Дракон и его хоббит: Все только начинается

▼ - Гэндальф! — радостно воскликнул хоббит. Несмотря ни на что, он все же был счастлив видеть волшебника. - Бильбо, друг мой! — Гэндальф присел, распахнул объятья и прижал к себе хоббита. И тут же напрягся, отстранился и внимательно посмотрел хоббиту в глаза. — Что здесь произошло? А Бильбо так надеялся, что хоть пара минут на то, чтобы придумать, как вкратце рассказать про дракона, у него будет. И не просто рассказать, а убедить, что опасности уже нет. Он вздохнул и пригласил волшебника войти. - Рассказывай. - Смауг... Гэндальф изменился в лице и шумно втянул воздух. - ...здесь. В Шире. То есть у меня в гостевой... Нет! — Бильбо подскочил вслед за магом и упреждающе выставил вперед руки. — Нет, пожалуйста, сначала выслушай. Взглядом волшебника можно было сжечь всю нору дотла, не хуже любого дракона. - Пожалуйста?.. — хоббит сглотнул и умоляюще посмотрел на друга. — Он выжил. Он очень ослаб, стрела серьезно его ранила, но он выжил. И пришел сюда. - Зачем? — медленно и нехотя оседая в кресло, спросил маг. - Мне кажется, он и сам не знает. То ли за помощью, то ли за смертью... И Бильбо рассказал все, начиная с момента, как увидел незнакомца на пороге свей норы и заканчивая тем, что дракон вот уже который день не приходит в себя. Только о подробностях ночи, которую тот провел в полубреду, хоббит почему-то умолчал. На удивление рассказ занял не так уж много времени, все почти два месяца уместились в какие-то полчаса. Волшебник внимательно слушал, больше не перебивая, от чая отказывался и выглядел немало напуганным. - Что ты наделал?... — глядя перед собой невидящим взглядом тихо проговорил Гэндальф, когда хоббит закончил. - Он больше не опасен... - Не опасен? Это дракон! — странное дело, говорил Гэндальф шепотом, но шепот его все равно разносился по всей комнате. Хоббит поежился. — Что помрачило твой разум? Он должен быть убит сейчас, пока это возможно... - Нет! Гэндальф, поверь мне, пожалуйста... Он больше не причинит зла. - Почему ты так думаешь? — несмотря ни на что, Гэндальф казался заинтересованным. - Он помог малышке Рози и... когда я вытащил стрелу... я не уверен, но... — хоббит вздохнул, собираясь с мыслями. - Я не уверен, попросту не помню, но мне это снится и, кажется... Он чуть не убил меня, Гэндальф, я почти помню, как я горел. - И это тебя не убедило? — голос Гэндальфа прозвучал как-то сдавленно, как будто что-то мешало ему вдохнуть, а сам волшебник изрядно побледнел. - Но посмотри, — ничего не заметивший хоббит вытянул вперед руки, демонстрируя кожу без единого повреждения. — Ни следа, ни одного ожога. Когда я очнулся, я чувствовал запах чего-то паленого, но так и не смог ничего обнаружить, а Смауг лежал рядом на полу. Я думаю, он помог мне... Исцелил. И, как и в случае с Рози, ему это тяжело далось, поэтому он не приходит в себя, хотя рана стягивается. На время воцарилась тишина. Волшебник напряженно о чем-то думал, хоббит жевал нижнюю губу. Спустя пару минут он снова заговорил: - Я знаю, что он дракон, Гэндальф, и знаю, что не смогу тебе помешать, если ты... но ты мой друг. А он попросил о помощи. Да, у него скверный характер, но ведь он прожил столько лет — один, а сейчас он... меняется. Он мне доверяет. Ты не знаешь, сможешь ли ты его убить, а я знаю, что, если ты попытаешься, это убьет все его доверие. Он долго жил, дольше меня, дольше тебя, но так и не знал ценности этой жизни. И мне кажется, сейчас он начал понимать. Дай ему шанс? - Ты знаешь, что будет, если ты ошибаешься... — в противоречие словам, глаза волшебника загорелись огоньком интереса. Гэндальф не стал убеждать и доказывать, что после всего сделанного Смауг не заслуживает второго шанса, как того ждал хоббит. Бильбо выдохнул и с благодарностью посмотрел на мага: - Знаю. Но, по-моему, золото больше не имеет для него значения... Там, в Эреборе... — хоббит осекся, почему-то он так и не хотел говорить никому о своем кольце, словно какая-то внутренняя сила не позволяла это сделать. Они ее у нас отберут... — Раньше он чувствовал каждую монетку, каждую крупицу золота. В Бэг Энде, в Хоббитоне есть золото. Не так уж и много, но все же есть. Он о нем ни разу не заикнулся. Гэндальф прикрыл глаза. Он слушал и в то же время словно был далеко отсюда, погруженный в свои мысли. А хоббит продолжал и продолжал, рассказывая какие-то детали и радуясь возможности хоть с кем-то поделиться своими мыслями. - Он любит рыбу, он много — очень много, иногда даже не выгнать спать — читает, он выучил синдарин... меньше, чем за один день, представляешь? Он часто ворчит и постоянно чем-то недоволен, но это именно недовольство большого ребенка, оно не имеет ничего общего с яростью дракона. Он даже прошел испытание компанией Рози, а этим немногие похвастать могут. А еще он иногда почти улыбается... Это уже не тот одержимый алчностью жестокий зверь, ты должен мне поверить, Гэндальф. — хоббит перевел дыхание и выдал главный довод: — Помнишь, как ты говорил, что нельзя вернуть отнятую жизнь? «Не спеши осуждать на смерть» — твои слова. Он другой. Как будто того Смауга и не существовало никогда. - Я не знал, что драконы умеют исцелять... — спустя какое-то время пробормотал маг, отрешенно глядя в камин. Внешне ничего не изменилось, но хоббит понял, что ему удалось убедить друга. - А о том, что они умеют принимать человеческую форму? — все те вопросы, которые казалось неуместным задать Смаугу, рвались сейчас наружу. - Об этом слышал, но никогда особо не верил... Они проговорили почти до самого утра, Гэндальф расспрашивал о подробностях и Бильбо рассказывал, хоть и не без некоторой опаски — все же он не хотел бы, чтобы маг причинил вред его дракону. С каких это пор Смауг стал его драконом, он не задумывался. Иногда и Бильбо спрашивал о том, что известно волшебнику о драконах, только и те, и те вопросы смутно казались хоббиту чем-то неправильным, словно они обсуждали что-то очень личное. О том, что делать со Смаугом дальше, речь больше не заходила. Рассвет застал их на кухне за чаем, Бильбо уже понемногу клевал носом, а Гэндальф, напротив, был бодр и, несмотря на уговоры остаться, полон решимости двинуть в путь с первыми лучами. Только напоследок спросил разрешения все же взглянуть на дракона. И Бильбо не мог ему отказать. К удивлению и радости хоббита маг даже не стал заходить в комнату, ограничившись лишь тем, что можно было разглядеть с порога. - Удивительно... — тихо сказал он, когда дверь в гостевую с тихим скрипом закрылась. — Когда ты сказал о человеческой форме, я подумал, что он неотличим от человека. Хоббит отчего-то смутился. - Не знаю, почему я так сказал, если не обращать внимания на рога и все остальное, то он больше похож на эльфа... Если бы ты сказал, что не причинишь ему вреда в будущем, мне бы было много спокойнее. - Будь спокоен, мой друг, я обещаю не причинять вреда твоему дракону. — И уже тише добавил: — Надеюсь, ничто не заставит меня нарушить данное слово. Тепло попрощавшись, друзья расстались вполне довольные друг другом. Гэндальф двинулся в путь, насвистывая какой-то мотивчик, а хоббит, убедившись, что с драконом все в относительном порядке, побрел спать.

▼▼▼

Боль. Грудь буквально разрывало от боли. Теперь он вспомнил стрелу в своей руке, свой раздирающий горло рев и мгновенно вскипевшую вокруг него воду. Видя ужас хоббита, смотрящего в его искаженное гримасой боли лицо, дракон понимал, что должен удержаться. Иначе он погубит этого доверчивого полурослика. Иначе потом уже ничего нельзя будет исправить. Металл скользил по металлу, хоббит старался, очень старался поскорее закончить с этим, но инструмент, похоже, и правда был не самым подходящим. И когда ему удалось наконец подцепить злосчастный осколок, когда исстрадавшееся ребро потянуло вверх за стрелой, боль стала нестерпимой. Что произошло дальше, дракон едва мог вспомнить: вырвавшееся из-под контроля пламя; толчок — слишком медленный, так и не спасший охваченного огнем полурослика; свой крик и бьющуюся в голове мысль — только не он, только не так. Темнота на этот раз не была безмолвной и пустой, дракон слышал звуки, обрывки их разговоров с хоббитом; слышал его мягкий уверенный, просящий очнуться голос, и когда он понял, что это уже не было воспоминанием, сковывающий сердце страх распался — он успел, он смог спасти его; слышал тихое «скучаю», от которого вязнущее в черноте сознание рвануло вверх, к свету, но так и не смогло освободиться из трясины. Потом он услышал и другие голоса, смутно знакомые, но бесконечно далекие. Первый был звонким, кипучим, совсем детским, отчего-то казалось, что он пахнет луговыми цветами и то ли костром, то ли камином, а второй был старым, надтреснутым, припыленным прожитыми годами, он пах лесом и водой, в нем чувствовалось что-то давящее, тяжелое, неподвластное. Дракон почти выбрался из темноты — цепляясь за эту неожиданную тревогу и страх, все в нем кричало, что надо бежать, надо держаться подальше от этого второго голоса. Но потом все стихло так же неожиданно, как началось. Прежде чем забыться самым обычным сном, дракон почувствовал легкое теплое прикосновение, как если бы по щеке скользнул солнечный луч, и услышал едва различимый шепот «все будет хорошо». Тихо вздохнув, дракон наконец уснул.