Семья.

      Он стоял перед небольшой поросшей и неухоженной изгородью и не мог набраться решительности открыть её. Барьер мог и не пропустить его в Замок-на-костях. Мама тогда сказала, что он потерял связь с Родом, как только получил проклятие Аркобалено. — Хухуху, кто это тут у нас? Неужто юный Блэк? — послышался старческий хриплый голос. — Дедушка… — Скалл криво улыбнулся, увидев смотрителя домашнего кладбища.       Деда Ван, как он любил его в детстве называть, присматривал за большим кладбищем на территории замка. Мама оставляла там своих умертвий и ставила различные опыты и эксперименты. Эдвард, честно говоря, никогда не вникал в эту ветвь магии, ему больше нравились Чары да Боевая магия. — Что же ты стоишь тут как неприкаянный на пару со своим фамилиаром? Хозяюшка уже сообщила всем о твоём скором прибытии. Слуги ждут возвращения своего любимого юного господина. — он прищурился лукаво и похлопал по дрожащей руке, а потом подхватил на руки небольшого осьминога, летающего по воздуху рядом со своим хозяином. — Давай, давай, не стой столбом! — и подтолкнул поближе к воротам.       Скалл сглотнул вязкую слюну и сжав кулаки, глубоко вздохнул, перед тем как решительно черкнуть по ладони небольшим ножичком и приложить к невидимому для обычных людей отпечатку руки на практически полностью заросшей двери.       Прошлась лёгкая дрожь по всей живой изгороди и с лёгким щелчком, но громким скрипом открылась ржавая железная дверь. Из приоткрытой двери послышалось пение птиц и, посильнее поднажав, он раскрыл дверь еще сильнее, открывая потрясающий вид на огромный замок и цветущий сад. — Дом, милый дом. — молодой паренёк счастливо выдохнул и рассмеялся, рванув вперёд, распугивая мелких пташек и бабочек. — А тож… — раздался вслед грубый хриплый смех старенького мужичка, у которого из рук выскользнул Оодако вслед за своим хозяином.       Чем дальше бежал темноволосый подросток, тем больше перед глазами возникало воспоминаний: за этими кустами он прятался от нянечки Мири, когда не хотел что-нибудь делать, в основном учиться, конечно, а в том цветочном лабиринте он любил срывать и составлять букетики для мамы, а вон та дорожка вела к стойлам с гиппогрифами, грифонами и другими магическими животными, в лесу за замком он постоянно расчесывал гриву единорогам, бывало даже засыпал вместе с их жеребятами, любил послушать сказки лешего — забавный старичок столько всего знал и умел!       Эдвард остановился недалеко от входа в тяжёлый готический замок и почувствовал, как с рук не сходит дрожь, а глаза стоят на мокром месте.       Он скучал по дому. Он скучал по этому невидимому, но хорошо ощущаемому давлению силы.       Он даже не думал, что будет так больно и так сладко вернуться туда, где он провёл своё детство. Увидеть лица самых дорогих существ в своей жизни. На плечо опустился его фамилиар и забурчал. — Молодой господин, хозяйка желает, чтобы вы подошли к алтарному залу! — двери медленно открылись и оттуда раздался звонкий детский голосок — это был младший сын главного дворецкого, Роджер.       Вард улыбнулся и рванул обнять своего давнего друга. Они часто в детстве вместе шалили, пока взрослые были чем-то заняты. Блэк вообще часто играл с детьми прислуги. Вот была умора, когда он узнал, почему его друзья так медленно растут — именно с тех пор он стал чувствовать смутное беспокойство, которое вылилось в ссору с мамой и безобразную истерику четырнадцатилетнего подростка с магическими выбросами. Впрочем, там много что было замешано. — Давно не виделись, мышонок! — Эй, сколько раз я говорил не называть меня так! — черноволосый ребёнок лет десяти хоть и надулся, а не обнять своего друга детства просто не мог.       Но Эдвард только смеётся сквозь слёзы, заставляя столь родные ему лица встревожиться. — Господин…! Вард? Молодой господин! Мелкий, ты…? Юный господин! — вокруг раздаются знакомые с детства голоса, они окружают, проверяют, всё ли хорошо, здоров ли, тискают Оодако, спрашивают, почему так исхудал и многое-многое другое…       Он счастлив видеть свою большую семью.       Он теряется в этой круговерти лиц, а потом внезапно, как гром среди ясного неба, раздаётся мощный голос. — Ученик…?       Эдвард замирает, а потом резко разворачивается к главной лестнице. На её вершине стоит рослый мужчина — его учитель — от него как всегда исходит давление. Рыжие волосы стянуты в крепкую косу артефактом-заколкой, чёрные глаза смотрят внимательно, подмечая каждую деталь, военный сюртук алого цвета подчёркивает знаки мастерства. Годрик Гриффиндор собственной призрачной персоной. — Мастер… — взгляд дрожит, голос приобретает болезненную хриплость — когда Вард рассорился со всеми и сбежал, учитель был единственным, кто и слова не сказал против — он передал только маленький ножик, которым Скалл и по сей день пользуется и который не раз его выручал с небольшой запиской.

«Не опозорь своего Учителя, глупое дитя.»

— Поторопись, хозяйка ждёт тебя. — больше ничего не говоря, он развернулся и ушёл — и учитель и ученик понимали, что сейчас не время.       Вард извиняюще улыбнулся, но ребята только хлопнули по спине и плечам и пихнули в сторону коридора, ведущего в алтарный зал. Небольшой осьминожек замахал своими щупальцами, пытаясь поспеть за своим шустрым хозяином.

***

      Раскрыты двери в искусно вырезанную естественную пещеру, свет от драгоценных кристаллов освещает круглую комнату, в центре стоит женщина в тёмном плаще и расставляет на плоской вершине алтаря чашу, ритуальный нож и специальные травы.       Она на мгновение замирает, а потом расплывается в нежной улыбке, рядом появляются синие светящиеся огоньки. — Хозяюшка, ваш крестник вернулся… — Да, да, вернуулся… — Хихихи… — Вернулся, вернулся блудный сын…! — Наконец-то дом оживёт…! — Ура, ура…! — Как расшалились… Может поможете, м? — руки растирали порошки, смешивали травы, а маленькие духи сыпали со своих полупрозрачных крылышек пыльцу. — Да, да…! — Нееет… — Не хочууу… — Поможем…! — А чем…?       Фигура улыбалась, иногда касаясь маленьких духов земли рукой.       Раздались лёгкие шаги, из-за двери выглянули два больших любопытных глаза и запыхавшаяся и раскрасневшаяся смущённая моська. Женщина махнула рукой, подзывая к себе и закрывая за ними двери.       Иногда возникает такое чувство, что это ребёнок Сириуса, а не Римуса и Нимфадоры.

***

      Эдвард Римус Блэк-Певерелл замер, наслаждаясь теплыми потоками Родовой магии. Род Певерелл признал в нём не только крестника своей Леди, но и своего наследника. — Вы только посмотрите на эту довольную мордашку. — Из-за спины раздался ехидный смешок. — Мама! — подросток подскочил на кресле и встал поприветствовать свою любимую матушку. — Вот слушался бы свою маму и учился хорошо, давно бы понял, что значит быть частью королевской семьи Певерелл.       Издалека раздавался журчащий звук речки, шелестели листья деревьев, пели разноцветные птички. На террасе северного крыла был накрыт столик на двоих. Недалеко стояли служанки, готовые в любой момент помочь своим хозяевам. — Ну, маам… — кисло протянул мгновенно скуксившийся паренёк, на что Оодако фыркнул и развалился на большом нежно лиловом пуфике, полностью разворачивая свои щупальца. — Не мамкай, сам говорил, что вырос. Вроде уже должна быть своя голова на плечах. — она покачала головой, бросив смеющийся взгляд на фамилиара своего сына, и дёрнула рукой, давая разрешение прислуге начинать раскладывать завтрак. — Надеюсь, на сей раз ты не будешь отлынивать от учёбы. И займись наконец-то полноценным обучением своей химеры, а то только размеры своего облика и может менять и то — с помощью твоей силы.       Оодако зафырчал и отвернулся в другую сторону — ничего вы, мол, не понимаете в химерах.       Лёгкий ветерок приятно обдувал, принося с собой пряный аромат трав и цветов. Слуги с нежными улыбками наблюдали за кривляньями юного хозяина, радовались тихому и несколько неловкому смеху своей хозяйки, подкармливали довольного Оодако.       Столько лет поддерживать глухую и мёртвую, пусть и с красивой территорией, крепость было достаточно грустно и тоскливо. Пусть они и могли выбраться во внешний мир, но они не могли надолго покидать эту крепость, многие впадали в сон без поддержки хозяйской магии. В последние годы даже двери во внешний мир перестали открываться. Дом чах без своих хозяев. Видеть родной дом, где они рождались, росли, веселились и учились было непросто. Очень непросто.

***

— Можешь пригласить своего партнёра на семейный ужин в следующем месяце — я как раз успею со всеми делами управиться. — Только в том случае, если это будет только ужин, мама. — он уставился на неё. — Да, мама? — Конечно ужин, милый, неужели ты думаешь, что твоя мама может что-то сделать со своим потенциальным зятем? — теплые зелёные глаза смотрели на своего ребёнка честно и открыто. — Да. — он не переводил свой взгляд, продолжая на неё смотреть. — Никаких трупов и осмотра твоей коллекции, экскурсий в лес и на кладбища, никаких ловушек и подстав. Мне продолжать? — чем больше он перечислял, тем больше она кривилась, а под конец так и вовсе обиженно уставилась на него в ответ.       Два упрямых осла смотрели друг на друга и продолжали бы смотреть, если бы одна из служанок не кашлянула, намекающе посмотрев на свою хозяйку. — Ладно, ладно. Уговорили — я и пальцем не трону твоего мальчишку! — она вздохнула и скривилась, отдавая мысленный приказ слугам. — Смотри у меня, мама! — подросток довольно улыбнулся, хоть и продолжил периодически подозрительно смотреть на неё.       Чтобы мама так быстро сдалась? Не верю!       Он даже не подозревал, что помимо мамы есть и другие обитатели замка, которые с радостью исполнят не высказанные вслух пожелания своей хозяйки.

***

— И всё же Скаллу что-то тревожно. — Облако обнял подушку и тяжело вздохнул. — Чего же ты так боишься? — Реборн развернулся около шкафа, расстёгивая манжеты своей рубашки. — Это… сложно объяснить. — Скалл сглотнул, когда увидел открывшуюся картину. — А ты попробуй. — Реборн усмехнулся, заметив пристальный потемневший взгляд и ставшее более глубоким дыхание. — Скалл не хочет ничего объяснять. — черноволосый мужчина встал напротив своего, откинувшего подушку в сторону, любовника. — А что же Скалл хочет? — расстёгнутая ширинка оказалась перед лицом сглотнувшего слюну парня. — Скалл хочет своего Реборна-семпая. — хриплый от возбуждения голос пустил мурашки вдоль позвоночника, заставив оставить все разговоры на потом. — Ах, ну раз хочет…