…
— Хе…хе-хе…я вас…я… — А? Ты что-то сказал, Соник? — …Что? Ах…нет, Тейлз, всё…всё хорошо, приятель. Нервная улыбка невольно расплылась на неуверенном лице ежа, что, не смотря на всю свою фальшивость, смогла внушить спокойствие в разум лисёнка. Медленная, неспешная прогулка была крайней редкостью для двух напарников, проводящих свои жизни в стремительном темпе. Однако, по просьбе самого лиса, в этот раз они лишь спокойно гуляли по окраинам Зелёных холмов, разглядывая в этот солнечный день цветущую природу и живущих среди неё животных. Погода стояла отличная: яркие солнечные лучи приятно грели шерсть и иглы, а ясное небо позволяло смотреть на высоко летавших стаями птиц. — Сегодня так хорошо на улице! Как думаешь, может, нам как-нибудь стоит сходить на пляж? Позовём Наклза, Эми, Крим с Ваниллой…может даже Руж с Шедоу согласятся! — Да, будет очень здорово… — Ну или сходим на пикник! Возьмём с собой всяких вкусностей и… Соник? — Да, здорово, Тейлз… Отстраненный, глядящий вдаль взор, настораживал лисёнка, обеспокоенно глядящего на лицо своего лучшего друга. Едва дёргая мышцами лица, он по инерции шел вперёд, игнорируя слова Тейлза и отвечая тому лишь ради иллюзии поддержания разговора. И всё же, что-то странное творилось с ним сегодня: Соник выглядел крайне напряжённо, словно что-то или кто-то вызывает в нем беспокойство, заставляя пытаться держать себя в руках. — Соник, с тобой точно все в порядке? Мы можем отдохнуть, если тебе нехорошо. — Я…хе…кхе… — Вновь улыбка промелькнула на его лице. Но на этот раз, никакой фальши не было. Даже наоборот, она пестрила излишней искренностью, будучи настолько широкой, насколько вообще было возможно. Он приобнял лиса одной рукой, начав трепать шерсть на его руке, крепко прижимая к себе хохочущего Тейлза. — Я же говорю, всё хорошо, дружище! Просто я…немного устал сегодня. — Ну хорошо, только…нгх…кх… С-соник, ты…сжимаешь слишком сильно… Рука, обхватившая лисёнка, крепко прижимавшая его к ежу, начала сжимать его неестественно сильно, что вызывало сильную боль в теле Тейлза. Казалось, словно он вот-вот услышит хруст собственных костей, ведь от настигающей боли уже хотелось кричать, а ёж всё не отпускал, сжимая бедолагу всё сильнее и улыбаясь всё шире… — Ой, прости! Совсем не рассчитал силы. — Резко, хватка ослабла, и он, глядя на немного ошарашенного Тейлза, лишь продолжал улыбаться, словно ничего и не было. Однако было видно, как рука, которая сжимала его, нервно дрожала, словно он, причиняя боль Тейлзу, вовсе и не хотел отпускать его. Хотел растянуть этот момент как можно дольше, посмотреть, как бедняга корчится от растущей боли… Но Тейлз, будучи наивным ребенком, так и не понял его настоящих мотивов. Они шли дальше. Тейлз продолжал что-то рассказывать Сонику, а тот, проявляя в этот раз чуть больший интерес к диалогу, отвечал своему другу, после чего те порой смеялись, вспоминая былые времена. На удивление, Соник в точности и во всех деталях помнил обо всем, что с ними происходило так, как об этом не помнил сам Тейлз. Словно в беззаботном и немного забывчивом еже проснулся настоящий фонтан мудрости, из которого тот черпал воспоминания о былом. И всё же, что-то тревожило в новом образе его старого друга. Не смотря на всё его добродушие в плане слов и эмоций, казалось, словно тело всё меньше поддавалось его контролю. Было видно, как по всему телу проглядывали набухающие от напряжения вены, как руки, сдерживая свой позыв к действию, дрожали, будучи в «спокойном» положении. — Ох, бедолага… Соник, смотри! — Но от этих мыслей Тейлза отвлекло нечто, на которое тот, обратив свой взгляд, указал пальцем, попутно привлекая к этому и самого ежа. Внимание обоих мобианцев привлекла крайне удручающая картина: птичка-флик, застряв одной из своих лап посреди острых кустов, пыталась выпутаться, но с каждым разом лишь сильнее ранила себя, беспомощно чирикая от боли. — Надо ему помочь! Давай мы… — Я справлюсь, Тейлз. Иди вперёд. — Ты уверен? Я могу помо— — Прошу, иди. Тут дело-то пустяковое, справлюсь на раз-два. — Хорошо… — взглянув на Соника напоследок, Тейлз видел лишь тщедушное, доброе выражение лица, присущее настоящему герою. Он, души не чая, всегда помогал другим, чего бы ему это не стоило. Это вызвало улыбку уже на лице самого двухвостого лиса, после чего тот неспешно пошел дальше, зная, что он точно его догонит.…
Напряжённое молчание становилось невыносимее от того факта, что именно Соник, глядя на Флика, бездействовал, как бы тот ни старался воззвать того к помощи. Птенец истошно верещал, надрывая горло, до такой степени, что совсем скоро голос у него окончательно пропал. А Соник всё смотрел… — Слишком рано, слишком… долго… Я должен растянуть… момент… — напряжённый взгляд с каждой секундой становился всё более не человечным. Истинная личина притворщика обличала его ужасную натуру, искажающую старавшуюся казаться натуральной шкуру. Ужаснее всего выглядел именно правый глаз ежа, что, мутируя и видоизменяясь, приобретал совершенно отвратный облик. В глазу начали множиться зрачки, разделяясь и сливаясь воедино вновь, словно понятия роговицы глаза более не существовало. Улыбка, криво сидящая на морде Соника, ознаменовала собой лишь одно: уж чего, а помощи бедный зверёк от героя не получит. Резко схватив дрожащей рукой птенца целиком, он, проведя того всем телом сквозь колючие кустари, бросил бедолагу на землю, и не успел тот опомниться, как мощный удар ногой раздавил его целиком, сломав каждую косточку и сдавив каждый орган в его слабом тельце. Алая кровь брызнула на траву, окропив обувку Соника, однако сам момент стоит испорченной обуви: на мгновенье, он утолил эту жажду, что росла в его теле ежесекундно от одного только нахождения Тейлза рядом с ним. — Найти остальных…держать себя в руках…растянуть удовольствие… Я… НГКХА-ХА, БЛЯТЬ! Я НЕ МОГУ СЕБЯ ТАК ДОЛГО КОНТРОЛИРОВАТЬ! Внезапно, стопа, стоящая на трупе маленького зверька, вновь начала из раза в раз топтать изуродованное тело, заставляя перья лететь во все стороны. Брызги крови стали обильнее изливаться из тела, однако в такой маленькой твари было слишком мало крови, чтобы полноценно унять его голод. Он выпускал пар, старался выместить ненависть, копящуюся изнутри, чтобы не раскрыть себя раньше времени. И чем дольше он топтал останки, чем слабее становился хруст по его стопой, тем реже становились удары, до тех пор, пока пыл ежа окончательно не успокоился. — Сука. Надо… Контроль над телом, контроль! Я это умею, я это… Продержаться чуть дольше. Предвкушение того стоит. Постепенно, тело вновь начало приходить в порядок. Правый глаз перестал мутировать и вновь вернулся к прежнему виду, а взбухшие от напряжения вены по всему его телу стали едва заметны. Набрав скорость, ёж устремился вперёд, оставив за собой труху из плоти и перемолотых костей, небрежно спрятанных в тех же колючих кустах.…
— Ещё немного, и мы буде—Эй! — Резкий порыв ветра чуть не сбил лиса с ног, впереди которого молниеносно мчалось размытое синее пятно. Такими же быстрыми движениями, оно, скрутившись, вскочило на ближайшую пальму, оглядывая яркие зелёные окрестности. Тело всё ещё дрожало от наполнявшего его адреналина, но Соник пытался прийти в себя, остудить свой пыл и продержаться в этом состоянии как можно дольше. Однако чем длительнее было его пребывание в этом теле, тем сложнее было держать себя в руках. Особенно глаза мозолил тщедушный Тейлз, что, не отставая ни на шаг, преследовал его, не давая покоя скоростному ежу. — Спускайся, Соник! Мы уже пришли! — А? Куда? Ловким движением спустившись вниз к своему напарнику, Соник взглянул в ту же сторону, в которую глядел и Тейлз, и увидел…свой дом? Неужто именно это было тем особенным местом, которое он так стремился ему показать? Однако не смотря на это, лис, схватив того за руку, сам потащил недоумевающего Соника к дому, желая показать ему что-то как можно скорее. Дверь приоткрылась. Яркий солнечный свет проник в темное помещение, закрытое множеством штор со всех окон, из-за чего внутри почти ничего не было видно. Сжимая руки в кулак, он ждал чего-то…и это ожидание даже вызывало любопытство. Неужели Тейлз отважился покуситься на его жизнь? Или же… — СЮРПРИЗ! С днём рождения! — Свет в комнате вновь включился, и перед взором ежа предстали все его друзья, собравшиеся вместе. Вокруг были разбросаны конфетти, стол ломился от обилия еды, а перед ним, держа плакат «С днём рождения!», стояли все те, кто хотел его поздравить. Наклз, Эми, Крим, Ванилла, Руж… Шедоу… — О-ох, кх-х-хе-хе-хе.. Я уж и позабыл совсем! С… Спас-сибо вам за то, что пришли… Ко мне… — Улыбаясь, он едва произносил слова, стараясь не выплеснуть сразу все те эмоции, что таились глубоко внутри. Шок, возбуждение, гнев, ненависть… И предвкушение.…
Праздник проходил просто замечательно. Каждый из друзей Соника поздравил его самой воодушевляющий речью, на которую те только были способны. И так шла очередь, каждый из них рассказывал о том, как познакомился с их общим другом… пока очередь не дошла до Шедоу. — Ну же, не упрямся! Скажи что-нибудь! — Руж старалась подначивать тёмного ежа, который, упрямясь, напрочь отказывался выступать перед публикой со своими поздравлениями. — Ещё чего. Я вообще не хотел сюда приходить. — Хоть раз в году прояви уважение к Сонику! — До тех пор, пока он сам не проявит хоть каплю уважения… — Шедоу! Толкая его все дальше, летучая мышь вынуждала ворчливого Шедоу выйти к остальным, чтобы тот, наконец, сказал хоть что-то. В голове у него была лишь мысль о том, чтобы поскорее отсюда уйти при первой же возможности, ибо одна лишь самодовольная ухмылка синего недоумка вызывала в нем глубокое отвращение. Вдохнуть полной грудью, собрать все мысли в кучу и вперёд. — Соник, он… Хороший друг. — Искоса глядя на Руж, он ждал, что этих слов будет более, чем достаточно, но увидев лишь недовольное, хмурое выражение лица, лишь искренне удивился, вновь разочарованно вздохнув. — Мы знакомы очень давно, нередко он мешал мне в моих задачах и путался под ногами. Однако он помог многим, и этого я отрицать не могу. И всё же, стоит сказать, чт— Стоило их взглядам соприкоснуться, как по коже Шедоу прошёлся неприятный, морозный холодок. Ком в горле не давал более ему сказать и слова, расслабившая свою хватку рука выронила чашку пунша, а сам Шедоу, стиснув зубы, не мог отвести от Соника своего взора. Криво ухмыляясь, Соник смотрел в ответ, поджимая свои пальцы и издавая громкий хруст суставов. Все вокруг спокойно слушали Шедоу, ожидая, когда тот продолжит, совсем не обращая внимания на самого виновника этого торжества. Неужели они не видят этого? Не видят, что с ним что-то не так? — Хей, Шедоу. — С ещё более кривой ухмылкой, Соник начал подходить к остолбеневшему темному ежу, крепко положив руку на его плечо. Костлявая, худая ладонь крепко сжимала его плечо, сквозь перчатки впиваясь в плоть острыми фалангами. Правый глаз нечта перед ним сильно дёргался, словно в любой момент мог выпасть из глазницы, однако по какой-то причине всё ещё держался на месте, хаотично меняя местоположение своего взгляда. — Ты в порядке, дружище? Играючи, он издевался над ним, зная, что предпринять Шедоу ничего не может. Все вокруг лишь молча смотрели на них, изредка перешептываясь между собой, обеспокоенные состояниемРазве ты не помнишь, что тогда произошло, Шедоу?
— М-мне нужно выйти! Резко отпрянув от сдавливающей его до боли руки, Шедоу пулей умчался прочь из дома, громко переводя дыхание и жадно глотая воздух. — Шедоу, подожди! — Руж уже хотела устремиться вслед за своим другом, однако Соник мягким жестом руки остановил её. — Мне кажется, ему нужно немного времени, чтобы придти в себя. В конце концов…Он ведь единственный, кто все ещё способен помнить.
Сознание мутнело с каждой секундой его побега, во время которого он всё сильнее отдалялся от дома, в котором проходил праздник. Фрагменты памяти не давали ему покоя — фрагменты, которые никогда не существовали. Он чувствовал боль оторванной руки, что была на месте; ощущал страх и животный голод, пробуждающий в нем что-то дикое. Ноги сами несли его прочь, ведь глубоко в сознании он ощущал пересиливающее здравый смысл чувство опасности, заставлявшее его бежать прочь в страхе. — С ОДНОЙ РУЧОНКОЙ НЕ ТАК УДОБНО ПОЛЗАТЬ, ДА?! — Голос, доносившийся из ниоткуда, яростно кричал на него, вызывая у Шедоу сильную головную боль, что побуждало его бежать лишь интенсивнее. Он не смотрел, куда направляется, ибо сейчас это было неважно. Он лишь хотел, чтобы голоса замолчали. — НЕДОРАЗВИТЫЙ ДЕГЕНЕРАТ! ДУМАЛ, ЭТОТ ТРЮК СРАБОТАЕТ И НА МНЕ?! — Не отставая, кричал яростный глас в след, вновь взывая того к его несуществующим воспоминаниям. Голод становился сильнее, а вместе с ним и росла паника, заставлявшая сердце стучать в бешеном темпе. Однако бежать туда, куда глаза глядят, было не лучшей идеей. В какой-то момент, его побег встретил неожиданное препятствие — дерево, в которое тот со всей скорости влетел, ударившись головой о твердый ствол пальмы. Все те воспоминания, вместе с уже существующими, в миг удара смешались воедино, окончательно лишив Шедоу такой роскоши, как здравомыслие. Издавая тихое, болезненное мычание, он хмурился, глядя на яркое жёлтое солнце, висящее над ним. Почему-то оно казалось… оранжевым… восприятие мира постепенно менялось, стоило ему вновь попытаться расчленить его настоящую память от фальшивой, настигшей его с появлением Соника… точно. Это он является источником этих пагубных видений, сводящих его с ума. Он видел его личину, видел настоящее существо, скрывающееся под кожей героя Мобиуса. И сейчас, Шедоу, забыв обо всех, оставил всех его знакомых там, на произвол судьбы. Вспомнив об этом, мысль о ложных и истинных воспоминаниях отошла на второй план, ведь он рисковал жизнями других. Резко встав на ноги, он обернулся, готовясь вновь со всех ног умчаться обратно, однако его остановил синий ёж, уже терпеливо поджидающий своего друга. — Взбодрился? Неплохо ты так головой приложился. Ещё пара-тройка ударов, и от твоей башки останется лишь облезший, расколотый череп… — Говоря эти слова, существо визуально представляло то, как это могло бы выглядеть: как Шедоу, с блаженной улыбкой, разбивает собственную голову от пальму, сдирая свою кожу шероховатой корой. Оставшись наедине с Шедоу, оно не стеснялось проявлять себя: его правый глаз вновь начал плодить множество зрачков, свободно мелькающих в белой массе его ока, сливаясь и воссоединяясь вновь раз за разом. — Ч-что ты… такое? — Соник, разве не очевидно? Мы, вроде как, все ещё друзья, разве ты… НЕ ПОМНИШЬ?! Последние слова сработали на Шедоу, словно триггер, вновь пробудивший в нем поток воспоминаний, самых ужасных и мучительных. Он вспоминал, как ему приходилось пожирать гнилую плоть мертвых животных, как он задыхался от спор, летавших в воздухе, забивавшихся в его уши, глаза и рот. Шедоу схватился за свою голову, мучаясь от нахлынувшей его боли, рыча и издавая страшные, звериные возгласы, вызванные фрагментами из его ужасного прошлого. — Хе… ХА-ХА-ХА-ХА-А-А, ДА! НАКОНЕЦ-ТО! — Преисполненный восторгом, ёж уже перестал замечать, как истинная сущность начала вырываться наружу, как кожа рвалась на клочки, обнажая пахнущее грибной массой тело. Он схватил того за голову, крепко обхватив череп цепкими когтями, направив взор Шедоу прямо на себя. Становилось трудно дышать: от руки, схватившей его, исходили крупные споры, забивавшиеся в дыхательные пути, от которых ему становилось лишь хуже. — Я ТАК рад, что мы вновь встретились, Шедоу! Оказалось, найти тебя гораздо труднее, чем кажется на первый взгляд. — Кто ты такой?! Что со мной происходит?! — Тш-ш-ш-ш… — Внезапно, громкий глас сменился на полушепот, сопровождаемый пальцем, который от приложил к губам Шедоу. Чудовище смотрело на него пронзительным взором десятка глаз, роящихся в правой глазнице, вытесняющих друг друга борьбе за внимание своего хозяина. — Тише, щеночек. Не порть мне весь настрой. Вслед за этими словами последовал небрежный бросок тела Шедоу, который пал оземь, начав интенсивно вдыхать свежий воздух. «Соник», поняв, что постепенно начал терять свой образ, вновь принялся спешно восстанавливать свою маскировку, сращивая вновь кожу воедино. Темному ежу восстановление давалось куда сложнее: едкие споры прожигали его носоглотку, словно впиваясь в плоть изнутри, прорастая заразой в его организме. — Дыши ровно, держи себя в руках… ах… так о чем мы говорили? — Отк-куда… — Откуда у тебя начали появляться мучающие твой слабый рассудок воспоминания, заставляя переживать мучительные фрагменты из памяти самого себя? Чтож, поздравляю, тебе не повезло родиться в одной из самых приближенных моей вселенных, в тварях которых сердце чувствует родство. Как повезло-то, а? — Сердце… оно… но почему?.. — Ага, уже начинаешь понимать, что к чему! Как хорошо, что мне не приходится разжёвывать эту нудную жвачку из не менее бесполезной информации кучам других дегенератов, вроде тебя, НЕ СПОСОБНЫХ СЛОЖИТЬ ЧЕРТОВЫ ВОСПОМИНАНИЯ МЕЖДУ СОБОЙ! — Ярость вспыльчивого существа вновь дала о себе знать: было видно, что кожа начала натягиваться, как барабан, являясь единственной преградой к его полному обращению в самого себя. — Кхм… Видишь ли, Матерь испокон веков тряслась по поводу того, чтобы ни одна смертная душа не посмела прервать её священный покой. Живые твари, особенно разумные, были непредсказуемы, а потому, по большей степени, она впустую тратила могущество сердца, дабы обеспечить своему хилому тельцу иллюзию безопасности. И всё же, ты стал первым смертным, что удостоился чести увидеть её и сердце собственными глазами. И теперь, оно помнит тебя, помнит и напоминает о себе…даже если ты принадлежишь иному миру. Повествуя свою историю, существо, не отрывая глаз, наблюдало за медленно подымающимся на ноги Шедоу, шатающимся из стороны в сторону от бессилия и головной боли. Он рассматривал его, словно коршун, выжидающий момента, когда тот окончательно ослабнет и падёт ниц. И эти ассоциации… лишь сильнее питали его злобу и ненависть. — Итак, возвращаясь к теме разго— Быстрый разряд молнии, выскочивший из руки Шедоу, настиг Соника, заставив его тело немного пошатнуться. В шкуре антропоморфного зверя красовалась огромная дыра: на первый взгляд, пушнина была безвозвратно испорчена, однако стоило дыре появиться, как она вновь начала зарастать, заполняя полое пространство кожей и синей шерстью. — Кхе… Хочешь сыграть? Ну давай. Мне нужно немного остудить свой ПЫЛ! Не томя ни секунды, Синий демон накинулся на своего противника, нанося тому удар за ударом, нацеленные в самые слабые его места. Точечными взмахами своих кулаков, он бил в солнечное сплетение и в шею, сбивая того с ритма дыхания, лишая всякой возможности к сопротивлению. Шедоу пытался отступить: использовать силу Хаоса, чтобы переместиться в пространстве подальше отсюда, однако Соник, крепко вцепившись в него, телепортировался вместе с ним, что вызвало у него лишь смех. Чем дольше он избивал Шедоу, тем ожесточеннее становились удары. Синяки сменялись царапинами, царапины глубокими ранами, а глубокие раны травмами и переломами, из-за которых сломанные кости начинали впиваться в его собственную плоть острыми осколками. Он не мог сопротивляться: существо не давало и шанса на отпор, раз за разом привнося лишь больше увечий в ответ на каждую жалкую попытку Шедоу противиться избиению. В конце концов, монстр, схватив его рукой за голову целиком, медленно потащил избитого Шедоу к пальме, об которую тот совсем недавно ударился со всего разбега. На коре всё ещё была свежая кровь, и спустя мгновенье, её стало лишь больше, ведь Соник ожесточенными ударами бил его головой об ствол дерева, заставляя череп раскалываться от немыслимой боли. И лишь после этого, он, поднеся его голову к своей, закричал, что есть сил: — ЕСЛИ ТЫ ЕЩЁ НЕ ПОНЯЛ, ТО ЭТО Я ЗДЕСЬ ХИЩНИК, ПОНИМАЕШЬ МЕНЯ?! ПОСМЕЕШЬ МЕШАТЬ МНЕ — И Я ЗАСТАВЛЮ ТЕБЯ ВЕЧНОСТЬ НАБЛЮДАТЬ ЗА ТЕМ, КАК УМИРАЮТ ВСЕ ТЕ, КЕМ ТЫ КОГДА-ТО ДОРОЖИЛ! А ПОТОМУ, НЕ СМЕЙ, СУКА, ВЛЕЗАТЬ В МОИ ПЛАНЫ! Со всей свойственной ему яростью, он последним ударом впечатал его головой в землю, окончательно дезориентировав Шедоу в пространстве. И лишь после этого, сущность обрела облегчение, наконец, возымев возможность хоть и кратковременного, но спокойного существования, не наполненного вечной жаждой крови. Ненасытность удовлетворена, но совсем ненадолго, о чем знал как он, так и Шедоу, прознавший об этом лишь из воспоминаний. — Извини, так неловко вышло… надеюсь, ты не сильно сердишься. В конце концов, именинник ведь может позволить себе «небольшую» шалость, верно? — Лицо Соника выглядело более чем нормально; тело вновь пришло в норму, избежав окончательной трансформации существа. — Мы всё ждём, когда ты вернёшься, Шедоу. Ведь это МОЙ праздник, и кого, как не тебя, я хочу там видеть. Развернувшись, Соник медленно пошагал в сторону от измученного Шедоу, едва ли способного подняться на ноги после стольких травм. Переломы и раны заставляли его истекать кровью, отчего с каждой секундой он ощущал усиливающуюся слабость во всем теле. И наблюдая за этим, Соник чувствовал лишь одно чувство: удовлетворённость. — Вечеринка только началась.…
— С ним точно все в порядке? — Взволнованный голос Руж, звучащий на фоне всеобщего веселья, выбивался из атмосферы праздника, понемногу заставляя сомневаться из других. — Вообще, довольно странно, что он ещё не вернулся… Но думаю, если что-то и случилось, то он навряд ли даст себя в обиду. — Поспешив исправить положение, Соник на время успокоил обеспокоенную летучую мышь, однако сам он понимал, что надолго подобных оправданий не хватит, если Шедоу не вернётся. Будет очень грустно, если праздник закончится без его участия. И всё же, не смотря на все те проблемы, что ждали в будущем, он наслаждался настоящим, глядя на радостные лица друзей, пришедших сегодня поздравить его с днём рождения. Это выглядело так приторно мило, что скалящаяся ухмылка едва ли не пробивалась сквозь спокойное лицо ежа, всеми силами сдерживающее сущность монстра. По возвращению Соника можно было заметить, как стол с пищей немного опустел, однако еды на всех ещё более чем хватало. Чилидоги, десерты, закуски… Но его внимание привлекла не сама смрадная, отвратно выглядящая пища, от одного вида которой его внутренности выворачивало наружу. Взор ежа устремился на огромную миску с пуншем, в которой ещё с лихвой хватало напитка на всех. От мыслей о том, какую роль этот обыкновенный напиток может сыграть в будущем, тело Соника бросило в дрожь, а глаз невольно задёргался то ли от раздражения, то ли от предвкушения. Но эти мысли прервал громкий хлопок дверью, в проёме которой оказался Он. Изрядно побитый, покрытый собственной кровью Шедоу, немного пошатываясь, злобно глядел на виновника торжества, злобно скалясь и сжимая кулаки так крепко, словно был готов вот-вот сорваться и начать бесконтрольно избивать свой объект ненависти до полусмерти. Обеспокоенные гости, как и ожидалось, в то же мгновенье слетелись к страждущему помощи теневому ежу, пытаясь выяснить, что же всё-таки случилось. Тейлз спешно обрабатывал раны, Руж приводила Шедоу в чувства, а Соник… Соник лишь смотрел в ответ, не прерывая того зрительного контакта, который создал сам пришедший. — Шедоу? Шедоу, очнись! Скажи уже наконец, что с тобой стряслось! — Более не способная ждать, когда Шедоу сам придет в себя, Эми начала сильно трясти его тело, сводя фокус внимания с Соника на себя. Тогда, наконец, он вновь очнулся, и затуманенный сотрясением мозг вновь начинал приходить в себя. Друзья…они окружали его, искренне беспокоясь о нем, желая знать, в порядке ли он. И тот, кто лишь притворяется другом, лишь стоит и смотрит, в мыслях раздирая того на куски и каждого из здесь присутствующих. — Я просто… я… встретил… гх… — Тише, не торопись. Соберись с мыслями и спокойно скажи, что стряслось. — Это был… это… — Стоило ему заикнуться о том, кто же на самом деле довел его тело до такого плачевного состояния, как разум…
Праздник продолжался. Гости, хоть и обеспокоенные произошедшим, постепенно начали вновь входить в ритм празднества, хоть и не так бурно и активно, как раньше. Изрядно побитый, постепенно вновь возвращающийся к холодному рассудку Шедоу, лишь беспомощно наблюдал, как сущность под личиной Соника спокойно ходила среди тех, кто был ему близок, понимая, насколько он сейчас беспомощен. Если он промолчит, то в какой-то момент твари надоест играться с ними, и оно может от скуки перебить их всех до единого. А если он все же осмелиться рассказать, то ярость твари настигнет эти именины гораздо раньше. — Прошу немного внимания, ребят! — Возглас Соника привлек гостей, пока тот, держа в руках чашку с пуншем, оглядывал всех своих друзей. Именинник, в праздничном колпаке, с задорной ухмылкой и не менее весёлым взглядом, смотрел на каждого из присутствующих, и глядя на него казалось, что никого счастливее на свете нельзя было найти. — Я…правда очень рад, что вы все сегодня пришли прямо ко мне…Я безмерно рад видеть каждого из вас — Эми, Крим, Тейлз, Руж, Наклз…все вы многое для меня значите, ибо вы…пхе-хе…с-самые лучшие друзья из всех! С каждым сказанным словом, улыбка постепенно становилась кривее, а взгляд, хоть и пытался показывать в Сонике доброту, все же выдавал в нем толику беспокойства и взволнованность. Но Тейлз, видя это, понимающе улыбнулся и подошёл к своему другу, положив руку на его плечо. И почувствовав тепло ладони своего напарника, Соник поначалу забеспокоился ещё сильнее…но вскоре вновь успокоился, расслабленно улыбнувшись. — Я просто хотел сказать, что лучше вас, я навряд ли смогу кого-нибудь найти. Надеюсь, мы переживем с вами ещё множество приключений! Вместе! Подняв свой стакан, Соник побудил остальных последовать за собой. Все были в восторге от сказанного именинником: Эми, не способная сдерживать свою радость, переминалась с ноги на ногу; Руж и Ванилла, стоявшие немного поодаль, улыбнулись чуть шире обыкновенного; Тейлз, умилившись словам своего лучшего друга, был счастлив слышать подобное из уст Соника. И всё же… Шедоу, наблюдавший за всем со стороны, невольно слушавший фальшь, льющуюся из грязных уст мимикрировавшего существа, чувствовал подвох в каждом сказанном им слове, но не мог понять, ради чего оно это делает. И лишь в момент, когда он взглянул на стакан с пуншем, он заметил, как на его дне болтается что-то мутное, комковатое…и жёлтое. Это был конец. Если он заставит выпить их эту жидкость, то неизвестно, что может с ними произойти. И закричать об этом тоже нельзя: существо могло запросто прикончить их всех, если что-то пойдет не по его строго выверенному плану. Чувство беспомощности съедало его изнутри, ибо времени было мало, а действовать необходимо было быстро.И тогда, заместо него начал действовать Наклз.
Выкинув свой стакан на землю, он в спешке начал пытаться выбить стакан из рук своих друзей, пока те недоумевающе смотрели на него. Озлобленный взгляд стража был устремлён на Соника, взор которого, хоть по началу казался таким же растерянным, вследствие начал проявлять себя, обращая растерянность в гнев. — Довольно этого маскарада! Покажи себя! — Встав в боевую стойку, ехидна своим шипастым кулаком указывала на Соника, крепко его сжимая и готовясь напасть в любую секунду. — Чт…что происходит? — Вид ежа в то же мгновенье заметно поплохел, стоило Наклзу предъявить свои злостные обвинения. Вены начали сильно проглядываться под тонкой фальшивой кожей, глаза сильно сузились от напряжения, а улыбка сама по себе чуть ли не разрывала рот, лишь сильнее убеждая стража в своей правоте. — Я вижу тебя насквозь! Что ты такое?! Где настоящий Соник?! — С-соник?! — Тейлз, пару мгновений назад державший своего друга за плечо, резко отстранился от него, испуганно глядя на что-то совершенно иное. Соник не понимал, почему даже Тейлз отвернулся от него, ибо не заметил, что все его тело, прорываясь сквозь натянутую шкуру, начало истекать кровью. Все обстоятельства были против него. Друзья в ужасе смотрели на нечто перед ними, готовясь напасть на него, стоило лишь притворщику сдвинуться с места. Кровь закипала от ярости, ибо игра, которую он так долго планировал, обернулась сокрушительным крахом. Он не планировал раскрывать себя так рано, и обнаружение Наклзом его личины вызывало просто бешеную ярость. И всё же, не смотря на весь свой гнев, последним, что смог произнести «Соник», была кроткая, но полная разочарования фраза: — Обломщики. Вытянутая, чёрная худощавая рука, покрытая множеством дыр, хранящих в себе жёлтые споры, вырвалась из сковывающей её кожи, схватив Тейлза за голову. И в ту же секунду, не теряя шанса, Соник поднял лисёнка, как тряпичную куклу, после чего со всего размаху ударил его голову о край стола. Раздался жуткий крик изнывающего от боли Тейлза. Верхняя челюсть бедолаги крепко вцепилась остатками зубов в деревянное покрытие, в то время как нижняя лишь беспомощно болталась, лишившись зубов почти целиком. Но страдать смертной твари пришлось недолго, ведь ещё два таких же крепких удара окончательно размозжили его хлипкую голову. «Вот он. Кошмар.» — единственная мысль, прервавшая звон в ушах, пронеслась в голове Шедоу, когда он наблюдал, как его друзья, один за другим, погибали от рук чудовища. Он смотрел, как Наклз, лишённый обеих рук, ревел в агонии от того, как существо выкалывало ему глаза своими когтистыми пальцами; наблюдал за тем, как монстр, оторвав оба крыла Руж, с особым энтузиазмом заталкивает их ей в пасть, пропихивая их прямо в желудок; как Эми, пытавшаяся отбиться от существа, горько поплатилась за свою ничтожную попытку, из-за чего стала очередной жертвой монстра, начавшего заживо сдирать с неё кожу. Запах крови, наряду со спорами, витал в воздухе, внушая кровожадность не только в садиста, устроившего это побоище, но и в его собственных жертв. Надышавшись вредоносных спор, они, полуживые, начали кромсать друг друга тем, что от них осталось, истерично смеясь в унисон с создателем. И лишь Шедоу, по какой-то причине не поддавшийся безумному воздействию спор, мог лишь рыдать и наблюдать за жестоким действом, происходящем на его глазах. Он пытался встать на ноги, дабы дать отпор твари, но искалеченное тело не давало ему этой возможности, намертво приковав его к земле. И существо не могло не знать об этом: видя его натужные попытки, оно лишь сильнее улыбалось, довольствуясь результатами тех побоев, которые он нанес ежу ранее. Не смотря на то, что изначальный план сущности не сработал, оно втайне планировало следующий, который прямо сейчас происходил на глазах Шедоу. Шедоу, который видя это кровавое месиво, вновь начинал что-то вспоминать, но стоило призрачным образам наполнить его голову, как резкий удар монстра заставил его упасть плашмя, вынуждая мучаться его не только от потери близких, но и от боли. — ТЫ ИСПОРТИЛ МНЕ ТАКОЙ СЮРПРИЗ, ШЕДОУ! ЭТО ВЕДЬ ТЫ РАССКАЗАЛ ОБО ВСЁМ НАКЛЗУ, ТАК ВЕДЬ?! ДРЯННАЯ ТВАРЬ! НУ НИЧЕГО…Когда ты придёшь в себя, то сполна отыграешься за всё… Безумный хохот эхом раздавался в ушах, от которого мысли постепенно заполонялись белым шумом. Шедоу не мог долго держать себя в сознании. По какой-то причине, он чувствовал, что это ощущение беспомощности он испытывал не впервые, и даже Мария тут не причём. Словно он…уже терял сознание… И очень…много…раз……
Глухая, беспросветная темнота…навевала воспоминания о былом. Он бывал в этом месте. Бывал, и не один раз. Шедоу всегда находил в этом месте нечто…успокаивающее. Словно в мгновенья, когда он оказывался здесь, происходило что-то важное, что, по его мнению, помогало ему встать на верный путь и сделать так, как он считал должным. И в то же время, по какой-то причине он чувствовал необъятное чувство скованности, словно он находился здесь поневоле. Почему он снова здесь? Попадал ли он сюда сам, или же это вновь воспоминания иного, незнакомого ему Шедоу? Оставалось лишь гадать… — Неужели тебя действительно ТАК легко вырубить? В самом деле, я ожидал от тебя большего, Шедоу. Голос, который он слышал впервые в своей жизни, по какой-то причине казался ему очень знакомым. И знакомство это было явно не из приятных…посреди абсолютной пустоты, в тени, скрывался яркий оранжевый глаз, сверкающий своим округлым зрачком, освещающим обломанные клыки существа. Его образ…вызывал столько эмоций. Гнев, ненависть, презрение…однако, вместе с этим, он чувствовал с незнакомцем подобие родства: оно тоже ненавидело ту тварь, что убила его друзей, и было так же беспомощно перед его нападками, как и сам Шедоу. — Он…сверг меня. Лишил тела и запер так же, как когда-то я запер его самого. Моей величайшей ошибкой было оставлять ему жизнь… Но у меня есть мысль, как отплатить ему сполна. Из темноты, резко схватив Шедоу за горло, покрытая тьмой длань начала его душить, сжимая хрупкую шею всё сильнее. Казалось, стоит приложить существу чуть больше усилий, как ежа не станет, однако оно всё ещё сохраняло его жизнь по неизвестным ему причинам. — Паразита ждёт сокрушительный провал. Его ждёт смерть, которая произойдет очень, о-о-очень скоро, хе-хе-хэ-хэ-э-э… Существо молвило протяжно, с наслаждением смакуя последние слова, предвкушая то, что должно произойти в будущем. И видя это, Шедоу вспоминал всё больше и больше, вспоминал фрагменты из чужой жизни, погружаясь в неё с головой. В памяти мелькали образы двух божеств, схлестнувшихся в яростной битве, от итогов которой зависела судьба самого мироздания. Ожесточенная схватка, в ходе которой уже знакомое ему существо начинало побеждать, из-за чегоДак…кар?..
Запах спор резко ударил в нос, когда сознание вновь вернулось в тело Шедоу. Вдыхать эти густые клубы едкой дряни было невыносимо больно, ибо они проникали в сами его лёгкие, оседая где-то внизу. Помимо всего прочего, зараза оседала и на его собственной коже, разъедая шерсть и плоть, оставляя сильные ожоги, на месте некоторых начали появляться жуткого вида язвы. Прикрыв свой рот ладонью, он думал о том, что можно сделать, чтобы избавиться от едкой дряни. Все двери и окна были заперты, а возможности встать и открыть их из-за ранений было крайне тяжело. Однако, к счастью или сожалению, в распоряжении у Шедоу рядом с ним лежало кое-что очень увесистое — оторванный кулак Наклза. Крепко сжав его в ладони, он прищурился, стараясь прицелиться как можно точнее. Споры разъедали глазные яблоки, отчего взгляд мутнел и становился всё желтее с каждой секундой, ибо споры забивались в веках и краях глаз. Мгновенье, последние вздохи перед броском, взмах руки… И окно было разбито. Сквозь него, заполненный хворью воздух начал выходить наружу, однако этого было недостаточно, чтобы он стал пригодным для дыхания. Нужен был сквозняк. Вглядываясь в туман из жёлтых спор, он пытался понять, есть ли там кто-либо, но его зрение сейчас было крайне скудным, из-за разглядеть хоть что-то сквозь мыло, сочащееся наряду с гноем из собственных слезящихся глазниц, было нереально. Оставалось только сетовать на удачу и надеяться, что тварь ушла прочь. Медленно поднимаясь, он встал сначала на одну ногу, а затем и на другую. Опираясь спиной о стену, он старался продержаться хоть ещё немного, прежде чем споры окончательно высосут из него всю жизнь, вскармливая на его останках грибные колонии. Шаг за шагом, он начал плести в противоположную от окна сторону — это был единственный доступный ему ориентир, ибо он знал, что с другой стороны хижины находилась ещё одна дверь. Нужно лишь дойти до неё, повернуть ручку и распахнуть настежь, выветрив всю дрянь наружу. Под ногами, он невольно слышал хруст плоти и хлюпанье растекшейся повсюду крови. Где-то со стороны звучал хриплый, булькающий болезненный стон, с другой — хрип, становящийся всё тише с каждой секундой. Пораженные грибком, его друзья поубивали друг друга, искалечили самих себя до невозможности в порыве ярости, отчего теперь страдали, лишенные всякой возможности к каким-либо действиям. И не смотря на это, они всё ещё смеялись, словно им было в радость калечить себя и остальных… Ещё немного…ещё чуть-чуть…казалось, дверь находится так близко, но при этом с каждым шагом казалось, словно она от него отдаляется. Помимо глухих стонов его друзей, он начал слышать оглушительный звон, на фоне которого билось его собственное сердце. Темп учащался всё сильнее, стоило ему приблизиться к двери, ускоряясь и перекачивая поражённую грибком кровь по всему его телу всё активнее. Но наконец, рука легла на железную ручку, едва ли обхватив её, начав поворачивать до щелчка, и медленно распахивая дверь, высвобождать себя из этого ада… Воздух…становился свежее. Споры летели наружу, гоняемые идущим в сторону Шедоу ветром, почувствовавшим в кои-то веки облегчение в волне всего происходящего кошмара. Туман рассеивался, начали появляться всё более четкие очертания произошедшего вокруг, начался появляться образ…Его.
Издающий нечеловеческие звуки, клокочущий своей грудью с каждым вздохом, он стоял, крепко сжимая все свои четыре ладони в кулак. Тощее, почти что полое тело, до краев наполненное споровыми массами, гноилось, сочилось и испаряло споры вокруг себя, бесконечно распространяя хворь вокруг себя. Лицо исказилось в жуткой кривой ухмылке, вызванной деформацией собственного лица, скошенного немного влево в виду несовершенства тела, однако это совсем не беспокоило существо; одна глазница хранила в себе истинное око твари, в то время как другое было до краев наполнено ложными и не совсем лживыми очами видения, навязывающими Паразиту ужасающие мысли и идеи. Было очевидно, что от «Соника» не осталось и мокрого места, однако по какой-то причине оно старалось имитировать его иглы ужасающими черными наростами, обладавшими огромным количеством отверстий, сквозь которые смотрело на всё вокруг ещё большее количество лже-глаз. Тварь стояла позади него, вкушая мгновенья осознания ежом того, что сейчас будет. Стоило Шедоу сдвинуться с места, как тварь сразу же повалила его на землю, начав судорожно бить его головой об пол. Боль и сила удара были неописуемы, ибо как и в прошлый раз, с каждым ударом крови на полу становилось всё больше. — Я НАДЕЯЛСЯ, ЧТО ВСЁ ПРОЙДЕТ ГЛАДКО, НО ТЫ НАРУШИЛ ПРАВИЛА МОЕЙ ИГРЫ! СУЧЬЕ ОТРОДЬЕ! Я С ТЕБЯ ШКУРУ СДЕРУ И БУДУ БИТЬ, ПОКА САМ НЕ УСТАНУ! — Неутихающая ярость отражалась на том, как долго он бил Шедоу, лишая сил и без того ослабшее тело. Противиться было бесполезно — оставалось лишь пытаться закрыться руками, чтобы боль была хоть немного мягче. Но и это тварь ему не позволяла сделать: схватив его собственные руки своими двумя отростками, остальными двумя дланями он продолжал избиение, крича и смеясь что есть мочи. Когда же существу надоело, оно, обхватив его за горло, победоносно подняло Шедоу перед собой. Никчемного, жалкого Шедоу, на котором не осталось и живого места. Тварь была в таком экстазе, что даже пасть, находившаяся в его груди, раскрылась, жадно вдыхая воздух, обнажая гнилое, полное желчи сердце, едва стучащее в его груди. — Вот он — триумф. Как бы мне хотелось посмотреть на лицо Даккара, увидь он, как легко я расправляюсь с тварью, чуть не спасшей его никчемную душонку. А, впрочем.что мешает сделать всё здесь и сейчас? Преисполненный чувством собственного превосходства, одним ловким взмахом руки, он распахнул портал в виде кольца, внутри которого зияла всё та же пустота, которую Шедоу видел ранее. Оттуда раздавались раздраженные, животные звуки, ибо существо, находившееся там, было крайне недовольно своим пробуждением. — ХЕЙ, УРОД! ВЗГЛЯНИ, КАК Я УБИВАЮ ОЧЕРЕДНУЮ, СМИРЕННУЮ ТВАРЬ! ВЗГЛЯНИ, КАК ЛЕГКО ДАЕТСЯ МНЕ ТО, ЧЕГО НЕ СМОГ СДЕЛАТЬ ТЫ! ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-А-А-А-А! Ликование достигло своего пика. Паразита более не волновало ничего на свете, ибо чувство, горящее изнутри него, объяло его ярким пламенем. Гордость и счастье заполнили каждую клетку его тела, а едва бьющееся сердце трепыхало, возбужденное эмоциями владельца. И в этот момент, когда радость была на пределе, когда он ослабил свою бдительность… Длань, простирающаяся из тьмы, резким ударом пробила его грудь, схватив сердце в своей крепкой хватке. — Ах…гхэк… Грх, тупая…тварь… За пару мгновений, триумф обратился сокрушительным провалом. Стучащее сердце в руке неприятеля изливалось остатками желчи, пока сам он томно дышал в спину паразита, наслаждающийся своей долгожданной местью. Паразит лишь смотрел, вздрагивая от боли и горькой обиды из-за того, как на самом деле нелепо он был поражён. Эта боль и ненависть были невыносимы. — Как ты мог… Посмотри, что ты сотворил с сердцем. Посмотри, как оно выглядит. Оно никчемно. Даже если я попытаюсь вновь завладеть им, оно уже никогда более не будет прежним. Из-за тебя! Ярость Даккара была неописуема. Он сжимал сердце в своей руке всё сильнее, из-за чего смесь спор и гноя сочилась из него, стекая по когтистой лапе. Паразит же, наблюдая за этим, пытался что-то сказать, но лишенный сердца, он едва мог выдавить из себя хоть что-то осмысленное, охваченный болью и бессилием. — Я…кхк!.. не могу… Я…НЕ МОГУ… — Ты лишил меня моей судьбы, стал камнем преткновения перед моей целью. Ты запер меня в этой гнилостной тюрьме, и думаешь, что сможешь уйти безнаказанным?! — НЕ СМЕЙ…Я НЕ МОГУ…Я НЕ БУДУ…СМЕРТЬ…Я…Я!.. — ЕСЛИ Я ГНИЮ В ЭТОЙ ТЮРЬМЕ, ЗНАЧИТ, И ТЫ БУДЕШЬ ГНИТЬ ВМЕСТЕ СО МНОЙ! В порыве ярости, ладонь сжала сердце так крепко, что в конце концов, случилось то, что и должно было случиться — сердце, сдавливаемое рукой божества, превратилось в мягкую, рыхлую кашу из плоти и спор, ошметками повалившись на пол. Шокированный произошедшим, Ахэну, осознавший всю пагубность своей ситуации, начал вырываться из рук Даккара, но мощные лапы не выпускали его, затаскивая лишь глубже во мрак. Ахэну чувствовал то, чего не ощущал уже очень давно — чудовищный, убивающий в нем всё живое страх, поглощающий того с головы до пят. Он хватался за что угодно, противился, кричал и вопил, но Стервятник лишь глубже затаскивал свою гниющую изнутри жертву в свое логово, подальше в темноту, чтобы сожрать его с потрохами. Контраст между хищником и жертвой заиграл новыми красками, ибо и тем, и другим, теперь являлись сами боги. — ТОЛЬКО НЕ СНОВА!.. Я НЕ ХОЧУ…НЕ СМЕЙ.НЕТ!.. Было странно смотреть на то, что чудовище, совершившее столь ужасное кровопролитие, вопило в агонии, преисполенное яростью. И всё же, совсем скоро, оно всё глубже уходило во тьму, поглощаемое мраком, в котором жил Даккар. — Всё закончится здесь, Паразит. Резкая вспышка ознаменовала конец всего, ибо портал, находившийся здесь пару мгновений назад, сомкнулся, а вместе с ним и стих вопль божества.…
Стоило ему исчезнуть и погрязнуть во тьме, как споры, оставшиеся в воздухе, начали стремительно погибать. Их хозяин более не мог поддерживать связь с порождениями собственного тела, а значит, существовать и множится они более не были способны. Шедоу, шокированный произошедшим, стоял посреди кровавого месива, пустым взглядом оглядываясь вокруг и молча смотря на своих мертвых друзей. Он не плакал. Не кричал в истерике, не содрогался о произошедшем. Дрожа всем своим телом от физической немощи, он ковылял в сторону окровавленного праздничного столика. Медленно, не спеша, присел на один из стульев, навалившись на него всем своим телом, продолжив молча смотреть на останки тех, кто был ему дорог. Он был в смятении. В смятении от того, что сейчас произошло. Боги, борьба, ненависть…то, что он видел, не было даже его собственными воспоминаниями. И даже так, судьба того Шедоу была тесно сплетена с его собственной, что привело к жесточайшим последствиям. «Что теперь?» — вопрос, не дававший покоя его едва пытавшемуся трезво мыслить мозгу, сломленному зрелищем перед его глазами. Он сделал то, что мог. Он избавил этот мир от тирана, который был способен уничтожить весь Мобиус. Вот только, что теперь ему делать, когда внутренности тех, кем он дорожил, сейчас были распластаны по всей округе? Рука медленно потянулась к пуншу. На дне стакана всё ещё болтались споры, но потускневшие в виду своей непригодности. Уже плевать. Медленно поднеся стакан к своему рту, он выпил его содержимое, затем расслабив руку и выронив стакан на пол. Это был конец. Однако, до ушей Шедоу донёсся странный стук…посреди блаженной тишины, что-то начинало биться, словно лучик надежды, забрезжавший в темноте. Его взгляд упал на место, в котором свершилась судьба двух божеств, на место, на котором вместо ошметков, лежало и билось медленно восстановившееся сердце, обретающее новый облик.