Silentium!

На зарплату библиотекаря и тренера не особо разгуляешься, но правильно подобранные слова творят чудеса. Потому что если Кризалис хочет себе кота — Поэт достанет ему именно такого кота, которого хочет Кризалис. И ему почти легко удаётся договориться — пока Поэт обсуждает с владельцем питомника особенности ухода, он подмечает краем глаза, как Кризалис, опустившись на колени, осторожно играется с котёнком. — Он — брак. Не выставочный и не для разведения. Вы уверены, что хотите его взять? — спрашивает владелец, и Поэту очень хочется сделать ему больно. Они с Кризалисом тоже «брак», «не выставочные» и «не для разведения», и что теперь, им жить нельзя? У Кризалиса сверкают глаза, когда он берёт на руки котёнка — с чётким пониманием, что теперь это его животное. Их. Поэт предлагает назвать его «Велимиром» — в честь Хлебникова, который их, условно говоря, познакомил, и Кризалис соглашается без возражений. Несмотря на кажущуюся отстранённость, Кризалис запомнил всё, что говорил заводчик про условия содержания, и пока они едут домой втроём, успевает найти адрес ближайших к дому ветклиники и зоомагазина. Уже в поезде Поэт, стараясь вложить в свой голос и слова максимум ласки, просит Кризалиса показать ему причину, по которой котёнка отдали им за смешные для породы деньги. Тот несёт котёнка как свою самую дорогую ношу, как будто это не человеческий котёныш, а его собственное дитя, но на просьбу Поэта откликается без пререканий. Шестые пальцы на передних лапках котёнка Поэта не пугают. Он до этого момента вообще не думал, сколько там у котов пальцев на лапах. Котёнок выглядит так, как должен выглядеть котёнок породы ликой — с большими золотыми глазами, голой мордочкой, нереально огромными ушами-локаторами и смешной шерстью цвета пепла с углём. Кризалис смотрит на него с таким обожанием, что Поэт ощущает ревность, а в душе начинают шевелиться чудища и нашёптывать очень мерзкие вещи. А потом Кризалис поднимает на него взгляд, и Поэт видит, как к обожанию примешивается то, о чём они всё ещё не говорят вслух. И после этого все демоны Поэта сдыхают в жутких муках. Когда котёнок плотно накормлен и уложен спать в своём новом кошачьем домике в другом конце спальни — чтобы Кризалис, если вдруг проснётся ночью, мог сразу увидеть, где его — их — новоприобретённое дитя — Кризалис прижимает Поэта к ближайшей свободной от книжных шкафов стенке, целует голодно и жадно, вылизывает ему шею, оставляет яркие засосы на плечах, чуть царапает бока ногтями, лезет в штаны уверенной, сильной рукой — и сам же второй ладонью прикрывает Поэту рот, когда стон уже вот-вот должен сорваться с его губ. — Тиш-ш-ш-ше, — шепчет Кризалис, — Ты его разбудишь. Кризалис останавливается, когда тело Поэта сотрясает крупная дрожь. Он дышит быстро и неглубоко, Кризалис — размеренно и спокойно, ухмыляется, демонстрируя всем своим видом, как ему приятно, когда Поэт получает с его помощью удовольствие, — и низко рычит на ухо: — Мой. Это — лучше всяких слов любви. Это — как в любви признаётся только Кризалис и только Поэту. И эта исключительность для Поэта важнее всего