Участь Омеги

Сокджин плавал в тёплом море. Ему было уютно и хорошо. Но настойчивый голос Чонгука продолжал его звать: — Джини, очнись… Ты должен, Джини… Сокджин не понимал: кому и что он должен. Почему Чонгук такой настойчивый, и почему не хочет оставить его в покое? Джину тут так тепло, так уютно. Хо-ро-шо… И больше не больно. Он категорически не хочет возвращаться. — Джини, пожалуйста…. Нет он не хочет. — Джини, ты нужен мне… Без тебя так плохо. Так холодно… Ты же моё солнце, Джини. Ты только свети, пусть не со мной, пусть не для меня, ты только свети. *** Когда Сокджин пришёл в себя, в палате было темно и тихо. Только равномерный шум приборов, к которым он был подключен, разбавлял эту тишину. В памяти всплыло то, как он вернулся из клуба домой, как дождался Техёна и попросил у него развод, как Тэхён опять сорвался и как накинулся на него голодным зверем. Помнит, как ему было больно. Опять и снова. Опять и снова. А потом, вдруг, ему стало всё равно. Он будто со стороны увидел себя. Как доставал пузырек со снотворным. Как тщательно отмерял дозу. Вспомнил для чего он это сделал. И не жалел. Только почему у него не получилось? Судя по всему — он в больнице. Видимо его откачали. Видимо спасли. Но не это расстроило Джина, а то что его Альфы не оказалось рядом. «Значит вот как он обо мне волнуется. Значит и не было там любви. Только инстинкты и истинность…», — подумал он. Слёзы комом встали в горле. Приборы запищали и в палату влетел сначала Чонгук, за ним несколько врачей. — Джини! Ты очнулся! Слава Богу! Ты так долго был без сознания, мы уже и не надеялись… Ты так нас всех напугал. «Чонгук? Что он тут делает? Почему он. Почему не Техён?»… Сокджин пытался разглядеть своего Альфу через чужие спины и не видел. Голос доктора пробрался сквозь шум в его голове: — Как вы себя чувствуете? Вы можете говорить? Сокджин разомкнул пересохшие губы и с усилием воли ответил тихим хриплым шёпотом: — Могу. — Пошевелите, пожалуйста, пальцами на правой руке. Дышать легко? — Нор… нормально… — Отлично! Думаю кризис миновал. Теперь Вы пойдëте на поправку. Ваш друг так переживал, караулил у Вашей кровати денно и нощно. — Гуки? — Я здесь, Джини. Всё хорошо. Теперь всё будет хорошо. — А… Тэхён. Где он? Чонгук на мгновение замялся и странно переглянулся с врачом. Доктор взял всё в свои руки. — Вам сейчас нельзя много разговаривать. Ваш друг вернётся позже, а мы сейчас поставим капельницу и нужно будет тихонько полежать. Вставать категорически нельзя. Может быть через несколько дней, когда мы полностью убедимся, что всё пришло в норму. Доктор взглядом показал Чонгуку на дверь. Тот кивнул, но прежде чем покинуть палату, подошёл к кровати и взял в свои руки ладошку Омеги. — Джини, я скоро вернусь. Ты слушайся доктора и набирайся сил. Джин почувствовал крепкое, но аккуратное пожатие. — Будь молодцом. Хорошо? — Хорошо. Чонгук отпустил его руку и вышел из палаты, а Сокджину подсоединили капельницу, и он снова начал куда-то уплывать. *** — Намджун. Я не знаю, как я ему скажу об этом, — Чонгук с силой стиснул телефонную трубку. — Ну кто-то должен. — Я не смогу. — Послушай, Чонгук, — голос Намджуна звучал твёрдо, но немного устало, — близких друзей у Сокджина нет. Родителей он уже похоронил. И сейчас ты единственный, кто может это сделать. — Я боюсь, Намджун. — С ним могу поговорить и я, но ты же знаешь, что он меня терпеть не может. — Хорошо. Я сделаю это. Только ты будь неподалёку. Чонгук впился пальцами себе в волосы. — Ты хочешь, чтобы я приехал в больницу? — спросил старший Альфа у брата. — Да. Хочу, — ответил Чонгук. — Ну, если тебе так будет легче… — Будет. — Хорошо. Я сейчас буду. *** Чимин сидел в углу мягкого дивана и щёлкал пультом от телевизора. Заметив, что Намджун начал одевать пиджак, он поинтересовался: — Ты уезжаешь? — Помнишь, я тебе рассказывал про Омегу моего друга, — ответил Намджун, — он пришёл в себя, и настало время рассказать ему, чем его супруг пожертвовал ради него. Кроме того, так уж вышло, что Джин является истинным для Чонгука. И сейчас им предстоит поговорить. — Как это возможно? У него же супруг истинный? Или я что-то путаю. — Все верно, Чимин-и. Но и так бывает, хотя и не должно происходить. Это как сбой системы. Хотя с истинностью всегда всё сложно… Обычно мы можем выбрать себе в пару любого Омегу, а Омеги соответственно Альфу, но если у нас находится истинный, то у нас не хватает сил идти против своей природы, истинность — она сильнее разума и остальных привязанностей. Её не возможно победить или обмануть. Намджун задумался. — Как же это сложно, — вздохнул Чимин, — Я, пожалуй, не хочу для себя истинного. Мне и без него не плохо живется. — Ты такой ребёнок… Намджун мягко улыбнулся, и две ямочки заиграли на его щеках. Чимин завис от этой картины. Он по прежнему воспринимал Намджуна, как очень сурового Альфу, и никак не мог привыкнуть к тому, каким Намджун может быть «домашним». Чимину очень нравился его брутальный аромат табака с лёгким шлейфом коньяка. От него у Омеги сладко тянуло низ живота, и его внутренний Омега уже весь мозг ему проел, представляя перед сном, каким волевым может быть этот Альфа в момент близости. Одним словом Намджун его интриговал и он его больше не боялся. — О чëм ты задумался? — разорвал возникнувшую тишину Намджун. — О тебе, — честно ответил Чимин. — И что ты обо мне думаешь? — Не скажу. Ты лучше расскажи мне ещё немного про истинность. Намджун помолчал немного, потом со вздохом сказал: — Истинность, Чимин, это одновременно и рай, и ад. Это когда ты ловишь каждый его вздох. Когда ты не можешь отказать себе в том, чтобы сделать его своим. Когда хочется пометить и спрятать от всего мира. Когда от близости перестаëшь дышать, а слияние подобно взрыву сверхновой. — Ты говоришь так, будто сам испытал это. Намджун замер. Воздух вокруг них с Чимином вдруг стал тягучим и тяжёлым. Омега внимательно посмотрел на Альфу и ждал, что тот ещё ему скажет. — Я встретил своего истинного, — наконец, ответил Намджун, — но вместо рая на земле, я принес ему лишь боль… Истинность, Чимин, не всегда значит любовь. Мой истинный меня никогда не любил. Он меня ненавидел. — Он умер? — Нет, Чимин. Он жив. Я его отпустил. Он сейчас живёт в другой стране, далеко отсюда. И я давно смирился с тем, что нам никогда не быть вместе. Место, которое он когда-то занимал в моём сердце пустует. И от этого иногда становится… просто невыносимо. Намджун поднял голову и посмотрел на Чимина. Омега серьёзно его слушал. Было видно, что Чимин принял близко к сердцу, сказанное Альфой. Сопереживание отразилось на его лице. — Намджун, — Омега немного поддался вперёд. — Да, Чимин. — Хочешь я попробую заполнить эту пустоту? Эти наивные глаза напротив. … и осколок, давным-давно сидевший в груди Намджуна, дрогнул. — Я не против, Чимин-и. Омега несмело улыбнулся. — Тогда давай с тобой… спать вместе. — Ничего себе предложение! — Намджун удивлённо поднял брови. — Дело в том, — попытался объяснить Омега, — что я не люблю и не привык спать один. После той аварии, — Чимин замялся, — ну когда затонул паром и когда погибла моя семья, мне часто снились кошмары, и Хосок разрешал мне спать вместе с ним. Постепенно страх и одиночество отступили, но я привык к тому, что кто-то всегда находится рядом. А сейчас, ты мне выделил такую огромную кровать, и мне на ней очень удобно, правда. — Но? — Я снова начал чувствовать себя одиноким. Я боюсь, что те кошмары вернутся. — А ты не думал о том, что я не выдержу такой близости? Я Альфа Чимин, а у Альф на Омег особая реакция, особенно на таких красивых и сладких как ты. Намджун усмехнулся по доброму. — Я думаю, то ты не обидишь меня, — уверенно сказал Чимин. — Я доверяю тебе. — Доверяешь? — Да. Намджун немного подумал. Взвесил все за и против. Наконец, сказал: — Решено. Сегодня ты переезжаешь ко мне в спальню. А сейчас, мне нужно в больницу к брату. Я должен поддержать Чонгука. Собирайся, я тебя отвезу к Хосоку, побудешь пока у него, а вечером я заберу тебя домой. *** Чонгук кусал губы и большими шагами нервно мерил больничный коридор. Что он скажет Джину? Что ответит на его вопрос: «Где Тэхён?». Как он скажет Омеге, что его Альфы больше нет? Он знает, что между Тэхёном и Джином произошла ссора. Знает, что Альфа изменил своему Омеге, и знает что чувствовал тогда Джин. Но не смотря на всё это, Чонгук боялся того, как Джин воспримет информацию о том, что Тэхён больше к нему никогда не придёт. Что больше никогда не прикоснётся и не обнимет. Не согреет своим теплом и не окутает своим запахом. Кроме того, Чонгук волновался, как теперь Джин будет реагировать на него самого, на Чонгука? Может быть теперь Джин почувствует его так, как Чонгук его давно чувствует. Может он примет его как Альфу? Может позволит ему быть рядом? Чонгук остановился, на миг представив перед глазами эту картину. Он шумно сглотнул. О чëм он, вообще, думает?! Альфа тряхнул головой и мысленно отвесил себе пощёчину. Нет, так нельзя… Он снова зашагал по коридору туда и обратно. Последние несколько недель Чонгук почти ничего не ел и очень плохо спал. Под глазами залегли тени. Альфа скинул несколько килограммов. Его нервы были на пределе. Ещё чуть-чуть и он сам станет пациентом этой клиники. Намджун, прибывший немногим позднее, и с ходу оценив обстановку, заставил Чонгука спуститься в буфет и немного поесть. Потом он плеснул ему в кофе немного коньяка и только после этого, согласился вернуться к палате Сокджина. Им предстоял непростой разговор с Омегой, в груди которого уже довольно уверенно билось сердце его Альфы.