Неосторожные миры

День свадьбы приближался стремительно. Рене сделал все, чтобы как можно больше все упростить и ускорить. Семья была так рада его наконец состоявшейся женитьбе, что предпочла закрыть глаза на все странности невесты. Разве что Маргарита ворчала что-то себе под нос по этому поводу, но и она, похоже, уже осознала свою вину и старалась помириться с невесткой – хотя бы перед братом. К тому же свадебных хлопот предстояло меньше, чем могло бы – подписать бумаги в мэрии, что ни говори, требует меньших затрат, чем венчание в церкви. Да и быстрее. А люди пусть думают, что хотят. И на церемонии только свои, и как же хочется поскорее улизнуть в спальню! Фелис (или Артис, она открыла Рене свое прежнее имя со словами «зови как на душу ляжет») уж точно хотелось. Новобрачный же скорее все больше нервничал. Несколько шагов до мечты – ну а вдруг он не удержит? Она все понимала. Догадывалась, что все это время, да всю свою жизнь Рене как будто специально хранил себя для нее. И пусть он был чуть постарше – но совершенно не тянуло смеяться ни над этим фактом, ни над его трепетным чувством… Скорее, такое благоговение даже вводило в легкий ступор. Правда, в основном самого Рене. Артис-то просто купалась в его обожании и ценила его все больше. И все надеялась узнать, как оно бывает, когда двое в постели по любви и страсти. Доселе это никогда не совпадало. И даже теперь, ибо Рене воплощал любовь, а она – страсть. Хотя надеялась – все это станет для нее чем-то большим, чем желание тереться об него, как мартовская кошка, смущать, одаривая собой. В конце концов, она же уже сейчас много думает о его удовольствии. Которого – и много большего – он всемерно заслуживает. Наконец-то наедине. Наконец-то можно сжать в объятиях, просто повиснуть на шее – и, не давая подхватить в ответ, скользить вниз, к ногам, как тогда, только явившись к нему после разлуки, но медленнее, жарче, расстегивая пуговицы и целуя жадно, до отметин, языком без стыда помечая кожу… Замерла на коленях, обнимая Рене за талию, прижимаясь лицом к горячей коже над ремнем брюк. Делать еще что-то было уже страшновато. Она и так чувствовала, что Рене едва стоит на ногах. Впрочем, чувствовалось и еще кое-что. И Артис признавалась себе, что и сама побаивается того, что пробудила к жизни – настоящее, истинно мужское вожделение… Но прежде чем она успела задуматься об этом, Рене поднял ее с колен. – Ну что ты, – прошептал он, – разве твое место у моих ног? – Мое место там, где ты захочешь, – зашептала она в ответ. – После всего, что ты сделал для меня, после всего, что ты мне простил… И, говоря так, она снова обняла его за шею, прижалась тесно-тесно… И мгновение спустя счастливо ахнула. Рене ответно притиснул ее к себе. Его руки и губы, почувствовав невиданную доселе свободу, жадно прикасались ко всему, до чего могли дотянуться, и лишь когда Рене ощутил, что у Артис начали подгибаться колени, – словно спохватился, подхватывая ее на руки, и понес к постели. – Там будет удобнее, – заметил он, словно извиняясь. Она поцеловала его в ответ. И уже лежа рядом, они долго не могли нацеловаться, бросившись наконец с головой в этот омут страсти, зная, что останавливаться уже не надо, снова гладя друг друга и тиская. Конечно, этого понемногу становилось мало. Рене принялся расшнуровывать ее платье, правда, большого опыта он в этом явно не имел, да и положение для этого было не слишком удобным, а менять его не хотелось… Тесемки спутались, и пришлось приостановиться, прервав даже бесчисленные поцелуи – но только затем, чтобы засмеяться вместе с Артис. – Ты такой милый, – она повернулась к мужу спиной, – вот, так хоть видно будет, и я руки тянуть не буду, помешаю только… Это немного затянулось. Уже хотя бы потому, что как было не целовать ее спину, не гладить плечи, не соскальзывать иногда руками на грудь… И это было упоительно. Вот только терпеть все сложнее. Но платье наконец-то упало, побежденное, давая возможность повернуться и показаться во всей красе. Конечно, что-то Рене уже видел, но когда это было? Да и изменилось с тех пор, что ни говори… И это было понятно даже по лицу Рене, созерцавшему открывшееся зрелище с почти благоговейным восторгом. – Ты такая красивая, – тихо выдохнул он. – Подумать только, как тебе удавалось столько лет скрывать от всех… – Мне иначе было не выжить. Ну, а теперь это в прошлом, того Ривареса больше не существует. Сгинул где-то там в итальянских горах, – она засмеялась, томно потянулась, как кошка, показываясь и подставляясь под жадные взгляды и – она надеялась – вот-вот не только взгляды. – Есть только я, какую меня мама родила. И это все тебе, раз так нравится. Ему нравилось – она ощутила это, когда он все же решился касаться ее в ответ, пока еще немного неловко, но явно увлеченно. Заалел, дотронувшись до ее груди, а Артис с довольным выдохом прикрыла глаза: – Да, вот так… Еще! Ее руки тоже не бездействовали, продолжая освобождать Рене от оставшейся одежды. Конечно, она слишком суетилась, зазря спешила, чтобы не испугаться… И глаз на мужа не поднимала. И к тому же он ее отвлекал, лаская все жарче, все более откровенно… Где тут справиться с застежками, как решиться на то, чтобы хотя бы прикоснуться к тому, чего не касалась никогда? Да ведь и для него это впервые. – Постой… Давай, я уложу тебя, подожди всего минутку – и я весь твой, – взмолился он, прекрасно понимая, что, наверное, времени потребуется больше. Именно потому, что желание просто сжигает изнутри – и оборачивается чуть ли не страхом. А вдруг он разочарует ее? Но уж этого Артис боялась меньше всего. Просто немного нервничала перед тем, что предстояло – ну а кто бы не? Настраивалась, чтобы в первую очередь это понравилось ему, он ведь заслуживает все радости мира, значит, надо все сделать для его счастья. А сама уж разберется, свое тело она знает на отлично и готова делиться этим знанием. Он все же справился – и с одеждой, и с собой, опустился плавно, вжимая своим телом в постель, выдохнул: – Прости… Тяжело? – Ну что ты… Это чудесно! И ведь не соврала ни словом. Чуть повозилась, устраиваясь поудобнее, стараясь обхватить, обвить, оплести собой, выдохнула поглубже перед последним шагом. – Давай же, сколько ты этого ждал… Он смущался, она видела это. И почему-то тем легче оказалось просто взять его и направить, не колеблясь, не сомневаясь, чувствуя кожей, насколько же сильно он жаждет ее. Ну и… в сравнении со всем, что случалось с Артис за ее дикую жизнь, это ж разве больно? Тем более она специально сделала так, чтобы все произошло быстро, почти мгновенно, и сразу расслабилась. Погладила Рене, прошлась по его спине в кои веки ухоженными ноготками, зашептала: – Все хорошо, делай со мной что хочешь!.. К его движениям она приноровилась сразу, да и не нужно было приспосабливаться, они были именно такими, как ей желалось, и поэтому нестерпимо хотелось ответить, вот только как? Когда проще – лежать спокойно, чтобы не сбить его с вот только найденного ритма, во всех смыслах впитывать его удовольствие, подбадривать его и поглаживать… А если она сама будет шевелиться – удовольствия все равно не получит, а вот все испортить еще как может. Лучше не мешать ему – и отзываться так, как хочет тело, так, чтобы он понял, что она испытывает с ним… И он понял. И совершенно перестал сдерживать себя, позволив удовольствию нахлынуть сокрушительной волной, охватить его – и отозваться в ней, в каждом нерве ее тела. Кажется, этого было уже почти совсем достаточно. Увидеть его лицо в миг самого острого наслаждения, ощутить, как он старается упасть не на нее, а рядом, обнимает благодарно… – Я не?.. – Нет, мне понравилось, родной ты мой. Кажется, мы весьма друг другу в этом смысле подходим. Ты сам увидишь. Попробуй… – она поймала его руку, снова направляя. – Еще чуть-чуть, ладно? И ты увидишь, как мне хорошо с тобой! Насколько Рене именно увидел – она, впрочем, не была уверена. Потому что сама не открывала глаз, зажимая его руку между бедрами. Подавалась навстречу, подначивая ласкать смелее. Она по-прежнему чувствовала его смущение, но, кажется, даже одного этого оказалось достаточно, чтобы стало хорошо… до весьма красноречивого и явственного стона. И будто этого было мало, в доказательство она еще и поцелуем его наградила, приласкала, потрепала по затылку. Ощутила, как Рене отзывается – уже даже не телом, а всем существом, тает от счастья оттого, что точно тоже вознес ее на вершину. Наверное, она уже правда его любит. И скоро сможет об этом сказать.