Hertz — Redemption
Пробраться к сцене получилось с огромным трудом. Люди набились плотной толпой и ревели даже под сахарную группу на разогреве в ожидании главного представления. Запах танцующих тел прилипал к коже и хотелось растолкать стоящих рядом фанаток, раздвинуть их в стороны и вдохнуть полной грудью, чтобы кричать и прыгать за всех остальных. Я подтолкнул перед собой Кира и встал за его спиной, прикрывая от напиравшей толпы. А когда на сцене появились Тео и Адам, нас обоих прижало к ограждению. Кир что-то невнятно выкрикнул, а потом потянулся к сцене, пытаясь приблизиться к кумиру. Его фанатизм ощущался кожей словно малый электрический заряд. Пальцы бесконтрольно прилипали к его коже, желали провести по рукам, по спине или шее, чтобы снять напряжение. И Кир, возбуждённый и полный ажиотажа, даже не обратил бы на это внимания. Музыка ударила по барабанным перепонкам, в спину толкнул восторженный гул голосов. Толпа качнулась в такт ритму словно живая волна, и Кир качнулся со всеми, чувствуя общий бит. Я продолжал держать его, горячего и улыбающегося, впитывал его восторг глубже, чем лирику песни. И подпевал ему в ухо, словно переводя свои чувства в чужие слова. Все вокруг пели, и не было смысла оправдываться, это просто музыка и мы в ней потерянные ноты. Хертс принес в мой плейлист именно Кир, подсунул их первый альбом, немного наивный, немного попсовый, но пробирающий искренностью и знакомыми сэмплами. Потом были туры, пропущенные концерты. Кир жутко расстроился, когда не удалось попасть на их выступление. На следующий концерт я добыл один билет. Один. И отдал его Киру, хотя самому тоже хотелось послушать. Отбрехался, что у меня другие дела, сам же просто мечтал угодить этому меломану, увидеть счастливую улыбку на его губах и сияние в глазах. После концерта он сиял ещё долго. Но не для меня. А спустя пять лет они снова выступали в нашем городе с новой программой, не такой проникновенной, но с уже сложившимся стилем. Я потерял к ним интерес, а Кир — нет, и его фанатизм заставил простоять в очереди за билетами почти четыре часа. Зато теперь мы поехали вместе, пробились к сцене и сейчас в первых рядах наслаждались музыкой. А я наслаждался его близостью. У самого уха что-то кричали девчонки, почему-то считалось - это девчачья группа, но разве музыка может зависеть от пола? А любовь? Кир тоже пел. У него ни слуха, ни голоса, он часто на работе в наушниках мурлыкал себе что-то под нос, и мне всегда это нравилось, а сейчас его крики сливались с музыкой и обжигали сильнее Тео. У меня не осталось слов, я не знал новый репертуар, лишь качался с толпой и, выловив единственное слово, повторял его где-то у уха Кира: «Искупление». Сможешь ли ты меня простить? За неправильную страсть, за болезненное влечение. За то, что отвергалось обществом и богом. Кир не слышал меня, он был слишком увлечен мелодией. И в безумии всеобщего ликования я внимал, улыбался, сжимал пальцы на поручнях вокруг его талии, мечтая обхватить и прикоснуться. Везде и сразу, влиться в его пение и стать одним целым, и чтобы я мог кричать, не боясь казаться смешным или неправильным, без стеснения и оглядки. И чтобы он отвечал мне. Где-то в перерыве между куплетами Кир обернулся, мазнул сияющим взглядом и, читая по губам, я уловил: «Потрясающе, да?» Вживую всегда иначе, ярче, сочнее. Словно это песня лишь для нас, словно Тео сейчас сойдёт со сцены и скрепит наши руки. Может, так и было, потому что он стоял так близко, что я мог видеть капли пота на его висках. Кир дёрнул меня, привлекая внимания, и снова что-то сказал мне, я лишь кивнул и завис на его губах. Вот бы один поцелуй. Один. Чтобы разрушить неуклюжую дружбу между коллегами и обрести счастье. Или потерять всё и навсегда. От его тела шел нестерпимый жар, рубашка пропиталась влагой, и хотелось провести губами рядом с шеей, собрать этот огонь и немного остудить. Или пробраться пальцами под задравшийся край, прижать ладони к животу и… «Сжалься надо мной и утешь». Словно в пропасть толкающие слова, если бы я не боялся потерять его, давно бы признался и махнул рукой. Может, даже уволился бы после его отказа и не бередил сердце. А так — подвешенное состояние и бесконечные сомнения, страх быть отвергнутым и непонятым. «Искупление». На бис они вышли со старыми композициями, снова зажгли толпу и пробили сердце. Теперь я тоже пел, помнил слова ещё с тех времен, когда Кир только появился в моей жизни и почему-то ассоциировался именно с их музыкой. В наступившей после оглушительных аккордов тишине стали слышны шаги и чья-то отстранённая болтовня. Кир стоял неподвижно между моим руками, словно на что-то ещё надеясь, а люди за нами стали расходиться, выбираясь из душного, пропахшего потом и алкоголем помещения на свежий воздух. Я не спешил уходить, ломать сказочный момент и принимать — всё снова закончилось и больше никогда не повторится. Кир шевельнулся, дёрнулся, пытаясь освободиться, и мне пришлось отпустить его, отвернуться, чтобы не встречаться с ним взглядом и не отвечать на неудобные вопросы. Но всё же приобнял его за плечи, чтобы не потерять в потоке людей. Кир невысокий, худощавый, большеглазый, с длинными ресницами и тихим покладистым характером — точная моя противоположность. Этим он и притягивал. А может, потому что красивый, улыбчивый, веселый и всегда в наушниках, из которых я слышал свои любимые композиции и хотел их разделить с ним. На улице шёл дождь. Проливной ливень загнал всех под козырек остановки. Я предложил вызвать такси, потому что машину бросил у офиса, но Кир предложил прогуляться. Всего двадцать минут пешком. — Не сахарные, — добавил он с улыбкой и тряхнул мокрой чёлкой. Вода стучала по макушке, отбивая знакомый ритм, и Кир пританцовывал между лужами и текущими по асфальту ручейками. Мне ничего не оставалось, как танцевать вместе с ним, прыгать, скакать, перешагивать. Уворачиваться от мокрых веток разросшегося кустарника, изгибаться, отстраняясь от бурных струй, льющихся из водостока прямо под ноги. И подхватывать Кира на особо высоких па, чтобы он не свалился и не поскользнулся на залитой дождем поверхности. Кир в такие моменты смеялся, словно уходя от неловкой ситуации, переводя всё в шутку. Машина встретила нас сухостью и тёплым нутром, мы оба нырнули на заднее сиденье, прячась от непогоды, и Кир сталкивался со мной пальцами, ладонями, холодным, как ледышка, бедром. От холода он стучал зубами, но все так же улыбался. Эта улыбка как острая заноза впивалась под кожу и не оставляла мне шанса. Всё было предрешено. Ещё в тот момент, когда Кир согласился пойти со мной на концерт. Я качнулся вперёд, ловя эту улыбку, сжимая губами его замёрзшие губы и глотая последние строки уже знакомой песни. Может, Кир и сопротивлялся, я не заметил — только мокрая одежда, ледяная кожа и нелепые слова Тео: «Пустота в моём сердце и голове»… — Ты… — Кир отпрянул, и стало страшно. Глаза у него наполнились ужасом, а может, даже слезами прошедшего дождя. Мне не хотелось слышать его слова, которые разрушат последнюю надежду и лишат меня этой болезненной влюбленности. — Ты… я думал, ты… — продолжал он бормотать, а я потянулся к двери, собираясь сбежать. Кир не позволил, накинулся с поцелуями, и я потерялся в этой неуклюжей спешке, торопливости и жадности. Дождь продолжал колотить по стёклам, отбивая незнакомый ритм. А сердце Кира стучало с моим в унисон, и в сброшенных наушниках продолжал звучать знакомый голос. Мы поехали ко мне, даже не договариваясь. После поцелуев Кир перебрался на переднее сиденье и сжимал мою руку на коробке передач, пока я рулил сквозь водопад собственных эмоций. А потом ночь и постель. Мокрая одежда валялась комком на полу, и Кир оказался таким горячим внутри и очень холодным снаружи. Я отогревал его под душем, смывая собственную страсть и его счастливую улыбку. Уснули мы рядом. А утром музыки не осталось. Наушники сели. Кир с удивлением покрутил их в руках и, бросив на меня недовольный взгляд, спросил: — Подбросишь меня домой? Мне не хотелось его отпускать. Казалось, он выйдет за дверь и волшебство рассеется. Но вчерашние вещи никуда не годились, а в девять нас обоих ждали в офисе, значит, надо подбросить Кира до дома и успеть на планерку. Мы собрались спешно, на завтрак сухие бутерброды и плохо сваренный кофе, но Кир не ворчал, даже улыбнулся, когда я поставил перед ним чашку. В машине все так же пахло дождем и вчерашним безумием, не верилось, что пришло утро, не верилось, что новый день разрушил подаренное на одно мгновение счастье. Кир плюхнулся на сиденье, и я заметил, как он поморщился от непривычной боли, мне тоже стало больно, потому что он никак не намекнул на продолжение, и все мои страхи вернулись со стократной силой. Я завёл мотор, слепым взглядом уставился на дорогу. — Скажешь что-нибудь? — нарушил тишину Кир. И коснулся моего плеча. Рука горячая, мягкая, я помнил её на своей коже, и всё, что случилось прошлой ночью, захватило с головой. Лицо залило краской, я перехватил его пальцы и сжал их в ответ, переплёл со своими и сглотнул горечь. У меня не осталось слов. Но я мог бы ему спеть… 17.08.2023Искупление
31 августа 2023 г. в 10:29
Работа написана для #Писательские фанты-блиц
Бета: Fereht
Размер: драббл, 1440 слов
Категория: слэш
Жанр: романтика, флафф, сонгфик
Рейтинг: R