Ох уж эти черепашки!

      От Рафа всегда пахнет свежим дождём и мускусным ароматом хвои.       От него всегда пахнет мужественностью, но в тоже время любовью, теплотой и горячим чаем.       От него всегда пахнет по особенному.       Именно поэтому сейчас Донателло, как какой-то сумасшедший носится по логову в поисках хоть какой-нибудь вещицы пахнущей Рафом, принадлежащей Рафу. Зайдя в комнату брата, он берёт первое, что видит. Жертвой становится подушка. Она такая мягкая и, принюхавшись, он понимает — это самая главная вещь, которая пахнет Рафом. Она излучает такой коктейль ароматов, что умник секунд двадцать находится в другой вселенной, просто прижав её к носу (у черепах есть носы?).       Всю дорогу он нервно оглядывается, боясь, что кто-то застанет его на месте преступления. Хоть сегодня все в додзё часа на три-четыре точно, а он смог выбить себе выходной по причине внезапной температуры, но всё же.       Забежав в комнату, Донателло облегчённо выдохнул, и сев на кровать, вновь втянул приятный запах подушки. Облокотившись о стенку, он начал медленно, не спеша поглаживать себя в районе паха, руками сжимая ни в чём не повинную ткань. Ах, Рафи, милый, милый Рафи, как же ты ошибался, когда говорил, что мутанты не способны на любовь! Разве ты не понимал, как сильно ранил его чувства?       Встряхнув головой, дабы отогнать плохие мысли, Донни сладко застонал, когда почувствовал, как возбуждённая плоть выскочила из мешочка в полной боевой готовности. Глаза его были прикрыты, а дыхание проводилось через рот, с каждым вздохом выдыхая теплый воздух. Всё его лицо уже изрядно покраснело, а тело задрожало и покрылось потом. На лбу выступила испарина, и он собрал каплю предэякулята со щели на головке члена, размазывая её по всей длине.       Двигая рукой вверх-вниз, сжимая в зубах белую подушку, что уже изрядно намокла от слюны, мысли в его голове перемешивались и уходили куда-то вдаль, но думал он всего лишь об одном.       — Раф, Рафи, Рафаэль, ух… — повторяя имя возлюбленного, словно мантру, он все продолжал и продолжал самозабвенно поглаживать каждую венку на половом органе.       Видимо образ черепахи настолько отпечатался в голове гения, что тот предстал перед ним прямо сейчас. Его губы шевелились, кажется, он что-то говорил, но затуманенный разум парня не позволял ему слышать ничего, кроме собственного прерывистого дыхания.       Чёрт возьми, как же он реалистичен… Хотелось протянуть свободную руку и коснуться разгорячённых после тренировки мышц, что Донателло собственно и сделал.       Но когда у него получилось дотронуться до, как он думал, «миража», парень вздрогнул. Резко убрав руку с члена, он, заикаясь, промямлил:       — Я-я, это случайность! Клянусь, эм, Раф, я прос-сто не нашёл лучше вещи, а т-ты такой красивый и мускул-листый. О боже, что я говорю?! — парень был в замешательстве, он не знал, как выкрутиться из данной ситуации и заметно нервничал.       Резко его губы накрыл зелёный палец.       — Как давно? — спросил тот.       — Очень, очень давно. Но ты-ы не загружайся как бы, эм, — его глаза бегали из стороны в сторону. — Боже, что же мне говорить? — спросил Донни уже у самого себя, самым тихим шёпотом, на который способен.       Не успел он вновь вставить очередное нелепое оправдание, как уже открывшиеся губы заткнули тягучим мягким поцелуем.       Языки сплетались, губы опухали, а в щели между ними уже текла горячая слюна, но разве кого-то это волнует? Чувства обоих смешались в одну линию под названием «любовь».       Теперь к запаху Рафа прибавились лекарства, химикаты и черствый запах медицинского спирта. Ах да, и легкий аромат утреннего кофе без сахара.