Мафия – чуждого сострадания…

На дворе была холодная, суровая ночь… Кто знает, может быть это была последняя спокойная ночь в жизни мафиозников и закотовых, ведь время нецеремонно меняет обстоятельства, а на сей раз они были слишком рисковыми. Сегодня луна не оставила и отблеска на этом темном небе, скрылась где-то за пеленой черных туч, и лишь изредка одаривала землю своими тусклыми просветами. Мария уже около 20 минут сидела возле окна. В последний раз пробежавшись взглядом по револьверу, девушка отложила оружие в сторону, и снова стала вглядываться в сумрачную даль, размышляя над тем, что же ей преподнесет судьба завтра…никто не знает, но почему-то от одной только мысли о завтрашнем дне ее кидало в дрожь, от мимолетного страха потели ладошки, и появлялось дикое желание сбежать от всего этого к родному краю, и больше никогда не возвращаться. «Только бы мы остались живы, больше я ничего не хочу…только бы все обошлось…» Позади послышались шаги, но она даже не обернулась. — Маша? В комнате зажегся свет. Брюнетка сонными глазами оценила всю обстановку, и сложив руки на груди, подошла чуть ближе к девушке. — Я думала ты уже десятый сон видишь… В ответ молчание. Тогда женщина насторожилась, и накрыла руками плечи Марии. — В чем дело? Лаура заметила как девушка молниеносным движением смахнула слезы. Тогда в ее голове промелькнула догадка, и она нахмурившись обхватила ладонями лицо Третьяковой, решительно поворачивая к себе. — Ты опять накручиваешь себя, верно неуклюжая? — Нет, пусти, я уже спать хочу… Но Лукина не собирается этого делать. Ее взгляд в упор стал непоколебимым. — Что еще мне нужно сказать тебе, чтобы ты перестала плакать? — Ничего, я же говорю, это не касается миссии! Хочет встать, но брюнетка опять не позволяет. Новенькая тяжко вздохнула. — Уперлась же как баран… — Может потому что я хочу знать почему моя женщина плачет, нет? Но Маша не хочет показывать этот страх, говорить о нем, создавать о себе другое впечатление. Ей кажутся глупыми собственные мысли, но желание скрыть эту слабость, вызывает моментальную агрессию. — Тебя это не касается! Все пошли спать… Начальница жестко хватает блондинку за локоть, но тут же отпускает, испугавшись своих негативных эмоций. На ее губах снова появляется эта горькая усмешка, за которой таится боль и обида. — Не касается…а кого касается? Твоего покойного мужа которого ты оплакивала, или Эрнеста?! Мария опрометчиво вскакивает, и укоризненным взглядом сверлит женщину. — Не смей так разговаривать со мной, не смей… Лаура выдыхает, медленно прикрывая веки, затем хватает девушку за бедра, и притягивает к себе, укутывая в крепких объятиях. — Прости. Я тоже чувствую себя хреново, но мы должны быть сильными, ведь страх овладевает нами в тот момент, когда мы поддаемся ему… Женщина чуть отстраняется, и глубоко заглядывает в карие глаза. — Не поддавайся ему. Только надежда даст тебе свободу. Я этому научилась, моя неуклюжая, научишься и ты. — Но… Брюнетка хватает Марию за руку, и уводит в другую комнату. Оказавшись в своем кабинете, Лукина тут же присаживается за стол, и достает из ящика план структуры ангара, который завтра им с закотовыми предстоит ограбить. — Я не могла уснуть..долго думала над тем, правильно ли мы выбрали пунктуальность входов. — В каком смысле? — Иди ко мне. Начальница улыбнулась, и чуть отодвинула кресло, позволяя девушке сесть к ней на колено. — Смотри… Еще около двадцати минут преступницы обсуждали некоторые детали плана, иногда предполагая всевозможные запасные варианты, а после связались с некоторыми участниками, узнавая о том, как продвигается подготовка к миссии. — Да, Максим, скажи чтобы к шести машина для отхода была на месте. И да, проверь оружие на кладовой, чтобы все было в исправности! Пока Лукина решала важные вопросы по телефону, Мария прошлась по кабинету, внимательно рассматривая декор комнаты. Дорогие позолоченные картины, символичные статуэтки, росписи мафии, редкие виды орудий на полках, это действительно захватывало дух. «Прежде не была здесь, чертовски восхитительно…» Вдруг возвращаясь к столу в глаза внезапно бросилась небольшая фотография в рамке, так бережно стоявшая посреди всех остальных предметов. На ней был изображен какой-то мужчина в молодости, и как ни странно, он очень напоминал Лауру своими чертами лица. «Ее отец?» Маша аккуратно взяла фотографию в руки, и обернулась к Лукиной. Она торопливо складывала разбросанные бумаги в стопку. — А кто это? Женщина кинула быстрый взгляд на Марию, но стремительно вернула его обратно. — Что? — Это твой папа? — Нет..это мой дедушка… Лаура неспешно подошла к новенькой, осторожно забрала из ее рук фоторамку, и вернула обратно на место. — Он был очень дорог для тебя, да? Женщина замешкалась, и все же ответила… — Да. Очень. Маша вдруг всем нутром прочувствовала как брюнетка начинает закрываться в себе, насколько личной для нее была эта тема. — Ладно, я наверное… — Я была почти что сиротой. Мария удивленно распахнула глаза, и наблюдала за тем как ей открывается одна из запертых до этого дверей… — Мой папа был главарем нынешней столичной мафии. Его убили в одной из перестрелок, а мама сказала мне что он просто бросил нас, и ушел к другой женщине… Лаура вдруг вздрогнула, вспомнив какие-то отрывки из прошлого. — Матери он постоянно изменял, часто бил и принуждал, поэтому она даже слезы не пустила на его похоронах. Ну а я…в свои шесть лет оказалась брошенной девочкой, ведь после смерти отца мама хотела порвать со всем что связывает ее с прошлой жизнью. В том числе и со мной… Лукина горько усмехнулась. — У меня только дедушка оставался, он был строг и суров, но всегда справедлив, отдали ему на воспитание, учили признавать боль — тренажером, страх — риском, чувства — холодным разумом. Вот так…а потом я узнала всю правду только в 36 лет. Третьякова увидела как у брюнетки начали дрожать плечи, словно холод пробирал ее до костей. Девушка подошла к начальнице, и зарылась ладонью в волосы на ее затылке, прижалась кончиком носа к шее, другой рукой касаясь щеки женщины. Она пыталась обнять ее не только физически, но и душой… — В итоге 8 лет назад пришли люди из «преступного мира», рассказали что к чему, и по их закону из нашего рода я должна стать наследником звания босса. — Спасибо что рассказала мне…это очень ценно и важно. Лукина ухмыльнулась, и встрепенувшись, резко подхватила девушку на руки. — Ааа! Хаха, что ты делаешь? — Хватит сопли распускать, тебе уже пора баиньки, пойдем спать. Блондинка возмущенно надула губы, и беззлобно стукнула начальницу по плечу. — Ах это мне пора баиньки?! Я не ребенок вообще-то, а ну пусти! — Не брыкайся. — Пусти, ахаха, пусти меня! Так и прошла их последняя спокойная ночь перед завтрашним днем. Порой драматичная, порой взбудораживающая, а порой и романтичная… Что может быть лучше? Наверное то, что может стать худшим… Слышен только звук стекающих труб, и непрерывные шорохи соучастников за спиной. Один за другим они переносили ящики с подготовленными припасами. Осман цинично оглядел предоставленную подопечным винтовку, после чего плюнул тому под ноги. — И это дерьмо ты собираешься использовать для дела?! — Босс, я… — Хватит скулить, хорошо что я уже был готов к этому разочарованию… Железная дверь со скрежетом распахнулась. — Я привезла тебе добычу, Осман.