Утро

      Нагумо налил воду в чайник и, поставив его на только что включённую плиту, отошёл к столу. Он взял телефон — ни одного нового оповещения. Молодой человек разблокировал его, спешно проверяя, прочитаны ли хотя бы его сообщения, но нет. Беспокойство росло с каждым часом. Да, Нагумо успокаивал себя, но сидеть дома вторые сутки без ответа становилось просто невыносимо. Он в который раз набрал номер Сузуно, но равнодушный женский голос спокойно сообщил, что телефон выключен.       Внезапно послышался звук открывающейся двери, и Нагумо, не мешкая, метнулся в коридор. Дверь распахнулась, и на пороге появился вымученный Сузуно. Сначала молодому человеку хотелось растерзать любовника, но вместо этого он просто сжал его в объятиях.       — Харуя, ты меня задушишь…       — А может я это и пытаюсь сделать, придурок! Я очень переживал за тебя, места себе не находил.       Сузуно усмехнулся, выпуская из рук сумку с вещами.       — Я обзвонил все больницы и морги. Я звонил в этот грёбанный аэропорт. Но ничего. Ничего! — Нагумо оттолкнул от себя любовника. — А ты ещё и на телефон не отвечаешь. Тебя где черти носили?       — Пойдём, я на кухне тебе всё расскажу. — устало выдохнул Сузуно. Он снял верхнюю одежду и наконец запер дверь. Оставив все вещи в коридоре, молодой человек направился на кухню, где, усадив Нагумо на стул, вымыл руки.       — Руку от волос убери.       Молодой человек, пропустив замечание любовника мимо ушей, встал к плите, принимаясь за варку утреннего кофе.       — Ты знаешь, что конференция затянулась. И про перенос рейса из-за непогоды тоже, вероятно, знаешь, раз звонил в аэропорт. Так вот, рейс переносили несколько раз. Но в итоге нам удалось вылететь, однако непогода нас всё же настигла, и самолёту пришлось изменить курс и совершить вынужденную посадку в Улсане. Но и там вылет отложили, так как уже здесь была совершенно не лётная погода. Даже когда мы были над Сеулом, мы долго не могли сесть. Даже не знаю, сколько кругов мы сделали над аэропортом. В общем, я всё это время был в пути.       — А позвонить-то ты мог?!       — Нет.       — Это ещё почему? — Нагумо подскочил, опрокидывая стул, и дёрнул Сузуно за руку, пальцы которой всё ещё были запущены в светлые пряди, будто бы чуть поредевшие с момента отъезда блондина. — Ты меня слышишь? Прекрати.       — Это успокаивает.       — Ага, конечно. Столько лет было привычкой и вдруг стало успокаивать.       — Харуя, успокойся. — Сузуно смирил любовника холодным взглядом и дёрнул руку, которую Нагумо упрямо не хотел отпускать. — Мне больно.       — А мне, думаешь, не больно?       — Прости. Я, правда, хотел позвонить. Но мой телефон умер, а…       — А у людей попросить слабо?       — Ты дашь мне сказать или нет?       Нагумо шумно выдохнул и тряхнул головой, отпуская чужую руку, покрасневшую там, где он держал её.       — Спасибо. Так вот. Попросить мне не сложно. Но до тебя я не дозвонился. У аппаратов, которые были в аэропортах, помехи на линии. Звонил тебе и с чужого телефона, но ты не ответил. И голосовое сообщение, видимо, ты тоже не прослушал.       — То есть я виноват?       — Я такого не говорил. Всё, хватит. Иначе и я заведусь. Главное же, что я вернулся. Живой и невредимый. Разве не так?       — Так, но…       — Никаких «но». — Сузуно шагнул к любовнику, кладя руки ему на плечи и заглядывая в глаза. — Харуя, я тебя прошу, пожалуйста, хватит. Я тоже очень переживал, что не могу тебя предупредить, что застрял в другом городе под Рождество. Да и зная тебя, предполагал, что ты себя изведёшь.       Нагумо усмехнулся.       — А ведь ты не лучше. Задержись ты ещё на пару дней, боюсь, приехал бы лысым.       — Очень смешно.       — Это грустно. Но я рад, что ты наконец-то дома.       — Я тоже…