Дракон и его хоббит: Все только начинается

▼ Как того и следовало ожидать, проснулся хоббит куда позже обычного. Невыспавшийся, с головной болью и некоторыми легкими сомнениями относительно того, приснился ли ему вчерашний вечер, или Гэндальф действительно его навещал. Мысленно сложив на себя профилактическую дозу ругательств за такие издевательства над организмом, Бильбо умылся, убрал оставшийся на кухне после ночных посиделок беспорядок и только на протирке пыли во втором по счету шкафчике понял, что пытается до последнего оттянуть визит в гостевую. Как будто хочет дать Смаугу больше времени на то, чтобы очнуться. И с каких пор этот дракон имеет для него такое значение? Летом хоббит мечтал о том, чтобы поскорее появился Гэндальф и помог разобраться с драконом, вчера чуть ли не был готов прогнать друга, защищая Смауга, а сегодня боится зайти в его комнату и убедиться, что он все еще без сознания. Дракон лежал там же, где Бильбо его оставил, там же, где пролежал последние четыре дня, вот только руки больше не были вытянуты вдоль тела. Правая покоилась на животе, а левая была просунута под сложенную (из-за рожек) пополам подушку. Определенно, хороший знак. Облегченно вздохнув и убедившись, что перевязка пока не нужна, а температура нормальна настолько, насколько это вообще возможно для раненого, но выздоравливающего дракона, хоббит вернулся к позаброшенному за почти неделю хозяйству. День прошел незаметно, работы было много, и когда почти падающий с ног после бессонной ночи трудяга, наконец, вознамерился заняться починкой забора, на улице уже почти стемнело. Нет, определенно, на сегодня хватит. Перевязка, ужин и спать. Вымыв руки, хоббит взял чистые бинты и отмоченные в специальном отваре салфетки и направился в гостевую. Дракон все так же спал. Очень осторожно, чтобы его не потревожить, Бильбо принялся развязывать узелок, удерживающий повязку. - Спасибо, — раздался скрипучий со сна голос. Золотистые глаза, которые Бильбо так боялся больше не увидеть, явно избегали, вопреки обычаю, смотреть на самого хоббита и внимательно наблюдали за тем, как его пальцы сражались с завязками. Дракон приподнялся, чтобы облегчить процесс, а потом и вовсе в пару движений развязал узел. — Ты в порядке? Уже второй раз за неделю он задает этот вопрос, и второй раз хоббит не хочет честно на него отвечать. В конце-то концов, это не он тут помирать намеревался! - Ты меня здорово напугал. — О, как же мягко это сказано, вот только дракону об этом знать не обязательно. — Как ты себя чувствуешь? Два оборота ткани дракон молчал, задумчиво глядя, как слой за слоем разматывается стянувший грудную клетку бинт и прислушиваясь к своим ощущениям. - Немного голодным. Хоббит остановился и поднял на дракона глаза, думая, что тот, наверно, шутит. Но нет, Смауг выглядел вполне серьезно. И тут хоббита пробрало. Сначала он старался сдержать неуместную улыбку, но уже через несколько секунд хохотал в полный голос. Какой-нибудь психолог сказал бы, что это истерический смех и вообще способ избавиться от скопившегося напряжения, но в Шире никаких психологов отродясь не водилось, а хоббит был просто очень рад, что дракон, наконец, очнулся. - Я сказал что-то смешное? — густые брови сошлись на переносице, глаза расширились, губы сжались в одну линию, и весь в совокупности дракон выглядел... смущенным, растерянным и очень недовольным этими своими смущением и растерянностью. - У меня в гостевой... дракон... Который умер... Но не умер... а прожил с этой железкой в груди целый год... неизвестно, как и где... — хоббит все никак не мог остановиться и продолжал заливаться смехом. — ...потом чуть не умер, четыре дня провалялся без сознания. А теперь единственное, что его беспокоит — легкий голод! Если бы дракон не знал, как переживал все это время за него хоббит, он бы подумал, что тот смеется над ним, но, наверное, это и правда прозвучало забавно. Да и смех у полурослика оказался таким заразительным, что дракон не смог удержаться и расплылся в улыбке. Странным образом это полностью преобразило его лицо, из-за появившихся в уголках глаз морщинок взгляд потеплел, и как будто даже сами глаза стали светлее, на щеках появились ямочки, вся холодность и грозность мгновенно улетучились. Бильбо даже смеяться перестал, пораженно глядя в лицо Смаугу. - Ты улыбаешься. - Нет, — сразу посерьезнел дракон. - Можешь отрицать сколько тебе угодно, я все видел, — хоббит вернулся к разматыванию бинта. — Не знал, что ты умеешь. - Не умею. - Конечно-конечно, — пробормотал хоббит. Свернувшаяся кровь образовала корочку, и Бильбо, смочив полотенце в теплой воде, аккуратно прижал его к красному пятну на ткани. Это был последний оборот, поэтому дракон лег обратно на подушку и прикрыл глаза. — Что-нибудь чувствуешь? - Тепло. - И все? Дракон сжал губы, у его глаз снова обрисовались едва заметные морщинки. - И все еще хочу есть. - Это чуть позже, — хоббит снова улыбнулся. — Не больно, когда давлю? - А ты давишь? — приоткрывшийся глаз как-то даже немного укоризненно посмотрел на хоббита. - А вот так? — чуть усилив нажим, спросил хоббит. - А вот так чувствую. Но не больно. - Врешь ведь, — хоббит потянул ткань, и, вздохнув, еще немного смочил полотенце и снова аккуратно прижал. — Я же чувствую, как ты напрягаешься... - Кто приходил? — вопрос был задан как бы между делом, но Бильбо показалось, что дракона это вправду тревожило. Может, из-за того, что тон был слишком ровным. - Старый друг. Не меняй тему, — почему-то рассказывать о визите Гэндальфа совершенно не хотелось. Как и думать о том, откуда дракон знает, что кто-то приходил. - Что ты ему сказал? - То, что ты скрываешь боль, не помогает, мне надо знать, что там точно ничего не осталось. - Там точно ничего не осталось... Ты ведь ждал его прихода, — после паузы проговорил дракон. И снова тон ровный, безэмоциональный. — С самого первого дня, как я здесь. Почему ты передумал? - Потому что ты изменился, — тихо, но твердо проговорил хоббит, не поднимая глаз. - С чего ты взял? - Просто знаю, — Бильбо наконец поднял голову и посмотрел прямо в глаза дракону. — И ты тоже это знаешь. Сейчас будет немного больно. Смауг не нашелся, что сказать. Конечно, он изменился. Пройдя через все то, что ему пришлось пережить, сложно остаться прежним. Но та непоколебимая уверенность, с которой хоббит это произнес, просто обескураживала. На какое-то время воцарилась тишина. Смауг обдумывал слова хоббита, а хоббит очень хотел узнать, действительно ли он горел, или история, рассказанная им Гэндальфу, все же была сном. - Ты здесь ночевал. Почему? — это то, чего дракон никак не мог понять. Чем он заслуживает такое к себе отношение, почему хоббит его защищает, заботится о нем, почему так переживает из-за него? И почему так в него верит? Взгляд хоббита упал на сложенные на полу аккуратными стопочками книги. Ну, да, понятно. Он забыл вернуть книги обратно на кровать. Впрочем, все равно бы Смауг заметил, никто и никогда не сможет воспроизвести тот живописный беспорядок, в котором у него хранилась родительская библиотека. - Потому что не хотел, чтобы ты был один, когда очнешься, — хоббит пожал плечами, не отвлекаясь от обработки раны. Шов выглядел значительно лучше, чем вчера. - Почему? - До чего же ты настырный! Приподнимись. — Хоббит принялся заматывать бинты обратно. Хорошо, что дракон был в состоянии помочь, так как, когда он был без сознания, хоббиту приходилось чуть ли не обнимать его, чтобы перехватить бинт. — Потому что это то, что делают друзья. Как этот полурослик умудряется постоянно так отвечать на его вопросы, что это вызывает только еще с десяток новых?! Дракону захотелось зарычать. Он не мог всего этого понять. Никто о нем никогда не заботился. А уж у этого хоббита, в чей дом он вломился, которого он чуть не спалил вместе с друзьями-гномами в той горе, и подавно не было причин считать его другом. - Ты считаешь, что мы друзья? - А ты нет? — хоббит улыбнулся, игнорируя грубость вопроса и наслаждаясь замешательством на лице дракона. Тот снова не нашелся что ответить, и Бильбо поспешил сменить тему: — Слушай, если уж ты взял в привычку валяться на полу в моем доме, то, может, все же будешь валяться заодно и на матрасе? Дракон уже готов был сдаться. Он шумно вздохнул и устало посмотрел на хоббита, такой непробиваемый оптимизм просто обезоруживает. Не может же полурослик и в самом деле искренне считать, что такое чудовище способно исправиться? Или может? - А что на ужин? — Смауг осторожно встал, намереваясь дойти до столовой, но в глазах потемнело, и он, с трудом удержав равновесие, медленно опустился на ставший уже таким родным матрас. - Пожалуйста, ложись, я принесу еду сюда. А на ужин у нас форель, запеченная в яйце, с картошкой и луком, — хоббит снова улыбнулся, даже не пытаясь скрыть свое хорошее настроение. В Бэг Энде уже третий день подряд — рыбный. - Звучит потрясающе.