Разобраться бы

Встретил он его не в обычном месте, а вовсе недалеко от дома. Упорно топал на встречу, немного скосив свой путь к школе ради традиции. Топал, грея себя мыслями о ворчливых оплеухах Муромова, его подколках в стиле «тут такая погода, а ты — и в школу?!». Широко лыбился снегу, представляя шутливый чмок в отмёрзший нос после столь же шутливой фразы «ради тебя, Илюшка!». И застыл, увидев рыжую голову в вихре снега. Да, найти Муромова теперь было несложно, но… Кажется, подобные идеи как расхаживать без какого-то элемента верхней одежды в такой мороз добром не кончаются, разве нет? — Это, блять, что такое, Илья? — он, насколько это возможно, подлетел, подгоняемый ветром в спину, прямиком к лицу Муромова. Хотя, кажется, ветер дул отовсюду, ибо тот морщиться и щуриться не перестал. — Филя?.. — поднял взгляд, тут же об этом пожалев. Влетит же. — Как только доберёмся до школы, объяснишься. Кажется, замёрзли даже губы, так что без лишних слов, Черных натянул свою шапку на изрядно припорошенные снегом рыжие волосы (предварительно, правда, пришлось этот сугроб расчистить, иначе растает прямо там), а на себя накинул капюшон. Правую руку — в перчатках, уже на том спасибо — Муромова он нагло своровал, крепко сжав и настоятельно спрятав замок в свой карман. Но Илья не сопротивлялся, лишь больше прижимаясь к Филу. Пожертвованная шапка стала спасением: он согрелся, гораздо меньше стал дрожать и… кажется, даже трезво мыслить. — Слушай, а я ведь уже настрадался, да? — протянул он, только переступили они порог школы. Стряхнули с ботинок снег, будто им, снежным приведениям, это могло чем-то да помочь. Прошли вперёд по пустующему вестибюлю, оглядев недоверием множество незанятых скамеек. — На сегодня? Да, думаю, — ухмыльнулся Фил, скидывая капюшон. Уши замёрзли до побеления, а всё тело передёрнуло холодом, когда он сел переобуваться. Муромов закончил раньше и теперь сидел, провинившимся домашним котиком глядя на Фила. Ведь из-за Ильи у Черных отмёрзли уши и руки. Из-за него Филипп прошёл в два раза больший путь, чем требовалось, почему и продрог. «Я этого делать не просил?» — промелькнуло в голове. — …чтобы тебя потом замёрзшего нашли где-нибудь на подступах к школе? — совершенно серьёзно спросил Фил, присев на корточки перед лицом Муромова и снова разглядывая ответ в его глазах. Он любил так делать, чёрт возьми. До того любил, что каждый раз Илья со сладким разочарованием терял суть разговора и всего вокруг. Черных поднялся резко, уже оттаявшей рукой потрепал Илью по волосам. Кинув «опаздываем уже», он утянул наспех собравшего вещи Илью за собой. — Ам… нас сегодня рекордно много? — замедлился Фил, входя в кабинет на втором этаже. Из и так немногочисленного класса в девятнадцать человек их встретило аж пять. — У Рождественских траблы какие то, ни один из них сегодня не придёт… вообще половина класса не придёт, — кивнул Виктор с последней парты. Они поздоровались неуловимыми для Ильи движениями, и Фил прошёл за свою — перед близнецами — парту. — Артас вовсе утопал в магазин минут пятнадцать назад. Вот-вот должен вернуться. — Сумасшедший, — хмыкнул Черных. — Ой, Илья, — вдруг вклинилась Кира. Вик вместо слов показал другу телефон, тот понимающе кивнул. — А ты садись вон, рядом с Филом. Мнущийся в стороне Муромов, кажется, почувствовал за эти три минуты стояния, как мозг его начал покрываться тонкой коркой льда. — А Лина против не будет? — Пф, — взмахнул рукой Фил, отодвигая стул для Ильи. — Эта яойщица? Да если бы! Предварительно разложив учебники по парте, Муромов наконец-то сел, тут же вытянувшись в струнку. И стул, и стол были ледяными. Держа спину по идеально прямой — опускать её на спинку стула чревато замерзанием позвоночника — он пожалел, что вовсе сдал куртку в гардероб. — А Марьи Степановны… — Сегодня не будет, — утверждающе кивнул Вик. — Так что, сидим, у нас два окна: сейчас и четвёртым уроком. Сидеть предстояло в одном и том же кабинете, в который их засунули после объявления школьного карантина. Теперь забеги по коридорам между кабинетами устраивали учителя. — Нда-а, — протянул Фил, вдруг замолкнув. Поймал взгляд Киры и повёл носом в сторону Ильи. Сменкина согласно закивала, передразнив дрожание Муромова. Еле заметно хмыкнув, Черных завёл руки со спины Ильи и скрепил их на его груди. Через пару секунд тот уже оказался на свободном краешке стула Черных и прижатый спиной к нему. Впрочем, не только спиной. Руки Фил не убрал, только больше стиснул в объятиях постепенно расслабляющегося Илью. Кира, не переставая коварно улыбаться, разблокировала телефон, сразу же начав что-то снимать: — Ли-ина, такое пропускаешь… — и без лишних слов переключилась с фронтальной камеры на основную, во всей красе демонстрируя удобство выбранной Черных позы. Уже через десяток секунд после отправления Лина стала онлайн, а ещё через полминуты выражала крайнюю степень умиления и… эйфории, кажется. — Самому дрожать не надоело? — прошептал Фил на ухо Муромову, а того, кажется, прошибло. — Кстати, только попробуй отчалить после уроков пешком. На такси поедем. Звучало как приговор, но… приговор довольно приятный, рассудил приговорённый. Возможно, из-за горячего шёпота на ухо, возможно из-за проявляемой заботы, возможно, за пару лет Илья так и не прошёл стадию пятиклашки, по уши влюблённой в плакат. Но Черных-то вполне реальный. А потому Илья по-собственнически (даже если плакат, то его, в единственном экземпляре) растёкся по Филу, закинув ноги на перекладину парты внизу. — Хей, если с этим мне поможешь ты, то окей, ёрзай дальше, но, прошу, аккуратнее, — таким же дурманящим шёпотом проговорил Фил. Пока настоящий смысл сказанного только доходил до Ильи — и он медленно краснел — Черных добавил: — и вообще, тебе стоит перестать с Линой общаться. «Филя», тьфу. Задра-… Вдруг замолчал, сдорожно хватая ртом воздух, когда Илья после прямого предупреждения «трахну» не то, что не ушёл, а ещё поёрзал между его ног, уютнее обустраиваясь в гнёздышке.