Schwanensee

POV МёнСу Весь день я прилежно записывал лекции в толстенную тетрадь, внимательно слушал преподавателя, сидел тихо, в отличие от своих сокурсников, тщательно запоминал весь новый материал, пытаясь абстрагироваться от одолевавшей меня тоски. Но после занятий я окончательно осознал, что просто не нахожу себе места. Внезапно общение с друзьями перестало меня интересовать - теперь они казались пустышками. Меня даже передёрнуло от отвращения, когда компания парней, с которыми я поддерживал доброжелательные отношения, с восторгом позвали меня в клуб пить и творить разного рода непотребства. Вежливо оказался. Ухмыльнулся, осознав, что уже даже думаю теми же словами, что и СонЁль. Кажется, моё брезгливое выражение лица всё же меня выдало. Вижу в их глазах непонимание и затаённую обиду. Всё равно. Плевать. Тут один из них вдруг широко растягивает рот в насмешливом оскале, мерзко хихикает, щуря хитрые глазки. Его маленький мозг, видимо, выдумал какую-то версию. - А-а-а… Всё ясно, Ким МёнСу. Небось, завёл себе подружку, а теперь от нас нос воротишь, чтоб не спалиться про бывших девах? – я от неожиданности аж подскочил на месте, моему возмущению не было предела, так как моё живое воображение с готовностью нарисовало картину СонЁля в женском обличье, что вызвало бурю самых разнообразных, даже противоположных эмоций. Они, похоже, сочли мои вытаращенные от ярости глаза и побелевшее по той же причине лицо за подтверждение своей гипотезы. Парень, являющийся лидером лишь формально, на деле же служивший вышибалой, понимающе хлопнул меня по плечу, снова дружелюбно осклабился и увёл всю компанию. На самом деле… Всё это было довольно рискованно. Другому человеку это так просто с рук не сошло бы. За подобное отношение эта местная банда вполне могла избить. Правда, случалось это крайне редко и втихаря, так как наш институт был престижен, приличен и требователен. Однако. На подбитый глаз вряд ли обратили бы внимание, да и бить можно не оставляя следов. Со мной обращались иначе. Во-первых, за мной долго бегали, пытаясь вовлечь в свой круг, во-вторых, во взгляде каждого читалось какое-то уважение, почти почтение. Почему? Не знаю. Может, потому, что я красавчик? Да, знаю, но причина недостаточна. Самый умный? Обычно за это ненавидят. Думаю, причина всё же была… во взгляде. Холодный, лишённый эмоций. Расчетливый… и безжалостный. Они инстинктивно избегали конфликтов, зная, что задев мою гордость, поплатятся сполна. Никто из моих одногруппников не знал моего прошлого, но по институту гуляло множество самых диких сплетен. Хотя иногда слухи действительно подозрительно напоминали правду. Впрочем, мне было решительно всё равно. Был лишь один аспект, который меня немного тревожил. А точнее субъект. Я постоянно ощущал между лопаток чей-то жгучий взгляд. Молоденький парнишка, младший на всём нашем курсе, примерно моего роста, но щуплый и худенький. Прекрасный, как юная девушка. Белоснежная кожа, карие кошачьи глаза, лукавая полуулыбка. Но дело не в этом. Именно он был главарём местной пирушки. А тот громила – всего лишь подкаблучник этой маленькой, кокетливой сволочи. Это не афишировалось, по каким-то причинам мелкий желал оставить своё служебное положение инкогнито. Однако, принимая решение, вышибала каждый раз бросал вопросительный взгляд на СонДжона, ожидая одобрительного кивка или лёгкой улыбки одним уголком губ. Меня же каждый раз передёргивало от томной похоти в глубине его тёмных, чарующих глаз. И вот опять он ушёл последним, сканируя меня изучающим взглядом. Удивительно. Насколько был чист, светел СонЁль, настолько был тёмен СонДжон. Ах, нет! Ну почему, почему я не могу ничем отвлечь свои мысли?! Забыть, забыть на неделю… Ага. Удачи. Я и сам не заметил, как перешёл на лёгкий бег, постепенно увеличивая скорость. Куда я спешу? Ведь там всё равно никого нет… http://s002.radikal.ru/i197/1310/18/cabf8a947247.jpg *** Конечно же, никто меня там не ждал. МёнСу, вы невиданный простофиля. Не знаю, почему, но это меня жутко расстроило. Знаю, глупо. Разум твердил что всё бесполезно, но сердце трепетало, надеялось. Я тоскливо вздохнул и удручённо присел на скамейку, всё ещё пристально вглядываясь в прохожих. Потом залез на неё с ногами, подтянув к себе колени, чего раньше никогда не делал. Затем прилёг. Наконец, вытянулся во весь рост, закинув одну ногу на спинку скамейки. Время шло. Я потихоньку отчаивался. На меня нашло лёгкое оцепенение, ненавязчивый, смутный сон. Прикрыв глаза, я чувствовал на своей щеке уже по-весеннему жаркое солнце. Моё тонкое пальто мгновенно промёрзло, поэтому свои ноги и спину я уже почти не ощущал. - Ты всё-таки пришёл… - моего лба слегка коснулась тёплая, нежная рука. Я мгновенно подскочил, не веря своим ушам. - Ах ты, глупый ребёнок! Ты же замёрз как льдинка! – его тёплый, укоризненный голос захлестнул меня волной счастья. СонЁль принялся растирать мои плечи, хлопать по спине. Дурацкая улыбочка расползлась по моему лицу. В жизни я редко смеялся. Иногда еле заметная усмешка кривила мои губы, едкая, безжалостная, она била жёстче самой лютой насмешки. А тут – на тебе! И я ничего не мог с собой поделать. Мне было стыдно. Я чувствовал, что выгляжу как последний болван. Поддавшись порыву, я импульсивно обнял его. - Спасибо, что пришёл. Я соскучился. Пойдём в кафе, выпьем кофе? – он прижал мои ледяные ладони к своим щекам, щедро делясь со мной теплом своего тела. Хотелось прикрыть глаза от удовольствия и замурлыкать. - Хорошо, пойдём, здесь как раз недалеко моё любимое. Честно говоря… никогда не думал, что его излюбленное кафе будет подобного типа. Я представлял это заведение чем-то вроде этакой мансарды художников, клуба писателей, укромным местом сбора композиторов, людей творчества. А оказалось… Я долго смеялся. Это была кофейня, по сути кондитерская, вся от пола до потолка раскрашенная в яркий, кричащий розовый цвет, уставленная разнообразными тортами, пирожными, заваленная грудой сладостей, но, что самое забавное, работали там не просто официанты, а горничные. Никакого жеманства или напыщенного равнодушия, они с интересом взглянули на меня, их нового гостя, мило улыбаясь. Одна слегка зарделась и отвела глаза. Ну что же тут поделать, если я настолько красив… и ещё больше скромен. Приветливые девушки провели нас за столик у окна, видимо, на излюбленное место завсегдатая СонЁля. Они приняли заказ и упорхнули за стойку. Та горничная иногда бросала на меня любопытный, но смущённый взгляд искоса. Красивая. По сути, мой идеал. Стройная, с большими живыми глазами, длинными, волнистыми волосами. И тут я понял, что на меня смотрят и быстро повернул голову. СонЁль распластался на столе, пристально снизу вверх наблюдая за мной и как-то слишком коварно ухмыляясь. - Что, понравилась? ГаИн. Она когда-то была моей музой… Нет, нет, не волнуйся, ничего такого. Просто она обладательница восхитительного голоса, тихого, но чистого. Я каждый день приходил сюда и слушал, как она говорит, смеётся, что-то напевает. Даже написал для неё романс. Кстати, там, на фортепиано стоят ноты. Она играть не умеет, но я помог ей разобрать это произведение… - он вдруг отвлёкся, потому что вдалеке уже показалась горничная с нашим заказом. Никогда я ещё не видел большего ребёнка. Как нетерпеливо сияли его глаза, жадно пожиравшие приближающийся поднос со сладостями. А я и не заметил, что он заказал себе столько разнообразной ерунды. И как в него влезет? - Ммм, попробуй это. И это… Тут все вкусные, но вот это вообще бесподобно. – он отрезал от каждого по половинке и радостно сваливал на мою тарелку. Я давно уже не люблю сладкое, но, судя по всему, отвертеться не получится. - Стой, стой, стой! Не надо больше! Нет, правда, я верю, что пирожные очень вкусные… - Ешь. – повелительно и властно прошипел Ёль. Мне ничего не оставалось, кроме как, скрепя сердце, отломить кусочек и положить в рот… Я аж подавился. Это действительно не походило на те кондитерские изделия, что бездушно продавали в магазине. Настоящее, со вкусом Италии, нежное тирамису. Лишь один раз в жизни я пробовал подобное: однажды на мой День рождения моя мать приготовила этот торт по старинному, сложному рецепту. Продукты были привезены из деревни, натуральные, свежие, а мать вложила в своё творение столько любви, столько заботы и своей души. Я промычал что-то невразумительное. - Ну вот, а ты отказывался. Я считаю, что лишь совершенно чёрствый человек может не оценить эту вкусноту. - СонЁль, у тебя крем на губах. - Не крем, а сыр москарпоне. Где? – это слишком напоминало сцену из дорамы. Поэтому я взял салфетку и аккуратно вытер его губы. Не знаю, почему, но у меня вдруг сердце запрыгало как бешеное, и даже мелко задрожали руки. Обернувшись, я поймал пристальный взгляд ГаИн, тихонько посмеивающейся над моей неловкостью. Это, похоже, её забавляло. Она ловко выскочила из-за стойки и грациозно подошла к нашему столику. - Быть может, вы ещё чего-нибудь желаете, мой господин? - А что вы можете предложить помимо? - она снова чуть покраснела. Видимо мой тон голоса её смутил. - А если… я потребую вашу душу? – она так серьёзно задумалась, что я не смог сдержать улыбку. - Не волнуйтесь, ваше сердце слишком роскошное угощение для такого ничтожества. – я накинул своё пальто, под протестующие вопли СонЁля заплатил за обоих по счёту и галантно откланялся. На выходе она осторожно поймала меня за руку и очень тихо, смущённо спросила: - Надеюсь, господину понравилось наше кафе? - Оно очаровательно. - Я надеюсь… видеть вас здесь снова. - В таком случае, думаю, это будет непростительной глупостью с моей стороны – не навестить это кафе в ближайшем будущем. - В таком случае… до свидания. - Верно. До скорого. – вышел на улицу. Интересно, что СонЁль почему-то притих и о чём-то задумался. - Эй, Ёлли, ты чего как неродной? Я что-то не так сделал? Или, может, тебе нравится эта девушка? - Нет, что ты, что ты! Я просто… Пойдём ко мне домой? Раз уж ты сегодня пришёл. Только, к сожалению, придётся тебя оставить одного на пару часов. – точно, сегодня же суббота. Он работает в ресторане. - Ничего страшного, у меня с собой тетради с лекциями. Посижу, поучу. Естественно, если это не сильно нарушит твои планы. - Нарушит? Прекрати. Ты превалируешь над всеми делами. Ты первый в списке приоритетов. - Спасибо. Я ещё никогда ни у кого не был первым. – сказал, и сам слегка смутился. Двусмысленная фраза. Но Ёль пропустил её мимо ушей, витая где-то в своих грёзах. Почти всю дорогу мы шли молча. Каждый думал о своём. Но эта тишина не была нам в тягость: она успокаивающе ложилась на плечи, порхала в ещё зимнем воздухе, создавала невидимую, но прочную связь. Словно мы держались за руки… Зайдя в квартиру, СонЁль быстро собрался, переоделся в свой концертный белоснежный костюм и замер на пороге, собираясь с мыслями. В этот момент он напоминал серьёзного до забавности щенка. Я не смог удержаться и осторожно потрепал его по волосам. Ёль удивлённо отпрянул от неожиданности, но, осознав, просиял солнечной, открытой улыбкой. Мне искренне жаль тех людей, которые никогда не видели на устах своих любимых сего чуда. Пожалуй, ради этого стоило жить. http://s019.radikal.ru/i613/1310/e6/84daf29b0019.jpg *** Он вернулся, когда я задремал. Почему-то так всегда получалось. Наверно, он просто был единственным человеком, которому я безоговорочно доверял. Ёль выглядел сильно уставшим, выжатым, как тряпка, но счастливым. К его возвращению я приготовил роскошный ужин и очень им гордился. Что-что, а кухню я обычно на дух не переносил, предпочитая съесть всё хоть сырым, лишь бы только не готовить. - Почему ты живёшь один? – обычно я никому не рассказываю о своей жизни до двадцати лет. Обычно. - Ну… я сирота. Почти. Есть отчим и сводный брат, но у нас такая взаимная неприязнь, что назвать нас родными язык не повернётся… Да и живут они на другом конце города. Мать умерла два года назад. А ты? - О-о-о, сочувствую… Я тоже сирота, но, в отличие от тебя, я никогда не видел своих родителей и не знаю о них ничего. Даже имени. Всё своё детство я провёл в детском доме. Нянечка рассказывала, что нашли меня в корзине около озера. Моё утлое судёнышко уже настолько промокло, что едва не пошло ко дну. Видимо, моя звезда удачи, ну или же ангел-хранитель привёл в этот день хозяйку приюта с детьми на прогулку в эти края. - И правда сказочная, но печальная история. А как ты стал пианистом? – я чувствовал острую потребность знать как можно больше об этом человеке. Я жаждал взглянуть на мир его глазами. - У нас в холле стояло старое, расстроенное фортепиано, покрытое слоем серой пыли. На нём к тому времени уже лет десять как никто не играл, а выбросить эту рухлядь не доходили руки… Меня словно магнитом к нему тянуло. И вот лет в восемь я научился хитрить, жалуясь на головную боль. Все остальные ребята уходили на прогулку, а я сломя голову бросался к фортепиано, бережно поднимал крышку… и наслаждался божественными звуками, порой забывая дышать. Некоторые ноты западали, другие вообще оставались немы или звенели надтреснуто, глухо… Правда, вскоре меня раскусили, потому что на гладкой поверхности в пыли оставались чёткие отпечатки пальцев. На меня обрушилась буря ярости воспитательницы, визжащей от одной только мысли, что её посмели ослушаться. К счастью, за меня вступилась нянечка, а потом и хозяйка. Они и отправили меня в музыкальную школу. С преподавателем мы не нашли общий язык. Фортепиано перетащили в сарай для инвентаря, пригласили настройщика. И с тех пор меня можно было отыскать только там. Я фактически оккупировал территорию, перетащив туда всё свое скудное имущество. Через несколько лет я освоил скрипку, флейту, виолончель, саксофон, совсем немного орган, не так давно познакомился с гитарой. Почему-то раньше этот инструмент не возбуждал моё любопытство. Вот и всё. Моя жизнь довольно непримечательна. – я внимательно выслушал всю историю до конца. В ней чувствовались недомолвки. Что ж, возможно, ему есть, что скрывать, как и мне. А может, не считает это достойным внимания. Кстати, как и вчера, мы сидели на шерстяном напольном ковре. Он находил этот способ удобным, в чём я был полностью согласен. Можно сравнить с арт-кафе: вроде как твоё личное пространство не нарушено, но при желании ты можешь стать ближе. Мои руки снова невольно потянулись к его кудрям. За мной и раньше не раз замечали склонность к кинестетике , однако рядом с Ёлем жажда тактильных ощущений на кончиках пальцев становилась нестерпимой. К счастью, парень благодушно воспринимал все мои поползновения в сторону его волос. Я медленно пропускал пряди меж пальцев, любуясь их тёмным, шоколадным блеском. Из груди СонЁля донесся тихий, прерывистый стон, похожий на кошачье мурлыкание. По моей коже пробежал электрический заряд. Странная дрожь в животе меня так испугала, что я резко отдёрнул руку, пребольно ударившись локтем о ножку стола. Он тоже как будто несколько смешался, мышцы спины напряглись, всё тело болезненно сжалось, СонЁль затравленно оглянулся, в тоже время боясь встретиться со мной глазами. Он не на шутку перепугался, думая, что совершил ошибку, неосторожность. Я быстро перехватил его уже налету, поспешно придумывающего предлог смыться на кухню, поймав за запястье, и снова усадил рядышком. - Пожалуйста, посиди ещё немножко вот так… - он покорно позволил мне дальше перебирать его волосы, но больше не издал ни звука, упрямо сжав губы. О чём он думал? Оставалось только гадать. - Знаешь, мы определённо были знакомы в прошлой жизни. – всё ясно. Забрёл в дебри своей безмерной мечтательности. Как вывод математической задачи – что и следовало доказать. - С чего ты это взял? - Я помню. Помню твои глаза. И лунный свет. - его отрешённое лицо светилось изнутри воспоминаниями. Он постепенно погружался в них, как в омут. Я замер, боясь спугнуть дыханием прекрасное видение. *** Женитьба Фигаро. Великолепное произведение. Новая пятница – театр по традиции. Мы не разлучались ни на один день. Сразу после учёбы и он, и я сломя голову неслись к неизменному месту встречи. Даже если наша дальнейшая прогулка была запланирована на другом крае города. Сегодня мы ночевали в моей квартире. СонЁль долго к ней привыкал. В отличие от уютного аскетизма его обители, моё жилище хранило на себе чёткий, угловатый отпечаток резкого, скрыто-роскошного минимализма. Чёрно-белая гамма, геометрические формы, гладкие панели и поверхности. Строгость, бездушность. Белые, электрические лампы, новейшая техника, идеально вписывающаяся в общий дизайн. Безупречный порядок, ничего лишнего… Стерильная операционная. Меня полностью устраивало. Его же угнетало. Но со временем Ёль свыкся, и иногда даже сам просил переночевать в моей квартире, вероятно, жаждая острых ощущений. Он весь вечер призрачно маячил в комнате, попеременно включая свет и неотрывно глядя на белоснежную нить накаливания. Сегодня мы вернулись поздно, до краёв наполненные впечатлениями, уставшие, еле доползшие до дома. В который раз чуть было не перешли на «Вы» после оперы, но, назвав меня пару раз «господином», усилием воли Ёль обуздал свой литературный язык. Сонно что-то бормоча и пререкаясь, мы расползлись по разным углам. Я-таки отвоевал возможность спать на футоне у двери, а его заставил ночевать на кровати. В конце концов, он гость. Увидев, что я собираюсь переодеваться, Ёль испуганно смутился и поспешно ретировался в ванную. Что ж… вероятнее всего он никогда не участвовал в соревнованиях по баскетболу или футболу, после которых вся шумная команда парней с воплями, гвалтом и смехом устремляется в душ. Впрочем, нет. Я вполне уверен, что он никогда и мяч-то в руки не брал. Наконец, мы улеглись и затихли. - Спасибо тебе. – я слегка удивился. - За что? - За всё. За всё… - И тебе тоже. Спокойной ночи. - Приятных снов. – я прикрыл глаза и расслабился. Но мозг упорно не хотел отключаться. Мысли стремительными тенями носились в моей голове. Ёль тихонько засопел. Спит. Я бесшумно поднялся и вышел на кухню. Может, в комнате слишком жарко? Отыскав в темноте графин, я налил в стакан холодной воды. Дикий крик разорвал тишину. Стакан выскользнул из моих рук и разлетелся сотней сверкающих осколков. Но сейчас это было неважно. Я стремглав рванул обратно в комнату. СонЁль хрипло дышал и бился в запутавшемся одеяле, крепко зажмурив глаза. Я обхватил его за плечи и сильно встряхнул. Его глаза испуганно распахнулись и непонимающе уставились на меня. - Всё хорошо. Всё в порядке. Тебе что-то приснилось? – СонЁль тихонько, как-то жалобно всхлипнул, всё ещё пребывая в состоянии дрёмы. Он прильнул к моему плечу, как потерявшийся ребёнок. И в это короткое мгновение я вдруг ясно ощутил в груди ровное пламя совершенно нового для меня чувства. Никогда прежде я не испытывал подобного. Дружба? Нет. Привязанность? Не только. Наверно, нечто подобное чувствуют матери. Не просто забота, а готовность без раздумий отдать жизнь, защищая родное существо. Я осторожно обнял его за плечи и невесомо коснулся волос губами. - Снова! Снова… - наконец видение отпустило его сознание. Он поднял на меня задумчивый взгляд. - Извини... Но ты так кричал… - Правда? Я, наверно, тебя разбудил… Прости меня. - Нет, не беспокойся. Так всё же? Что тебе приснилось? – СонЁль вдруг слегка смутился, явно сомневаясь, посвящать ли меня в причину своих воплей. - Мне снились… лебеди. - Что? – я даже немного опешил, ожидая услышать скорей леденящую кровь историю, чем сказку о прекрасных птицах. - Я ненавижу лебедей! – с жаром прошипел Ёль. На самом деле, несмотря на свой уединённый образ жизни, он обладал как чуткой душой, так и горячим сердцем. Настоящее дитя. - Этот сон… Он преследует меня с самого детства. И не так давно я осознал, что это сцена из балета! Возможно, когда-то в детстве я уже видел его… И я там – Одетта. И все мы – лебеди - танцуем на глади лунного озера. И вокруг поразительная тишина и покой… Но я чувствую жуткий страх, всепоглощающую тревогу. Моё подсознание чует беду. И я зову остальных лебедей, умоляя их спрятаться. Но они меня не слушают, продолжая безмятежно резвиться в лучах голубоватого света. Меня охватывает паника, я пытаюсь спастись бегством, но не могу двинуться с места. А небосвод закрывает кошмарная, громадная тень… Глаза… Они пожирают мою душу… Это так страшно! – он взволнованно и требовательно взглянул на меня, боясь увидеть в них непонимание или неодобрение. - Действительно ужасный сон! Понятно, почему ты на дух не переносишь этих птиц. – я знал, что он поведал мне правду, однако, казалось, он что-то недоговаривает. Но это его право – хранить секреты. И если он не хочет рассказывать, я не буду упрямо лезть в его душу. - Знаешь… Не знаю, поможет ли, но в детстве это было проверенным средством… Когда я не мог заснуть или же просыпался от кошмара, я всегда залезал к матери под одеяло и успокаивался. Если хочешь, я могу лечь рядом. – СонЁль смущённо улыбнулся и поспешно кивнул. Я тоже почувствовал себя несколько скованно, но попытался по возможности это скрыть. Я лёг в кровать, он юркнул ко мне под бочок и прикорнул рядышком, свернувшись клубочком. Ёль отвернулся к стене и замер. Он касался моего бока спиной, и я чувствовал, как напряжены все мышцы даже сквозь футболку. - Действительно… Так спокойней. – тихо прошептал он. – Можно… я возьму тебя за руку? - Дурачок. Конечно, можешь. – Ёль попробовал нащупать мою руку под одеялом. - Хэй, осторожней! Ты сейчас найдёшь что-нибудь не то! – у Ёлли даже дыхание перехватило. Его рука мгновенно замерла. Я даже в темноте словно увидел, как покраснела кожа на его скулах. - Прости! – слабо пискнул он. - Ах, ну правда, хён! Хватит уже вести себя как ребёнок! Просто повернись. – кажется, уловка сработала. Ёль вспомнил, что он старше и воспрял духом. Он осторожно перевернулся, но увидев мои глаза, в которых я, увы, не смог до конца скрыть лёгкую, беззлобную иронию, тут же стушевался и потупился. Я нарочито громко вздохнул и, взяв инициативу, в точнее его ладонь, в свои руки, прижал к своей груди. Ну, ей богу! Ведёт себя прямо как стеснительная девица-красавица. Я же не сделаю ничего предосудительного. Хотя… - Всё, спи. – он послушно закрыл глаза. Прошло несколько минут, а я всё лежал неподвижно, боясь спугнуть его дрёму. Наконец, Ёль тихонечко засопел и, что-то пробормотав, прижался щекой к моей груди, сложив свои длинные руки на мой живот. Трогательная сцена. Вот только смысл слова «трогательный» мой организм воспринимал немного с другой точки зрения. И за это я себя сейчас ненавидел. Он лишь мой друг, только друг. Но что же тогда, в самом деле, творится внизу живота?! http://s017.radikal.ru/i437/1310/ff/81522fb3d011.jpg