Открыв глаза, Ваньинь не сразу понимает где находится. Она медленно обводит комнату ещё затуманенным взглядом и понимает, что это выделенные им с Сичэнем покои в Безночном Городе. Но… она не помнит, как вернулась сюда вчера. То есть, уже сегодня, за полночь ведь было. Последнее её воспоминание — разговор с Нефритом возле павильона. Было так странно, даже немного боязно произносить всё это вслух. Как будто стоит сказать — и окажется, что это лишь плод больного воображения. Но Хуань верил. Был в шоке, и всё же верил каждому слову, так же как когда девушка поделилась с ним догадками о стёртой памяти. Чэн видела эту веру в его серьёзных внимательных глазах, чувствовала в тепле мягко сжимающей её плечо руки. И опасения таяли, пока не обратились прахом. А потом заклинатели лежали на траве, глядя в застилающий небо изумрудный купол, и гадали, кем Инь могла быть и как ускорить возвращение памяти. Девушка уютно устроилась головой на плече парня и нежилась под перебирающими растрепавшиеся пряди ласковыми пальцами. Видимо тогда и задремала.
— Доброе утро. — раздаётся от двери голос Сичэня — Ты выспалась?
— Доброе. Да, вполне.
О бурной ночи напоминает только лёгкое головокружение… И отпечатавшиеся в памяти обрывки сна! Подскочив как пружина, Ваньинь жестом подзывает Нефрита, и когда он садится рядом, взбудораженно шепчет:
— Кажется, у меня было видение.
У Хуаня вырывается потрясённый выдох.
— Такое же расплывчатое? — он с горящими глазами подаётся к заклинательнице — Помнишь что-нибудь?
— Да, не лучше предыдущего. — вздыхает она, но стоит вспомнить его обрывки, душу охватывает приятное волнение — Я помню ночной клуб где-то на окраине и потрясающую рок-музыку.
Ваньинь блаженно прикрывает глаза.
— Ярче всего я запомнила певца. То есть… — смешавшись, девушка щёлкает пальцами, подбирая слова — Понимаешь, мне сложно объяснить, но… В общем, когда я представляю его, будто смотрю на сверхновую в космосе: он прекрасен и поёт как ангел — я знаю это, но не могу вспомнить ни лица, ни голоса.
— Раз уж шестое чувство подсказывает тебе, что этот человек важен, я уверен: ты его ещё вспомнишь. — обнадёживает её Хуань, как вдруг у него появляется догадка — А кстати, это не может быть Вэнь Цюнлинь?
Инь задумчиво хмурится, пытаясь сопоставить два этих образа. Что-то неуловимое роднит их, заклинательница сердцем чует это, но всё равно не может представить один продолжением другого. Даже с учётом того, что успела узнать о Цюнлине.
— Вряд ли. — делится она с Нефритом — Что-то общее у них есть, но я не думаю, что это одна и та же душа.
— Значит, доверимся твоей интуиции. — кивает Сичэнь.
Тут его взгляд падает на часы:
— О, можно уже собираться. — замечает он, встрепенувшись — Помочь тебе сменить бинт?
Чэн тоже смотрит на время — семь с копейками. Она отбрасывает одеяло и вскакивает на ноги.
— Сперва мне надо пробраться в покои Мадам Юй. — от мысли, что придётся лезть в пасть к этой мегере даже без такой элементарной подстраховки как снотворное, трясутся поджилки, однако другой возможности не представится ещё долго — Побудешь на стрёме?
Сомнительно, конечно, что кто-то полезет к Пурпурной Паучихе без стука, тем более с утра, но заклинательнице так будет спокойнее. А это значит меньше шансов запаниковать и натворить херни.
— Хорошо. — легко соглашается Сичэнь и интересуется — А что ты собираешься сделать?
Предштормовое небо глаз Ваньинь озаряют искры азарта:
— Я хочу украсть Цзыдянь. — предвкушающе усмехается она.
Заклинатель словно налетает на невидимую стену.
— Постой. — на вмиг посерьезневшем лице отражается настоящий страх — Если столь ценный артефакт пропадёт в Клане Вэнь, Мадам Юй непременно разожжёт конфликт.
«А в преддверие войны это может стать поводом для нападения. Или Вэнь Жохань взбесится и бросит основные силы на Юньмэн Цзян, чтобы отомстить», — понимает Ваньинь, холодея от того, что готова была так беспечно подставить свой орден. Гули, чем она теперь лучше Вэй Усяня?! Тяжело сглотнув, девушка признаёт:
— Ты прав, это было глупо. — голос звучит глухо.
Прохладно-тёплая ладонь ложится на щёку, ласково поглаживая, и Инь, млея, накрывает своей, прижимает ближе. Вдруг в голове щёлкает:
— Но если Цзыдянь исчезнет уже в Пристани Лотоса, это будет внутренним делом Ордена Цзян.
— Отличная идея. — широко улыбается Хуань, очерчивая большим пальцем точёную скулу —
Заклинательница качает головой. Да, она хотела бы поехать вместе, вот только:
— Я справлюсь. Возвращайся в Гусу. Проверь, как идёт вербовка, начни сканировать домик на предмет запирающих заклинаний… — реакция Хуаня на слова Ваньинь о призраке красноречивее тысячи слов дала понять, как для него это важно — Тем более, вы с Мэн Яо наверняка соскучились.
Последнюю фразу она произносит уже крепком кольце порывисто обвивших её рук.
— Спасибо. — в этом простом слове столько сердечности, что Чэн ощущает, как опасно обожгло глаза и поспешно впивается зубами во внутреннюю сторону щеки.
Нельзя слишком увлекаться. Нельзя забывать: она лишь прикрытие. Пусть она и стала по-своему дорога Хуаню, Мэн Яо — его единственная любовь. И Ваньинь не в праве посягать на их чувство. Проглотив быстро заполняющую рот кровь, девушка просто прижимается к другу покрепче, позволяя себе окунуться в его тепло и потеряться во времени. В этих объятиях нет никакого подтекста, значит можно. Потом Хуань помогает ей обработать раны и сменить повязки. Ну, как помогает… Делает всё сам, пока Инь продолжает беззастенчиво млеть под нежными прикосновениями, лишь иногда кусая себя за щёку, чтобы не улететь окончательно, а то чего доброго выдаст себя с потрохами. Только когда юноша уходит вылить воду и выбросить окровавленный бинт, девушка немного приходит в себя и вспоминает, что забыла кое о чём спросить.
— Хуань, — зовёт она, когда он возвращается — это ты меня сюда принёс?
— Да, не хотел лишний раз дёргать. Тебе сейчас стоит больше отдыхать.
От плещущей в солнечном взгляде заботы кровь приливает к щекам. А Чэн может лишь поспешно прикрыть волосами горящий румянец и, опустив взгляд, прошептать:
— Спасибо.
Когда она решается поднять взгляд, Сичэнь уже закидывает на плечо сумку с вещами: видимо собрался ещё ночью. Ваньинь с тревогой смотрит на его ногу.
— А сам не хочешь обработать ранение? — лететь на мече с больной ногой и так опасная идея, а уж одному и в спешке, на эмоциях забывая следить за своим состоянием…
— Уже: как раз перед тем как ты проснулась. Я буду осторожен, не волнуйся. — Хуань подходит к ней и кладёт руки на плечи — Я попрощаюсь с Главой Вэнь отдельно, сошлюсь на дела в Облачных Глубинах.
— Ладно. — в глубине души Инь страшно отпускать друга одного к этому психу, но она напоминает себе, что Нефрит со своими замшелыми старейшинами уже собаку съел в дипломатии.
Заклинательница проводит рукой по шёлковым волосам, пропуская между пальцами хвост лобной ленты, и долго всматривается в родное лицо. Пускай разлука предстоит недолгая, на душе тоскливо. Хуань зарывается пальцами в короткие пряди на её затылке и на мгновение прижимается ко лбу узором лобной ленты. Сердце пропускает удар: от этого интимного жеста каждый раз волнительно точно в первый.
***
Прежде чем идти раскланиваться с Главой Вэнь, Сичэнь заворачивает в выделенные гостям из Юньмэна покои. Хоть он и не сможет быть рядом с А-Чэн на вылазке в Пристани Лотоса, он хочет удостовериться, что подруга не останется там одна как перст перед с детства запугивавшей её фурией. В груди теплеет при одном воспоминании о том, как Инь после ночных откровений задремала на его плече. Такая расслабленная, с лёгкой умиротворённой улыбкой на губах. Так доверчиво прильнула к груди, когда юноша осторожно поднял её на руки. Дыхание перехватило от умиления, когда Хуань любовался это чудо, радуясь, что кошмары оставили её в покое. Лизнувший лицо сквозняк возвращает в настоящее.
— Цзеу-Цзюнь, — с приветливой улыбкой произносит Фиолетовое Чудо, жестом приглашая в комнату — вы с Ваньинь улетаете?
— Только я, — отзывает Лань, проходя — А-Чэн решила отправиться с вами.
Дождавшись, пока Цзян Фэнмянь завершит активацию глушащего талисмана, Нефрит добавляет, инстинктивно понижая голос:
— Она собирается украсть Цзыдянь.
Глаза цвета предштормового неба расширяются в удивлении, а в следующий миг лицо Чуда озаряет шальная улыбка. Правда, оно тут же тушуется совсем как дочь и, заскользив взглядом по стенам, взволнованно спрашивает:
— Я могу помочь?
— Я уверен, что да. — замолкнув на мгновение, Сичэнь ловит полный противоречивых чувств взгляд — Об этом я и хотел поговорить. Понимаете, хоть А-Чэн и учится принимать помощь, ей до сих пор тяжело самой просить об этом. И…
Юноша начинает теребить конец ленты, пытаясь подобрать слова:
— Дело в том, что мне показалось… — он на секунду заминается, но Фэнмянь слушает спокойно и смотрит открыто, готовый принять всё, что может услышать, и это придаёт смелости — что я заметил между вами какое-то напряжение.
— Это правда. — мужчина скрещивает руки на груди и снова прячет глаза, но словно чужой голос уже не скрыть — Я был плохим родителем.
Хуань беззвучно вздыхает. Судя по тому, каким зашуганным зверёнышем была подруга в начале их знакомства, это, увы, возможно. И всё же он уверен:
— Наверняка у вас были на то причины.
На губах Цзян Фэнмяня отражается тень печальной улыбки:
— Всё сложно… — тени длинных ресниц слишком быстро трепещут на его щеках, голос звучит глухо — Это долгая и очень личная история — я сейчас не готов ей делиться.
Нефрит понимает. Он бы никогда не полез вот так без спроса в чужие взаимоотношения, однако сейчас слишком важно убедиться…
— Но можете не сомневаться, — Фиолетовое Чудо открыто смотрит ему в лицо, аметистовые глаза пылают решимостью — я не оставлю А-Чэн один на один с её миссией и сам предложу ей помощь.
— Спасибо. — Лань не сдерживает облегчённой улыбки.
Фэнмянь качает головой:
— Это я должен благодарить: я не уверен, осмелился бы проявить инициативу или нет, не будь этого разговора.
***
Раз уж до отлёта появилось время, Ваньинь решает поупражняться в управлении электричеством. В этот час прохожих уже попадается немало, но в саду довольно тихо, так что проникнуть к павильону удаётся без препятствий. Удостоверившись, что одна в этом уголке, заклинательница устраивается на полу так, чтобы её не было видно из окна, и сосредотачивается на фонарике. Продержав поле рассеянным около получаса, она начинает медленно поднимать руки над фонариком, пытаясь удлинить магические импульсы. Уже через пару минут кисти пробирает мелкая дрожь. Приходится до крови закусить губу и дышать через раз, чтобы не терять концентрацию. Но даже так, стоит увеличить расстояние ещё на несколько сантиметров, на висках выступает липкая испарина, а тремор захватывает всё тело. Воздух медленно, но верно кончается, голова кружится всё сильнее. Не обращая внимания на слабость, Инь пытается немного отползти от фонарика, но в этот момент взгляд туманится, девушка теряет равновесие и падает на предплечья.
С шипением выдохнув сквозь стиснутые зубы, заклинательница поднимается на подгибающихся руках и, игнорируя пульсирующие перед глазами тёмные пятна, снова подползает к фонарику. И только у неё получается собрать в кучу растревоженную ци и вновь направить её на электрическое поле, за окном мелькает чья-то тень. Проклятье! Вздрогнув, Ваньинь вскакивает, но ноги тут же подламываются, заставляя рухнуть на пол — приходится быстро отползать в ближайшую нишу, схватив фонарик. Как же бесит эта гулева слабость! И, как всегда, в самый неподходящий момент! Рука до боли сжимается на рукояти Саньду. Нет, мечом заклинательница сейчас точно даже завалящего Вэнь Чао не победит. Кусачие искры обволакивают кисти. А вот это уже может сработать. Только важно выждать момент: шанс будет всего один. Инь смаргивает пляшущие перед глазами точки и, сглотнув кровь из прокушенной щеки, выхватывает взглядом вошедшего — отец. От облегчения Чэн на мгновение расслабляется и сразу сползает на пол как мешок риса. Гули! Чтобы встать на ноги, приходится схватиться за стену. Ладно хоть взгляд Фэнмяня падает на девушку лишь когда она уже выпрямляется.
— Я тебя напугал? Извини.
Ваньинь украдкой щёлкает себя током по запястью. Только бы не свалиться перед ним как последняя слабачка, только бы не позориться!
— А… Всё нормально. — выдавливает из себя она.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — интересуется мужчина.
— Да, всё в порядке. — было бы кощунством грузить Фэнмяня своими проблемами в явно памятном для него месте.
Инь справится. Она же не конченная размазня! Так надо сваливать, как можно скорее, пока силы не закончились:
— Я здесь тренировалась. Уже ухожу.
Стараясь не шататься слишком палевно, она нетвёрдой походкой направляется к двери. Однако отец внезапно окликает:
— Ваньинь, постой.
Застигнутая врасплох Чэн едва не оступается, но кольнув отросшими ногтями ладони, восстанавливает равновесие и оборачивается. Фэнмянь опускается в позу лотоса прямо на пол, жестом приглашая последовать его примеру. Девушка падает напротив, пытаясь выровнять дыхание.
— Когда мы прощались с Цзеу-Цзюнем, он упомянул, что ты хочешь вернуть в Юньмэн, чтобы украсть Цзыдянь.
Но отец же не должен быть против… Или он считает, что Ваньинь не справится?
— Да, это так. — подтверждает заклинательница, молясь, чтобы Фэнмянь не заметил, как она напряглась — А что?
От загадочного взгляда и заговорщической улыбки сердце пропускает удар.
— Просто у меня появилась одна идея.
***
Естественно, Вэй Ин замечает её первым и привлекает всеобщее внимание, воскликнув:
— Мэймэй! — его губы растягиваются в улыбке довольного кота — Я знал, что моя любимая колючка не сможет сбежать, не попрощавшись!
— Ещё как смогла бы. — раздражённо бросает Ваньинь, отбиваясь от его загребущих рук — Вот только я полечу с вами: хочу забрать кое-какие вещи. Но скорее всего останусь в Пристани Лотоса на несколько дней: не хочу мотаться туда-сюда.
В следующий миг приходится зажать уши, а то барабанные перепонки не вынесли бы визга Вэй Усяня.
