Навреди себе и ближнему своему

— Вот же… гадство, — Виктору стоит больших усилий сдержать эмоции и не сказать чего-то на пару порядков непристойнее. Всё идёт совсем не так, как должно идти, и с каждой минутой нервы Виктора сдают в геометрической прогрессии. На протяжении нескольких дней не происходит никакого сдвига в нужную сторону, даже наоборот: в их с Джейсом расчётах и теориях они находят всё больше несостыковок и мелких ошибок, исправляя которые они совершают откат иногда даже на неделю работы, которая по сути оказывается бессмысленной. В такие моменты Джейс ужасно раздражителен, иногда до той степени, что выбрасывает из окна карандаши и бумагу (к счастью, чернильцы и новенькие механические ручки в ход пока не пошли), и только Виктор мягко улыбается, пытаясь его успокоить и заверить в том, что это теперь точно была последняя их промашка. Но каждая из них — одна из многих, и теперь даже Виктор начинает сомневаться в правдивости своих слов, и медленно теряет уверенность в своём здравом рассудке, который, кажется, начала затрагивать та дрянь, что медленно убивает его всю жизнь. Маленькие часы, висящие на холодной стене чуть левее от него, показывают почти половину четвёртого ночи. Точнее, как бы Виктор сам поправил любого, утра. Но сейчас все эти лингвистические неточности забиваются в угол под надписью «насрать» и уступают место пику раздражения за сегодняшний день. Чёртовы руны никак не хотят выстроить энергетически выгодный дублет, то и дело обламывая, наверное, тысячные потуги Виктора на успех. На хотя бы маломальский намёк на то, что он близок к той комбинации, которая покажет наилучшее сопряжение. Молодой человек вздыхает и отпускает операторы рун. Нет, так не пойдёт. Комбинаций осталось слишком много, чтобы перебирать каждую вручную, а времени у него остаётся всё меньше. Из открытого окна слышится тихий гул просыпающегося города, на горизонте светлеет рассвет, а летний ночной ветерок слегка треплет отросшие волосы. Учёный вглядывается в верхушки домов, лежащих внизу, по крышам которых снуют кошки и дрожащие тени. Миротворцы, такие маленькие и незначительные с высоты их лаборатории, устало и сонно шатаются по малолюдным улочкам Пилтовера, перекидываясь словами с такими же спящими на ходу товарищами. Виктор хмыкает и отворачивается. Спокойствие сегодняшнего утра немного отвлекает его от очередной неудачи, и он быстро успокаивается, снова настраиваясь на работу. — Должен быть другой способ, должен… — шепчет про себя Виктор, в задумчивости нахмурив брови и приложив ладонь ко рту. — Стоит перепроверить расчёты, может, я смогу сузить круг возможных комбинаций. Да, хорошо. Глупая привычка говорить в голос с самим собой не выветрилась даже за время работы вместе с Джейсом, которого эта самая привычка часто очень раздражает и сбивает с толку; последний очень любит работать в гробовой тишине. Иногда, когда настроение Талиса совсем ни к чёрту, приходится даже выносить из мастерской слишком-громко-тикающие-сам-послушай часы. И смешно и грустно, как комментирует это Виктор, но после и сам пытается говорить поменьше. Получается редко. Или же плохо старается. Вряд ли он ответит честно даже себе, а тем более Талису. Хекскор мягко пульсирует синим в тусклом свете маленькой лампочки над головой. Завораживает, как и всегда. Виктор всматривается в каждую щербинку и неровность кристалла, в мелко выцарапанные руны на многочисленных гранях. Понимает, что в этой крошке ещё так много загадок, которые он уже вряд ли успеет отгадать. Но если хотя бы одну — и возможно, она поведёт его по пути новых, не менее значимых, а может даже и более, открытий, и тогда… Вдруг дверь в лабораторию открывается, и Виктор так сильно вздрагивает от неожиданности, что больно ударяется коленом здоровой ноги об столешницу. Не успевает он как следует разозлиться на незваного гостя, как новоприбывший опережает его: — Святой Аркейн… Ты так неудачно шутишь, или мне это снится? — раздаётся позади знакомый, слегка заплетающийся хриплый голос, и Виктор закатывает глаза в ожидании очередной длинной нотации по поводу убитого в хлам режима дня. Сегодня он надеялся никому не попадаться на глаза до начала рабочего дня, но даже такой незначительный план пал крахом. Виктор совсем не придаёт значения нетвёрдой речи Талиса, ссылаясь на его сонное состояние. Джейс проходит в мастерскую шаркающими медленными шагами, а Виктор считает доли секунд до момента, когда широкая ладонь Талиса тяжело упадёт на стол перед ним. Любит он напускать страху таким вот образом, а ещё смотреть пронзительно, чуть сузив глаза, по-дружески угрожая расправой, если напарник не пойдёт спать в тот же миг. Но после такого Виктор, честно-честно, очень старательно делает вид, что уходит вовремя. Хотя бы пару дней, чтобы Джейс успокоился. Но сегодня этого не происходит: позади слышится лишь тихое шуршание бумаг за столом у соседней стены. Виктор оборачивается. — Тогда встречный вопрос: почему ты здесь? — изогнув бровь и сложив руки на коленях, спрашивает он вполголоса. — Забыл свой журнал, не могу спать, если его нет рядом, — чуть погодя, отвечает устало Джейс. Виктор хмыкает — абсолютно в стиле самовлюблённого Джейса. Стоит только вспомнить, что он подписал каждую страницу своей работы над хекстеком, ещё до того, как его бывшую лабораторию разворотило взрывом. Виктор долго не мог перестать смеяться над тем глупым мальчишкой, каким, в принципе, Джейс всё ещё для него является. Выше на полголовы и шире раза в два, но всё ещё мальчишка. Даже сейчас он, иногда натыкаясь на какие-то сугубо его, Джейса, заметки и теории видит в правом нижнем углу маленькую замысловатую закорючку. Забавный. Учёный отворачивается, снова вчитываясь в записи. Копошения Джейса не прекращаются ещё с минуту. Потом снова раздаются шаги, и Виктор, уже успевший задуматься о своём, наконец, понимает, почему же сегодняшний день такой особенный. Но осознать это получается далеко не сразу. От Джейса… несёт алкоголем? Молодой человек удивлённо смотрит на то, как слегка подрагивающие руки Талиса уже на соседнем с его столом переворачивают кипы бумаг в поисках журнала. Когда тот наконец-то находит заветный переплёт и уже собирается уходить, вдруг останавливается и медленно поворачивает голову в сторону всё ещё обескураженного Виктора, а следом раздающийся твёрдый и, совсем не как в первый раз, резкий голос заставляет его вздрогнуть снова: — Ты не зли меня лучше, вали спать уже. Право слово, сейчас у меня нет сил на уговаривания, так что будь добр согласиться сейчас же. Сказал как отрезал, чуть ли не приказ. «Это что-то… новенькое», — думается Виктору. Вселенная явно шутит над ним! Такого не случалось ещё ни разу со времени их сотрудничества. Джейс ещё никогда не говорил с ним так грубо, какие бы перепалки между ними ни случались. Виктор, конечно, благодарен за столь щедрый подарок в виде отсутствия лишнего сотрясания воздуха, но, тем не менее, выглядит это всё довольно подозрительно и даже слегка обидно. — Джейс, у тебя всё… — начинает было Виктор, но не успевает договорить: Джейс выходит из лаборатории, бросая лишь сухое «спокойной ночи». — В порядке? Он только сейчас замечает, что был предельно напряжён всем телом всё это время. Чтоб этого Джейса. Его мастерство сбивать с работы и вызывать безосновательное чувство вины и непонимания персоны Джейса Талиса поражает до глубины души. Молодой человек медленно выдыхает и отбрасывает карандаш в сторону, снова поднимает голову на настенные часы. Почти пять. Рабочее настроение улетучилось до последней капли, а на замену ему стучится адская усталость, до этого сидевшая с кляпом во рту где-то глубоко, поэтому Виктор решает последовать принудительной просьбе Талиса пойти отдохнуть. Тем более ему явно есть о чём поразмышлять, хотя бы по пути до кровати. Интерес к случившемуся никак не хочет покидать его вихрастую голову, и долго Виктор ещё не может заснуть, размышляя, что же могло сподвигнуть непьющего даже на праздники напарника так надраться. Но, пожалуй, он продолжит думать об этом завтра. А лучше, чтобы Талис сам обо всём рассказал.

***

Но на следующий день Джейс приходит только ближе к полудню, с ужасными синяками под глазами и в мятом фраке. И с ещё более ужасным амбре: кажется, он попытался перекрыть жуткий перегар одеколоном, что получилось у него весьма… скверно. — Утро. Точнее, день. Извини, я немного проспал, — натужно произносит Талис, даже не глядя на напарника и усаживаясь за свой стол. Виктор несколько минут украдкой обеспокоенно поглядывает в сторону Джейса, но тот, кажется, на разговор совершенно не настроен, поэтому учёный решает оставить его в покое. Захочет — сам расскажет, Виктор за словом в карман не полезет. За исключением тех случаев, когда проблемы на стороне начинают мешать их проблемам рабочим. «Так и быть, первый раз простителен», — думает про себя Виктор и снова принимается за начатую работу. И надо же, он действительно находит небольшую погрешность в своих расчётах, которая значительно расширяла радиус поиска подходящей пары рун. Молодой человек чертыхается про себя и нехотя соглашается с Джейсом по поводу того, что работа идёт только в минус, если делать её на уставшую голову. Возможно, стоит всё же попытаться ложиться пораньше? Ну а на сегодня у Виктора впереди ещё много дел, и возможно, именно «сегодня» назовётся знаменательным днём.