2013 год
Vague003 — Drowning
Мама умерла во вторник, пятого числа. Ариса не была готова к этому. Несмотря на то, что смерть вот уже несколько лет протирала порог их дома. Она не готова была к тому, что однажды тело ее матери охладеет. К тому, что однажды она перестанет отвечать на ее голос. Что однажды в их квартире появится группа парамедиков в последний раз — чтобы забрать опостылевшее тело матери и больше никогда не появляться здесь снова. Никогда. Никогда. Она больше никогда не увидит свою маму. Не поговорит с ней. Не отведает ее фирменные онигири. Не даст заплести волосы. Весь смысл жизни Арисы последние несколько лет заключался в матери, в том, чтобы не дать ей умереть и подарить лучшую жизнь — ту, которую она заслуживает. Так что же ей делать теперь? Аккуратное прикосновение к плечу заставило Арису испуганно дернуться на месте, отмирая. — Госпожа Аоки, — мягко повторил парамедик — совсем молодой паренек с добрыми, но уставшими глазами. — Мы закончили. Подпишите, пожалуйста, заключение. — Да, конечно. — Ариса поднялась с кресла и на автомате потянулась к лицу, чтобы быстрым жестом смахнуть слезы, но вдруг с удивлением обнаружила, что щеки ее были сухими. Она не проронила ни слезинки. «Время смерти — 16:48». — Вот, пожалуйста. — Спасибо. Мы пришлем вам уведомление, как можно будет забирать тело для похорон. Мои соболезнования. — Благодарю. Парамедик отвесил последний поклон и, перехватив папку с документами, развернулся, чтобы направиться в сторону выхода вслед за процессией, увозящей на каталке упакованное в черный мешок тело. Так обезличенно. Ее мама теперь была всего лишь телом в мешке. Арисе с трудом верилось в происходящее. Нет, такого не могло быть, в том мешке была не ее мама. Ее мама сейчас лежит в своей комнате — наверняка снова заснула за просмотром «Музыкальной станции» с пультом в руке, который вот-вот упадет на пол и разбудит ее грохотом. Да, так и есть. Ариса сейчас войдет и увидит ее — немного уставшей, осунувшейся и снова облысевшей, но живой. Комната встретила ее пустотой и спертым запахом лекарств. Постель мамы была смята и наверняка все еще хранила в себе отголоски ее тепла. Окружившие кровать аппараты жизнеобеспечения все еще горели застывшими показателями. На тумбочке, по соседству с баночками с таблетками, лежал пульт и незаконченная книга по кулинарии. — Вот полегчает мне, и я снова начну готовить для тебя, Ари-чан. Видеть уже не могу эту здоровую еду. Голос матери прозвучал в голове так живо и отчетливо, что Ариса против воли вздрогнула и обернулась. Но рядом никого не было. Боль пронзила грудную клетку тупым лезвием. Арисе захотелось заплакать, закричать, сделать хоть что-то, чтобы дать ей выход, но она не могла. Слезы не шли, крик застрял судорогой в горле. Ей оставалось только онемевшими пальцами хвататься за грудь и часто-часто дышать, чтобы не потерять связь с реальностью. Вот только реальность упорно раскачивала пол под ногами. Одиночество сдавливало ребра. Она совершенно одна. Как же, оказывается, это страшно. Рука невольно потянулась к карману джинс, чтобы достать оттуда телефон. Пальцы на автомате нашли нужный номер в книге контактов. Риндо ответил на пятый гудок. — Йоу, Ари, как дела? — раздался в трубке его жизнерадостный голос, приглушенный шумом улицы. — Как раз собирался звонить, слушай, серьезный вопрос: кальмары или устрицы? Или, может, и то, и другое? — Риндо, — спокойно окликнула его Ариса. — Да, да, знаю, устриц есть сложно, да и руки потом от них воняют. Маки то же самое сказала. На фоне раздались недовольные причитания Маки. Точно. Они же договорились встретиться в новой квартире Хайтани, чтобы отметить новоселье. Ариса собиралась как раз туда, когда обнаружила, что… — Мама умерла. На том конце трубки повисло тяжелое молчание. Слышен был лишь гул машин, да разноцветные голоса толпы. — Мы едем, — коротко произнес Риндо севшим голосом. — Ты дома? — Да. Сбросив звонок, Ариса на слабых ногах прошла к креслу, стоящему около кровати, и упала в него, поджимая к себе ноги. Сколько ночей и дней она провела здесь, сидя подле матери, переживая за ее жизнь, разговаривая с ней часы напролет? Сколько раз рассматривала это фото, стоящее в рамке на тумбочке? На нем мама совсем молодая — девятнадцать лет, прямо как Арисе сейчас. Она стоит у станка в балетной студии, ярко улыбаясь в камеру. Может, голубые глаза Ариса получила и от отца, но улыбка у нее всегда была мамина. Улыбка, вздернутый нос, густые черные волосы. Она была ее воплощением. Рецидив случился три месяца назад. До этого мама почти год приближалась к ремиссии после операции и химиотерапии, чувствуя себя стабильно, пока один из регулярных осмотров не показал зарождение новых очагов опухоли. Врачи лишь сочувственно разводили руками: в этом возрасте риск рецидива и осложнений особенно велик. Рак — это не та болезнь, от которой можно навсегда излечиться и забыть. С ней приходится бороться всю жизнь, и лишь единицам везет. Мама в число этих единиц не входила. В этот раз болезнь протекала особенно тяжело — возможно, сыграло роль и то, что после стольких неудач мама начала опускать руки, как-никогда сильно чувствуя себя обузой. Ариса делала все возможное: старалась бодриться, поддерживала и даже согласилась перевезти маму из палаты в их квартиру, надеясь, что в родных стенах лечение пойдет лучше. Но этого не случилось. Мама увядала с каждым днем: собственная беспомощность, боль от химиотерапии, помутнение сознания. В какой-то момент Ариса и сама начала терять надежду, но сделать ей этого не позволяли близкие люди. Риндо и Маки были рядом постоянно. А еще… Ран. В последнее время они с Арисой все реже общались наедине, но даже так его колкие замечания, саркастичные выпады и острые взгляды держали ее в тонусе. Перед ним не хотелось расклеиваться. Перед ним хотелось быть сильной, чтобы доказать ему, что он не ошибался тогда, три года назад, когда говорил, что она со всем справится. С чувствами или без, Ран всегда занимал важное место в жизни Арисы. Однако, помимо этих троих, был еще один важный человек. Они с Итару начали встречаться по-настоящему полгода назад, когда Ариса поступила в столичный университет. Свидания в кафе, в кино, на фестивалях; сладкие поцелуи под салютом, по углам, за закрытой дверью; робкие прикосновения к коленкам, переплетенные пальцы, потаенные улыбки… Отношения с Итару были похожи на плывущий по ровной морской глади корабль. В небе ярко светит солнце, вода искрится лазурью, но где-то там над горизонтом проплывают едва заметные облака — тайны, — грозящие со временем собраться в огромную тучу, что затянет собой небо и вызовет разрушительный шторм. В последнее время их корабль начинало покачивать на мелких волнах. Чем больше они сближались, тем больше Итару входил в жизнь Арисы, тем ближе подбирался к ее тайнам и в итоге натыкался на возведенную ею стену, призванную эти тайны защитить. В открытую они не ссорились — оба предпочитали делать вид, что все прекрасно, и игнорировать уже заполонившие солнце облака. Но напряжение, с каждым разом становившееся все ощутимее и ощутимее, словно запах озона перед дождем, давало о себе знать. Для Арисы эти отношения из отдушины превратились в очередную ношу, но сдаваться она не собиралась — по-прежнему лелеяла надежду, что однажды сможет зажить нормально, и тогда у них с Итару все наладится. Они станут счастливейшей парой. Вот только так ли это? Услышав чужие шаги в коридоре, Ариса почувствовала укол вины: когда все случилось, она ведь даже не подумала о том, чтобы позвонить в первую очередь ему — своему парню. Вместо этого почти на автомате набрала номер Риндо. «Но он ведь с родителями в Йокогаме», — попыталась оправдать себя Ариса. «Не хочется отвлекать его». «Ты действительно считаешь, что семейная поездка в Йокогаму важнее того, что случилось у тебя?» — издевательски прошептало подсознание. Ариса упорно проигнорировала тот факт, что оно отчего-то говорило голосом Рана. Нет, не важнее. Просто у Арисы сейчас абсолютно не было сил, чтобы еще и притворяться перед ним. От навязчивых мыслей ее отвлекло появление друзей в комнате. — Боже, малышка, мне так жаль, — кинулась к ней с порога Маки. Ариса тут же оказалась в удушающем захвате ее объятий. В нос ударил запах духов и морепродуктов. Длинные высветленные волосы Маки заполонили ей весь обзор, но даже так, через просветы, она увидела, как к ней медленно подошел Риндо и присел на корточки перед креслом. Арису накрыло чувством дежа-вю. Три года назад они почти так же сидели в пустом больничном коридоре, когда у мамы случился очередной рецидив. Риндо тогда подарил ей надежду и шанс на обучение, а маме — дополнительные три года жизни. Если бы он тогда знал, чем все закончится, то все равно поступил бы так же? Ариса едва слышно всхлипнула, когда ее ладони оказались в крепкой хватке его чуть грубоватых, но теплых рук. Риндо ничего не говорил, но его поддержка ощущалась сквозь кожу. Ариса крепко сжала его руки в ответ и позволила себе разреветься. — Почему… почему это произошло? — произнесла дрожащим голосом Маки получасом спустя, аккуратным движением заправляя волнистую прядь волос за ухо. — Все ведь было хорошо. Всего пару дней назад госпожа Аоки приглашала нас на чай и выглядела так, будто идет на поправку. — Я не знаю, правда, — обреченно покачала головой Ариса, потирая опухшие от слез глаза. — Мне тоже казалось, что все налаживается, но… Но, очевидно, это частое явление. Пациентам кажется, будто они идут на поправку перед тем, как… Слова застряли в горле, не желая проходить дальше. Ариса тяжело сглотнула. — Чем мы можем помочь тебе? — подал голос Риндо, нервно проводя ладонью по светлым волосам, собранным в хвост на затылке. — Если нужды деньги на похороны или что-то еще, то говори смело, прошу, только не умалчивай. — Нет, Рин, спасибо. Все в порядке, — мягко остановила его Ариса. Она знала, как тяжело даются Риндо слова поддержки, и знала, что он пытается вместо этого выразить ее материально или действиями. — У меня есть сбережения. Просто будьте рядом, хорошо? Я… Я не хочу оставаться сейчас одной. Совсем не хочу. — Конечно, — тихо выдохнула в ее макушку Маки, вновь заключая в кольцо объятий. — Мы рядом, — прошептал Риндо, мягко сжимая их плечи. Ариса не смогла сдержать трогательной улыбки, что проступала сквозь боль и слезы. Она даже и не заметила, когда эти двое успели сдружиться — все произошло само собой, естественным образом. В какой-то момент Маки присоединилась к Риндо, Арисе и их регулярной традиции смотреть аниме по вечерам воскресенья, когда выдавалось свободное время. В какой-то момент Риндо перестал обращаться к Маки как к «Юки», а она перестала звать его «господин Хайтани». В какой-то момент они перестали быть просто знакомыми, связанными через Арису, и стали хорошими друзьями. — А ты, оказывается, не такой заносчивый, каким казался раньше, — усмехалась Маки. — А ты, оказывается, не такая стерва, — поддакивал Риндо. — О, милый, я все еще стерва, просто к вам двоим у меня особое отношение. Ариса обязательно бы подумала о том, что между ними вспыхнули романтические чувства, если бы не знала, что Риндо вот уже который год убивался по Джун, а Маки в принципе не могла смотреть на мужчин вне работы. Все трое — такие разношерстные и своеобразные, но каким-то образом им удалось найти общий язык. Повисшую скорбную тишину разрезал звук телефона Риндо. Тихо чертыхнувшись себе под нос, он быстро встал с места и поспешил скрыться в коридоре. — Да? — донесся его приглушенный голос оттуда. — Нет, Ран, я не могу сейчас приехать. Потом объясню. Да, важнее. Потом, сказал же. — Возникли дела? — поинтересовалась Ариса, когда Риндо вернулся обратно в комнату, пряча телефон во внутренний карман джинсовки. Тот бодро улыбнулся и мотнул головой: — Да нет, ничего важного. Ран как всегда бухтит, какие-то дела в клубе возникли. — Давай поедем туда. — Ари, все в порядке. Уверен, там ничего такого, с чем бы он не мог справиться сам. — Нет, Риндо, дело не в этом, — мягко возразила Ариса, зябко обхватывая себя руками и загнанно осматриваясь по сторонам. — Я просто… не хочу сейчас находиться здесь. Мне нужно хоть немного отвлечься, иначе я совсем сойду с ума. Возможно, она поступала неправильно. Прошло ведь всего лишь полтора часа со смерти мамы — ей положено было сейчас биться в истерике или тонуть в апатии, а не пытаться убежать от собственных чувств. Однако у Арисы не было сил выносить все это: стойкий запах лекарств, мамино присутствие, витающее вокруг, и чувство вины, наседающее на плечи. Она не успела. Не спасла ее. Так и не смогла стать достойной дочерью. — Малышка, ты уверена? — переспросила Маки, заботливо вытирая потеки слез со щек Арисы. — Да. Пожалуйста, давайте уедем отсюда.***
Назвать стены клуба «родными» не поворачивался язык, однако это не отменяло того факта, что, прибыв туда, Ариса почувствовала себя чуточку лучше, насколько это вообще было возможно. Казалось, будто звуконепроницаемые стены и не пропускающие дневной свет окна ограждали ее от всего мира, заключая в собственную вселенную. В этой вселенной по-иному текло время и ощущалось пространство. И дело было действительно не в стенах — совсем новых, к слову, — а в окружающих людях. Полирующая бокалы Джун — дерзкая улыбка ее сверкала ярче, чем начищенная дочиста посуда; как обычно недовольная чем-то госпожа Х., чей звонкий голос властно облетал все этажи; флиртующие с официантами Нана и Мэри — любили они вгонять в краску совсем еще молодых мальчишек в надежде, что те притащат им чего-нибудь вкусненького с кухни; добродушный громила Кенджи, что отпугивал нежеланных посетителей на входе и следил за порядком цепким взором из-под темных очков. Клуб, может и сменил локацию и название — с Playground на Tantra Tokyo, — но люди тут оставались прежними. Может, они не были самыми законопослушными, приличными или достойными единицами общества, но Ариса и сама таковой давно не являлась. Этих людей объединяло одно — с ними со всеми так или иначе сурово обошлась жизнь. Втянула в бешеный поток, перемолола и выплюнула на обочине. Разбитые игрушки — вот, кто они. Кто-то был разбит по вине других, кто-то изначально был создан с браком, кто-то собственноручно довел себя до такого состояния, но здесь никто в подробности не вдавался. Здесь никто не осуждал, не учил, как жить, и не лез в душу без надобности. Платить, правда, за это приходилось грязной работой или собственной кровью — тут уж кому как повезет. — Хэй, народ, паршиво выглядите. Все нормально? — Джун даже оторвалась от натирания бокалов, когда к барной стойке подошли Ариса, Маки и Риндо. Ребята многозначительно переглянулись и как по команде выдали синхронное: — Да, все отлично. Джун тихо усмехнулась себе под нос, недоверчиво сощурила густо-подведенные глаза, но все же промолчала, возвращаясь к прежнему делу. Ее блестящие короткие волосы, едва доходящие до плеч, ловили на себе отблески неоновой красной подсветки. Сплошь покрытые татуировками руки ловко разбирались со стаканами-бутылками-трубочками, виртуозно переставляя их с места на место, подведенные темно-коричневой помадой губы напевали под нос какую-то песню. За барной стойкой Джун чувствовала себя как рыба в воде. Маки тут же поспешила ткнуть Риндо локтем под ребра, заметив, как тот засмотрелся на нее. Встрепенувшись на месте, он нацепил на лицо серьезное выражение и как можно спокойнее поинтересовался у Джун: — Ран уже здесь? — Да, — кивнула она, ловко откручивая крышку ликера и вливая его в мерную чашечку. — И остальные тоже. В пятом зале. — Понял, спасибо, — выдохнул Риндо, потирая шею. А потом, переведя взгляд на Арису, произнес: — Ари, мне… — Все в порядке, — мягко прервала она его. — Иди. Внимательно оглядев ее, словно пытаясь высмотреть что-то, известное только ему, Риндо в итоге кивнул чему-то и направился было в сторону лестницы, как ему в спину донесся оклик Джун: — Господин Хайтани, что будете пить? Развернувшись к ней через плечо, он коротко дернул уголком губ и ответил: — Как обычно, солнце. — Я бы предложила вам налить, девочки, но увы, мне надо сначала обслужить людей сверху, — произнесла Джун, многозначительно стреляя глазами в сторону vip-зоны, когда Маки и Ариса уселись за барную стойку. — Сегодня здесь, помимо Бонтена, еще две делегации. Видно, серьезные дела делаются. — Да все в порядке, можешь просто подать нам вон ту бутылку вермута, а дальше мы сами, — легкомысленно отмахнулась от нее Маки, хитро подмигивая, а затем обернулась к Арисе: — Пойдем ко мне? Посидим, выпьем. Ариса тяжело вздохнула: от сочувственного, даже жалостливого взгляда Маки вновь защипало глаза. Она представила, как они сейчас спрячутся в комнате, разольют по чайным кружкам крепкий алкоголь и предадутся скорби. Если Ариса начнет пить и плакать, то она уже не остановится. Ей просто надо отвлечься. Заглушить боль. — Мне что-то не особо хочется. Давай лучше посидим здесь. Расскажи мне о чем-нибудь. «О чем-нибудь, что не будет напоминать мне о том, что я потеряла маму». Маки удивленно вскинула аккуратные брови, но тут же взяла себя в руки и, натянуто улыбнувшись, принялась говорить. Она говорила без остановки: про младшую сестру, которая только недавно пошла в школу, про идиотку-соседку, из-за которой в их квартире завелись тараканы, про прошлого клиента, что перепил и уснул прямо на ней. Ариса жадно всему внимала и была благодарна подруге. — Черт, ну и храпел же он. Пришлось слушать все это, пока время не закончится. А он еще и три часа оплатил — вот же самонадеянный ублюдок, — возмущенно тараторила Маки, когда вдруг откуда-то со стороны раздался звонкий оклик госпожи Х.: — Юки, вот ты где! К тебе клиент. Она вышла к ним как всегда гордо и статно: в элегантном изумрудном ципао, на высоких шпильках и с собранными в высокий гладкий хвост черными волосами. Об острые стрелки вокруг глаз можно было уколоться, красные губы притягивали внимание. — У меня выходной, какой еще клиент? — возмущенно встрепенулась Маки, резко оборачиваясь. — Тот, который заплатил в два раза больше. Хотел конкретно тебя видеть, так что забыла про выходной и марш наводить марафет. — Но, госпожа… — Шестьдесят процентов — твои. Считай выходным пособием. — Да не в этом дело… — Маки, иди, — шепнула подруге на ухо Ариса, мягко сжимая ее локоть. — Я буду в порядке. — Малышка, я не собираюсь бросать тебя. — Деньги лишними не бывают, мы обе знаем об этом. Иди, я буду в порядке, — выдала уже заученную ложь Ариса. Маки смерила ее недоверчивым взглядом. — Юки, мне еще долго ждать? — ворвался в поток ее размышлений нетерпеливый голос госпожи Х. — Иди, — повторила Ариса. — Я буду тут, да и Риндо скоро должен освободиться. Состроив виноватое выражение лица, Маки все же с трудом встала с места, сжав напоследок ее пальцы. — Иду я, иду! Что за клиент хоть? — Господин Арэта. — Твою мать… Маки поспешила удалиться. Проводив ее внимательным взглядом, госпожа Х. повернулась к бару: — Джун, там в пятом вип-е напитки надо бы обновить. Все так же, только господин Коконой попросил положить больше льда в виски, а господину Йошихиро вместо пива — водки с содовой. Звякнули бутылки, хлопнула дверца холодильника, Джун загнанно вскинула раскрасневшееся лицо и сдула упавшую на глаза прядь волос: — Ага, сейчас все будет! Удовлетворенная ответом, госпожа Х. уже собиралась было уйти, как вдруг ее взгляд остановился на сидящей за баром Арисе: — Что-то паршиво выглядишь, — безжалостно протянула она, критично осматривая ее опухшие от слез глаза, и двинулась по своим делам. Ариса вновь тяжело вздохнула и спрятала лицо в сложенных поверх стола руках. Надо бы, наверное, позвонить Итару, но ей так не хотелось. От одной лишь мысли о нем на и без того тяжелые плечи наваливалась усталость. Боль накатывала волнами: когда на Арису нападало осознание, что мама действительно умерла. Что ее больше нет. Боль отступала сразу же, как только мысль эта переставала казаться реальной. Нет, мама не могла умереть. Она была рядом с Арисой всю жизнь и еще столько же будет. Это просто очередной кошмар, что снился ей переодически. Поток спутанных и хаотичных мыслей прервала звонкая матерная тирада. — Что такое? — испуганно вскинула голову Ариса. Материлась Джун — подпрыгивая на месте и отчаянно встряхивая рукой, с которой капала кровь. — Блять, как же жжется! Ариса перевела взгляд ниже и увидела нож и недорезанную дольку лимона на разделочной доске. — Надо промыть рану, — учтиво посоветовала она. Шипя сквозь зубы, Джун поспешила направиться в сторону раковины и пустить воду. — Как же тяжело работать в такой завал без напарника, — раздраженно пробормотала она, удерживая руку под тяжелой струей. — А где Ясуши? — Да он только к открытию придет. Мы ж не знали, что сегодня к нам пожалует столько людей. — Давай я тебе помогу, — отозвалась вдруг Ариса и, не дожидаясь ответа, спрыгнула со стула. Оставшись наедине с собой, она снова начала давиться мыслями. Ей просто нужно было отвлечься на работу, вот и все. — Я была бы очень благодарна тебе, — с облегчением выдохнула Джун, закрывая воду и встряхивая поврежденной рукой. — К тому же, ты тут почти своя. Пару раз, когда у Арисы выдавалось свободное время, она заходила за бар, чтобы помочь Джун или Ясуши. Расспрашивала у них о тонкостях дела, помогала с коктейлями и уборкой, училась смешивать пропорции — собирала крупицы информации, если вдруг маме понадобится поинтересоваться у нее о работе. Маме… Грудь Арисы снова охватило холодом тоски. Спешно отогнав от себя тяжелые мысли, она встряхнула головой и, наклонившись, скользнула под стойкой за бар. — Ты иди пока, перебинтуй руку, а я дорежу лимон. Работа и мимолетные разговоры с Джун действительно помогли отвлечься. Голова Арисы была занята тем, сколько рома надо отмерить для коктейля, сколько секунд трясти шейкер, как не переборщить с сиропом. Руки ее, пусть и не так ловко, как у Джун, но все же умело обращались с бутылками и стаканами. Работы хватало — подносы с выпивкой сменялись одним за другим, официанты едва успевали бегать между vip-зоной и баром, передавая все новые заказы и пожелания. — Они там бухать собрались или работать? — недовольно шипела себе под нос Джун, яростно взбивая очередной коктейль. Ариса лишь снисходительно пожимала плечами и продолжала сосредоточенно раскалывать лед. Два часа за работой пролетели незаметно. — Слушай, а ты чего вообще вышла сегодня? Разве у тебя не выходной? — громко поинтересовалась Джун, перекрикивая шум воды. Официанты стали появляться реже, гости начали постепенно покидать клуб, и девушки принялись за уборку. Ариса в этот момент протирала столешницу. Услышав Джун, она мгновенно напряглась. Этим вопросом ее будто снова вытянули в реальность и напомнили о том, что произошло. В груди неприятно заныло. — Да так, — натянуто отозвалась Ариса. — Не захотела дома торчать. — Я тоже, — понимающе согласилась Джун. — Сегодня вот родители весь день мозги делали, так что я решила поменяться сменами с Ясуши и выйти пораньше на свою же голову. Но это лучше, чем в сотый раз слышать от отца о том, какое я разочарование. Ариса не нашла, что ответить. Окинув придирчивым взглядом сверкающую столешницу, она отложила тряпку в сторону и принялась наводить порядок на полках. — Кстати, вот уже сколько спросить хочу, — вдруг спохватилась Джун, оборачиваясь к ней через плечо. — Как там твоя мама? Я помню, ты говорила, что она болеет. Собственное тело редко когда подводило Арису. Однако в этот раз почему-то сами по себе дрогнули пальцы — совсем кратко, едва заметно, но этого хватила сполна, чтобы увесистая бутылка коллекционного виски соскользнула вниз и с оглушительным грохотом разлетелась на осколки. Пол тут же залило янтарной жидкостью. В зале, кажется, все затихло. — В чем дело? — послышался чей-то недовольный голос со стороны. Ариса зашуганно обернулась на него и наткнулась взглядом на группу грозных мужчин в костюмах, что шли через весь зал и сейчас с раздражением смотрели в ее сторону. Среди них были и братья Хайтани. — Прошу прощения, — севшим голосом пробормотала она, тут же склоняясь в извиняющемся поклоне и прямо из него стекая на пол, чтобы бездумно потянуться к осколкам. — Да куда ты голыми руками лезешь, порежешься же, — вдруг перехватила ее за запястье Джун. — Подожди, я принесу метлу. — Прости, Джун, я случайно, — запричитала себе под нос Ариса. Горло ее сковал спазм, глаза отчего-то запекло. «Нет, только не здесь, пожалуйста». — Эй, все в порядке, ты чего так распереживалась. Сейчас все уберем. Только встань, не сиди здесь, а то поранишься. Ариса поднялась с места на ватных ногах и поспешила отвернуться от Джун, ощущая, как предательски увлажнились глаза. Та ничего не заметила, уже направляясь в сторону подсобки. Ариса же принялась бездумно переставлять какие-то приборы на столе, пытаясь хоть чем-то занять руки и мысли, как вдруг в спину ей донесся рассерженный голос Рана: — У тебя руки из какого места растут? Какого хрена ты забыла за барной стойкой? Услышав его голос, Ариса едва заметно вздрогнула и с силой закусила нижнюю губу, ощущая, как сильнее запекло глаза. «Уйдите, просто уйдите». Наверное, надо было принести ему очередное извинение, но горло так стянуло, что она не могла произнести ни слова. — Я с тобой разговариваю! Первая капля слезы, не выдержав напора, сорвалась с кончиков нижних ресниц и горячим потоком скользнула по щеке. Едва подавив в себе жалобный всхлип, Ариса резко развернулась на месте и, хрустя осколками под подошвой кроссовок, стремительно выбежала из-за барной стойки. Ран проводил ее спину, удаляющуюся в направлении служебных коридоров, озадаченным взглядом, как вдруг ему в плечо прилетел тычок от Риндо: — Ты совсем, что ли, придурок? — прошипел он сквозь зубы, зло сверкая темными глазами из-под очков. — Если у нас неудачно прошли переговоры, то это не значит, что надо срываться на других! Ран даже не успел как следует разобрать слишком бурную, на его взгляд, реакцию брата, как тот уже поспешил рвануть в ту сторону, где скрылась Ариса. — Не сахарная, не растает от одного заслуженного выговора, — выплюнул Ран сердито ему в спину. — Будешь еще со мной ругаться из-за нее? Риндо вдруг замер на месте, развернулся и в два шага оказался рядом. Брови его были хмуро сведены к переносице, на глубине глаз едва заметно читалась боль. В последний раз Ран видел такой взгляд у брата, когда… — У нее сегодня умерла мама, — напряженно произнес Риндо вполголоса, смиряя его волной презрительного осуждения. Сиреневые глаза Рана, в полусумраке клуба принявшие практически темный оттенок, широко распахнулись — но лишь на долю секунды. Напряженные складки на лбу разгладились, и он тут же поспешил принять беспристрастное выражение, кратко поджимая губы. — Я сам найду ее, — наконец произнес он чуть охрипшим голосом, цепляя уже собиравшегося было оставить его Риндо за рукав пиджака. — Ты иди, проводи оставшихся гостей. — Ага, чтобы ты окончательно все испортил? — ощетинился тот, выдергивая руку из захвата. — Я сам, — повторил Ран ровным тоном. Риндо вскинул на него озадаченный взгляд, переставая вырываться. Пару секунд между ними велся немой разговор, понятный только им двоим, после чего младший немного расслабился, громко выдыхая. — Ладно, иди. Звони, если вдруг что.***
Скриптонит — Космос (feat. Charusha)
Арису он нашел без труда — она и не особо-то пряталась. Выскочила в первую попавшуюся на пути дверь, что вела на крышу высотки, на последних этажах которой располагался новый клуб. Сидела в паре метров от парапета, спрятавшись за вентиляционную пристройку. Рана она заметила не сразу — и без того тихую поступь его надежно заглушали завывания ветра и собственные частые всхлипы. — Чего расселась тут, задницу простудишь. Испуганно вздрогнув от раздавшегося над головой голоса, Ариса резко подобралась на месте, отвернулась и принялась наспех вытирать слезы с лица. Ран мысленно чертыхнулся, ментально ощущая на себе силу осуждающего взгляда Риндо. Не с того он начал, не с того. — Простите, — прогундосила Ариса между частыми всхлипами. — Я сейчас вернусь в зал и все уберу. Дайте мне пару минут. Ран глубоко вздохнул, осмотрелся и тяжело сглотнул. Клуб находился на девятнадцатом и двадцатом этажах — с этой точки открывался вид чуть ли не на весь Токио, что с медленным наступлением темноты все больше и больше разрастался паутинкой ярких огней. Потрясающий вид. Захватывающий. Даже слишком. По внутренностям против воли прошлась легкая дрожь — так, словно он находился в самолете, который взлетал. Ран поспешно отвел взгляд, крепко сжимая начинающие подрагивать пальцы. В горле резко пересохло, земля будто зашлась ходуном под ногами. Небесный король боялся высоты. В этом сквозила горькая ирония. Знал, конечно, только Риндо, для остальных Ран умело притворялся. В Токио — городе, уходящем за облака — бояться высоты было не принято. В криминальном мире же принято было не бояться вообще ничего. Побеждал и взбирался на вершину тот, кто умело скрывал свои слабости под личиной сомэна, не позволяя ни единой живой душе увидеть их. Справлялся со страхом Ран по-разному: старался не подходить слишком близко к панорамным окнам, в самолетах садился со стороны прохода, а стеклянные лифты и балконы просто на дух не переносил. И тем не менее, с упрямством ребенка, стремящегося доказать что-то всему миру и себе в первую очередь, он раз за разом останавливался в пентхаусах, вкладывался в недвижимость на верхних этажах, не закрывал глаза при взлете и постоянно испытывал себя на прочность. Вот и сейчас, вместо того, чтобы уйти с крыши, опустился на нее рядом с Арисой, прячась за пристройкой от порывов ветра и за маской от своих страхов. — Мне жаль, — негромко произнес Ран, игнорируя подступившую к горлу тошноту. — Я не знал. Шмыганье прекратилось. Ариса по-прежнему сидела, отвернувшись от него. Ветер трепал и откидывал в сторону ее длинные черные волосы, невесомо касаясь их кончиками лица Рана. Терпко запахло целым калейдоскопом ароматов — коллекционный виски, цитрус, лекарства и что-то еще неуловимое, цветочное. Эфемерное и естественное — так пахла сама Ариса. Может, лаванда или жасмин. Мадлен пахла тяжелыми ароматами, будоражащими сознание. Ариса же пахла чем-то легким и чистым. Даже в этом они умудрялись разительно отличаться. — Посмотри на меня, — спокойно позвал Арису Ран, когда она так и не повернулась к нему. — Будто я твоих слез не видел. Раздался тихий шелест — то ли всхлип, то ли смешок. Ариса аккуратно повернулась к Рану профилем, устремляя взгляд вперед и демонстрируя покрасневшее лицо. — Почему я всегда плачу перед вами? — шмыгнула она носом, натягивая на кулак рукав толстовки и промокая им слезы. — Наверное, потому что я страшный, — равнодушно пожал плечами Ран, выуживая из кармана пиджака сигареты. — Скажете тоже, — фыркнула Ариса. Раздался щелчок зажигалки. Вдоль крыши потянуло удушливым сигаретным дымом. Ариса скосила взгляд на Рана и смело попросила: — Не поделитесь? Тот молча протянул ей портсигар. Ариса аккуратно достала оттуда сигарету, обхватила опухшими губами фильтр и подставила под огонек, что предложил ей Ран. Табак оказался крепким, и она еле сдержалась, чтобы не закашляться во все легкие. Пару секунд они сидели в молчании — каждый курил, думая о чем-то своем, пока вдруг тишину не нарушила Ариса: — Я испытываю облегчение. Это плохо? Ран скосил на нее спокойный взгляд, медленно выдыхая струйку дыма сквозь зубы. Едва заметно поведя плечами, Ариса поднесла сигарету к губам, затянулась и снова заговорила: — Конечно, мне больно. Так больно, что я не могу дышать порой. Но где-то там, я чувствую, мне стало легче. Как и ей. — Это не плохо, — наконец подал голос Ран, щелкая по сигарете и стряхивая пепел, — и не хорошо. В жизни нет таких понятий. — А что тогда есть? Ради чего мы живем? — в голосе Арисы проскользнула детская обида — такая, словно ей только что сказали, что Санта Клауса не существует. Ран тихо рассмеялся себе под нос. Ариса удивленно вскинулась, жадно всматриваясь в его лицо — расслабленное, освещенное кривоватой, но вполне искренней полуулыбкой. Она впервые слышала, как он смеется так. По-доброму, без издевки. — Мы сами решаем, ради чего живем. Что для нас хорошо, а что — плохо. В кого или во что верить. Никто другой. — А во что верите вы? — многозначительно нахмурилась Ариса, переваривая слова Рана. Тот в последний раз затянулся, прежде чем глубокомысленно ответить: — В силу. Ариса задумчиво вдавила дотлевший окурок в землю, поджала к себе колени и уткнулась в них носом. — Что мне теперь делать… Без мамы? — глухо пробормотала она, старательно сдерживая слезы. — Выживать дальше, — безжалостно ответил Ран. А потом, помолчав, добавил: — Когда умерли наши родители, мы тоже были потеряны. Едва заметно вздрогнув, Ариса с удивлением воззрилась на Рана. Она слышала однажды от Риндо, что их родители умерли, когда братья были совсем детьми — только это, на остальные детали он не распылялся, — но слышать подобное откровение от Рана было неожиданно. Он никогда не говорил ей о чем-то личном. Ариса притихла, забыв, как дышать — лишь бы не спугнуть. Ран смотрел прямо перед собой, глубоко погруженный в собственные мысли. Неоново-желтый свет, исходящий от небоскреба напротив, мягко окутывал свечением его острые черты. Ветер мягко трепал собранные в косички волосы, выбивая одинокие пряди. — Много дерьма произошло тогда. И я бы, наверное, уже давно сдох где-нибудь в подворотне, если бы рядом со мной не было Риндо. Только ради него я вставал каждое утро и просто делал все, чтобы выжить и отомстить тем, кто это заслужил. — Я жила ради мамы, — тихо выдохнула Ариса. А потом вдруг полезла в карман толстовки и что-то достала оттуда. Ран увидел поблескивающую у нее в ладони подвеску с крошечной балериной. В груди отчего-то потеплело. — Мечтала снова свозить ее в Париж. Протянув руку, он аккуратно забрал у нее подвеску и разложил на земле между ними. Невесомо провел пальцами по витиеватой цепочке, обрисовывая контуры. «Неужели ты постоянно носишь ее с собой?» Ариса все это время молча наблюдала за незамысловатыми движениями его рук: длинные ровные пальцы, широкая ладонь, проступающие через бледную кожу протоки вен. Из-под манжеты рубашки, перехваченной бриллиантовой запонкой, выглядывали острые края татуировки. Внутри Арисы поднялась иррациональная волна нежности. Тепло, исходящее от Рана, его запах, его руки… ее словно тянуло к нему невидимым магнитом. Так хотелось прижаться к нему всем телом, уткнуться носом в шею, вдохнуть пьянящий аромат и оказаться в его крепких объятиях. Ариса уже давно переросла те подростковые чувства, но то, что она чувствовала сейчас, даже близко не походило на них. Это было больше, чем влюбленность. Как же хотелось наплевать на все условности, формальности и нормы приличия, как же хотелось просто преодолеть разделявшие их сантиметры и отчаянно прильнуть к… — О чем задумалась? — прервал поток лихорадочных мыслей вкрадчивый голос Рана. Ариса поспешила спрятать покрасневшее лицо в коленях и выпалила первое, что пришло на ум: — О том, какие у вас красивые руки. Не в силах больше противиться своим желаниям, Ариса сделала то, что опасно балансировало на грани дозволенного и запретного. Неуверенно протянув руку вперед, она невесомо коснулась тыльной стороны ладони Рана своими окоченевшими пальцами. Обвела по контуру выступающие вены — так же, как секундами ранее он обводил цепочку от подвески. Словно следуя никому неизвестному маршруту. — Когда уже перестанешь мне выкать? — тихо усмехнулся Ран себе под нос, внимательно наблюдая за ее жестами. Ариса легкомысленно дернула плечом и нагловато усмехнулась: — А что, чувствуете себя старым? — Очень, — лениво фыркнул Ран и вдруг властно перехватил пальцы Арисы, мягко сжимая их в своей ладони. — Что вы… — произнесла на выдохе она, выпуская весь воздух из легких. — Ты, — подправил ее Ран. — Что ты делаешь? — Грею. У тебя пальцы ледяные. Ведомая чувствами, Ариса запрокинула голову, вглядываясь в лицо напротив. Ран смотрел на нее безмятежно, но в то же время сосредоточенно. По его лицу нельзя было прочесть ничего. На дне потемневших глаз плясали желтые отблески. Ариса ощутила, как внутри нее все сжалось. Звук пришедшего на телефон уведомления заставил ее испуганно подпрыгнуть на месте. Выдернув ладонь из хватки Рана и тут же старательно пряча раскрасневшиеся щеки за волосами, она поспешно полезла в карман за телефоном. Ощутив в ладони пустоту, которую тут же поспешил занять холод, Ран непроизвольно пару раз сжал руки в кулаки, прогоняя покалывающее ощущение в кончиках пальцев. Почему он позволил этому случиться? Свет от зажегшегося телефона привлек его внимание, и он невольно скосил взгляд вбок. Острое зрение выхватило на экране два слова: «Итару Хаяси». Во рту появился привкус горечи. Должно быть, снова дал о себе знать страх высоты. Заметив, как Ариса захлопнула телефон, даже не открыв сообщение, Ран задал ей так и просящийся вопрос: — Он знает? Она нервно облизнула губы, тут же понимая, о ком и о чем идет речь. — Нет. — Почему? — Не знаю. — Ты должна сказать ему. Ариса вдруг послала ему раздраженный взор из-за плеча и резко выдала: — С чего это? Ран тяжело сглотнул, пытаясь избавиться от вкуса горечи, царапающего горло. — Потому что тебе нужен тот, ради кого стоит продолжать жить. Ариса капризно поджала губы, лишь бы не выдать так и рвущееся наружу: «Но он — не тот». «А кто тогда «тот»?» — ехидным голосом вторило подсознание. Ариса отмахнулась от него, как от назойливой мухи, и лишь произнесла: — Я сообщу. Позже. Ран коротко кивнул ей, то ли одобрительно, то ли чисто механически, и вдруг поднялся с места, принимаясь обтряхивать костюм. Ариса приложила все силы, чтобы проигнорировать ощущение пустоты, вдруг внезапно заполонившее все ее нутро. Оправив на себе пиджак, Ран произнес: — Мне надо идти. Не задерживайся сильно, там Риндо с ума сходит. Упоминание Риндо вызвало в Арисе новый прилив стыда. Находясь здесь, с Раном, она совершенно забыла о существовании остального мира. Вместе с этим осознанием на нее вдруг вновь навалилась тяжесть скорби и боли. Она снова вспомнила и начала чувствовать. Ариса судорожно вздохнула и прикрыла глаза, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Когда она их открыла обратно, Рана рядом уже не было.