Говори

      Глаза было тяжело открывать. Веки будто залили свинцом, в ушах звенело, а сквозь этот звон был слышен мерный писк аппарата. Мицуя попытался разлепить глаза, но по ним тут же ударил яркий свет. Омега зажмурился и дернул рукой, чтобы закрыть глаза, но ее аккуратно сжали, а в ушах раздался ласковый женский голос: — Тихо, сейчас выдернешь капельницу, не дёргайся, Такаши.       Голос был тихим и успокаивающим, парень был уверен, что на губах девушки играет успокаивающая улыбка. Когда Мицуя все-таки открыл глаза на стуле рядом он увидел размытый женский силуэт. Даже расфокусирование не помешало ему узнать в девушке Минами. И он угадал. На ее губах была нежная успокаивающая улыбка.       — Где… — Такаши зашёлся приступом кашля, и Ханемия сразу же взяла в руки стакан воды и приподняла его голову, давая отпить.       — Не торопись, аккуратно, — когда стакан опустел, Минами поставила его на тумбочку и опустила голову омеги на подушку, аккуратно проводя пальцами по прилипшей ко лбу челке. — ты в больнице. Передозировка блокаторами. Тебя еле откачали, ты три дня валялся без сознания. Меня Кен чуть не придушил, когда я в двадцатый раз сказала, что не буду говорить, что с тобой. Но, в итоге, он узнал.       — Почему ты тут? — спросил Мицуя, закрывая глаза.       Ханемия тихо засмеялась, снова проводя рукой по его волосам: — У Кенчика дела, попросил поторчать с тобой. Он не отходил от тебя с того момента, как узнал где ты и что с тобой.       — Мне пиздец, я прав? — спросил омега, также лёжа с закрытыми глазами.       — Разве что чуть-чуть, но он правда сильно волновался. Почему ты не позвонил ему, когда у тебя началась течка? Нахрена надо было давиться таблетками? Если бы ещё одну выпил, то я бы сейчас торчала на твоей могиле, — Минами недовольно хмыкнула. — Ладно ты о друзьях не думал, о Доракене, но, блять, о матери и сёстрах можно было подумать!       — Я не хотел…       — Я не отчитываю тебя, Такаши. (Прим. автора: я просто ебну тебя по голове за это…) Это будет делать Доракен, и, учитывая его характер, я знаю, что будет разнос. Ты думаешь, мне его Баджи не устраивал, когда я передознулась блокаторами два года назад? Да мне все кто можно мозг вынесли, Кен в том числе. При условии, что я его лучшая подруга. А что он с тобой сделает, я даже знать не хочу.       Девушка внезапно улыбнулась и потрепала омегу по голове: — Не бойся, он же тебя любит и все, что скажет, будет исключительно из-за волнения за твою тушку.       Минами убрала руку и поднялась со стула.       — Куда ты? — спросил Такаши, разглядывая ее одежду. Как всегда открыто и ярко.       — Я с Майки иду в кафе, мы с Доракеном ролями меняемся теперь. Он заглянет минут через 5-10, — Ханемия снова улыбнулась и помахала рукой, а после скрылась за дверью.       Такаши остался в палате один. Он только сейчас понял, насколько ему было плохо. Его тошнило, голова болела, а живот скручивали непонятные болезненные спазмы. Его от этого отвлекало только присутствие подруги. Он прикрыл глаза, обдумывая, что сказать. Извиниться? Накинуться с обвинениями? Мицуе не дали подумать, дверь приоткрылась, и в палату тихо зашёл Доракен.       Омега открыл глаза и посмотрел на своего парня. Лицо Доракена было невозможно прочитать, как всегда.       — Прости меня, — выпалил Кен с порога, не давая Такаши вставить и слова. — Я виноват, что забыл. Но почему ты ничерта не сказал?       Мицуя молчал. Если он начнёт говорить, то он точно сорвётся на слёзы.       Рюгуджи, видя, что омега молчит, снова начал говорить с почти не прикрытой агрессией: — Я блять понимаю, что мы поссорились, не общались несколько дней, но сука, нахуй надо было терпеть и давиться блокаторами? Ты понимаешь, что было бы, если бы эта дура просто не решила зайти к тебе в гости из-за дождя? Она почти двое суток отказывалась мне говорить, что с тобой.       Такаши понимал. Он сжал кулаки и поджал губы, зажмуривая глаза и слушая всю тираду. Да, ему надо было сказать. Да, он понимает.       — Прости, — тихо сорвалось с его губ, такое тихое, что альфа еле услышал. — Прости.       Оно уже звучало с надрывом, а конец слова утонул в всхлипе. Ему было плохо. Мицуя просто хотел, чтобы Доракен прижал его к себе и погладил. Омега внутри рыдала и хотела к альфе.       Кен, видя, что сделали его слова, побледнел. Он не хотел, чтобы Такаши плакал, тем более сейчас. Альфа подлетел к койке и опустился на ее край, аккуратно приподнимая кусающего губы Такаши и прижимая к себе, также аккуратно, чтобы не вырвать капельницу.       — Ч-ш-ш-ш, тихо, пожалуйста, тебе же нельзя так нервничать после такого, не плачь, прошу, я слишком беспокоился за тебя, прости, — начал непрерывно шептать Доракен ему на ухо, поглаживая поясницу, спину и плечи.       Омеге от этих слов захотелось разрыдаться ещё сильнее, но он осознавал, что ему стало бы хуже от этого, поэтому он тихо прошептал в ключицу Рюгуджи, сдерживая слезы: — Я люблю тебя. Не уходи.