о неудавшемся черновике с техникой. Начав считать себя отцом, он все-таки допустил ошибку. Отец из него такой же, как и бог. Оставалось надеяться на то, что марионетка получится лучше. Зла он все же никому не желал, а уступать планету Ооцуцуки - худшее из всех зол и с этим, Рью категорически несогласен. Размышления были прерваны появлением гостей. Сенсорное чутье просигналило о том, что пространственно-временной барьер открылся и кто-то зашел внутрь. Обернувшись, он увидел четверых человек, каждого из которых знал лично. Учиха Итачи, что, действительно, носил сейчас шляпу хокаге. Джирайя, которому и принадлежит эта барьерная техника. Орочимару, сейчас единственный эксперт по Воскрешению Нечестивого Мира с этой стороны баррикад. И Тору, непонятно как оказавшийся среди них. Должно быть, Рью ошибался, когда считал, будто сын, человек, чьи плоть и дух принадлежат этому миру, стал Белому Змею именно слугой. Обычным шиноби, преклоняющим колено и упирающим правый кулак в землю, в ожидании приказа. Он много ошибался, если так подумать. Почему-то это радовало. - Рью, - первым заговорил Джирайя, грозно нахмурив брови, - Ты ведь понимаешь, зачем мы тут? - Вы хотите узнать больше о целях и возможностях Акацки, - спокойно отозвался нукенин. Само собой, он знал, зачем они явились. Рью ждал их, готовый поделиться своими тайнами. Раньше, просто убил бы тех, кто подобрался так близко, но сейчас он мертв сам и ничего большего для мира сделать не может. А что-то сделать нужно, - Я расскажу все, что знаю. Его история затянулась. О том, что все они - персонажи из дурацкого мультфильма, Рью рассказывать не стал. Незачем. Знает будущее - и ладно. Этим знанием и поделится с ними, благо от него есть хоть какая-то польза. Он начал с самого начала. Объяснил, кто такая Кагуя, и что такое - ее клан, Ооцуцуки. Какую роль во всем этом играет Учиха Мадара и кто тайно управляет действиями Акацки сейчас, от его имени. Рассказал о самом уязвимом месте Акацки - о риннегане. Не станет этих глаз и Мадара не сможет воскреснуть. А без него, новый риннеган пробудится еще нескоро. Но самой главной целью должен стать Зецу - воплощение воли богини. Без него, Кагуя больше никогда не сможет вернуться. После Акацки, рассказ перешел к концовке той истории, которую знал Акуи. Кагуя почти непобедима, но и от нее существует защита. Реинкарнации детей Рикудо, проклятые на вечную вражду друг с другом, способны запечатать ее снова и, на этот раз, навсегда. То, чему уже не суждено случиться, ведь история пошла иным путем. Наруто и Саске не имеют причин расходиться в противоположные стороны. Нынешние, они сильны, но не так. Нужная им сила может быть достигнута только в противостоянии друг с другом. По крайней мере, так считал один мертвый отступник. На этом, его рассказ подошел к завершению. А затем, Орочимару протянул ему печать, заставив вздрогнуть и с ужасом уставиться на ученого. Да, он ожидал этого, но все равно, неприятно. - Ты должен понимать, Рью, - с некоторой насмешкой, прошелестел сипловатый голос саннина, - Или ты с нами или останешься тут, пока мы не найдем способ тебя развеять. Здесь Кабуто до тебя не дотянется, но наружу без поводка ты не выйдешь. Ему предлагают выбор. Внутри бывшего бога закипал воистину божественный гнев. Ему? Предлагают самостоятельно надеть поводок? Память, словно издеваясь над ним, одного за другим, демонстрировала ему персонажей книг и фанфиков, оказавшихся в схожей ситуации. Покинув родную жизнь, они попадали в новую. И всегда лишь для того, чтобы в ней возвыситься. Справедливо наказывать тех, кто этого заслуживает и приближать к себе тех, кто этого достоин. Рано или поздно, каждый попаданец становился силен, обзаводился деньгами, связями и с ним начинали считаться. Мир стелился к ним под ноги. Ластился, как домашний котенок, предлагая себя в уплату за мудрое правление. Рью направлялся сюда, чтобы исправить историю, перекроить ее на свой лад и, тем самым, сделать лучше. Только это и больше ничего. Он знал, что не покинет барьер без печати контроля, но надеялся, что его хотя бы скрутят, не оставив выбора. А ему выбор предложили. Это намного больнее для гордости, чем он себе представлял. "Я дам тебе силу, изменить судьбу мира," - раньше, он отчего-то считал, что тогда с ним говорил Хагоромо. Частый гость в жизни попаданцев в этот мир. Но уж больно необычно вела себя странная сущность. На Хагоромо совсем непохоже, - "Сам реши, какую форму она примет." "Сволочь! Ты обманул меня! Я просил не об этом," - клокотала ярость, в ответ на воспоминания о том странном разговоре, - "Смешно тебе, да? Весело тебе? Сволочь!" А теперь, он должен сознательно принять печать контроля и стать рабом. Добровольно. Или лишится возможности дальше влиять на историю. Его гордости это не понравилось. Очень не понравилось. Пусть сам он уже осознал, каким монстром был и умом признавал, что заслужил это, но гордость попаданца жила своей жизнью. Рука поднялась и замерла на полпути. Остановилась в нерешительности. - Может, хватит себя жалеть, мм? - Тору поднял на него задумчивый взгляд. Что-то явно случилось, пока Рью отсутствовал. Нетипично серьезный, его сын не был настроен на шутки и выглядел так, словно заминка отца его раздражает, - Твоя душа все равно уже живет новую жизнь. Ты - это только то, что от тебя осталось, не больше. - Новую жизнь? - он удивленно моргнул, пока сознание шептало ему удивительную догадку, - "Мы ведь виделись в Чистом Мире, когда он медитировал! Что за техника такая? Неужели, он знает, что ждет душу после смерти?" - Мы с Тору выяснили, что реинкарнация души начинается немедленно, как только душа покидает тело, - ухмыльнулся ученый, - Я проводил еще кое-какие тесты и только подтвердил это. Никто из Эдо Тенсей не способен к обучению. Воскрешенные этой техникой лишь сохраняют те навыки, что приобрели за жизнь. Пусть вы и получаете новые знания, но освоить их уже не можете. Только помните, словно вызубренный текст. В меру своих способностей к запоминанию, само собой. Ты - это память Рью, личность Рью и облик Рью. Но сам Рью давно мертв, не забывай об этом. Он снова моргнул. Где-то там, в глубине души - или что у него теперь вместо нее - гнев сменялся отчаянием. Да, его могли ввести в заблуждение, чтобы ошейник лучше сидел, но... нет. Орочимару - не лучший лжец. Рью помнил, как Цунаде говорила это в аниме и недоумевал - Змей ведь лгал в том сюжете! А теперь, вдруг понял, что Орочимару лгал редко и его лжи не особенно верили. Не доверяли все до единого - Акацки, Наруто, Саске. Он сам всегда говорил, что доверять ему не стоит. Саннин, стоящий перед ним сейчас - другой человек, но, вместе с тем и нет. В нем многое осталось от оригинального Белого Змея. Самодовольство от сделанного открытия из него так и прет. Ехидство вызванно личным отношением к мертвецу. У Белого Змея достаточно поводов, чтобы ненавидеть и презирать его. Орочимару говорит правду. Попаданец уже закончился и то, что считает себя им - всего лишь бледная тень, но уже никакой не Акуи Рью. Гордость все еще не была готова капитулировать, но ощутив, что смысла в ней больше нет, он самостоятельно подавил это чувство. От досады хотелось выть, но протянутая рука, все же сделала свой выбор, с хрустом сомкнувшись на предложенном поводке. Его единственный билет отсюда. И, может быть, шанс все исправить. Кем бы он там теперь ни был. *** Безымянный мир-эксперимент скорбел вместе с ними. Ну, или так казалось. Ведь сегодня, когда полдеревни обрядилось в траурно-черные одеяния, небеса заволокло такими же темными, свинцово-тяжелыми тучами. Дождь пока шел несильный, но к вечеру уже грозился обернуться ливнем. Будто специально созданная декорация, призванная подчеркнуть траур. К собственному удивлению, Тору не чувствовал себя опустошенным. Само собой, смертей он повидал за свой срок немеряно - столько за одну жизнь никому не сосчитать. Но, все же, так и не научился воспринимать их, как должное, если речь шла о смертях близких. А сегодня провожали в Силу очень близкого ему человека. И ситх отнесся к этому событию философски, что удивляло. Тору снова прокручивал последние слова сенсея, обращенные к нему лично и не находил ни единой причины для морального падения. Потому что Сарутоби Асума ушел счастливым и с чувством выполненного долга. Джонин был счастлив оттого, что все пятеро его учеников выросли достойными людьми. Радовался, что успел каждому дать особенное, персональное напутствие. Он бы не хотел, чтобы они так убивались из-за его смерти. Плакать о нем теперь - значит не понимать его слов или не уважать желаний. Тору понимал и решил, что будет желание сенсея уважать, отчего чувство потери приобрело форму далекой и уже застарелой тоски, перемешанной со странным торжеством. Сбежав отсюда, он не стал чужим для тех, для кого хотел бы остаться своим. Ни Минами, ни сенсей, не вычеркнули его из своих жизней. Отчасти, Асума даже поспособствовал побегу Тору, предупредив ситха о возникшем интересе к его, якобы, додзюцу. Бессмертный уже знал, что из-за своего вмешательства тот поругался тогда с отцом и на несколько лет покинул деревню, чтобы служить в личной гвардии дайме. Джонину требовался отдых от Конохогакуре и третий хокаге, пусть и разошелся с ним во мнениях, сыну мешать не стал. Хороший он, все же, старикан. Шикамару стал единственным, кто подошел к монументу, чтобы прикурить сигарету и оставить ее, в качестве подношения. Минами не выдержала и повисла на плече алхимика, спрятав лицо в сгибе его ключицы. Толстяк Акимичи рыдал, задрав голову к небу, чтобы прятать скорбь в дожде, а Яманака своих слез не стеснялась. Должно быть, каждый сейчас вспоминает последние слова сенсея, предназначавшиеся только для них. Дают, каждый, свое обещание. Тору все пообещал еще тогда, в больнице, только не успел озвучить. Не страшно. Слова - это просто слова. Асума не ответа от него ждал, а понимания. И точно знал, что алхимик его понял, потому и не жалел ни о чем. Решение, остаться в Конохе еще на пару дней, возникло у него спонтанно, но Орочимару, как ни странно, поддержал. Саннин тоже решил задержаться. Акацки, чего бы ни добивались, создали один забавный прецедент, из-за которого существующий союз стал еще крепче. Лист со Звуком планировали созыв собрания пяти каге и сейчас многое обсуждалось между лидерами. Джинчуурики Водопада все еще оставалась в госпитале Конохи, пока не придя в сознание, а письмо в ее деревню, было отправлено только после похорон. Будут ли союзники шантажировать Шибуки или постараются перетянуть на свою сторону? Это зависело от лидера Таки, но отпускать Фуу домой, никто просто так не собирался. Кроме того, скрытый Лист начал спешно укреплять сигнальные барьеры по периметру деревни. Способности Зецу к шпионажу, приправленные некоторыми подробностями от Рью, заставили всех иначе взглянуть на проблему. Да и другие шпионы у Акацки могут быть. Лучше исходить из того, что им уже известно место пребывания двух джинчуурики. *** Уверенный и размеренный звук шагов отдавался эхом от стен бункера. Пленники уже знали, кто вот-вот почтит их своим присутствием. Почти полгода о нем не было слышно ничего, как и о его ближайших сторонниках. Куда подевались лидеры раскольников? Чем заняты? Какие козни готовят? Высшее командование воспринимало внезапно наступившее молчание, как затишье перед бурей. Республика спешно мобилизовала флотилии, но армии отступников и их сторонников, как в черную дыру провалились. В результате, последние пять месяцев, солдаты занимались самой черной работой из всех - зачищали сочувствующих, что даже никогда не брали в руки оружие. Джедаи были против этого, но сенат распорядился, чтобы гонения не прекращались. Слишком путанный получился кризис, слишком затянутый. Это пугало стоящих у власти. Они не понимали, чего именно добивается враг, а потому, атаковали отчаянно и свирепо, полагая, будто бы сами являются целью. На Корусанте не осталось ни единого сенатора, который бы не считал, что сам вот-вот станет мишенью. Они привыкли быть в центре внимания общественности и оттого им казалось, будто их жизни сильно волнуют восставших. Паранойя охватила центральные миры, что привело к некоторому похолоданию между политиками и орденом. Однако, опасность, которую представляли силы раскольников, вынудила их крепко держаться за этот союз, даже при таких расхождениях во мнениях. И вот, раскольники снова объявились. Было сделано заявление. Дерзкое требование о прекращении огня. И неприкрытая угроза тем, кто откажется сложить оружие. Сенат воспринял это слишком близко к сердцу и отреагировал, уничтожив последнюю возможность на мирные переговоры. Армии вступили в первые за полгода бои, но до сих пор, раскольники не продемонстрировали ничего такого, что могло подкрепить уверенные слова их лидера. А шаги приближались, внушая ужас в сердца пленных солдат. Он идет. Он недоволен. Десять человек мелко дрожали, пока их рассудки рисовали картины расправы, одна, страшнее другой. С каждым шагом, ожидание все больше превращалось в пытку. Вот, закончились ступени, открылась дверь и он перешагнул порог. Он пришел не один. Второй, кто сопровождал его, был хорошо известен. Единственный из их лидеров, кто оставался почти на виду, избегая сражений, пока остальные занимались своими мерзкими ритуалами или чем там еще занимаются падшие джедаи? Двое прошли в центр комнаты. Он высокий. Ненамного ниже своего спутника, чья могучая фигура почти целиком закрывала дверной проем. Голубые глаза пристально оглядели трясущихся пленников, игнорируя сжатые кулаки и больше сосредоточившись на лицах. Тут он на своей территории. Ему нечего опасаться. - Республика отказалась выкупить вашу свободу, - спокойный, мягкий голос, заставил солдат вздрогнуть, - Вашу и других пленных, мм? Кажется, я говорил как раз об этом - им плевать на вас. Вы попали в плен и вас просто вычеркнули, объявили априори мертвыми. Может быть, выплатили кое-какую компенсацию вашим семьям... или, может, нет? - на ненавистном лице не появилось ни намека на насмешку. Только глаза нехорошо сузились, выискивая что-то в реакции пленных, - Ну а раз так, то вы нам больше не нужны, мм? Десять сердец на секунду остановили свой ход. Почему он так равнодушен? Разве монстры, как он, не должны наслаждаться этим? А если он не монстр, то почему не сочувствует им? - Так что у меня к вам осталось последнее дело, - он повернулся к спутнику, - Рем, попроси пожалуйста капитана Роу спуститься к нам и захватить тот ящик, мм? Здоровяк не так хорошо контролировал себя. Бросив недоуменный взгляд на пленников, он задрал бровь и похлопал по рукоятке светового меча, привлекая внимание алхимика. Зачем нужны эти сцены? Пленники теперь бесполезны, не проще ли просто казнить их и перейти к более важным проблемам? Ответ не был озвучен. Лидер раскольников просто ожидал действий от подчиненного, не вдаваясь в объяснения. Тот пожал плечами и вышел. Спустя еще пару минут, он вернулся в компании другого мужчины. Закаленный сражениями солдат, потерявший где-то свой левый глаз, который теперь заменял имплант, вел перед собой небольшой контейнер, оснащенный репульсором. Видимо, слишком тяжелый, чтобы нести его в руках, ящик послушно гудел двигателем, плывя по воздуху. Что в нем? Ответ не заставил себя долго ждать. Враг республики и ордена джедаев ввел код и, мигнув лампочками, крышка откинулась, продемонстрировав пару десятков ручных бластеров. Такие часто можно увидеть у офицеров республиканского флота. Должно быть, контрабанда. - Снять с этих людей наручники и выдать им оружие, - равнодушно произнес Враг, после чего, отвернулся, словно его совершенно не волновало присутствие вооруженных пленников, у которых к нему могли быть счеты. Меча при нем не оказалось. Только такой же бластер болтался на поясе. Слова лидера отступников о том, что республика бросила их, были восприняты по-разному. Некоторые уже мысленно прощались с жизнью, другие негодовали, чувствуя себя преданными. Двое решили, что это не важно. Главное - то, что они не предавали республику. Едва коснувшись оружия, они тут же вскинули его, целясь в ненавистные лица. Один - в алхимика, другой - в его генерала. Два раза взвизгнул бластер и двое человек со сквозными дырами в головах, рухнули на пол бункера. Они не успели. Бластер Аджанты Полла опередил обоих, после чего, ленивым движением, был повешен обратно на пояс. - Вот и все, мм? - лениво протянул он, - Вы, - теперь он обращался к побледневшим выжившим, - Можете сами решить, что с вами будет. Нам бы пригодились хорошие солдаты, но только те, кто согласится встать на нашу сторону добровольно. Я не хочу рисковать своими людьми, пичкая армию шпионами, мм? Те, кто разочаровался в республике, но не видит смысла вставать под наши знамена, могут уйти. На Дантуине для вас достаточно места. В помещении раздался встревоженный шепот нескольких человек. Ремулус Дрейпа тоже во все глаза таращился на своего заклятого друга и не понимал, чего тот добивается. Секунды тянулись, а Враг республики и джедаев молчал, ожидая их решения. Наконец, семеро из восьмерых убрали подаренное им оружие и неуверенно поплелись в сторону выхода. Если он обманывает их и его люди откроют огонь наверху, для пленников это ничего не меняет. В галактике ходили слухи, будто мастер Полл чувствует, когда ему лгут. Лучше не пытаться его обмануть. Они честно, только хотели уйти. Бесстрастный капитан Роу отправился их проводить. Только одна девушка, единственная из бывших солдат республики, кто не имел офицерского звания, осела на пол, во все глаза уставившись на лидера раскольников. Пала жертвой его странной харизмы? Согласилась с аргументами и точит зуб на бросивших ее в плену? Замышляет коварный удар, чтобы стать героиней? Она хотела что-то сказать, но Дрейпа успел раньше нее: - Зачем это, Полл? - мускулы могучего воина напряглись под армейским комбинезоном, - Тебе мало проблем в тылу? - Эти семеро безоружны, Рем, - эхом отозвался тот, - Даже теперь, когда их руки свободны, а мы поделились с ними боеприпасом, они не представляют никакой угрозы, мм? Бластеры не жалко. Их у нас много, но людей не хватает. - Почему ты вообще тратишь на них свое время? - негодовал тот, - Раз республике они не нужны, то казнил бы их, да и все! - Я искал сокровище, - вдруг ухмыльнулся алхимик, подмигнув девушке, отчего та икнула и вытаращила на него свои огромные глаза, - Я нашел. - Мы оба почувствовали в ней Силу, когда спустились сюда, - продолжал спорить тот, - Что мешало просто забрать девчонку и прибить остальных? - Я не хотел никого убивать. - Но убил двоих и я не вижу, чтобы их смерти тебя хоть немного обеспокоили! - А при чем тут я, мм? Они сами убились, Реми, разве ты не видел? - ухмылка превратилась в издевательский оскал, - Никто не просил их тыкать в нас оружием. Вот же герои недоделанные, - он с сожалением покачал головой, потыкав мыском ботинка один из дымящихся трупов, - Республика не заслуживает такой преданности. Очень жаль... Пока его спутник силился понять, какой такой ранкор вселился в мастера Полла, тот подошел к дрожащей от страха и, почему-то, восторга девушке. Опустившись на корточки, он мягко придержал ее пляшущий подбородок и придирчиво заглянул в глаза. Что он ищет в них? Мысль, посетившая одновременно и пленницу и его генерала. Но, что бы мастер Полл ни искал, он это нашел. - Очень неплохо, мм? - ободряющая улыбка была искренней и оттого, смотрелась особенно странно на фоне учиненного им же ужаса, - Как тебя зовут? Девушка ответила так тихо, что Ремулус не услышал ее слов. Алхимик кивнул и представился сам. Другой Аджанта, сейчас стоявший за спиной предателя, одними губами повторил ее имя, глядя в другую сторону. Разве мог он ее забыть? Его лучшая ученица, обретенная совершенно случайно и ставшая главной гордостью бывшего джедая в той жизни. В день, когда ее забрали в армию, республика окончательно потеряла право на уважение с его стороны. Пусть и узнал алхимик об этом только спустя год, в день их знакомства, в этом самом бункере. Раньше им хватало совести, не выдергивать едва переваливших порог совершеннолетия из домов. И после, тоже. Не считая Столетней Тьмы, республика обычно рекрутировала добровольцев. Сама Сила свела их пути, чтобы новый учитель разорвал ее цепи, выпустив молодое и яркое сердце на свободу. Она так и не смогла освоить алхимию, но Живая Сила, бесспорно, наделила ее своим пристальным вниманием. А пятьдесят лет спустя, республиканский флот разбомбил Серроко и больше, Аджанта Полл ничего о ней не слышал. Это было... болезненно. Пусть внешне он выглядел старше нее всего на пару лет, но в некотором роде, воспринимал себя отцом, которого у нее никогда не было. Других детей у него за эту жизнь так и не появилось. - Кстати говоря, - подбородок девушки был отпущен и мастер Полл вернулся к разговору со своим сподвижником, - Мы с Сорзус и остальными нашли способ, как решить... кадровый голод. - И как? - Рем скептически изогнул бровь. Он был хорошим командиром, но абсолютно безжалостным. Пусть избегал совсем уж мясницких стратегий, но солдат совсем не берег. Люди, не отмеченные Силой, в глазах Ремулуса Дрейпы были расходным материалом уже тогда. Задолго до того, как он окончательно пал на Темную Сторону. Им двигали только жажда сражений и собственная, идиотская философия. Пусть он опасался неистовствовать в открытую, ведь ни Полл, ни Син, ни Муур с Ксаан, не приняли бы методов, которых Дрейпа так жаждал. Но, с каждым годом, число желающих вступить в ряды армий раскольников снижалось. - Идем со мной, мм? - многообещающие ухмыльнулся алхимик, поманив его пальцем, - Я покажу тебе, что имею в виду, - он снова посмотрел на шокированную девушку, - Подожди нас пока наверху, ладно? Карнесс присмотрит за тобой. Ничего не бойся. Ты среди своих. Презентация первого терентатека была настоящему Аджанте Поллу неинтересна и, проводив их взглядом, он остался стоять в комнате. Алхимик тогда почти неделю не спал, следя за процессом создания существа, которое теперь мог создать, просто щелкнув пальцами. Если кратко, то Рем не поверил, что от таких солдат будет польза. А потом, алхимик предложил ему самому попробовать на зуб костяной доспех монстра. Сильнейший фехтовальщик своей эпохи, но слишком самоуверенный и неготовый к такому вызову, Рем едва не погиб и был вынужден признать, что Аджанта предлагает надежный выход из сложившейся ситуации. Алхимические твари действительно могли спасти положение. И лучше бы он в тот день действительно умер! Уже тогда было за что казнить предателя, хоть алхимик еще об этом не знал. Но опоздай он всего на пару секунд - и многие остались бы живы. Может и война бы закончилась как-нибудь иначе? Уже не имеет значения. Даже Сорзус всего не предвидела, так куда ему с его пятью секундами? Оставшись в комнате один, он так глубоко задумался, что не сразу понял - декорации сна снова изменились. Знакомое, тяжелое присутствие накатило волной, заставив его встрепенуться и заозираться по сторонам. Как всегда, невовремя. - Здравствуй, Абелот? - неуверенно протянул ситх, косясь по сторонам в поисках незваной гостьи, - Как продвигается твоя охота, мм? Пустота вокруг ворочалась молча, будто что-то обдумывая. Ответом его, так никто и не удостоил. Странно, обычно она гораздо общительнее. - Неужели, ты просто по мне соскучилась? - фыркнул Тору, весело задрав бровь и стараясь не думать о собственных, вспотевших ладонях. - Помоги... помоги мне... прошу тебя... - забубнило вокруг. В углах комнаты клубилась дымная чернота, стягиваясь к центру помещения. Неужели, она решилась показаться ему лично? Раньше всегда таращилась из пустоты, словно стеснялась чего-то, - Мне нужна помощь... ты поможешь мне? Поможешь мне? Помоги... Пустота канючила, почти надрывалась и алхимик, к своему изумлению, ощутил ее уязвимость. Абелот сейчас переживает не лучшие мгновения своей жизни, хотя и не худшие, если верить той истории с ее возлюбленным. Черная субстанция вела себя странно. Темные углы комнаты теперь освещены равномерно, хотя свет единственной лампы не достигал их. Абелот воплощалась из обычных теней, постепенно формируясь в антропоморфную фигуру. Две далекие звезды уставились на Тору с нетипичной для нее мольбой. Она не лжет. - С чем тебе нужна помощь? - алхимик отчего-то напрягся. Все это пугало его даже больше, чем ее сумасшедшее любопытство, с которым Абелот преследовала его в прошлом. Плохое что-то у него предчувствие, - Неужели, Ооцуцуки оказались настолько сильными, мм? - Ничто... обманщики - ничто... - зашелестело из подергивающегося облака, пока то стягивалось, четче обрисовывая ее фигуру, - Мать наказала их... почти всех... наказала их... - Почти? - сложно сказать, почему, но это ее "почти" заставило ситха задержать дыхание. Сложно было сохранить безмятежность на лице, когда он это услышал. - Только двое остались... прячутся... прячутся от меня... помоги... найти их... - И как предлагаешь мне их искать? - ядовито-оранжевая бровь взлетела вверх, а сам Тору сделал непроизвольный шаг назад, когда на уровне его лица сформировалось другое. А она действительно жуткая! Красивое женское лицо правильной формы. Но желтовато-бледное, изуродованное черными провалами глазниц, из которых на него таращатся две крохотные, белесые точки. Рот, будто разорван от уха и до уха, а сама пасть усеяна кое-как натыканными зубами-иглами. Даже не клыки, чтобы рвать добычу. Скорее уж просто средство для устрашения. И святые ситхи, это действительно страшно! - Раз они даже от тебя спрятались, мм? - Ты найдешь... мать знает... найдешь их... - голос по-прежнему звучал отовсюду сразу, будто и не она говорила. Руки, так и не получившие четкой формы, сочащиеся черным дымом, молитвенно сложились на груди, - Ты поможешь? Ты поможешь мне? Пожалуйста... - Ну, одного я тоже ищу, - он снова оглядел ее с ног до головы, кое-как сдержав дрожь сверхъестественного отвращения. Все же, не облик Абелот ему так неприятен. Есть во вселенной и более противные создания. Что-то другое в ней отталкивает. Чуждое лично ему, но алхимик никак не мог понять, что именно. Стойкое чувство, будто он уже сталкивался с подобным раньше, никак не желало покидать его. И все же, он точно знал, что с Абелот впервые увиделся на Корбосе, в день своей прошлой смерти и раньше они не пересекались. Да что с ним такое? Она просит о помощи, но ничем лично ему не грозит. Не он ли сам как-то подумал, что неплохо было бы заключить с ней что-то вроде союза? Да, дурацкая была идея - ситх это признавал. Но раз она сама к нему с этим пришла... - Хорошо, я помогу тебе его найти. Но по поводу второго, Ооцуцуки Кагуя сейчас мертва. Даже хуже, чем мертва, мм? Ее расчленили и оставили вечно гнить в пустоте, разве так не лучше для тебя? Чем не месть? - НЕТ!!! - утробно взревело вокруг и хрупкая женская фигурка вдруг пошла рябью, вся изломалась противоестественными судорогами, - Мне нужны оба... оба... они... своими руками... отомщу! - истерика. Ну кто бы мог подумать? - Думаешь, можешь наказать ее еще более жестоко? - искренне удивился алхимик, - Я бы вряд ли придумал участь, страшнее этой. - Почему ты... почему не хочешь... ты не поможешь... - захныкало вокруг, а эхо от ее слов сползалось в точку перед ним, возвращая ощущение, что говорит все таки она сама. Абелот пыталась стать понятной ему или просто соскучилась по человеческой форме, - Почему... почему ты не хочешь помочь... нет! Мне не справится без тебя! - Но какой в этом смысл? - начал он, как вдруг перед глазами замелькали втиснутые в его разум, навеянные чужой волей картины, сопровождаемые истошным, нечленораздельным воплем. Она решила, что убедить не получится и начала запугивать. Оочимару, с уродливой гримасой на лице, бьется головой об стену, пока не сползает по ней на пол, оставляя за собой кровавый след. Минами, с бешеным хохотом атакующая простых жителей Конохи. Итачи приходится лично ее убить, чтобы спасти деревню. Кимимаро протыкает серыми костями застывшую в ужасе Гурен, после чего расправляется с Хаку и кончает с собой. Он в сознании. Каждое действие сопровождается всхлипами - Абелот заставила его смотреть. Мирай отрезает голову Юкимару и безумно хохочет. Из ее глазниц, по лицу распространяется клубящаяся тьма. Ранмару... - Прекрати! Хватит! - картины расправы над всем, что у него есть, всерьез взбесили алхимика. Мощный натиск его Силы разметал иллюзорный облик чудовища по углам комнаты - он ни в чем не уступает ей. Но и навредить по-настоящему увы, не может. Как и она - ему. Дурацкий паритет! - Ты не понимаешь, о чем просишь, Абелот! Один из тех, кто должен погибнуть для воскрешения Кагуи - тоже мне дорог! Я не хочу, чтобы кто-то из них... - Один... - зарычало из ниоткуда, - Один... или все... И все. Она ушла, оставив Тору наедине с собственным, бешено стучащим сердцем. Сон закончился мгновенно и ситх рывком сел на кровати, тревожным взглядом уставившись на все еще ночное небо. Он говорил, что ему жаль Абелот? Бессмертный не собирался отказываться от своих слов, но сейчас сочувствию пришлось потесниться. Жгучая, кипящая ненависть села рядышком и тесно прижалась к способности сопереживать, будто эти двое были любовниками. Жалко несчастную женщину. Но ненавидит он ее все-таки сильнее, чем сочувствует. Примерно так сильно, как ненавидит собственную неспособность, хоть чем-нибудь ударить в ответ, да побольнее. В отличие от него, у Абелот нет слабостей и терять ей уже давно нечего. Все очень паршиво. Нужно что-то придумать, пока не стало поздно. Она не сказала, сколько времени согласится ждать, но вечно терпеть точно не станет. Абелот почти дорвалась до завершения своей мести, выйдя в ней на финишную прямую. Теперь ее никак не остановить. "Хватит вертеться, стой ровно! Дай мне убить тебя!" Алхимик замер, выпучив глаза в ночную тьму. Что-что? "Не представляю, откуда Рью его достал и почему так легко бросил в бой. Может он просто не ожидал, что ты победишь?" "Гаара, Югито Ни, Каратачи Ягура, Роуши, Хан, Утаката... кто сейчас в Водопаде - не знаю, Би из Кумогакуре и с Узумаки Наруто ты уже знаком. Это - все..." За окном надрывался сверчок, а Тору сидел и глупо хлопал глазами, вспоминая того разобиженного на весь мир пацана, которого однажды успокаивал в стране Медведя. Девять биджуу и девять джинчуурики, по одному на каждого. Орочимару их ему перечислил и мелкого засранца среди них не было. Конечно, в этом мире есть и другие гадости, обладающие огромной мощью. Иногда у них тоже случаются свои "джинчуурики", хотя это едва ли не опасней, чем игры с хвостатыми. Но в бою с тем парнем, алхимик отчетливо видел хвост, который сформировала чакра, когда джинчуурики окончательно потерял над собой контроль. Хвосты из чакры - это особенность биджуу и только биджуу. Сложно сказать, поможет ли память о загадочном десятом джинчуурики в его проблеме. Может и нет, но вдруг есть способ, самому создать решение? И кстати. Если после извлечения биджуу, джинчуурики умирает, то как так вышло, что в сраной книге Рью, Наруто сражался с возродившейся Кагуей? Хатта с два он вообще ее встретил! - Сора, - вспомнилось нужное имя и ситх вскочил с кровати, принявшись суматошно одеваться. Ему нужен Орочи, нужен Итачи. Оба и срочно. Рью! Ему нужен Рью и все, что тот знает о Соре и его хвосте. И Пейн. Хорошо, что за ним есть, кому приглядеть. Его появление сейчас было бы очень некстати.