Туман: Тени в дымке

      Ночь плотным покровом обняла город. Немного в отдалении, за домами, ещё слышится шум редких машин, голоса… Изредка долетает музыка из каких-то третьесортных круглосуточных забегаловок. В просветы между зданиями боязливо заглядывает мерцание фонарей. А здесь как в другом мире: темно совсем, тихо. Только тлеет огонёк сигареты да ухают чужеродно гулко по колдобинам тяжёлые каблуки. М-да. Самой не верится, что сюда сунулась: никогда и в мыслях не было забраться в такую глушь, да и рок никогда нравился. Но вот дёрнул же гуль подружку оставить в проигрывателе этот дурацкий CD! И что особенного было в той музыке? Треск ударных, долбящие басы, ещё и сочетание звуков дико странное…       А потом вместо хриплого, пропитого-прокуренного карканья не попадающего в ноты дебила раздался кристальный глубокий голос, так естественно слившийся воедино с мелодией, словно всегда неотделимо вёл её за собой. Девушка от неожиданности аж дышать перестала. А вслушавшись, убедившись, что нет никаких слуховых галлюцинаций, и вовсе забыла, как это делать. Этот бархатный баритон просто выбил из головы всё на свете. Она даже не запомнила, о чём были слова — слишком зачаровал сам звук этого колдовского пения. Весь тот вечер она витала в своих мыслях и отвечала невпопад. Как итог подружка за свои подколки: «Ты что, влюбилась?» — получила по губам. Девушки поцапались, и гостья гордо ушла. Но самое главное она к тому моменту уже выяснила: нашла упаковку от диска и переписала себе название группы, пока этой грёбаной приколистки не было в комнате.       Ветер облизывает холодом обнажённые плечи, выдёргивая из воспоминаний. Гули, ну дубарь! Этот фатин ни хрена не греет. Зато платье красивое. От особенно сильного порыва ледяного воздуха девушка зябко передёргивается, не позволяя себе нарушить осанку и обхватить плечи. И тут же поправляет тяжёлые тёмные очки, скрывающие половину лица. Приходится улучшать зрение с помощью ци, чтобы хоть что-то разглядеть в этой тьме сквозь красное марево полароидных стёкол. Но снимать нельзя. Если хоть один человек узнает, что шаталась по этим трущобам да ещё среди ночи, насмешек не оберёшься. Волосы перекрашены в тёмно-рыжий одноразовым тоником. Угробила часа три и несколько полотенец, но идеального результата всё равно добилась! Накладная чёлка закрывает лоб и подведённые брови, а её боковые пряди занавешивают щёки и линию скул.       Вышибала в захолустном клубе, мазнув равнодушным взглядом, проверяет билет и бросает:       — На концерте курить нельзя: правило выступающей группы.       Ха, если бы эта челядь только знала, кто перед ними! Но выдавать себя нельзя, так что сигарету приходится затушить. Света внутри мало: одни скрытые голубые лампы со стороны сцены. Народу тоже немного, так что вперёд протолкаться легко. По дороге девушка ловит на себе пару сальных взглядов, но достаточно, резко повернув голову, остро посмотреть в ответ, чтобы эти кобели трусливо уткнулись глазами в пол. В воздухе стоит гул голосов, фрики бродят по залу, рассаживаются, показывают друг другу что-то в дешманских телефонах, но на удивление никто не гыгыкает, не обжимается и не воняет помоями. Подрезав нагло прущую к облюбованному столику парочку, девушка откидывается на стуле и смотрит время на смартфоне — скоро уже должно начаться. И правда: через несколько минут в глубине сцены загорается бледный как луна прожектор, из затарахтевшей установки начинает ползти дым и из-за кулис появляются музыканты в расписных масках.       Взгляд мгновенно прикипает к плывущему впереди статному юноше с гитарой. Высокий, точёный, со струящимися длинными волосами, словно мерцающими в полумраке глубокими оттенками синего и фиолетового, он похож на эльфа из далёких сказаний о благородных героях и вечной любви. Плавное мановение изящной руки — и излучающая мягкий свет ци выводит перед зрителями: «Мы рады приветствовать вас на нашем концерте. Сегодня мы начинаем цикл «Вглубь веков» — стихи древних поэтов превратятся в рок-песни!» Вот это да. Звучит безумно, но, гули, если эти рокеры додумались до такого, они настоящие интеллигенты! Это неземное создание невесомо оглаживает струны, и те отзываются трелью весенней капели. А потом волшебный голос безо всякого микрофона разливается по всему залу, и в голове снова восхитительно пусто, а в сердце поселяется сладкий трепет.